Образ в системе Ария

ПРЕДВЕЧНЫЙ ОБРАЗ

ТРИНИТАРНЫЕ ОСНОВАНИЯ ИКОНОПОЧИТАНИЯ

ЛЕКЦИЯ 9

Ап. Павел сказал об Иисусе Христе: «Он есть образ Бога невидимого» (Кол 1, 15). Сам Христос говорил Филиппу: «Видевший Меня видел Отца» (Ин 14, 9). В Боге-Сыне нам становится виден Бог-Отец, ибо «Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Ин 1, 18).

Сын, следовательно, есть образ Отца. Но как соотнести это суждение Нового Завета с образом Христа, с иконой Христа? На первый взгляд, речь как будто идет о двух совершенно разных вещах. Но в действительности они тесно связаны друг с другом; во всяком случае, так были убеждены люди времени, интересующего нас, — как сторонники, так и противники иконопочитания. Вот какие доводы приводили, например, его противники: невозможно нарисовать образ Христа, поскольку это означало бы, что мы покушаемся описать и понять Божественность Христа. Доводы сторонников иконопочитания: если Слово действительно стало плотию и обитало с нами (Ин 1, 18), то это означает, что Бог-Слово стал доступен «описанию» и осязаем, так что Предвечное Слово может быть представлено в изображении.

Эта драматическая проблема рассматривалась в период иконоборческих споров VIII-IХ вв. (726-843 гг.), причем спорили о смысле и возможности передачи, представления Божественного естества средствами человеческого искусства. Но прежде чем обратиться к подробностям этого спора, рассмотрим сначала богословские основания проблемы. Глубочайшее и конечное основание любого образа и изображения христианское богословие находит в Пресвятой Троице: Бог, первоисточник и первопричина всего, имеет во всем совершенный образ Самого Себя, а именно: в Сыне, в Предвечном Слове. Наши начальные шаги, поэтому, послужат освещению этого внутрибожественного образа как ПЕРВООБРАЗА ЛЮБОЙ ОБРАЗНОСТИ. Пусть нам при этом путь укажут отцы Церкви IV в., непревзойденные знатоки тринитарного богословия. Ко второму этапу приступим, когда станем размышлять и рассматривать вочеловечение Предвечного Слова, ибо Бог-Сын и по воплощении представляет собой совершенный образ Бога-Отца, насколько человеческий лик может быть совершенным образом Божиим. И лишь когда мы хотя бы в приближении познакомимся с указанными характеристиками образности, во всей полноте встанет вопрос о «святых изображениях», о художественном постижении непостижимой тайны.

Начнем рассмотрение тринитарных оснований богословия иконы со времени арианского кризиса. Как слова Св. Писания, процитированные нами выше, были истолкованы Арием (ск. в 336 г.), пресвитером из Александрии?

Основой и средоточием его теории стало речение Св. Писания: «Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь един есть». В своем изложении веры Арий исповедует «единого Бога, единственного несотворенного, единственного предвечного, единственного беспричинного, единственного истинного, единственного бессмертного». Поскольку Бог — Един, то, по его мнению, должно быть устранено все, угрожающее Его единственности. Бог Ария — это один, одинокий Бог, «единственный Мудрый, единственный Благой, единственный Всемогущий». Никто и ничто не может иметь с Ним сходства: «Он единственный не имеет никого похожего на Себя, никого, кто был бы Ему подобен или равен по чести». Нет никого рядом с богом Ария, в том числе Сына Божия!

Все прочие суждения проистекают из данного основного принципа. В таком случае, какое значение может иметь для Ария высказывание ап. Павла о том, что Христос — это «образ_Бога невидимого»? Поскольку Бог — абсолютно единствен и один, нет никого сходного с Ним. Сын мог бы быть Его образом только при условии превосхождения этого радикального несходства.

В контексте радикального противопоставления Бога-Отца и Бога-Слова составлен также единственный известный текст Ария, в котором упоминается об образе: Знай, что Монада (всегда) существовала, а Диада (двуединство) не существовала, пока не начала быть. Пока еще нет Сына, и Бог не есть Отец. Прежде не было Сына (ибо Он получил бытие благодаря воле Отца); Он есть единственный возникший Бог, и каждый из обоих чужд другому... Поэтому Он распознается благодаря бесчисленным именованиям — таким как дух, всемогущество, премудрость, сияние Божие, истина, образ, Логос.

Арий понимает наименование «образ Божий» как один из даров, воспринятых Сыном от Отца, когда Тот Его сотворил. Сын может быть образом Божиим лишь в ограниченной мере своей собственной тварности. Поскольку Сын не в состоянии «познать Отца, каков Он в себе самом (ибо «Сыну неизвестна даже собственная сущность»), Он уж тем более не может сделать видимым Отца, быть его совершенным образом. Поэтому же не бывает и совершенного богооткровения Сына. Он не может открыть больше, чем Он сам, а именно: что Он — сотворен. Бог Ария заперт в непроницаемом одиночестве, и Отец неспособен полно сообщить о своем естестве даже своему Сыну.

Как все сказанное соотносится с проблемой христианского изобразительного искусства?

1. Ибо арианство разрушает не только христианское видение Бога, но также и достоинство» творения. Последнее является для Ария не прямым делом Божиим, а продуктом тварной «промежуточной инстанции» — Сына. При таком понимании творение не способно дать весть о Творце. Это тем более невозможно, поскольку Бог творит мир при посредстве Слова, не подобного Богу по естеству.

2. Связь между иконоборчеством и арианством: если творение не имеет открытости по отношению к Богу-Творцу, то и искусство не в состоянии представлять Нетварно-Божественное в сфере тварного; а если Сын не может быть совершенным образом, полнейшим откровением Отца, то под корень подсекается возможность христианского изобразительного искусства. Ибо христианское искусство, с точки зрения иконопочитателей, покоится на принципе, что Христос есть «образ Бога невидимого».

Дата добавления: 2014-01-20