От «сделки века» до англо-бурской войны

Ответ на вызов соперников Великобритания нашла в резком усилении территориальной экспансии: приобрел популярность лозунг «Торговля следует за флагом», лишь прочное обладание территорией создает устойчивый рынок. Англия не была одинокой на этом пути. Последняя треть XIX в. прошла под знаком азартной колониальной охоты в Азии и особенно в Африке.

Идеология опережала флаг. На книжный рынок одна за другой поступали книги, доказывавшие необходимость завоеваний: Ч. Дилк «Более великая Англия», Э. Дженкинс «Колониальный и имперский союз», Дж. Сили «Экспансия Англии». Разошедшийся с Гладстоном из-за гомруля и перебравшийся к консерваторам Джозеф Чемберлен занял в кабинете Р. Солсбери пост статс-секретаря по делам колоний. Из министерства направлялся поток империалистической пропаганды. Промышленникам сулили дешевое сырье, и готовый рынок сбыта, финансистам — имперские гарантии заключенных колониями займов. Чемберлен проявлял живой интерес к железным дорогам и телеграфу, которые должны были пронизать владения короны и сыграть ту же роль в освоении завоеванного, что знаменитые римские дороги, связывавшие Вечный город с провинциями. Идеолог и практик империализма, основатель колонии, названной его именем, Сесил Роде вымолвил однажды: «Империализм хорош сам по себе, империализм плюс дивиденды еще лучше». Генерал Г. Китченер проложил под аккомпанемент пулеметной стрельбы путь с севера Африки на юг континента, где было построено 700 миль железнодорожных путей и 2 тыс. миль телеграфных линий. Русский посол счел нужным отметить: «Китченер имел больше всего успеха, говоря о выгодности похода как коммерческого предприятия».

Не без успеха о благах империи твердили социальным низам. Тот же С. Роде выдвинул лозунг: «Империя есть вопрос желудка. Если вы не хотите гражданской войны, становитесь империалистами». Дж. Чемберлен замечал: средний британец озабочен, прежде всего, занятостью и завтрашним днем, высшее благо для него — постоянная работа при справедливой зарплате». А этого можно достичь не парламентскими актами, а обретением прочного рынка в колониях. Апогей пропаганды пришелся на середину 90-х годов и совпал с выходом из «великой депрессии»; цены упали до самого низкого в столетии уровня, а бурская война взвинтила не только военное производство, но и текстильное, обувное, швейное, фармацевтическое, и наступившее процветание во многих умах ассоциировалось с активизацией колониального курса.

В 1875 г. возник уникальный казус для упрочения морских коммуникаций: египетский хедив Измаил, владелец солидного пакета акций незадолго до того построенного Суэцкого канала, славившийся на Востоке своим мотовством, прожился вконец и стал искать покупателя. Французские банкиры, к которым он обратился, робели: пойти на «сделку века» без гарантии правительства они не решались, а последнее медлило, опасаясь прогневить «владычицу морей» установлением своего контроля над важнейшей водной артерией.

Пока в Париже раздумывали, в Лондоне действовали. Кабинет Б. Дизраэли решил перехватить операцию. Следовало изыскать, притом немедленно, астрономическую по тем временам сумму в 4 млн. фунтов стерлингов. Тайна была такова, что к барону Лионелу Ротшильду, главе могущественной финансовой корпорации, премьер направил не какого-либо чиновника, а личного секретаря, пользовавшегося полным его доверием. Банкир был лаконичен и задал всего два вопроса: «Когда? и Кто дает гарантию?». Ответ гласил: завтра; британское правительство. На другой день в Каире был подписан документ о продаже, и акции перекочевали в сейфы британского консульства. Палаты общин и лордов с редким единодушием приветствовали «дерзкую и своевременную акцию». Из Парижа раздалось что-то вроде зубного скрежета. Королева, по словам Дизраэли, пребывала «на десятом небе от радости». Стоимость акций до конца столетия выросла в десять раз.

Вдохновленная успехом, королева Виктория пожелала получить титул императрицы Индии. В палате общин нашлись инакомыслящие, посчитавшие титул нетрадиционным. Но сопротивлялись они больше для порядка, и закон легко прошел в парламенте.

В это время грозовые тучи заволокли Балканский полуостров: в 1875 г. восстала Босния и Герцеговина, в следующем году взрыв национально-освободительного движения потряс Болгарию. Им на поддержку выступили Сербия и Черногория. Однако сил и ресурсов для подавления южных славян у Турецкой империи еще хватало. Каратели прошли огнем и ятаганом по болгарским землям, неудачу потерпела сербская армия. Российское правительство под давлением общественности, проявлявшей горячие симпатии к делу славян, приходило к мысли о неизбежности новой русско-турецкой войны, которая и началась в апреле 1877 г.

Англия не желала усиления российских позиций на Балканах. Особенно решительно был настроен премьер-министр Б Дизраэли, поощряемый королевой Викторией. Когда русская армия прорвалась через заснеженный Балканский хребет, и ее аванпосты появились в виду Стамбула, в Черноморские проливы была введена эскадра британских броненосцев.

Столкновение двух держав представлялось неминуемым; российская сторона избежала его, пойдя на значительные уступки по мирному урегулированию, отказавшись от многих своих требований. Дизраэли, чтобы закрепить успех, лично отправился на Берлинский конгресс (13 июня — 13 июля 1878 г.). Турция дорого уплатила за помощь Лондона, согласившись на передачу острова Кипр под британское управление и сооружение здесь военно-морской базы.

Дизраэли обеспечил хозяйничанье Англии в Суэцком канале. А в начале 80-х правительство Гладстона, воспользовавшись антианглийскими выступлениями в Египте, направило свои войска в Каир и Александрию. Египет фактически превратился в британскую колонию.

Тогда и возникла идея — соединить имперские владения на Юге и севере Африки полосой земли, захватить течение Нила на всем его протяжении и построить трансконтинентальную железную дорогу. На первых порах произошла осечка: утвердившаяся было в Судане английская администрация была сметена восстанием махдистов, а войска изгнаны из страны. Лишь через 15 лет, победив в 1897г. под Омдурманом вооруженных копьями махдистов, англичане двинулись дальше на юг.

Осенью следующего года их отряд, добравшись до деревни Фашода, обнаружил там французов — те пересекали Африку с запада на восток с той же целью приобретения колоний. Им было предъявлено требование убраться. Английская пресса бушевала, французская не оставалась в долгу. Флот ее величества стал готовиться к выходу в море. Но Париж, испугавшись, что Германия воспользуется надвигающимся конфликтом для нападения на Францию, забил отбой и пошел на уступки Лондону. Путь от Каира до Кейптауна был «открыт». К тому времени по соседству с Капской колонией, в республиках Трансвааль и Оранжевая, населенных помимо бесправных негров выходцами из Голландии — бурами, были разведаны поистине сказочные россыпи золота и алмазов.

Туда хлынул поток искателей приключений — англичан, именовавшихся в республиках уитлендерами. Колониал-офис во главе с Дж. Чемберленом сперва попытался овладеть Трансваалем с помощью «революции» уитлендеров, воспользовавшись тем, что буры не спешили предоставлять им избирательные права. Из этого ничего не вышло — уитлендеры копали золото, буйствовали в кабаках и к «восстанию» интереса не проявляли. Тогда известный колониальный деятель Сесил Роде, якобы «в тайне» от Лондона, снарядил отряд головорезов, если не для покорения буров, то для провоцирования «большой войны». Их набег кончился плачевно, но его провал экстремистов не остановил.

Нужен был лишь повод для развязывания войны, и на помощь пришли архивисты, обнаружившие договоры с негритянскими царьками, по которым оказалось, что они отдали себя под покровительство британской короны. Этого оказалось достаточно, чтобы в 1899 г. начались военные действия. На первых порах буры, природные охотники и меткие стрелки, прекрасно знавшие местность, сражались успешно. Но сопротивляться огромной экспедиционной армии их наскоро сколоченные отряды долго не могли, столицы республик, Блумфонтейн и Претория, были заняты. Главнокомандующий генерал Ф. Робертс отбыл в Лондон с победным рапортом.

Но буры перешли к партизанским действиям. Смерть поджидала Томми Аткинса (так с легкой руки Р. Киплинга солдат ее величества) за каждым деревом в лесу. Лишь к 1902 г. удалось подавить сопротивление, и бывшие республики в состав имперских владений.

Война обошлась Англии в 6 тыс. убитыми, 23 тыс. ранеными, 16 тыс. умершими от ран, а в денежном выражении в 222 млн. фунтов. Тяжелое впечатление произвели в стране сведения об ужасах изобретенных британской военщиной концентрационных лагерей. Более двадцати тысяч детей, женщин и стариков-буров оказались в них жертвами голода и болезней.

Война высветила абсолютную международную изоляцию Великобритании. Редко когда мировая общественность столь единодушно возлагала вину на одну из сторон. Ни от одного из правительств Уайт-холл не услышал выражения симпатий.

Великобритания традиционно воздерживалась от участия в континентальных коалициях. Премьер-министр Р. Солсбери на брошенный ему упрек в отсутствии союзников ответил, что Англия в них не нуждается, и назвал ее изоляцию блестящей: над землями короны никогда не заходит солнце, полмиллиарда людей числятся подданными империи, флот ее величества по тоннажу и огневой мощи превосходит объединенные эскадры всех других держав.

Но британское могущество давало одну трещину за другой: индустриальная монополия ушла в прошлое, торговля находилась под угрозой, Германия бросила вызов ее преобладанию на морях (начиная с 1898 г. и до Первой мировой войны она приняла пять программ военно-морских вооружений). Ее соперничество превратилось в один из основных факторов империалистических противоречий, подстегивая бескомпромиссных поборников формулы «Британия правит морями».

Дата добавления: 2014-01-15