Лекция 3. Культура XX века в контексте новоевропейской философской традиции

1. Модерн: оригинальность и укорененность в истории. Значимость изучения философских оснований для понимания культуры XX века

2. Основные черты новоевропейского мировоззрения

1. Изучение философской мысли является одним из наиболее существенных элементов в понимании культурной ситуации того ли иного периода – поскольку именно она формулирует, осмысливает, выражает в рациональной форме его главные мировоззренческие позиции, и таким образом, через их формулировку, рефлексию о них, делает их оформленными, очевидными, проявленными. И в то же время, артикулируя и анализируя то, что является предпосылками, часто скрытыми, бессознательными, той или иной культурной формы, проявляющимися в различных сторонах человеческой жизни – в искусстве, религии, экономики, политике, быту, где они действуют как нечто самоочевидное, именно философия, хотя и не всегда непосредственно доводит их до осознанности, тем не менее способствует этому процессу, а способствуя ему, способствует также и установлению границ того или иного способа мышления, а значит и преодолению его. А значит, развитию, движению к другим формам культуры, осуществлению фундаментальных мировоззренческих сдвигов.

Так и философия первой половины XX века крайне существенна для прояснения культурной ситуации модерна и его развития в направлении тех явлений, с которыми мы сталкиваемся в современной жизни.

В то же самое время, философская мысль XX века не может быть понята в отрыве от своих предпосылок, от развития европейской философской традиции в течение предшествующих столетий. И возможно ни одна из предшествующих философских традиций не была столь прочно привязана к своим корням как философия последнего столетия, где новые концепции все более оказываются опирающимися и отталкивающимися от наработок предшествующих эпох, где философское исследование становится, по крайней мере, наполовину историко-философским, где текст остается практически непонимаемым без знакомства со всеми теми источниками, с которыми он полемизирует, которые преодолевает, или которые развивает. Это отличает современные концепции от классических философских систем, которые могли восприниматься практически с чистого листа, создавая каждая как бы принципиально новое пространство мысли.

Во второй половине XX века это «постмодернистское» свойство современной философии, как и современное искусство, склонной к рефлексии над бесконечным цитированием, становится отчетливым и осознанным, но в первой половине столетия проявляется скорее в отчаянном порыве создать совершенно новое, независимое и оригинальное учение, несвязанное ни с какими предвзятыми мнениями и суждениями. Наиболее ярким образом этот порыв проявляет себя в таком течение как феноменология, созданном в начале века австрийским математиком и философом Эдмундом Гуссерлем (1859-1938). Девизом Гуссерля стало возвращение «назад к самим вещам», то есть обращение к первичному опыту, очищенному посредством феноменологической редукции от всех психологических, культурных, социальных, научных и пр. наслоений. Напротив того, сами вещи не могут быть редуцированы ни к каким дедуктивным системам знания, к построению которых была склонна классическая традиция. Мир представляет собой поток феноменов сознания, поток явлений, которые должны восприниматься в своей чистоте. Эти феномены формируются интенциональностью (направленностью) сознания, так что ни явлений нет без направленного на них сознания, ни сознания не может быть без предметов: оно всегда интенционально. В итоге формируется некая тесная связка между актом и объектом сознания, которые определяют собой друг друга. Целью феноменологии является построение прочной и строгой универсальной системы, универсальной онтологии, которая может служить основанием для всех наук и познания вообще.

Главный порыв Гуссерля состоит, таким образом, в том, чтобы освободить познание от всех предвзятых суждений, общих концептов, заслоняющих собой опыт, но обратиться к этому опыту в чистом виде. Однако уже в самом способе его обращения к опыту, его формулировке того, что представляет собой этот очищенный опыт, можно видеть явственное продолжение той линии, которая вырабатывается в новоевропейской мысли начиная от истоков ее формирования.

2. Систематизируем еще раз с точки зрения развития философских воззрений основные черты европейской культурной традиции, начав с ее истоков.

а). Номинализм (Средневековье). Впервые еще в позднем Средневековье, в XI-XIV вв. такое богословское течение как номинализм провозгласило обращение к опыту об индивидуальных вещах первичным по отношению к общим понятиям о них, чем радикально порвало с платоновско-аристотелевской традицией античной метафизики, лежавшей в основе также и раннего христианского богословия. Противостоящий ему реализм, полагал, что именно общие понятия реальны, поскольку они существуют в уме Бога, и Бог посредством них творит мир, индивидуальные же вещи вторичны и опыт о них случаен и недостоверен. Номиналисты же (говоря словами современного богослова Э.Жильсона) «де-эллинизируют» христианство, предполагая, что Бог творит мир непосредственно, без всяких внутренних или внешних предопределений, а следовательно, по своему чистому произволу. И это значит, что он творит его всякий раз исключительно на уровне индивидуальных вещей. Можно сказать, что это действительно позволяет индивидуализирующей христианской мысли порвать с архаическими обобщающими принципами мышления.

б). Гуманизм (Возрождение). Номиналистические индивидуалистические идеи, хотя и осуждавшиеся многократно церковью, тем не менее соответствовали самому духу христианского мира и воплотились в последующих мировоззренческих антропоцентрических, гуманистических принципах мировоззрения эпохи Возрождения и Нового времени. Признавая человека центральным предметом философского интереса, гуманизм Возрождения не столько смещает этот интерес с Бога, сколько устанавливает более внутренние отношения между Богом и человеком, больше внимания уделяет глубинному отношению человека к Богу, к миру, к своим действиям, а не только формальным характеристикам этих действий. В знаменитой речи Пико делла Мирандолы «О достоинстве человека» человек представляется высшим из божественных творений постольку, поскольку представляет собой открытую возможность, нечто, способное как подняться до божественных высот, так и пасть ниже всех других существ, природа которых определена заранее, раз и навсегда. Человек мыслится как существо принципиально творческое, в этой творческой способности подобное Творцу мира.

в). Реформация. Одним из ключевых моментов становления современного мышления оказалось реформаторское движение внутри католической церкви. Если католическая религия изначально более, нежели, скажем, православие, была направлена на практическую, гуманистическую задачу, видя главное зерно христианской веры не в абстрактном богопознании, но в вопросе спасении души, то Реформация опровергает возможность каких-либо формальных процедур, способствующих таковому спасению. Никакие формы обрядов, никакие магические заклинания или действия не могут обеспечить установление глубинной связи между человеком и Божеством. Весь вопрос состоит во внутреннем единстве, в невыразимом избрании человека божественным провидением. Протестантизм как новое направление в христианстве, сформировавшееся в XVI веке в итоге Реформации, утверждает спасение только через веру, но не через формально определенные действия, отрицает значимость церкви как посредствующей инстанции между Богом и человеком, отрицает любые формальные иерархии. Впервые внимание обращается на первичную ценность внутреннего переживания, сам голос Бога погружается вовнутрь человека и становится его внутренним законом.

г). Эмпиризм (Новое время). Формирующееся индивидуалистическое мировоззрение формулирует и новый научный принцип. Логика познания меняется. Если раньше наука исходила из представления об общих законах, из аксиом, которые приходили откуда-то из бессознательных истоков, освящались традицией или обосновывались умозрительными рассуждениями, а уже под эти аксиомы подводились и с ними соразмерялись наличествующие факты, то новая наука предпочитает исходить из самих фактов, из наблюдений, из эмпирического опыта, не опираясь ни на какие предстоящие ему теории, но напротив, соразмеряя любые теории с опытом. Этот метод познания можно назвать индуктивным и он лежит в основе экспериментальной науки. Не столько подтверждая, сколько проверяя, корректируя, часто опровергая имеющиеся теории, экспериментальный метод способствует очень бурному и интенсивному развитию научных и технических знаний.

д). Субъективизм. Эта черта европейской культуры тесно связана с уже перечисленными и составляет основу широкого проекта преобразований, кульминирующему в эпохе Просвещения, который можно назвать (вслед за Ю.Хабермасом) «проектом модерна» в широком смысле. Уже говорилось, что, возможно, субъективизм восприятия находит свое первое яркое выражение в новом принципе живописи, выработанном эпохой Возрождения – принципе прямой перспективы, позволяющем изображать мир с точки зрения наблюдателя (а не с некой абсолютной точки зрения, к которой склонны предшествующие живописные традиции). В философском плане мир попадает в перспективу мыслящего субъекта в философии Р.Декарта, формулирующего свой знаменитый тезис «я мыслю, следовательно, существую» и принимающего таким образом собственное мышление в качестве точки отсчета, удостоверяющей мир не только в его свойствах, но и в самом его бытии. Дальнейшего развития европейский субъективизм достигает в рационализме эпохи Просвещения, полагающем возможность прогресса человечества посредством развития человеческих знаний, и наконец, в философии немецкого идеализма, достигающего своего апогея в системе Г.В.Ф.Гегеля, который весь мир и все формы логического, природного, культурного развития полагает ступенями саморазвертывания самосознания абсолютного субъекта, то есть, по сути, своего собственного самосознания, поскольку сам субъект узнает себя через познание этих стадий и форм, которые теперь полностью включаются в перспективу его взгляда. Также следует еще раз вспомнить, что Гегель, строя свою систему как систему развития самопознания, в итоге выдвигает тезис о наступлении конца истории – поскольку по достижении абсолютного самопознания субъекта историческое развитие становится фактически невозможным и ненужным. Но это означает скорее то, что субъективно мыслимая история, история, мыслимая как прогресс, подготавливающий собственный вбирающий ее как свою предысторию взгляд субъекта, всегда необходимо мыслится из точки ее завершения. Если история есть прогресс, то она всегда оказывается уже закончившейся. В XX веке этот тезис приводит к гораздо более пессимистическом выводам, чем в начале XIX у Гегеля. Так, О.Шпенглер в своей концепции философии культуры, положившей фактическое начало развитию культурологии как науки, провозглашает, если не конец истории в целом, то очевидную гибель и закат западного мира, европейского способа мышления, называя, соответственно, свою фундаментальную работу «Закат Европы».

е). Критическая философия. Критическая философия впервые формулируется в конце XVIII века И.Кантом, объединяющим декартовский субъективистский принцип и эмпирический подход к знанию. Кант приходит к выводу о непостижимости мира самого по себе, существующего независимо от нас, наших способов восприятия, наших способов мышления. Такой независимый мир трансцендентен (запределен) по отношению к нам, мы же имеем дело лишь с имманентным (внутренним) – с тем опытом, который получаем через посредство наших органов чувств, наших способов восприятия, наших мыслительных структур. На этом основано его разделение на «вещь в себе» и «вещь для нас», то есть феномен, явление. Трансцендентное может быть предметом мистической веры (но не знания), имманентное – предмет позитивных наук. Но если есть какой-то предмет, которым стоит заниматься философии, не впадая в свободное фантастическое блуждание в трансцендентном (чем грешила старая метафизика), но и превышая в своем исследовании эмпирическое познание – то это исследование самой структуры наших познавательных способностей, нашего восприятия и мышления. Такую философию Кант называет трансцендентальной. Возможность же познания метафизической трансцендентной истины становится для Канта предметом критического сомнения. Главным вопросом последующего развития критической традиции, однако, стал вопрос о возможности выхода на трансцендентальную позицию, возможности сколь-либо чистого исследования собственных до-опытных, «априорных» структур познания, незамутненных «апостериорным» опытом. Этот именно вопрос вновь ставится в феноменологии Гуссерля.

ж). Атеизм. Хотя Кант в своем делении исходил из ярко выраженного религиозного принципа, тем не менее в целом уже его философия имеет сильный атеистический оттенок, так что ряд его положений был осужден церковью. Так, к примеру, в работе «Религия в пределах только разума» он доказывает, что хотя религия нам необходима в качестве цели морального стремления, но, тем не менее, она не может служить основанием морального действия, поскольку моральный закон, основанный исключительно на внутреннем долге субъекта, руководствующегося идеей свободы, а не внешними определениями, не может исходить также и из религиозных предпосылок: но свободен от всяких условий. В целом, нужно отметить, что подлинно атеистических идей не высказывалось до эпохи Просвещения, когда наконец возникло предположение, что мир мог возникнуть и развиться не просто без особого вмешательство со стороны Бога, но что этого Бога, этой метафизической сущности, лежащей за пределами наших знаний, просто нет, и все сводимо к чувственно воспринимаемым физическим фактам. Атеистические идеи получили развитие в XIX веке в антропологических и социально-экономических учениях, полагающих, что метафизические понятия, в том числе и понятие Бога, есть лишь проекция неких идеалов, желаний и образов человека в метафизический трансцендентный мир. В целом, общая тенденция отношения к метафизической истине была суммирована в конце XIX века Ф.Ницше в его знаменитом тезисе: «Бог умер – и это мы убили его». Ницше утверждает не столько, конечно же, реальную смерть некого Бога, но смерть Бога как принципа сознания, как той внешней внеположной данности, на которую человек в своем познании и действиях может опереться. Отныне, он может опереться только на самого себя, он и его сознание, воображение, чувство, а также его бессознательное, являются единственным творцом мира. Он есть тот, кто утверждает себя в мире, носитель воли к власти. И одновременно это значит, что человеку более не на что надеяться, а также не на кого списать свои неудачи. Вся ответственность за себя, за мир, за свои действия лежит также всецело на человеке. Вместе с абсолютной свободой, в итоге этой смерти Бога, человек получает также и абсолютную ответственность, а также отчаяние, вызванное абсурдом тотально механического, неодушевленного, разбожествленного материального, и столь же механического, строго определенного действием экономических законов социального мира.

з). Эстетизм. Эстетика как отдельная философская дисциплина, невзирая на огромное внимание к красоте во все времена и во всех философских системах, появляется только в XVIII веке и достигает кульминации в немецкой классической философии. Характеристикой эстетики является признание красоты не собственным свойством вещей, но результатом субъективной оценки. Причем эта оценка высказывается исключительно о форме предмета и не заинтересована ни в его моральных качествах, ни даже в его реальном существовании. Эстетическая красота сугубо формальна и, можно сказать, сугубо иллюзорна. Создатель термина «эстетика», немецкий философ А.Баумгартен, рассматривал эстетику как раздел гносеологии, т.е. теории познания, занимающийся до-логическим уровнем познания, а потому обращенный на все, что связано с чувствами и оценкой на основе удовольствия или неудовольствия. Постепенно главной сферой интереса эстетики вместо красоты в целом стала красота в искусстве, и еще более отчетливо – художественное творчество. следует обратить внимание на то, что Ницше в конце XIX века замечает, что наука и философия начинают действовать по принципам искусства в тот момент, когда приходят к выводу о невозможности познания внешней и абсолютной истины: ведь теперь познание истины оказывается ценным не ради результата, а ради процесса. А в XX веке Ж.П.Сартр в своей программной работе «Экзистенциализм – это гуманизм» утверждает, что подлинно моральное действие, моральный выбор, совершается не исходя из какой-либо этической концепции, но творится как произведение искусства. Творчество лежит в основе науки, в основе познания, в основе морального действия. Во всех сферах модернистский человек оказывается действующим как художник. Художественная, творческая метафора распространяется далеко за пределы собственно художественной деятельности, т.е. деятельности по формированию материи в некие изящные формы. Потому теперь художником оказывается не умелец, по сути ремесленник, достигший больших высот в своем деле, и не некий боговдохновенный поэт, медиум, передающий волю богов людям, как это было в древних традициях, но любой, кто обладает творческим отношением к миру, творческим взглядом. В этой связи и искусство выходит далеко за пределы одной лишь формальной деятельности, становится образом жизни более, чем созданием конкретных произведений. Также и эстетическое отношение выходит далеко за пределы отношения к прекрасному и оценки изящной формы. Эстетическое отношение – это чувственное переживание субъекта, направленное не на реальность, но на иллюзию. Потому Ницше говорит также в своем «Рождении трагедии из духа музыки», что «мир может быть оправдан лишь как эстетический феномен». Искусство и эстетическое восприятие, по Ницше, удовлетворяют изначальную потребность человека – потребность в иллюзорности, видении ирреального порядка. Порядок же – любой порядок, сама упорядоченность эмпирического опыта – плод нашего воображения, мышления, сознания. Если отбросить его упорядочивающую способность, мы погрузимся в сплошной хаос, чистый поток жизни как таковой. На этом основано вводимое Ницше разделение двух антитетических мировых начал – аполлоновского и дионисийского. Соответственно делятся и формы искусства, в которых они находят свое высшее выражение: на искусства прекрасной формы и искусства чистого потока чувства. Искусства второго рода не являются прекрасными искусствами, но скорее подходят под эстетическую категорию возвышенного, того, что вызывает восторг, превышая человеческое воображение, или грозя гибелью человеческой конечной природе. Это то, что ставит человека перед лицом смерти в качестве индивида, растворения его в бесконечной смене форм. Таким искусством, по Ницше, является музыка.

и). Музыка. Еще Гегель называл музыку «чистым голосом сердца» и кульминацией развития романтического искусства. А.Шопенгауэр ставил музыку особняком от других искусств, полагая, что в ней напрямую говорит о себе мировая воля. О.Шпенглер музыку называл наилучшим выражением западноевропейской «фаустовской» культуры. Действительно, именно в развитии музыкальной традиции европейская культура достигает невиданных прежде высот и оригинальности. Нигде прежде музыка не становилась даже просто самостоятельным искусством, лишь сопровождая собою быт и ритуал, и нигде прежде не становилась выразителем внутренних чувств человека, его глубоких переживаний, его печалей и радостей, инструментом его самовыражения. Скорее она была голосом божественного (в церковных песнопениях) или инструментом медитации, растворения индивидуальности (как музыкальные практики Востока) или средством достижения разрядки, отдохновения (как народная музыка). Она всегда была достаточно схематичной, формульной, более-менее однообразной. Но к XIX веку музыкальное искусство, развивающееся по принципам, заложенным и оформившимся в XVII-XVIII веках, достигает предела индивидуалистичности. Все формальные ограничения снимаются с потока самовыражения субъекта в музыкальной ткани. И возможно, это наиболее явным образом позволяет охарактеризовать итог, к которому приходит новоевропейская парадигма в XX веке: музыкальная ткань разрушается, отбрасывая любые остатки правил, тональная система отвергается. Первая половина XX века, продолжая развитие предшествующей мысли во всех направлениях, тем не менее характеризуется резким разрушением музыкальной, и в целом художественной традиции. И это, возможно, один из самых проблематичных моментов философской мысли XX века.

Дата добавления: 2014-01-15