Лекция 2. Кто их знает, может, волк прав, а овца виновата

СПРАВЕДЛИВОСТЬ КАК НРАВСТВЕННАЯ ЦЕННОСТЬ

Кто их знает, может, волк прав, а овца виновата

Финская пословица

Длительная борьба за справедливость поглощает любовь, породившую её

А.Камю

Суди лишь тогда, когда выслушаешь обе стороны

Японская пословица

Справедливость - одна из наиболее значимых человеческих ценностей. В самом деле, испокон веков люди чтили справедливость, нравственный порядок во взаимоотношениях - причём настолько чтили, что нередко, отстаивая справедливость, могли очутиться по разные стороны от линии фронта или по разные стороны баррикады. То и дело победители, с честью вышедшие из суровых испытаний, по прошествии непродолжительного времени оказывались в роли угнетателей. Высокие идеалы постепенно выхолащивались и становились пустым звуком, победа оборачивалась поражением, законная гордость - сомнением, а то и чувством вины, тяжким позором. Нам, россиянам, похоже, довелось угодить в подобную реторту, над которой и сейчас ещё колдует величайший из алхимиков - История.

Значимость справедливости достаточно красноречиво подтверждает, например, тот факт, что в античной древности, на греческом Олимпе, за справедливость отвечали целых две богини: Немезида и Дике. Что характерно - и та, и другая были дочерьми Зевса (это может свидетельствовать об их высоком статусе). Между ними утвердилось разделение труда - Немезида следила за тем, чтобы люди и боги выполняли законы, а Дике карала тех, кто законам не подчинялся. Немезиду нередко изображали с весами, тогда как Дике - с мечом. Но - удивительное дело! – даже две старательные богини так и не смогли обеспечить справедливости ни на земле, ни на небесах. Более того, именно у Немезиды (всё от того же Зевса) в своё время рождается дочка - прекрасная Елена, которой суждено стать жестоким наказанием для рода людского, из-за которой и боги перессорятся, и Троя будет повержена, и без счёта героев падёт во время знаменитой девятилетней войны.

Впрочем не будем разбираться, кто прав, кто виноват в тех давних событиях. Но, отталкиваясь от них, мы уже можем всерьёз задуматься - а не утопична ли ценность, которая за долгую человеческую историю так и осталась в разряде эфемерных, несбыточных? МОЖЕТ БЫТЬ, СПРАВЕДЛИВОСТЬ - ЭТО НЕ ЧТО ИНОЕ КАК ХИМЕРА, отвлекающая людей от других, более реальных и важных дел? Кстати нельзя исключать именно такого вывода. Ведь велись же долгое время поиски то философского камня, то вечного двигателя...

«Иллюзия бессмертия» - так назвал свою книгу писатель К.Ламонт, и развенчал в ней несбыточность людских стремлений продлить жизнь до бесконечности (7). Может, кто-то уже пишет книгу о несбыточности справедливости? Не знаю. Но покуда эта книга ещё не написана, попробуем-таки выяснить, что же заставляло и заставляет людей искать справедливости, что подразумевалось и подразумевается под этим словом.

Прежде всего бросается в глаза, что справедливость - понятие парное. Наподобие того, как предполагают и проясняют друг друга понятия «верх» и «низ», «восток» и «запад», «свет» и «тьма», точно так же друг без друга немыслимы понятия «добро» и «зло», «справедливость» и «несправедливость». А возникает проблема справедливости/несправедливости из-за того, что субъекты взаимодействуют в пространстве ограниченных возможностей и пересекающихся интересов.

Иными словами, если бы субъекты - отдельные люди, другие существа, или группы людей, других существ - были всесильными, если бы их интересы могли быть реализованы без столкновений, притеснений и обид, - самой проблемы бы попросту не существовало. Но в реальной жизни нам неведом никто способный быть в одно и то же время всесильным, всемилостивым, абсолютно необидчивым. А стало быть - в реальной жизни существует проблема несправедливости, и существует тяга к справедливости.

Где же люди обычно ищут справедливости, или - если отталкиваться от несправедливости - что вызывает наиболее острое чувство негодования, когда речь идёт о нравственном порядке во взаимоотношениях? Алексис Токвиль (1805-1859), французский мыслитель, много и полезно рассуждавший о проблемах общественной жизни, подметил, что люди нередко переживают неравенство острее, чем несвободу. И действительно, мы можем вспомнить немало ситуаций обидного и даже жестокого неравенства. Так значит, путь к справедливости лежит через равенство! - предположим мы и будем не очень далеки от извечных стремлений искателей разумного и доброго порядка на земле. Да, уже в древности люди додумались до так называемой уравнительной справедливости. Всем поровну. Казалось бы, простенько - и надёжно. Но тут нас подстерегает серьёзная закавыка.

Ч.Дарвин, путешествовавший вокруг света на корабле «Бигль» и описавший свои впечатления в книге «Путешествия натуралиста», рассказывает, что по прибытии на Огненную Землю европейцы подарили туземцу шерстяное одеяло. И тот - в полном соответствии со своими представлениями о справедливости -... разорвал подарок на узенькие полоски, по числу соплеменников. Абсурд! От разделённой ценности ничего не осталось. Не будем строго судить человека, не ведающего радостей, даримых одеялом и постельным бельём, но мы-то мы можем представить другие, не абсурдные способы справедливо обойтись с одеялом?

В этом месте я обычно жду вариантов. Слушатели, как правило, догадываются:

«Спать под одеялом по очереди!», «Отдать самому достойному», «Самому слабому»; звучат предложения: «Сделать его переходящим призом», «Повесить на стене хижины вождя», «Спать всем вместе», - я подхватываю: «Если племя маленькое, а одеяло большое», или добавляю от себя: «А то ещё можно взять европейца в заложники и держать, пока не дадут одеял каждому!». Можно фантазировать ещё и ещё, но главное уже ясно: в чём-то дикарь поступил далеко не глупо - при его варианте нет риска перессорить племя из-за очерёдности, из-за выяснения того, кто самый-самый достойный или самый слабый и нуждающийся...

Не было одеяла - не было проблемы! С появлением каждой новой ценности возникают и дополнительные грани взаимоотношений, которые приходится научаться улаживать. Впрочем о возможностях улаживания отношений более обстоятельно мы будем говорить на теме «нравственные конфликты», здесь же отметим лишь наиболее существенное.

Путь равенства - примитивнейший способ добывать справедливость. Будь то рецепты «всем поровну» или «всем ничего». Ведь что ни говори, а люди все разные. Старые и молодые, дети и дворники - по-разному смотрят на падающий снег. У того, кто уже сидит в автобусе, и того, кто ещё пытается втиснуться в закрывающуюся автобусную дверь - неодинаковые взгляды на справедливость. Город и деревня, развитые и развивающиеся страны, мужчины и женщины, автовладельцы и бомжи - где уж тут равенство! У каждого - свой интерес, своё отношение к миру.

Относительно поисков справедливости в равенстве можно констатировать, что люди рождаются равноправными, но не равносильными, обладают неодинаковыми потребностями, и вдобавок, что с точки зрения морали ещё важнее, не равностарательными. В этих условиях равенство часто будет не просто абсурдом, но и несправедливостью! А кроме того всякий раз не мешало бы выяснить, чем продиктовано стремление к равенству. В одной из интермедий Е.Петросяна («Монолог о вахтёрах») речь идёт о том, как в октябрьские дни 1917 года барыня, услышав какие-то непривычные шумы на улице (то - стрельба, то - крики «ура!»), посылает туда свою горничную: «Голубушка, сходите, пожалуйста, узнайте, в чём там дело?». Та сбегала и вскорости возвращается, радостная: «Там революция - за равенство, чтобы не было богатых». Барыня разводит руками и говорит: «Ну надо же, а вот мои деды выходили на Сенатскую площадь - за равенство, чтобы не было бедных!». Итак, стало быть, можно с уверенностью констатировать, что равенство, столь нас недавно привлекавшее, вовсе не гарантирует искомой справедливости. Есть разные мотивы, на которых основано стремление к справедливости, один из них - сострадание, другой - зависть. И, кроме того, есть разные виды неравенства - нетрудовое и трудовое.

Где же ещё можно искать подсказок, как людям надо строить справедливую жизнь? Ну конечно же - в Библии! «Трудящийся достоин пропитания» (Мф. 10:10), «Кто не работает, тот да не ест» (Qui non laborat, non manducet). Ну и, естественно же, в наследии классиков марксизма - аналогичные бесспорные утверждения, даже ещё более точные, детализированные: «От каждого - по способностям, каждому - по труду» (это в первой, социалистической фазе общественного устройства), «От каждого - по способностям, каждому - по потребностям» (это - во второй, коммунистической фазе). Причём в первоисточниках значится не «от каждого», а «каждый», это у нас в стране незаметно всё сместилось в сторону надежды на доброго начальника, который и организует, и направит, и позаботится, и вознаградит. Впрочем это так, к слову. Главное же для теперешнего рассуждения в том, что помимо уравнительного имеется (и с достаточно богатыми историческими традициями) другой универсальный подход к справедливости - воздающий. Здесь главенствующую роль играет соображение социальной пользы, трудовой вклад каждого в общее благополучие.

Ясное дело, лодырей ни в какие времена не любили и вряд ли когда-нибудь полюбят, но ведь и с трудом далеко не всё так просто! Легко сказать «по труду» - а как этот самый, чей-то конкретный труд оценить, измерить? Как сопоставить с другими видами труда и с другими условиями труда?

Как быть, если, например, одну и ту же контрольную двое учеников написали одинаково, с четырьмя ошибками, но при этом один из них до того делал по 30 ошибок, а другой - писал грамотно? Как поступать, ежели у одного из двух работников всё спорится, получается без напряжения (так что, шутя выполнив свои дела, он успевает развлечься доступным и не всегда похвальным образом), тогда как другой, буквально сбиваясь с ног, едва справляется со своими обязанностями (но ведёт себя в остальных отношениях примерно)? Наверное всё-таки мы можем в общем виде сказать, что различные виды труда следует оценивать прежде всего по объективным результатам (по социальной его значимости), по возможности отвлекаясь от субъективной цены этих результатов (в случае с учениками отвлечься, видимо, не удастся, и непременно нужно будет, в соответствии с требованиями дифференцированного подхода, поощрить слабого и пожурить сильного).

Ну, допустим, с результатами мы разобрались. Старательного поощрили. Беспечного урезонили. Умелого наградили. И даже тому, кто поначалу взялся не за своё дело, помогли отыскать посильное и увлекательное занятие. Но ведь теперь окажется, что мы совсем запамятовали о тех, кто вообще не может ничего делать - уже или ещё. Уже - это старики, ещё - дети. Они, похоже, бесполезны для общества, но - кушать, одеваться, вообще жить, как ни странно, хотят.

Человеческая культура многомерна. Это курицы могут создать однозначную иерархию - так называемую лестницу клевания, в соответствии с которой между ними распределяются куриные блага: место на шестке, очерёдность к кормушке или общение с петухом. Такая лестница выстраивается на основе естественного отбора и свидетельствует об умении сообщества различать представителей по силе. Самый сильный - лидер, самый слабый - аутсайдер. Но для человеческого общества строгий отбор по силе отнюдь не является гарантией жизнеспособности. Некогда в Спарте, как вы помните, от слабых младенцев попросту избавлялись. И что же? Где теперь эта самая Спарта? Что бы, интересно, заявили спартанцы, если бы мы им предложили, скажем, избавляться от детей, лишённых музыкального слуха? Или - математических способностей? Или - способностей к отвлечённым рассуждениям?

Обществу нужны разные люди. «Мамы разные нужны, мамы всякие важны». Да наверное то же следовало бы сказать и о папах. Более того, любопытное наблюдение было проделано над муравейником. Исследователи заметили, что в дружном муравьином мирке есть явные труженики, а есть не менее явные бездельники. Обнаружив это, люди попробовали - нет, не перевоспитать муравьёв-иждивенцев: дело было сделано проще и надёжнее - разделить муравейник на две части таким образом, чтобы бездельники оказались без опекунов, а труженики - без нахлебников. Но - странное дело! Во вновь образованных муравейниках опять произошло «социальное» расслоение, то есть «ленивые» принялись за работу (но не все!), а среди тружеников стали выявляться отлынивающие от работы. И так неоднократно. Стало быть, мудрая природа даже на уровне муравейника разыгрывает такие сценарии, в которых предусмотрены разные роли, и, кажется, для адекватного прочтения этих ролей человек пока ещё не дорос. Так что не будем навязывать насекомым своих представлений о справедливости, и давайте, вернёмся из муравейника в мир людских отношений.

Польский юморист Анатоль Потемковский описывает очень поучительную ситуацию, которая сложилась в некоем жилкооперативе. События развивались там примерно следующим образом. Представьте себе людей, долгожданно справивших новоселье в благоустроенном доме. Квартиры - со всеми удобствами, стены кирпичные, район удобный, экология благополучная, короче, - живи и радуйся. Так они и жили, радуясь, месяца три. И вдруг приходит в правление жилец с третьего этажа: - «У меня, - говорит, - есть предложение. Конкретное. Я, - говорит, - считаю несправедливым, что те, кто живёт выше, на восьмом или двенадцатом этаже, платят за жильё столько же, сколько и я. Ведь я, - говорит, - часто даже и пешочком к себе поднимаюсь, так что платить за лифт согласен только с учётом высоты проживания».

А что, и правда, – решили в правлении и установили коэффициент этажности. Прошёл месяц-другой, и тут появляется со своими претензиями новый заявитель. - «Спасибо, - говорит, - что ввели коэффициент этажности. Я и сам думал, что не дело платить одинаково мне, с пятого этажа, и кому-то с десятого или одиннадцатого. Но послушайте! Вот я, - говорит, - живу один, а в квартире напротив - большая семья. Так разве правильно, что мы должны платить одинаково? Вон, они даже и по лестнице если только будут бегать, то ступеньки от кого больше снашиваются?».

А что, и правда, - решили в правлении и ввели новый коэффициент, в котором учитывалось число проживающих. Но - лиха беда начало! - от жильцов стали поступать всё новые и новые предложения: кто-то часто в командировки ездит, кто-то - болеет и лежит в больнице, у кого-то, наоборот, то и дело доктор бывает, кто-то с собакой туда-сюда бегает... Короче, сколько ещё ни вводили в том доме поправочных коэффициентов, а лада во взаимоотношениях так и не достигли. И не удивительно, ведь есть такое научное понятие: «дурная бесконечность».

Скажем, автобус вот-вот должен отправиться от остановки, а к нему подбегает ещё один пассажир. Водитель, проявив любезность, его подождал. И вдруг бежит ещё один кто-то, и ещё... Ясно, что раньше или позже автобус тронется, и очень вероятно, что кого-нибудь этот факт весьма огорчит. Или - автобус уже едет. И в нём часть пассажиров - сидит, а часть - стоит, может, даже не очень удобно. Так нужно ли ради справедливости пассажирам время от времени, скажем, меняться местами? Или это уже не справедливость, а мелочность? И где лежит граница между ними?

Вот, например, в одном из своих рассказов Варлам Шаламов описывает, как происходит делёж баланды, которую приносят каждым утром в тюремную камеру. Для заключённых это большая ценность, а потому считается справедливым сегодня начинать раздачу с одного угла, завтра - с другого, послезавтра - с третьего, затем - с четвёртого. Ведь от того, раньше или позже до тебя дойдёт очередь, зависит будет ли пища густой и тёплой (а может, и то, достанется ли пища вообще)(18). Наверное разница между автобусом и тюремной камерой огромная, а потому пассажирам легче зажмуриться на неравенство. Здравый смысл и великодушие подсказывают именно такую манеру поведения. А то, что бывает, когда здравого смысла и великодушия не хватает - прекрасно описано в «С казке о двух жадных медвежатах». Вероятно, вы помните эту сказочку по старому отечественному мультфильму.

Медвежатам повезло, и они нашли целую головку сыра. Но делить поровну они не умели, и помочь им вызвалась лисица. Части головки оказались явно неравными, и сперва обиделся один из медвежат. Тогда лисица «подровняла» половинки - и обиженным теперь стал уже другой медвежонок. Так и пришлось лисице откусывать поочерёдно то от одного, то от другого кусочка, которые становились всё меньше и меньше... Финал сказочки - сытая, ухмыляющаяся лисица и обескураженные медвежата, у которых в лапках остались совсем крошечные кусочки сыра. Кстати, если быть точными, то эту сказку надо было б скорее назвать сказкой не о жадных, а о завистливых медвежатах.

Понятно впрочем, что не всяких общающихся людей можно сравнить с наивными медвежатами, кое-кто более похож на лисицу. А потому не будем торопиться с окончательными выводами. Пока констатируем лишь то, что в любой ситуации общения всего скорее можно выявить более или менее явное неравенство, большую или меньшую несправедливость. Даже в окружающей нас природе слишком редко встречаются полные равенство или симметрия. Наверняка большинство из вас имело возможность убедиться в том, что, ни на берёзе, ни на клёне, ни на осине не встречается двух одинаковых листочков. Почему же мы ищем симметрию в межчеловеческих отношениях! Скорее следует признать правилом нравственной жизни - асимметрию. Так что проблему надо было бы усматривать лишь в том, как к этой асимметрии относиться.

Здесь можно обозначить по крайней мере две позиции. Одну попробуем проиллюстрировать при помощи так называемого «принципа Екатерины Великой». Российская императрица как-то заметила: «Закон подобен атмосфере - чем выше, тем меньше ощущаешь его действие» (19).

Аналогичную логику можно встретить у Ф.Ницше: «Человек, стремящийся к великому, смотрит на каждого встречающегося ему на пути либо как на средство, либо как на задержку и препятствие - либо как на временное ложе для отдыха. Свойственная ему высокопробная доброта к ближним может проявиться лишь тогда, когда он достигнет своей вершины и станет господствовать» (13).

Иными словами, речь идёт о контрастном противопоставлении избранных остальному миру. В рамках такого противопоставления поиск справедливости возможен как согласование привилегий и льгот. Под привилегиями в данном контексте следует понимать те преимущественные права, которыми наделяют себя сильные, а под льготами - те права, которые пожалованы слабым. Нет никакого сомнения, что такой подход к ситуации неравенства - апология неравенства - очень многими будет истолкован как несправедливый, нечестный, лукавый, а нам с вами напомнит лисицу из недавно упомянутой сказки.

Перед тем, как излагать сущность второй позиции по поводу возможного неравенства, давайте рассмотрим две конкретные, жизненные ситуации бытового уровня.

Случай №1. Представьте себе трамвайную остановку возле станции метро в новостройках. Выйдя из метро, люди немалое время вынуждены толпиться тут в ожидании трамвая. И вот подходят вместительные два вагона. Какая удача - мне посчастливилось, мои усилия не напрасны, я уже на широкой ступеньке. Надо только, чтобы закрылась дверь. Вдруг чувствую, что сзади ещё кто-то силится влезть в вагон. Поворачиваю голову - паренёк лет 13. Поджимаюсь из последних сил, чтобы и ему хватило места. Дверь натужно скрипит, я, извернувшись, смотрю, - не прищемило ли паренька. И что же вижу? В том месте, где у створки должно быть стекло, – пусто, и в эту пустоту парнишка кому-то «показывает носик».

Случай №2. Пожилой человек возвращается из собеса. Там ветераны перед праздником получали какую-то разовую выплату. По обыкновению, из хорошей затеи вышло нечто малосимпатичное: стариков долгие часы томили в очереди, а напоследок и вовсе получился конфуз. Денег на всех не хватило. И вот именно тот человек, о котором мы говорим, стал последним, кому деньги достались. Тут же кассиршей было заявлено: «Деньги - все!». Этот последний - испытал жгучий стыд, неловкость перед своими собратьями-ветеранами....А ведь мог бы тоже «носик показать»!

Итак вторая позиция по поводу неравенства, неодинаковости положений. Её ярким представителем был Альберт Швейцер (1875 - 1965). Этот многосторонне одарённый человек до 30 лет успел и прекрасное образование получить (став доктором философии и доктором богословия), и в музыке добиться немалых успехов (как в исполнительском органном мастерстве, так и на музыковедческой стезе - написал и издал на двух языках, немецком и французском, фундаментальнейшее исследование о творчестве И.С.Баха). Словом, у Швейцера, казалось, были все основания считать себя баловнем судьбы. И вот как раз в пору взлёта ему приходят в голову всё более настойчиво мысли о праве человека на счастье, когда рядом есть несчастливые люди. Надо отметить, - он впоследствии сам на это обстоятельство прямо указывал - в нравственных раздумьях сильно повлиял на него пафос нравственных исканий нашего великого соотечественника, Льва Толстого. Так или иначе, Швейцер приходит к жизненно важному решению: после 30 лет надо посвятить себя людям. Случай помог ему конкретизировать свое решение. На глаза ему попалась газетная заметка, где сообщалось о положении африканцев, которым катастрофически не хватало медицинского обслуживания. Так в зрелом тридцатилетнем возрасте А.Швейцер садится за студенческую скамью и, выучившись на доктора со специализацией «тропическая медицина», а также выдержав жёсткую полемику с близкими, не видевшими смысла в его «чудачестве», уезжает с молодою женой в незнакомую Экваториальную Африку. Там, в глухой деревушке Ламбарене (теперешний Габон) Швейцером создана больница, которая действует и доныне. Но сегодня разговор не о всемирно известной сейчас больнице, и даже не о самобытной философии Швейцера, так называемом «благоговении перед жизнью» (глубоком уважении к любой жизни). Сегодня нам важно вспомнить принцип Альберта Швейцера «положение обязывает». Этот принцип Швейцер сформулировал следующим образом: «Более счастливые < удачливые> в долгу перед менее счастливыми < удачливыми > - пропорционально различию положений» (20).

Легко видеть, что вторая из рассматриваемых нами позиций по отношению к неравенству основана не на безжалостном эгоцентризме, как первая, но на совести и великодушии.

Попробуем подвести некоторые итоги и, если удастся, продвинуться чуть дальше в анализе справедливости.

Понятие «справедливость» характеризует взаимоотношения между субъектами по поводу распределения ценностей. Частный случай такой ценности - ценность человеческого достоинства. Взаимоуважительные отношения складываются при учёте принципа равноправия, а также способностей и усердия. Справедливости равно противостоят, с одной стороны, грубая уравнительность и, с другой, мелочность. Если идти путём возможно более полного учета значимых факторов, то выясняется, что абсолютная справедливость невозможна. Ведь для её достижения потребовалось бы согласование бесконечного числа факторов, и значит - бесконечный разум.

Но! Во-первых, мир человеческого общения многомерен. И одно неравенство вполне может быть компенсировано другим, другими. Именно компенсировано, а не отомщено. (Мотив возмездия, воздаяния за умышленное зло должен был бы найти отражение в ходе анализа темы «мораль и право». Сейчас же акцент делается на уравновешивании позитивных ценностей.)

Кроме того, из признания ограниченности человеческого разума следует и довольно обнадёживающий вывод: значимых для нас факторов не так уж много. Тем более - существенно значимых.

В силу многомерности человеческой жизни у каждого из нас имеются богатейшие возможности как для соперничества, так и для сотрудничества с себе подобными. Мы можем избирать, так сказать, лестницы восхождения и орбиты притязаний, соотнося их со своими ресурсами. Нелишне здесь будет вспомнить мудрые слова Конфуция о том, что «благородный муж предъявляет требования к себе, а низкий человек - к другим людям».

Предельно обобщая, можно сказать:

Справедливость - это нравственно-ценностное равновесие во взаимоотношениях между субъектами, характеризующееся соответствием того, что каждый из них может и берётся делать, на что претендует и что получает.

Справедливость - это равновесие динамическое, которое трудно найти и установить, но ещё труднее восстанавливать, когда оно утрачено. Примеры таких трудностей бесчисленны - от обыденных ссор и до переселения волжских немцев или крымских татар, до непрекращающихся взаимных обид в отношениях между белыми и цветными этносами в США, между евреями и арабами на Ближнем Востоке.

Говоря про динамическое равновесие, можно привести одно достаточно выразительное сравнение. В цирке мне довелось видеть следующий номер. На арену выносят несколько чурочек и одну досочку. Артист начинает с того, что на одну из лежащих на полу чурочек сверху поперёк кладёт досочку, а на неё встаёт сам. Затем спрыгивает, и эту же досочку ставит уже сверху двух друг на друге лежащих чурочек. Потом - на три. Это уже становится интереснее. Зрители следят за тем, как постепенно увеличивается число поперечно водружённых друг на друга чурочек. Удивительно! Кругляшки должны бы были разъехаться, развалиться, но на них ещё умудряется (в конце ему даже приходится использовать для этого специальную лесенку!) взобраться улыбающийся артист. Насколько мне известно, в цирковом мире сейчас рекорд составляет 15 чурочек (если выражаться специальным языком - «катушек». Но, честно сказать, на обычную катушку они совсем не похожи!), и его исполняют несколько человек.

Так вот, любого из нас вполне можно сравнивать с только что описанным ловкачом. Подумать только - со сколькими людьми мы ухитряемся уравновешивать свои отношения! Причём нередко нам удается ладить порознь с такими людьми, которые друг с другом вряд ли когда-нибудь пересеклись бы, не будь нас. А то и с такими, которые друг друга «не очень долюбливают». Так вот, выстраивая свои отношения с окружением, мы проявляем недюжинные способности.

Если помните, богиня Немезида изображалась с весами. Теперь нам становится ясно, что одними единственными весами для установления справедливости не обойтись. Где-то внутри нас происходят оценка, взвешивание, согласование наиболее важных для нас факторов:

результативных и безрезультатных собственных усилий,

сбывшихся и не сбывшихся ожиданий от партнёров по общению,

высказанных и невысказанных взаимных требований,

взаимных уступок - реальных и мнимых и пр.

Способности учитывать всё это у разных людей очевидно неодинаковые. Вот почему попадаются люди уживчивые и неуживчивые, обидчивые и не очень, кто-то не умеет дня прожить, не рассорившись с близкими, а другой - может выступать посредником, примиряя поссорившихся. Итак, способности к справедливости разные, но - развиваемые, их можно и нужно культивировать.

Справедливость - не философский камень, не вечный двигатель. Это реально достигаемый лад во взаимоотношениях между субъектами. Это сочетаемые симметрия и асимметрия, равенство и неравенство. Справедливость - не то, что можно единожды добыть, или установить раз и навсегда. Она создаётся и воссоздаётся постоянными и взаимными усилиями.

Справедливость нельзя установить на фундаменте зависти, мстительности, злобы. (Подтверждения - начиная с Каина. Кто мешал незадачливому Каину надеяться, что не сегодня, так завтра Бог примет именно его, а не Авеля, жертвоприношение! Но Каин был завистлив и импульсивен). Прочная, достойная связь между людьми может быть создана лишь на основе взаимного уважения и требовательности, самоконтроля и великодушия.

ЛИТЕРАТУРА

1. Алексеева Т.А. Справедливость. Морально - политическая философия Джона Роулса. - М.: Наука, 1992.

2. Бербешкина З.А. Проблема справедливости в марксистско-ленинской этике. - М.: В. шк., 1974.

3. Библия.

4. Валлич Э.И. Законы о бедных в английской публицистике конца ХVIII века и теория нищеты Чарлза Холла. - М.: Наука, 1990.

5. Гринберг Л.Г., Новиков А.И. Критика современных буржуазных концепций справедливости. - Л.: Наука, 1977.

6. Давидович В.Е, Социальная справедливость: идеал и принцип деятельности. - М.: Политиздат, 1989.

7. Ламонт К. Иллюзия бессмертия. - М.: Политиздат, 1984.

8. Лившиц Ю.М., Соотла Г. Парадокс справедливости. - Таллинн, 1989.

9. Мальцев Г.В. Буржуазный эгалитаризм. - М.: Мысль, 1984.

10. Маркс К. Критика Готской программы (любое издание)

11. Мифологический словарь. - М.: Сов. Энциклопедия, 1990.

12. Мосоров А.М. Социальная справедливость: нравственный аспект. - М.: Знание, 1987.

13. Ницше Ф. Соч. в двух томах. Т.2. - М.: «Мысль», 1990. - Стр. 395.

14. Ролз Дж. Теория справедливости. - Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1995.

15. Солженицын А.И. Архипелаг Гулаг. Т.1. -М.: ИНКОМНВ, 1991, стр.347 - 353.

16. Справедливость// Словарь по этике. - М.: Политиздат, 1989. - Стр. 333 - 335.

17. Хьюсман Р., Хэтфилд Дж. Фактор справедливости. - М.: Знание, 1992.

18. Шаламов В.Т. Воскрешение лиственницы. Рассказы в двух книгах. Книга 1. Колымские рассказы. - М.: Худож. Литература, 1990. - стр. 244 - 245.

19. «Эхо планеты».- №40, 1989, стр. 3.

20. Spiegelberg H. Albert Schweitzer’s «Other Thought»: Fortune obligates// Протоколы XV Всемирного Конгресса по философии. 17 - 22. 09. 1973 года. Варна (Болгария).- София, 1974. - p. 529 - 534.

Лекция 3

НРАВСТВЕННАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ

Каково проживёшь, таково и прослывешь

Рус. пословица

Виноватого Бог сыщет

Античная пословица

Я пью не больше ста граммов, но, выпив сто граммов, я становлюсь другим человеком, а этот другой пьёт очень много

Э. Кроткий

Тема этой лекции связана с одним из наиболее важных механизмов, обеспечивающих жизнеспособность человеческой культуры. В самом деле, давайте вспомним кого-нибудь из своих знакомых - наверняка у каждого из нас есть такой человек на примете, который интересен, симпатичен, остроумен, словоохотлив, но - необязателен. Представим себе на миг, что на Земле не осталось никого, кроме людей только такого типа. Как вы думаете, долго бы смогла существовать человеческая культура (и даже жизнь!) в таких условиях?

Пожалуй, следует признать, что именно люди обязательные, надежные, ответственные (пусть даже иногда они и кажутся излишне занудными!) создают фундамент общественной жизни, не дают человечеству исчезнуть с лица Земли. Можно смело утверждать, что нравственная ответственность выполняет в межчеловеческих отношениях функцию наподобие скреп, обеспечивающих прочность, сохранность и функционирование жилища или транспортного средства.

С ответственностью мы имеем дело, например, когда где-то в опасной близости от нас происходят криминальные разборки, или когда политики обрушивают на избирателей потоки взаимных обвинений, или когда в театре раздаются восторженные крики: «Автора!». Когда врач пытается найти единственно верное, спасающее пациента решение, и когда командир единолично определяет, кому идти в разведку, кому ехать за провизией, а кому охранять сон спящих бойцов - всё это случаи, имеющие прямое отношение к нашей сегодняшней теме.

Объединяет же эти случаи то, что в каждом из них происходят значимые события, у которых есть определённый автор. Выделенную формулировку можно считать определением ситуации ответственности. Теперь обратим внимание вот на что. Уже из беглого перечня примеров становится ясным, что ответственность может быть позитивной и негативной. То есть она может быть соотнесена с чьими-то положительными заслугами, пользой, за нею могут стоять такие переживания, как гордость, благодарность, восхищение. Другие же случаи связаны с чьей-то беспечностью, виной, злым умыслом. И воспринимаются они со стороны с осуждением, в то время как человек, совершивший подобные поступки, испытывает обычно чувства стыда, неуютности, нередко пытается каким-то образом оправдаться в глазах окружающих и в своих собственных.

Понятие «ответственность» относится к узловым этическим понятиям и самым тесным образом связано с такими понятиями, как «свобода», «выбор», «оценка», «самооценка», «совесть», «вменяемость», «грех», «вина», «достоинство», «заслуга», «награда», «воздаяние», «прощение» и т.п. Значимость понятия «ответственность» и того, что за ним стоит, видна уже хотя бы из одного известного со времён древности ритуала. Если помните из истории или из чтения религиозной литературы, древние иудеи придумали довольно интересную и замечательно «срабатывавшую» процедуру. По определённым дням эти люди, во главе с первосвященником, собирались на молитву, во время которой направляли взоры к небесам, вспоминали о своих грехах, наверное били себя в грудь, каялись... И вот тут-то к первосвященнику подводили специально приготовленное на этот случай животное. Служитель культа возлагал на животного руки, просил о чем-то Господа Бога, и считалось, что с данного момента все грехи пришедших как бы перекладывались на это несчастное животное. Люди, освободившись от своих грехов, начинали кричать, шуметь, прогоняли «грешника» прочь, и считали себя чистыми перед лицом Господа. И могли вскорости опять вести привычную, далеко не безгрешную жизнь.

Надеюсь, вы все вспомнили, что это было за животное, - да, именно козёл отпущения. (1). Очень недурной способ снять с себя чувство вины, успокоить совесть, очистить душу. И наверно неслучайно обряд исповеди существует много веков во многих вероисповеданиях. Кстати, может, вы замечали, что вообще в человеке есть мощная потребность, связанная с анализируемым сегодня феноменом, ответственностью. Иногда, бывает, мы готовы излить душу совершенно незнакомому человеку - какому-нибудь случайному попутчику. Оно и парадоксально, и понятно: с близкими отношения слишком ко многому обязывают, сковывают, лишают доверительности.

Впрочем, мы уже отмечали, что вовсе не каждая ситуация ответственности связана с негативными переживаниями, а стало быть и с желанием уклониться от ответа, избежать необходимости принимать тяжкое решение, нести наказание. Можно с полным правом утверждать, что в ответственности встречаются общественная необходимость и внутренняя потребность личности. А потому давайте, попробуем рассмотреть этот важный и интересный механизм социальной связи возможно более обстоятельно, вдумчиво. Тогда, может быть, нам приоткроются его сильные и слабые стороны, и станет чуть яснее, почему иной раз он пробуксовывает, а иной - вообще отказывает.

Взглянем на механизм ответственности с точки зрения его структуры. Здесь прежде всего можно выделить три элемента: субъект, предмет, инстанция ответственности. Субъект, говоря попросту, - это тот, кто отвечает; предмет - то, за что отвечают, а инстанция - тот, перед кем отвечают. Всмотримся поочерёдно в каждый из названных элементов. Итак, субъект. Первое, что можно сказать про субъект: ответственность бывает индивидуальной и групповой. Различие, казалось бы, интуитивно ясное, но есть здесь и некоторые тонкости. Так, спрашивается: можно ли про студентов, сидящих в одной и той же аудитории, слушающих одни и те же рассуждения одного и того же лектора, утверждать, будто они находится в ситуации групповой ответственности? Или каждый из них персонально отвечает (а на зачете, экзамене - буквально будет отвечать) за качество усвоенного материала? А можно ли говорить про пассажиров рейсового автобуса, едущих в одном направлении, что они за что-то сообща отвечают? Очевидно нет.

Групповая, коллективная ответственность возникает лишь там, где есть групповая, коллективная деятельность. Вот если, например, в автобусе пассажиры сообща дают отпор хулигану - такая групповая ответственность имеет место. Или наоборот. Как сообщалось, в Москве бывало, что пассажиры выталкивали контролёров из трамваев. В этих и подобных случаях мы уже имеем полное право говорить о групповой ответственности. Кстати, и во время учёбы не всё так уж абсолютно индивидуализировано. Например, в нашей стране в предвоенное и послевоенное время имела распространение так называемая бригадная форма обучения. Прослушав курс, учащиеся на зачет или экзамен делегировали кого-то одного. И по результатам его ответов аттестовали всю группу. Сдал он хорошо - все, считалось, хорошо усвоили предмет. Плохо сдал - неуспевающими оказывалась вся группа. Плюсы и минусы подобной системы обучения очевидны. Плюс, пожалуй, был только один - возможность быстрого приобщения широких слоёв населения к образованию. Минусы, думаю, мы до сих пор расхлёбываем в нашем далёком от благополучия народном хозяйстве. Словом, ещё раз подчеркнём: коллективная ответственность строго связана с элементами самоорганизации - будь то коллективный уход с урока, групповое ходатайство о замене преподавателя или совместное обсуждение темы на семинарском занятии.

Идём дальше. Кто же может оказаться субъектом ответственности? Только ли те, кого мы непосредственно теперь и здесь видим? Разве не простираются подобные связи в прошлое? Скажем, свои обиды разве мы не готовы адресовать далёким предшественникам - царям, продавшим Аляску; Мартынову, застрелившему Лермонтова; попу Гапону; Сталину, организовавшему ГУЛАГ и т. д. С другой стороны, разве мы не испытываем благодарности в адрес бесчисленных светлых имён нашей отечественной истории - тех же писателей (даром, что их приходится штудировать по программе), композиторов, художников, изобретателей, учёных, спортсменов? Не говоря уже о таких именах, как Александр Невский, Кутузов, Сусанин. Или - Гагарин. То есть, очевидно, что субъектом ответственности вполне могут выступать и те люди, кого уже нет на свете, - но кто представляет значимое для нас прошлое. Аналогичные рассуждения ведут к пониманию того, что ответственность может связывать нас со значимым будущим, с которым приходится так или иначе считаться, с которым мы поневоле вступаем в диалог, от которого ждём нередко очень многого.

Пожалуй, чуть менее банальной будет выглядеть попытка разобраться в следующем вопросе: только ли люди могут выступать субъектами ответственного отношения? Так, для человека, допускающего существование нечистой силы, ангела хранителя, барабашек и подобных существ, ответ очевиден - всем этим существам мы можем адресовать свою благодарность или негодование. Когда-то язычники «на полном серьёзе» предъявляли претензии каменным или деревянным изваяниям в случае неурожая, неудачи в войне или мора. Идола могли свергнуть, разломать, заменить. Из истории нам также известно немало примеров, когда наказанию подвергались колокола. В Европе XVI-XVII веков колокола неоднократно бичевали, им вырывали язык, их могли сослать или переплавить... (2), (3).

Хроники сообщают и о таких курьёзах, как, например, судебные процессы над насекомыми. Вот, скажем, крестьяне майнцского курфиршества обратились в суд с жалобой на шпанских мух, появившихся в большом количестве в их садах-огородах. И местный судья, «принимая во внимание малый размер тела и молодость мушек», назначил им защитника. Тот постарался представить дело так, что причинённый крестьянам ущерб оказался вынужденным, и просил, чтобы «его клиентам» был выделен определённый участок, где бы они «могли жить честным образом, не причиняя никому вреда»... В итоге требование его было уважено, и крестьяне тех мест еще немало лет уступали насекомым специально отведённый участок земли (4).

Да что там старина! В Англии наших дней, по газетным сообщениям, произошёл, в частности, такой случай. Чья-то собака покусала соседскую девочку. И родители пострадавшей подали в суд - не на хозяев собаки, а на саму собаку. Веками отлаженная судебная британская машина выдала вердикт: год тюрьмы без права встречаться с хозяевами. Заметка, которую мне довелось читать, сообщала о событии в момент, когда срок заключения был в самом разгаре, и никто не помышлял об амнистии.

Итак, обобщим: субъект ответственности - это автор значимого события, или по крайней мере тот, по чьей, как считают, воле, чьими стараниями событие произошло. Теперь о предмете ответственности. Из логики предшествующих размышлений мы должны были бы заключить, что предмет этот заключается в деятельности субъекта. Но не всё здесь так просто. Скажем, наверняка вам хорошо памятно, в каком настроении иной раз приходили ваши родители с родительского собрания - или исполненные гордости, или смущённые от стыда. То есть родители переживают ситуацию ответственности за то, как себя проявляют их дети. Столь же очевидна ответственность учителей за своих подопечных, командира - за своих подчинённых и, думаю вы со мною согласитесь, хозяина собаки за своего четвероногого друга. Кстати, хочу напомнить, что в любом из данных примеров речь, бывает, идёт как о негативной, так и о позитивной ответственности. Начальник за своего подчинённого может испытывать как гордость, так и стыд. А если среди вас есть спортивные болельщики, то им хорошо знакомо острое чувство торжества (или гнетущая досада) по поводу тех событий, которые мы можем лишь наблюдать со стороны. Или вспомните о состоянии, которое испытываете, когда хвалят, награждают симпатичного вам человека. Всё это подтверждает, что ответственность (предмет ответственности) не замыкается рамками действий самого субъекта, но охватывает куда более широкую сферу.

Вспоминаю свою первую поездку за границу, в 1973 году. Это была Польша. Представьте себе: лето, Мазурские озёра, днём было катание на яхте, а вечером мы пришли на дискотеку. И вот между танцами я сижу за столиком, а напротив разговаривают парень с девушкой. Причём и он, и она говорят по-русски, но с акцентом. Мне кажется это любопытным, и я спрашиваю, откуда они приехали. И выясняется, что он - чех, она - румынка, и единственный общий язык для них - русский! Я с гордостью заявляю: «А я - русский, приехал из Ленинграда!» И тут в нашу беседу вклинивается четвёртый сосед, до того сидевший молча, как оказалось, итальянец. «Русский?! - восклицает он, - А зачем вы ввели в августе 68-го свои войска в Прагу?!»...

Наверное, вы слышали, что перед подобными поездками в те времена проходила довольно серьезная процедура проверок, накачек, инструктажа. И нас всячески предупреждали о возможных провокациях. Так или иначе, самое умное и, как мне до сей поры представляется, достаточно честное, что я нашёлся произнести ему в ответ, было: «Если я чего-то и не одобряю в действиях правительства, моё мнение для него мало, что значит». И вот на этот мой ответ итальянец среагировал, пожалуй самым обидным образом - он отвернулся от меня! Дело прошлое, но - скажу вам - ощущеньице не из приятных... Хотя, если трезво разобраться, в том вводе войск нельзя искать однозначной вины Москвы (и тем более моей лично!), но всё же, всё же...

Если мы русские, россияне, питерцы, - на нас ложится определенная доля ответственности за то что русскими, россиянами, питерцами сделано и продолжает делаться. Не так давно перечитывал я знаменитый стих Маяковского «О советском паспорте». Так созн а юсь - только в этот раз задумался: а каково воспринимать ехидные словечки нашего классика тем же полякам или шведам?! Понятно, из песни (или стиха) слова не выкинешь. Однако осмыслить, соотнести сказанное поэтом не только с социальным заказом, но и по возможности с более широким контекстом - нужно уметь. Или другое. Скажем, Ленин, Сталин - сколько дров наломали! И разве мы хоть за что-то из их дел должны отвечать? За ГУЛАГ? За немилосердное переселение народов и разные репрессии? Ну как можно отвечать за то, что мы не в силах ни предотвратить, ни отменить? Но пожалуйста вдумайтесь. Отменить прошлое мы не в силах. Но вот оценить его, отнестись к нему определённым образом - мы очень даже можем. И вот за оценку таких событий, за своё нравственное к ним отношение - мы отвечаем сполна. В этом смысле попытка уклониться от оценки (позиция равнодушия) явно безнравственна. Стало быть, мы подошли к выводу, что предмет ответственности охватывает не только собственные действия субъекта или то, что он (субъект) делает «в соавторстве», но и то, что делают или делали все, к кому он хоть как-то причастен. Другое дело, что мера ответственности будет различная в зависимости от того, идёт ли речь о самостоятельных действиях, о соучастии или же просто об оценке состоявшегося факта.

Здесь стоит обратиться ещё к одному пояснению, графическому. Можно представить себе, что поступок совершается в результате взаимодействия четырёх факторов, изобразим их в виде четырёхлепестковой циклоиды:

Стремления Возможности

Влияние окружающих Обстоятельства

Рис.1

На рисуночке довольно отчётливо видна центральная зона, в которой складываются все факторы, от которых зависит поступок. Однако в реальной жизни нередки ситуации, когда такого сложения не получается. Рассмотрим только два простейших случая рассогласования. В одном из них происходит разрыв объективных и субъективных факторов (Рис.2), в другом (Рис.3) не складываются отношения между

внутренними и внешними факторами. Приведённые картинки удобны тем, что при помощи них можно наглядно убедиться, как несвободен субъект, например, желающий пойти навстречу кому-то, но не имеющий для этого ни умений, ни сопутствующих обстоятельств (Рис.2) или как бессмысленно вести речь об ответственности того, кто волею обстоятельств и по внешнему принуждению вынужден заниматься не тем, что хочет и умеет делать (Рис.3).

Последний, третий из выделенных нами элементов структуры ответственного механизма - это инстанция ответственности. Инстанцию можно определить, как источник требований, оценок и санкций. И здесь надо сразу же оговориться: далеко не всякий источник требований, внешних оценок, далеко не каждый советчик или критик нам представляются достойными такой высокой роли. Мало ли кто высказывает свои суждения по поводу нашей персоны! Мало ли кто будет нам говорить, как надо жить или действовать в конкретном случае! Даже малые дети уже достаточно избирательны в отношении к внешним замечаниям, характеристикам, реакциям. Взрослый человек тем более избирает инстанцию. Точнее - избирает инстанции, выстраивает ансамбль инстанций. Ведь ожидания, которые связывают с нашим поведением окружающие, зачастую трудно сопоставимы друг с другом, нередко инстанции оценивают нас по разным шкалам и требуют от нас едва ли не прямо противоположных действий. Потому в приведённую выше формулировку инстанции следует добавить:...источник требований, оценок и санкций, - которые субъект принимает как справедливые.

Разговор об инстанции уместно продолжить уточнением о различиях между интерналами и экстерналами. Главное, в чём заключается различие между этими двумя типами субъектов - так называемый «локус ответственности». Суть дела можно пояснить и простыми словами. Наглядней всего - на ситуации, когда в жизни субъекта произошло какое-то неприятное событие. В этом случае экстернал тут же пытается найти внешнюю причину произошедшего - неудачливый жребий, чьи-то происки. В то время, как интернал постарается проанализировать свои действия, найти недочёты, извлечь уроки на будущее.

Нет нужды объяснять, кто из упомянутых двух типов быстрей выздоравливает, кто добивается больших успехов в деловой и жизненной карьере (конечно же, интерналы!). Тогда как экстерналы успешно пополняют ряды ворчунов, нытиков, завистников и попрошаек. Парадоксальным свойством экстернала выступает то, что от других он требует, чтоб они были интерналами - чтобы окружающие отвечали и за себя, и за него. Студент-экстернал после неудачи на экзамене будет винить кого угодно - преподавателя, который придирался, товарища, который не передал шпаргалку, соседа, у которого накануне было шумное застолье...

Экстернальность многолика. Вот всего лишь один невыдуманный пример. Как-то тихим вечером ехал я по каким-то делам на станцию «Маяковская». Выхожу из дальнего вагона и направляюсь в сторону эскалатора. И вижу, меня бойко обгоняет дамочка на высоких каблуках. Немолодая, но бежит довольно бодро. Пробегает она мимо одной двери, мимо другой, тут звучит банальное «Осторожно, двери закрываются», и третья прямо перед нашей дамочкою захлопывается (какая незадача!). И вдруг я вижу, как эта энергичная дамочка, резко затормозив, оглашает станцию возмущённым криком: «БЕЗОБРАЗИЕ!!!». Вот вам и экстернал. Кстати, одним из наиболее несимпатичных проявлений экстернальности выступает пресловутый антисемитизм - поиски врагов, мешающих нашей достойной жизни. Насколько прав был А.П.Чехов, когда в письме к А.С.Суворину замечал: «Когда в нас что-нибудь не ладно, то мы ищем причин вне нас и скоро находим: «Это француз гадит, это жиды, это Вильгельм»...Капитал, жупел, масоны, синдикат, иезуиты - это призраки, но зато как они облегчают наше беспокойство!»» (5). Конечно, если хоть чуток вдуматься - разве нам в подъездах гадят жидомасоны?! Или, скажем, чего ст ό ят надежда на помощь от Мирового Валютного Фонда, ожидание того, что приезжие консультанты научат нас рационально хозяйствовать...

Могу предложить несложную задачку на закрепление материала о только что описанных различиях двух типов. Вспомните по две-три песни со строчками, характерными соответственно для интернала и экстернала.

Впрочем было бы несправедливым утверждать, что интерналы - это хорошо, а экстерналы - плохо. На деле и в том, и в другом типе есть плюсы и минусы. Экстернал, к примеру, отзывчив и исполнителен. Интернал - инициативен и самостоятелен. И тот, и другой могут прекрасно работать - нужно только подобающим образом обставить им рабочий процесс. Интерналу не требуются понукания, мелочный контроль - ему важно почувствовать себя свободным, независимым, умелым. А экстернал, если ему время от времени не предлагать помощь, не переспрашивать, правильно ли он понял свои задачи, - даже обидится, подумает, что о нём забыли, что он никому не нужен.

Между прочим было бы упрощением полагать, будто в природе встречаются чистые типы - абсолютные экстерналы и абсолютные интерналы. Так, абсолютная интернальность недостижима, поскольку для неё человек вынужден был бы буквально всё делать сам, наподобие Робинзона Крузо. Тогда как абсолютный экстернал, пожалуй, был бы совершенно неспособен принимать никаких решений. А посему, наверное, в каждом из нас есть более или менее яркие интернальные и экстернальные жизненные краски, и в разных ситуациях на авансцену выходит то инициатива, то готовность уступить, довериться или даже желание спрятаться за кого-то другого. Тут всего важнее найти меру уместности того или иного способа мироотношения. Попав в кресло к дантисту, вряд ли кто-то станет претендовать на самостоятельность. Так же как вряд ли отыщется чудак, который бы по любым пустякам спрашивал у окружающих совета, с какого шнурка начать завязывать свои ботинки или с какой стороны лучше вначале чистить зубы.

Итак, мы приближаемся к заключению. Назовём условия надёжности ответственной связи. Это:

- информированность,

- уважительность,

- посильность.

Поясним. Спрашивать с какого бы то ни было субъекта ответственности можно только в той степени, в какой он проинформирован о наших ожиданиях. Далее. Человек будет стараться выполнить свои обязанности, не подвести нас лишь в том случае, если он уважительно относится к нам, к себе и к делу, которым занимается. Наконец, при всём старании и уважении надо, чтобы субъект был в состоянии выполнить свою задачу. В одной из интермедий Аркадия Райкина упоминался лес, где Медведь работал в должности Зайца. А по странному стечению обстоятельств в соседнем лесу, наоборот, Заяц числился на должности Медведя. Понятно, хорошо работа не могла получаться ни у того, ни у другого...

Если попытаться обобщить всё вышеизложенное, то определение ответственности примет приблизительно такой вид: ответственность - синтетическое качество субъекта, характеризующее его способность уважительно относиться к себе, к делу, которым он занимается, и к окружающим, которых это дело касается.

И ещё хотелось бы привести одну очень, как кажется, поучительную формулировку. В цитируемом источнике она звучит в виде молитвы, которую герой романа выписал на листочек и прикнопил на стенку. Роман называется «Бойня номер пять», автор его - Курт Воннегут, и если кто-нибудь не любит американской литературы или не желает молиться никаким богам, то ему я советую взять на вооружение основную мысль молитвы: «Господи, дай мне душевный покой, чтобы принимать то, чего я не могу изменить, мужество - изменять то, что мне подвластно, и мудрость - всегда отличать одно от другого»(6).

Только такое осмысленное и мужественное включение себя в механизм ответственности наполняет нашу жизнь подлинно человеческим содержанием.

ЛИТЕРАТУРА

1. Библия. Левит.16.

2. Пухначёв Ю.В. Загадки звучащего металла. - М.: Наука, 1974, С.12-13

3. Тульчинский Г.Л. Разум, воля, успех. О философии поступка.- Л.: ЛГУ, 1990, С.15.

4. Суд над животными // «Сын Отечества» 1869, №24, С. 339.

5. цит. по: «Московские новости» - № 11, 14 марта 1993 года.

6. Воннегут К. Бойня номер пять, или крестовый поход детей.// «Новый мир», 1970,№4, С.103.

Лекция 4

УВАЖЕНИЕ КАК СОЦИОКУЛЬТУРНАЯ ЦЕННОСТЬ

От недостатка уважения к себе происходит столько же пороков, сколько и от излишнего к себе уважения

М.Монтень

Врача пригласить, а фельдшера позвать

А.П.Чехов

Тот, кто не стремится снискать уважение современников, не достоин его

Наполеон

Разговор об уважении начну вот с какого наблюдения. К сожалению, мы, россияне, не избалованы избытком уважения друг к другу. Настолько не избалованы, что иной раз, когда кто-то вдруг начинает оказывать тебе знаки внимания, невольно возникает опасение, что тебя или с кем-то спутали, или намерены облапошить. Что-то выманить, продать, заставить на что-то подписаться, за кого-нибудь проголосовать. Вижу здесь серьёзнейшую социальную проблему. Мы не случайно затронули данное понятие, обсуждая тему ответственности,. Уважение можно рассматривать как условие, без которого не могут состояться ни отдельно взятый индивид, ни благополучие какой бы то ни было страны, ни будущее всей мировой цивилизации. И действительно, если смотреть на индивида и человеческое сообщество взглядом не исключительно физическим или биологическим, но принимать во внимание особенности выработанной веками социальной регуляции (которые прежде всего и интересуют педагогов, философов, этиков), то нетрудно обнаружить, что едва ли не все социально-значимые явления, оценки, качества своим фундаментальным коррелятом имеют уважение.

В справедливости, дружбе, творчестве, ответственности, в профессиональной этике глубочайшая основа - это уважение. Достоинство может расшифровываться, как уважение к себе, а скромность - как следствие уважения к окружающим. Тогда как именно неумение держаться на уровне нравственно-уважительных взаимоотношений порождает фанатиков и циников. Именно при дефиците уважения возникает желание манипулировать другими. На почве неуважительности расцветают тоталитаризм и насилие. Именно неуважение - в любых сферах и видах: непочтительность к старшим, высокомерие к младшим, презрение к закону, небрежение к чужому труду, к чужим святыням, невнимание к заботам и страданиям окружающих - представляет наисерьёзнейшую угрозу культуре, обществу, личности.

Уважение - конструктивно. В его основе лежит признание самоценности чего-, кого-либо. «Уважать, - пишет В.И.Даль, - почитать, чтить, душевно признавать чьи-либо достоинства; ценить высоко» (1). «Уважая кого- или что-либо, человек тем самым добровольно признаёт ценность объекта уважения, его права по отношению к себе и свои обязанности по отношению к нему» (2).

Много и глубоко рассуждает об уважении И.Кант.

1 - Указывая на его специфику: «Уважение [...] есть [...] чувство особого рода» (3).

2 - Подчёркивая его естественный, глубинный характер: «Уважение - это дань, которую мы не можем не отдавать заслуге, хотим мы этого или нет; в крайнем случае мы можем внешне не выказывать его, но не можем не чувствовать его внутренне» (4).

3 - Отмечая то, что за уважением к субъекту стоит ценность: «уважение, которое мы оказываем [...] лицу (собственно говоря, закону, о котором напоминает нам его пример)»(5).

4 - Обращая внимание на то, что в нём реализуется свобода самоограничения субъектом своего достоинства ради достоинства окружающих: «под уважением подразумевается не просто чувство, [возникающее] из сравнения нашего собственного достоинства с достоинствами других (такое чувство испытывает по привычке ребёнок к своим родителям, ученик к учителям, вообще нижестоящий к вышестоящему), а только максима ограничения нашего самоуважения достоинством человечества в лице другого, стало быть уважение в практическом смысле» (6).

Впрочем, не всё в рассуждениях великого философа выглядит бесспорным. Например, как само собою разумеющееся он приводит утверждение: «нельзя быть слугою двух господ» (7). Но! Это когда-то – во времена, ушедшие в историческую экзотику, – действовал принцип: «вассал моего вассала не мой вассал». Теперь же мы привычно воспринимаем себя одновременно гражданами района, города, страны (а то и мира!). Одновременно – представителями микрогруппы, субкультуры, культуры. Возможно, не так уж ладно оно получается, но ведь всё к этому идёт - и в индивидуальном сознании, и в праве, и в сфере нравственных взаимоотношений. Кроме того, удаётся же нам быть одновременно сыном (или дочерью) отца и матери!

Или взять утверждение Канта о том, что уважение можно питать только к людям, и никогда - к вещам, к животным, к природе (8). Трудно здесь с ним согласиться. Хотя в те годы, кажется, ещё не существовало памятников животным, но уже много веков, например, бытовало предание про гусей, которые спасли Рим. А уж тут одно из двух - или уважай, или окажешься неблагодарным! Даже недруги римлян должны были бы испытывать к этим птицам нечто наподобие злобного уважения, сфокусированной вниманием неприязни. Ведь неспроста указывают на то, что уважение рождается в результате сложения страха и интереса (эти мысли развивает, например, А.П.Скрипник - (9). Речь идёт о страхе перед чужой силой и о заинтересованности в совместных действиях).

И уж если дело касается страха перед чужой силой, то как раз в рассуждениях Канта, можно сказать, нередко звучит ветхозаветный мотив уважения к силе. «Моральный закон, - пишет он, - [...] есть предмет уважения, и так как он даже сокрушает это самомнение, то есть смиряет его, то он предмет величайшего уважения» (10). А ведь в таком случае вполне можно было бы рассуждать и об уважении, скажем, ко всесокрушающей страсти!...

Так или иначе, из логики Канта и в полемике с его доводами однозначно вырисовывается сложная, разноаспектная природа уважения.

Уважение может быть присуще различным субъектам (личности, группе людей, большой общности - включая общечеловеческие масштабы).

Оно может быть адресовано разным объектам (опять же - личности, группе, большой общности, природному объекту, Богу. Уважение бывает направлено субъектом на самого себя или во внешний мир: вспомним, кстати, хрестоматийное - о чувствах самого Канта к моральному закону внутри себя и звездному небу над собою). Культурный человек проявляет специфическое, уважительное отношение к самым разнообразным социальным ценностям - к родному и чужим языкам, к своему и чужому труду, к собственным и чужим эстетическим предпочтениям; к личному достоинству, тайне, святыне любого человека.

Предметом уважения могут выступать самые разные черты и свойства объекта: сила, ум, способности, богатство, влияние в обществе, - да что угодно! Дети соревнуются в прыжках с какого-нибудь сарая, а серьёзные дяди - в скоростном поедании сосисок или за политический рейтинг.

Уважению могут быть свойственны неодинаковая

степень осмысленности, различная

острота переживания, наконец - разные

способы выражения (в частности - окультуренные и не очень). Оно может быть

свободным или вынужденным («Он уважать себя заставил»), обладать различными

временн ы ми параметрами (одно дело относиться с пиететом, благоговеть, другое - разово «уважить»),

пространственными характеристиками (допустим, уличный регулировщик будет восприниматься неодинаково на перекрёстке и в буфете). Уважение может характеризоваться разными

оттенками в зависимости от конкретных условий бытования: уважение младшего к старшему - почтительное, слуги к хозяину - иерархическое, мужчины к женщине - заботливое и прочее.

Важнейшим свойством уважения выступает его сочетаемость с другими модусами нравственного отношения. Оно может «обслуживать» и дружбу, и соперничество (на дуэль можно было вызвать только равного по социальному статусу, но не простолюдина; принципы честной борьбы в современном спорте распространяются и на те ситуации, когда противоборствующие стороны явно недолюбливают друг друга). Уважение может выступать фоном принципиальной критики и самосовершенствования, основой искренности и доверия, условием взаимопонимания и импульсом ко взаимопомощи, решающим шагом к великодушию, сотрудничеству, справедливости.

Вместе с тем подлинному уважению противостоят не только презрение, унижение, равнодушие, цинизм, эгоцентризм. Не только «босяцкая» или «господская» неуважительность. Можно вести речь и о неподлинных, извращённых видах уважения. Это прежде всего угодливость, раболепие, подобострастие, конформизм, подхалимство, лесть. Есть веские основания отнести к данным формам отношения также жалость и зависть. Причём что касается установок первого ряда - соглашательских, заискивающих по характеру, - они явно нравственно-неконструктивны. Исповедующий их субъект или лжив, или неуважителен к себе самому, или даже то и другое вместе. Омар Хайям иронизирует:

«Я научу тебя, как всем прийтись по нраву,

Улыбки расточай налево и направо,

Евреев, мусульман и христиан хвали -

И добрую себе приобретёшь ты славу» (11).

В другой раз он высказывается с более прямолинейной назидательностью:

«Коль на

Дата добавления: 2014-01-20