Научные теории и концепции в области размещения производства и территориальной организации хозяйства

Первые обстоятельные теоретические исследования размещения производительных сил проводились начиная с XIX в. в Германии. В это время были созданы теория «изолированного государства» И. Тюнена и теория «штандорта» (местоположения) А. Вебера.
Книга Иоганна Тюнена «Изолированное государство в его отношении к сельскому хозяйству и национальной экономике. Исследование о влиянии хлебных цен, богатства почвы и накладных расходов на земледелие» была издана в 1826 г., и уже в самом ее названии дается указание на принимаемые во внимание автором факторы размещения сельскохозяйственного производства. К таковым он относит: 1) расстояние от хозяйства до города (рынка сбыта), 2) цены на различные виды сельскохозяйственной продукции, 3) земельную ренту.

Он пишет, что по мере удаления от города земля будет все более и более отводиться под такие продукты, провоз которых дешевле по отношению к их стоимости. В концентрических поясах, по мере удаления от города, И. Тюнен видит, т. е. считает целесообразным, размещение различных систем хозяйства. Исследование И. Тюнена, по сути, стало первым классическим познанием пока еще идеального «экономического пространства», невольно игнорирующим множество реальных факторов размещения. Отметим, что пополнение знаний в области региональных исследований и познания экономического пространства проходило постепенно, по мере усложнения самой экономики и экономических отношений в обществе.

Понадобилось почти сто лет, чтобы появилась на свет теория «штандорта» Альфреда Вебера, изложенная в книге «О штандорте промышленности» (1909). Она стала ответом на процессы концентрации производства и капитала, формирование крупных транспортных и промышленных компаний в Германии и за ее пределами. Объект исследования А. Вебера – «хозяйственно обособленная территориальная область», как и «изолированное государство» И. Тюнена, не имеющая связей с другими территориями. Согласно его теории, пространственное размещение промышленности (оптимальное) определяется тремя «ориентациями»: транспортной, трудовых ресурсов и агломерационной.

Транспортная ориентация учитывает только два фактора: вес перевозимых грузов и расстояние их транспортного перемещения, по которым рассчитываются издержки. Соответственно, размещать предприятия рекомендуется там, где затраты на транспорт минимальны.

Ориентация на трудовые ресурсы, по А. Веберу, исходит из нахождения мест, где по уровню заработной платы и производительности труда имеются самые низкие издержки на рабочую силу. Его теория предполагает локализованность рабочей силы, т. е. отсутствие ее мобильности. Трудовая ориентация размещения преобладает над транспортной в тех случаях, когда экономия издержек на рабочую силу превышает транспортные издержки.

Трудовая ориентация размещения производства в начале XX в. в целом превосходила транспортную вследствие относительно более низкой механизации промышленности по сравнению с транспортом. Положение существенно изменилось к концу XX в., когда в результате научно-технической революции наступила эра глобальной экономики, для которой решающим фактором становятся транспортные издержки.

Агломерационная ориентация, по мысли А. Вебера, возникает в тех случаях, когда экономия от концентрации производства (агломерационный эффект) покрывает дополнительные издержки на транспорт и рабочую силу, возникающие при перемещении промышленности в пункт агломерации. Данную ориентацию А. Вебер обусловливал преимуществами комплексного обслуживания сосредоточенных в одном месте производств, производства со стороны общего рынка рабочей силы и различных услуг – кредитных, снабженческих и др.

Труды А. Вебера привлекли внимание отечественных исследователей в период становления плановой экономики в СССР в 1920-х гг. В частности, Н.Н. Баранский рассматривал теорию «промышленного штандорта» Вебера в качестве генератора дальнейшего развития теории пространственного размещения.

В 30—40-е гг. XX столетия в Германии были продолжены исследования пространственной организации производства, благодаря созданию теории центральных мест В. Кристаллера и А. Леша. В. Кристаллер, ученик А. Вебера, в своей докторской диссертации «Центральные места Южной Германии» (1933) обосновал «центральность» места по соотношению обеспечиваемых им услуг, а также пространственную иерархию сферы обслуживания. Показатель центральности позволил В. Кристаллеру выделить уровни иерархии центров (городов и населенных пунктов) в реальной системе расселения Южной Германии. Он пришел к выводу, что центральные места и обслуживаемые ими районы могут быть изображены геометрически в виде плотно соприкасающихся шестиугольников, в отличие от окружностей, не оставляющих на территории пустых мест. Этот вывод он сделал на основе математических расчетов, показывающих, что сама иерархия центральных мест на плоской идеальной поверхности отвечает правильной геометрической прогрессии. В «кристалле-ровской решетке» городу соответствуют шесть занимающих нижеследующую ступень поселков, которым, в свою очередь, соответствуют 36 деревень.

Теорию центральных мест В. Кристаллера можно трактовать как равенство спроса и предложения для каждого центрального места по каждому товару и каждой услуге. На ее основе могут быть сформулированы оптимальные рыночные зоны, найдены кратчайшие транспортные маршруты и выбраны лучшие места для органов административно-территориального управления. Развитие теория центральных мест получила в книге А. Леша «Пространственный порядок хозяйства» (1940), в которой дано более точное объяснение формированию рыночных зон и соподчиненных иерархий, с распространением теории на любые виды производства.

Исследования А. Леша обобщают частные теории И. Тюнена, А. Вебера и В. Кристаллера, расширяя предмет теории размещения от микроуровня до уровня экономических районов. Он значительно увеличивает число учитываемых факторов размещения производства. А. Леш рассматривает экономический район в виде рынка, ареал которого обусловлен межрегиональной конкуренцией и в идеальном пространстве имеет форму правильного шестиугольника, в вершинах которого целесообразно размещение обслуживающих центральное место (город) фирм.

Основной метод А. Леша – абстрактно-теоретический анализ размещения производства на однородной территории, учитывающий эффект концентрации производства и транспортные издержки, абстрагируясь от всех прочих условий, позволил заложить принципиальные азы теории пространственного экономического равновесия. Он стал базой для создания в дальнейшем основ общей теории пространственной экономики и межрегионального развития, а также эмпирического анализа пространственных экономических явлений, таких как диффузия нововведений и теория полюсов роста.

Теория диффузии нововведений (инноваций) (яркий ее представитель шведский ученый Т. Хагерстрандт, исследования которого приходятся на 50—60-е гг. XX столетия) базируется на том, что экономическое развитие является результатом диффузии (растекания) между странами и регионами нововведений – технических усовершенствований, новых источников сырья и энергии и научно-технического прогресса в целом. В современных условиях в свете данной теории можно говорить о диффузии инноваций – распространении новшеств в самом широком смысле, тогда как первые теоретические модели диффузии Т. Хагерстрандта касались нововведений в сельском хозяйстве. Основные понятия, которыми оперирует теория диффузии нововведений, – расстояние, поле, контакт, информация прекрасно вписываются в ныне формирующуюся глобальную модель информационного общества и становятся важнейшими параметрами экономики развития стран, включая Россию.
Теория полюсов роста возникла на основе теории центральных мест, первоначально благодаря трудам французского ученого Ф. Перру, обосновавшего структурное выделение быстро развивающихся отраслей хозяйства. Центры сосредоточения таких отраслей он назвал географически агломерированным полюсом развития и разработал модель взаимодействия полюса и окружения. Ф. Перру ввел также понятие «комплекс отраслей», аналогичное понятию «территориально-производственный комплекс», обоснование которого намного раньше было сделано Н.Н. Колосовским – выдающимся русским ученым-экономистом, создателем знаменитого Урало-Кузнецкого комбината.

Комплексная структура полюсов роста на базе совмещения матриц отраслевого баланса, инвестиций и развития инфраструктуры в дальнейшем исследовалась известными американскими учеными, включая А. Блэкбери, В. Леонтьева, Р. Стефенсона, Т. Хартшорна. Там же, в США, в 1956 г. вышла монография У. Айзарда «Размещение и экономика пространства», в которой он ставил задачу преодоления расхождений между классическими теориями размещения и общей экономической теорией, наряду с формирующейся региональной экономикой. Преодолевая упрощения классических теорий размещения, У. Айзард формулирует закон, согласно которому фирмы с максимальной прибылью будут располагаться там, где предельные нормы замещения транспортных затрат на доставку товаров из двух разных пунктов (регионов) были равны величине, обратной отношению их транспортных тарифов. В своих трудах Айзард также адаптирует методы макроэкономики для исследований регионов и межрегиональных связей.

Развитие отечественной теории размещения производства в XX в. происходило как в рамках экономической географии и исследующей процессы размещения производства экономической науки, так и в рамках продолжающей формироваться региональной экономики. Широкую известность получили региональные исследования И.Г. Александрова, В.А. Анучина, Н.Н. Баранского, Ю.Г. Саушкина, А.Е. Пробста, А.Г. Гранберга, В.Я. Рома, Я.Г. Фейгина и многих других.

В СССР, а позднее в России региональные исследования, в отличие от Запада, имеют практическое значение для решения конкретных проблем народного хозяйства. Поэтому теория размещения была здесь направлена на обоснование закономерностей, принципов и факторов размещения производительных сил, исходя из потребностей отечественной экономики, а также на обоснование экономического районирования, по результатам которого формировалась сетка экономических районов страны. Важной частью исследований стала выработка методов планирования и регулирования территориального и регионального развития.

Теоретическое обоснование экономическое районирование получило в трудах Н.Н. Баранского и Н.Н. Колосовского, начиная с 20-х гг. XX столетия. Разработка этими учеными теоретических основ экономического районирования уже тогда должна была решать проблемы освоения новых источников сырья и энергии в восточных районах страны, самообеспечения создаваемых районов основными промышленными и сельскохозяйственными продуктами, формирования планового распределения ресурсов и готовой продукции.

Концепция экономического районирования в условиях плановой экономики состояла в выделении района как определенным образом специализированной территории, внутри границ которой все экономические пункты должны прямо или косвенно осуществлять функции специализации. Каждый экономический район при этом рассматривался в качестве крупного территориально-производственного комплекса, объединяющего природные и трудовые ресурсы, производственный аппарат и систему коммуникаций. Главные функции такого района состояли в выполнении плановых заданий Госплана с учетом экономико-географического положения, при строгом ограничении обмена между районами. Для каждого экономического района устанавливались категории производств: от районного до общесоюзного значения.

Н.Н. Колосовский ввел в теорию экономического районирования ключевое понятие «энергопроизводственные циклы», под которыми понималась вся совокупность производственных процессов, развертывающихся в экономическом районе на основе сочетания данного вида энергии и сырья: от первичных форм – добычи и облагораживания сырья до получения всех видов готовой продукции, которые возможно получить на месте, исходя из требований приближения производства к источникам сырья и требований комплексного использования всех компонентов сырьевых и энергетических ресурсов данного типа. Всего им было выделено восемь устойчиво повторяющихся совокупностей производственных процессов, являющихся, по мысли Н.Н. Колосовского, основой для выделения крупных экономических районов: пирометаллургический цикл черных металлов, пирометаллургический цикл цветных металлов, нефтеэнергохимический, гидроэнергетический, совокупность циклов перерабатывающей индустрии, лесоэнергетический, индустриально-аграрный и гидромелиоративный. Сочетание циклов и их сырьевых и энергетических баз на данной территории образует территориально-производственное ядро района. Значение «циклов Колосовского» после многолетнего забвения в экономической практике вновь возросло уже в условиях рыночной экономики, по крайней мере, применительно к таким циклам, как пирометаллургические и нефтеэнергохимические, а также и к другим, на базе которых создаются региональные вертикально-интегрированные компании и различные холдинги.

Методы планирования и регулирования территориального и регионального развития разрабатывались отечественными учеными начиная с 1915 г., когда был создан общероссийский научный центр региональных исследований – Комиссия по изучению естественных производительных сил (КЕПС) под руководством академика В.И. Вернадского. Головной научной организацией по региональным исследованиям с 1930 г. стал Совет по изучению производительных сил (СОПС), входивший в систему Академии наук СССР, затем Госплана СССР, а сейчас в систему Минэкономразвития и торговли России и одновременно Российской академии наук (РАН).

С 1960-х гг. СОПСом разрабатывалась Генеральная схема развития и размещения производительных сил СССР – предплановый и прогнозный (на 10–15 лет вперед) научный документ, включающий важнейший региональный раздел, определяющий направления необходимых структурных преобразований в регионах. В 1970-е гг. параллельно с Генеральной схемой стала разрабатываться Комплексная программа научно-технического прогресса – стратегический документ, содержащий научное обоснование технического перевооружения страны, союзных республик и крупных экономических районов на 20 лет вперед. Последняя Генеральная схема расчитана до 2005 г., а Комплексная программа – до 2010 г. Однако эти исследования были прекращены с распадом СССР и началом рыночных преобразований в России.

В 1970—1980-е гг. СОПСом и другими экономическими институтами, занимающимися региональной тематикой, активно разрабатывались научные основы крупных региональных программ (Западно-Сибирского нефтегазового комплекса, освоения зоны Байкало-Амурской магистрали, развития Севера и др.), а также программы формирования территориально-производственных комплексов (ТПК), ориентированных на использование больших энергетических и природных ресурсов (Тимано-Печорского, Саянского, Южно-Якутского, группы Ангаро-Енисейских и др.). Переход на иные принципы экономики прекратил работы по обоснованию плановых ТПК, а уже созданные были «распущены» по отдельным отраслевым сегментам владельцами приватизированных предприятий.

Современные региональные исследования в России избавились от груза идеологических наслоений, в частности примата производства над социальными запросами общества и экологией. В свою очередь, в 1990-е гг. выявился недостаток региональных исследований уровня жизни, демографических, затрагивающих межэтнические и межконфессиональные отношения в регионах, а также эколого-экономических, связанных с обеспечением экологической безопасности.

В настоящее время происходит интеграция российской региональной науки в мировую. Академиком А.Г. Гранбергом и его научной школой разработаны модельные методы планирования и прогнозирования, обоснованы и проводятся построения региональных межотраслевых балансов, разработана методология подготовки региональных программ и схем комплексного развития производительных сил. ТПК нового типа были обоснованы в работах М.К. Бандмана и его научной школы в Новосибирске. Крупные научные коллективы, включая СОПС, институты Сибирского, Дальневосточного и других отделений и филиалов РАН, в последние годы разрабатывали комплексные программы развития Сибири, Дальнего Востока и Забайкалья и др.

Российские ученые успешно трудятся в Международном институте прикладного системного анализа (в г. Вене, Австрия), разрабатывая проекты регионального развития. Ряд ученых из России вошли в состав Международной Евразийской академии, а также Международной академии регионального развития и сотрудничества со штаб-квартирой в Москве. В сфере теоретических интересов российских ученых, представляющих региональную экономику, помимо традиционных направлений, связанных с пространственной организацией и размещением производительных сил, находятся новые концепции регионального развития и межрегиональных связей.

Академик А.Г. Гранберг в своей книге «Основы региональной экономики» (2000) пишет о наибольшем распространении четырех парадигм (направлений экономического развития) регионов: регионе – квазигосударстве, регионе – квазикорпорации, регионе – рынке и регионе – социуме, имея в виду необходимость исследования регионов как многофункциональных систем.

Изучение регионов как квазигосударств (лат. квази означает нечто вроде) основано на современной региональной политике России, направленной на предоставление регионам значительной экономической самостоятельности. В этом случае крупные регионы, такие как Красноярский край или Свердловская область, а также межрегиональные ассоциации экономического взаимодействия (например, «Большая Волга», «Сибирское соглашение» и др.) и новые административные округа (Южный, Северо-Западный, Дальневосточный и т. д. – всего 7) могут рассматриваться как небольшие государства, имеющие собственные экономические интересы и, главное, способны осуществлять экономическое регулирование на своей территории. В задачи региональной экономики при изучении данных форм организации производительных сил входят: нахождение оптимума взаимодействия федеральных и региональных властей, поиск новых форм межрегиональных экономических отношений, исходя из уже известного экономической науке «оптимума Парето» – взаимовыгодного состояния регионов в многорегиональной системе или принципов экономического равновесия для системы регионов, а также еще не открытых закономерностей пространственной организации крупных экономических районов, например, как частей ноосферы (разумно организованной биосферы) и субъектов постиндустриального общества.

Подход к регионам как квазикорпорациям исходит из обладания ими ресурсным (природным, производственным, финансовым и др.) потенциалом для саморазвития. В современной России в качестве регионов-корпораций могут исследоваться на предмет их внутренней и внешней (относительно экономики страны в целом) эффективности уникальный район с мировым уровнем газодобычи РАО «Газпром» – Ямало-Ненецкий автономный округ, Норильский промышленный район – территория, находящаяся в управлении РАО «Норильский никель», и др. Следует отметить, что традиции корпоративного управления территориями в отечественной экономической практике восходят к 30-м гг. XX столетия, когда, к примеру, на севере Дальнего Востока существовала мощная организация «Дальстрой», в функции которой входило как освоение, так и самостоятельное административно-экономическое управление северо-восточными территориями, в том числе промышленностью, транспортом и коммунальным хозяйством.

Подход к регионам как рынку заключается в исследовании особенностей региональных рынков товаров и услуг, труда, кредитно-финансовых ресурсов и ценных бумаг, а также их инвестиционной привлекательности для отечественных и иностранных инвесторов. Большой интерес представляет исследование межрегиональных товарных и инвестиционных рынков, включая рынки ассоциаций экономического взаимодействия и транснациональных регионов, таких как Балтийский и Баренц – регион, расположенный на европейском Севере России, а также Финляндии и Норвегии.

Российская региональная экономика до сих пор окончательно не выработала научно обоснованную концепцию развития свободных экономических зон как своеобразных опорных регионов экономического развития страны, тесно взаимодействующих с экономиками других стран. Широкое поле деятельности для научного осмысления заключено в нахождении места России и ее экономики в мировом процессе экономической глобализации.

Подход к региону как социуму (общность людей, живущих на определенной территории) значительно шире экономического и включает исследования воспроизводства социальных систем – этносов, а также экологических – в их влиянии на жизнь общества на всех уровнях – от глобального до регионального. Изучение этносов как культурных общностей людей может иметь и экономическое значение, поскольку поведение этносов, находящихся в различных фазах этногенеза, существенно различается и должно учитываться в экономической практике. Так, например, реликтовые этносы народов Крайнего Севера могут существовать только в тесной связи с окружающим их ландшафтом, и поэтому всякие попытки вписать их в планы социалистической индустриализации либо свободного конкурентного рынка заведомо обречены на неудачу. Такие этносы могут длительно сохраняться в условиях биосферной резервации среды как средства их существования. Задача ученых – найти экономически и нравственно приемлемое решение проблемы малых народов, при котором они могут сохранять традиционное хозяйство и одновременно использовать достижения современной цивилизации.

Потенциал находящихся на подъеме мусульманских этносов – народов Поволжья и Северного Кавказа, в свою очередь, может быть направлен на решение проблем депопуляции населения нашей страны, развития новых ресурсных и старых трудодефицитных районов. В этой связи необходимы региональные исследования на стыке экономических и гуманитарных наук.

Генеральной сверхзадачей региональной экономики является создание целостной теории пространственной экономики, объединяющей анализ внутрирегиональных связей и связей национального и глобального уровней. Без такого синтетического знания затруднительно объяснить хозяйственную организацию отдельных регионов, городов и промышленных центров, а также предприятий. Представляется, что разрабатываемые модели устойчивого развития регионов, а также их систем, вплоть до глобального уровня, будут иметь комплексную экологическую, социальную и экономическую основу.

Дата добавления: 2014-01-11