Источниковедческий анализ законодательных источников

Сегодня в корпус русских законодательных источников X— XVIII вв. входят разнообразные материалы. Это разнообразие объяс­няется рядом моментов: различием принципов законотворчества на отдельных этапах отечественной истории, процедурами состав­ления конкретных памятников и их санкции (утверждения), фор­мами самих законов, а также разным соотношением этих форм на том или ином историческом отрезке, влиянием на письменный закон источников других видов, сохранностью законодательного материала и т.д. Если говорить о древнерусском законодательстве до конца XV в., то специфика его изучения связана с тем, что оно дошло до нас преимущественно в обширной рукописной традиции. Тексты за­конодательных памятников представлены в списках, по времени более поздних, чем сами оригиналы. При этом временной разрыв может достигать нескольких столетий. Например, Устав киевского князя Владимира Святославича о десятинах, судах и людях цер­ковных возник, скорее всего, в начале XI в. на основе двух устав­ных грамот Владимира, выданных в конце X в. и начале XI в., а самый ранний список этого Устава, дошедший до наших дней, датируется XIV в. В современном источниковедении изучается вся рукописная традиция одного законодательного памятника. Изучение рукопис­ной традиции подразумевает выявление как можно большего коли­чества списков источника, прочтение исследуемого текста в каж­дом списке, датировку списка, определение «конвоя», т.е. состава юридического сборника, в котором может находиться законода­тельный источник. По мере работы со списками в тексте источни­ка обнаруживаются различия, которые повторяются, причем ком­плексно: одни различия встречаются вместе с другими. На основе этих расхождений делается предварительная группировка спис­ков. Чем большее число списков будет просмотрено, тем очевид­нее станет сходство одних списков и различие других.

Далее раз­новидности текста будут определяться по приметам — наиболее характерным признакам принадлежности текста к той или иной группе. Эти приметы неизменны для данной группы списков, ре­дакции или вида редакции.Описанная классификация — формальна, она осуществляется по внешним признакам.

Существует и другая классификация, учи­тывающая происхождение списков. В этом случае списки класси­фицируются по тому, как они исторически сложились, и по тому, как они генеалогически соотносятся между собой. При такой сис­тематизации необходимо гипотетически восстановить все утрачен­ные звенья, чтобы представить реальную картину соотношения списков и обосновать их исторически сложившуюся группировку. В ходе исследования обе указанные классификации находятся во взаимодействии.

Названные классификации применяются при изучении летопи­сей и других памятников древнерусской письменности. Текстоло­гический метод переносят и на изучение древнерусских законода­тельных памятников, сохранившихся в большом числе списков. Од­нако, по мнению специалиста по истории древнерусского законо­дательства Я. Н. Щапова, хотя при изучении княжеского законода­тельства X —XV вв. и используется текстология, общая картина его истории пока не восстановлена. В 1972 г. он писал: «Сравнивая со­стояние изучения княжеских уставов и такого завоевавшего всеоб­щее признание и довольно хорошо изученного источника, как ле­тописи, можно смело сказать, что знание истории уставов отстает от знания истории летописания более чем на сто лет».

Текстологическое изучение почти 200 списков Устава князя Владимира Святославича о десятинах, судах и людях церковных позволило выделить семь его редакций, относящихся к XIII — XVII вв.: Оленинскую, Синодальную, Варсонофьевскую, Волын­скую, Печерскую и Троицкую редакции и редакцию «Степенной книги». Как уже упоминалось ранее, под редакциями понимается бработка памятника, отраженная в списках и свидетельствующая об изменениях в политической, юридической и социально-эконо­мической жизни общества. Возникший в условиях Киевской Руси Устав Владимира продолжал служить правовой основой и в период феодальной раздробленности в Северо-Восточной, Северо-Запад­ной и Южной Руси. Редакции отразили определенные этапы в ис­тории развития текста этого законодательного памятника. После определения редакций (в основном по формальным при­знакам) осуществляется работа по установлению взаимоотноше­ний групп источников, по датировке и локализации и определе­нию причин появления каждой из них. Так, Устав Владимира в Синодальной редакции был широко распространен на террито­рии Новгородской республики, Великого княжества Московско­го и Великого княжества Литовского. В период феодальной раз­дробленности возникли изводы этой редакции, т. е. варианты тек­ста редакции, не имеющие следов принципиальных переработок. В то же время изводы отражают приспособление законодательного памятника к новым условиям. Предполагают, что Синодальная редакция возникла на территории Новгородской феодальной рес­публики, так как именно здесь был найден старший список ре­дакции в составе кормчей, принадлежавшей Новгородской епис­копской кафедре. В пользу этого предположения свидетельствует тот факт, что эта редакция легла в основу новгородского Устава Всеволода, а также особенности обработки Устава. Суть пере­работки связана с вторжением церковного суда в сферу светского, княжеского. Такая ситуация была возможна в особых политиче­ских условиях Новгородской республики. Для определения време­ни создания Синодальной редакции важную роль играет должно­стная и терминологическая информация источника. Перераспре­деление функций государственного управления между формиру­ющимися республиканскими органами и княжеской властью из­меняло номенклатуру должностей, особенно княжеского аппара­та. Изучение времени появления изменений в наименованиях долж­ностных лиц и составе их обязанностей показывает, что обработ­ка Устава Владимира, отраженная в Синодальной редакции, осуществлена, скорее всего, в последней четверти XIII в.

В период Русского централизованного государства изменились условия создания законов. Судебники не имеют списков, в кото­рых отразились бы следы переработки. Новые исторические усло­вия интенсифицировали текущую законодательную деятельность самодержца. Большой объем нормативных материалов и быстро меняющаяся реальность предполагали более частую кодификацию, или систематизацию, законов. При изучении происхождения и назначения любого кодифициро­ванного закона, его социальной направленности, места в ряду преды­дущих и последующих законов возникает вопрос о законодатель­ной базе, на основе которой он появился. При такой постановке вопроса на первый план выходит поиск ранее созданных норматив­ных материалов. Однако многие законы в виде грамот, указов, ука­зов с боярским приговором не сохранились. Одной из причин их утраты были московские пожары. Особенно губительным был мос­ковский пожар 3 мая 1626 г., когда сгорели «царские хранилы», где находились акты и грамоты за многие годы и документация прика­зов. Составители Соборного уложения вспоминали об этом пожа­ре, когда не оказывалось необходимых нормативных документов. Восполнить пробелы в законодательной базе этого времени помо­гает изучение сохранившейся делопроизводственной документации XVI — XVII вв. Отсутствие текстов законов порождает дискуссии по ряду фундаментальных проблем. В исторической науке, например, спорным остается вопрос о роли законодательства в закрепощении крестьян: были ли переходы крестьян запрещены государством или прикрепление крестьян к земле сложилось стихийно? Факты, почерпнутые из ряда делопроизводственных докумен­тов 80 —90-х гг. XVI в. (поручной записи крестьянина вологодского Спасо-Прилуцкого монастыря 1 мая 1584 г.; наказа писцам города Галича Костромского уезда 30 июня 1585 г.; царской грамоты с из­ложением челобитья игумена новгородского Пантелеймонова мона­стыря до середины 1595 г.), подкрепляют позицию тех историков, которые считают, что в последние годы жизни царь Иван IV издал специальное установление, запрещавшее крестьянские переходы во время проводившегося в 80-е гг. XVI в. писцового описания. Законодательные источники периода абсолютизма могут изу­чаться и с помощью других приемов. Как уже отмечалось, специ­фика законодательных материалов этого времени связана с по­этапным, постадийным возникновением закона. При сохранении документации на всех этапах — законодательной инициативы, вы­работки проекта закона, его обсуждения и переработок, утверж­дения верховной властью — возникает значительный комплекс источников, касающихся происхождения одного закона. Эта до­кументация позволяет определить хронологию возникновения вари­антов законопроекта и их авторство (индивидуальное или кол­лективное), установить социальную направленность закона.

Рассмотрим возможности изучения постадийного создания за­конодательного акта на примере Регламента Главного магистрата 16 января 1721 г. Этот закон обеспечивал городскую реформу Петра I и детализировал компетенцию Главного магистрата как центрального государственного учреждения коллегиального типа, подчи­ненного Сенату. Автором первоначального текста (первой редак­ции) был консультант царя по вопросам административной ре­формы Генрих Фик. Его проект был существенно изменен обер-секретарем Сената Анисимом Яковлевичем Щукиным. В результате переработки возникла вторая редакция Регламента, вынесенная на обсуждение сенаторов, которые сделали поправки, внесенные в текст беловика второй редакции. Таким образом в Сенате возникла третья редакция этого документа. Беловик третьей редакции Регламен­та Главного магистрата был исправлен двумя анонимными лицами. Так появилась четвертая редакция. На совместном обсуждении Регла­мента Сенатом и Петром I последний лично внес поправки в текст четвертой редакции. Окончательный текст Регламента, подписан­ный Петром I, представляет собой пятую и последнюю редакцию. Таким образом, менее чем за год текст этого документа прошел стадии подготовки, многократного обсуждения и принятия. Последовательное изучение текстов всех пяти редакций пока­зывает, в каком направлении перерабатывался первоначальный вариант Регламента и какие цели преследовал законодатель. Со­гласно варианту Фика, предполагалось дать российским городам самоуправление по образцу западноевропейских городов, однако на разных этапах обсуждения из текста были изъяты главы, свя­занные с организацией самоуправления («О градских городовых службах», «О привилегиях российских городов», «О наследствен­ных городовых маетностях и собственных доходах российских го­родов», «О городских караулах»). Если первоначальный проект пре­дусматривал, что выборным членом магистрата мог стать любой «честный и добронамеренный» горожанин, то при обсуждении в Регламент были внесены ограничения: «выбирать во всех городах из гостей и из гостиной сотни и из гостиных детей и из граждан первостатейных добрых, пожиточных и умных людей». Как ви­дим, проект закона переписывался на каждой стадии обсуждения в интересах не всего городского сословия, а лишь городской вер­хушки. Изменения авторского проекта привели, в конечном сче­те, к централизации механизма государственного управления го­родами и усилению контроля за горожанами.

Дата добавления: 2014-01-11