Изменения внутри предпринимательского сословия

Естественно, что при переходе к капитализму в России состав и положение слоя предпринимателей существенно изменяются. Если прежде модно было условно говорить о сословии предпринимателей, то теперь правильнее называть их просто буржуазией в соответствии со структурой буржуазного общества.

В ходе акционирования предпринимательство обезличивается: на смену частным предпринимателям приходят акционерные общества, и уже не хозяин предприятия выполняет предпринимательские функции, распоряжаясь и рискуя собственным капиталом, а директор, который использует чужой капитал.

Состав буржуазии усиленно пополняется дворянами. Нарастающий процесс продажи помещичьих имений после отмены крепостного права и переход их в руки новых хозяев не всегда означал разорение помещиков. Развязавшись с обременительным, требующим забот и нередко убыточным поместьем, бывший помещик вкладывал полученные за поместье деньги, а также выкуп за освобождение крестьян, в ценные бумаги, акции, сразу включаясь в систему наиболее зрелого капитализма.

Некоторые дворяне включаются в предпринимательство более активно, основывая собственное дело. Среди дворян, получивших после крестьянской реформы купеческие свидетельства, мы встречаем такие знатные фамилии, как князь Голицын или граф Бобринский. Следует сказать, что покупка акций не требовала вступления в купеческую гильдию, но для основания собственного дела это было необходимо.

Пример частных предпринимателей из дворян — братья Шиловы. Начали они с питейных откупов, как, впрочем, многие предприниматели России. Затем учредили пароходное общество «Дружина», машиностроительный завод в Костроме, приобрели два горных завода.

Состав предпринимателей пополнялся за счет людей, связанных с государственным хозяйством, «знатоков» этого хозяйства и общей экономической конъюнктуры в России — чиновников, инженеров. Используя свои связи и осведомленность, они с минимальным капиталом, а иногда и совсем без капитала, включались в дела, которые пользовались покровительством государства, получали казенные кредиты, совершали спекулятивные сделки, грабили казну.

Примером может служить Дервиз.

Небогатый чиновник, секретарь в Сенате, он стал организатором железнодорожного строительства и одним из крупнейших железнодорожных и банковских воротил. Николай Иванович Путилов (не путать с Алексеем Путиловым, главой Русско-Азиатского банка) был инженером-кораблестроителем, затем основал несколько машиностроительных предприятий, работавших в основном на казну, в том числе Путиловский завод.

Переход крупных чиновников в правления частных обществ в это время становится обычным делом. Переходя на новую работу, они обеспечивали связь с государственной властью, помогали получать выгодные заказы, подряды и концессии. Тот же Дервиз писал: «В России не может быть честного и способного человека, который бы не соблазнялся легкой возможностью поживиться за счет казны».

Капиталистическое преобразование России коснулось и купечества. Стремясь сохранить сословную структуру, втиснуть новые явления в рамки сословий, правительство проводит очередную реформу гильдий. Теперь вместо трех были оставлены только две гильдии. К 1-й гильдии относилась оптовая торговля, ко 2-й — розничная торговля и фабрично-заводская промышленность. Формально без свидетельства о принадлежности к гильдии человек не имел права заниматься предпринимательской деятельностью. А купить свидетельство мог любой житель страны и даже иностранец. Купечество теперь получало ряд почетных привилегий. Так, купцы 1-й гильдии получили право ношения шпаги, представления к императорскому двору, получения чинов, дававших дворянское звание.

Представители других сословий не спешили записываться в гильдии. В 1870 г. 75% московского купечества составляли прежние купцы, и только 25% — выходцы из крестьян, мещан, чиновников и дворян.

Грюндерство (массовое учредительство акционерных компаний), железнодорожные концессии — все это проходило в стороне от купечества. Предприятия купцов сохраняли семейный характер. Морозовская фирма оставалась в руках Морозовых, Прохоровская принадлежала Прохоровым. Правда, следуя требованиям времени, купцы включались и процесс акционирования, но они основывали не акционерные общества, а товарищества. Разница между ними заключалась в том, что акционерные общества создавались для сбора капиталов, привлечения капиталов со стороны, а товарищества — для укрупнения производства на базе уже имеющихся капиталов. В то время как акционерное общество стремилось привлекать новых членов (а значит — и новые капиталы), в товарищество новых пайщиков привлекали неохотно. Это были замкнутые семейные группировки. Иногда все товарищество состояло из родственников, а его достояние увеличивалось не присоединением новых членов, а основанием или приобретением новых предприятий.

Купцы очень недоверчиво относились ко всяким нововведениям, особенно если эти новшества шли сверху, со стороны государства и его чиновников. Ключевский это назвал «запуганностью капиталов».

Несмотря на заигрывание верховной власти с купечеством, чиновники, дворяне, да и интеллигенция относились к нему с оттенком презрения. Не случайно в нашей литературе почти не было положительных образов купцов: погоня за богатством у нас всегда считалась чем-то низменным, противоположным духовным устремлениям, духовности. Особенностью нашей литературы было отражение «вины» образованного общества перед страдающим «народом», т.е. перед низами, вины благополучных людей перед нищетой низов. Купцы, естественно, не включались в состав такого «народа».

Купцы чувствовали несоответствие своего социального статуса своему вкладу в развитие хозяйства страны и стремились компенсировать свою ущербность.

Одни старались сблизиться с господствующим «благородным» сословием через чины и звания, через благотворительность. Другие старались добиться признания в области культуры, выступая меценатами, как Третьяков или Бахрушин. Третьи, напротив, вызывающе подчеркивали свое происхождение. Богатый купец Губонин «ходил в картузе и сапогах бутылками и надевал звезду на долгополый сюртук».

Верхушка купечества перенимает европейскую одежду и светские манеры, посылает детей учиться заграницу, заказывает дворцы знаменитым архитекторам, но сохраняет верность традициям. За модернистским фасадом дома Рябушинских находилась раскольничья часовенка для семейных обрядов.

Но времена менялись. Если прежде мелкий предприниматель, коробейник, владелец ткацкой «светелки», постепенно увеличивая свое состояние, мог выдвинуться в состав крупной буржуазии, то теперь в предпринимательскую элиту шли другими путями — из чиновников и дворян, за счет казнокрадства и спекуляции. Они не начинали с низов, а сразу основывали дело в крупных масштабах.

Купцы проходили весь путь развития предпринимательства с первых примитивных его форм, чем и объяснялась в какой-то степени их консервативность. Примером могут служить братья Елисеевы. Они начали торговую деятельность в начале XIX в. — открыли фруктовую лавочку на Невском проспекте.

В середине века торговый дом Елисеевых имел сеть продовольственных магазинов не только в Петербурге, Москве и Киеве, но и в ряде европейских стран. Три их собственных морских судна перевозили товары. Елисеевы не занимались рискованными делами, не прибегали к государственной помощи. Они просто постепенно расширяли свою торговлю. Новые же предприниматели, не обремененные традициями и предрассудками, сразу включались в высшие формы предпринимательства.

Предпринимательство в это время, по выражения исследователя Радаева, развивалось на двух уровнях — «на горе» и «под горой». Предпринимательство «на горе» было связано с государством, работало на «госзаказ». Сюда входили представители родовой аристократии и чиновники государственного аппарата. «Под горой» вырастало предпринимательство на базе народных потребностей. Здесь действовали кустарные промыслы, масса мелких предпринимателей и лавочников. Здесь многое определялось общинными традициями, патриархальностью крестьянского быта.

Традиционное потомственное купечество оказалось между этими двумя полюсами. Оно не принимало новшеств, было лишено авантюрности, поэтому отталкивалось от верхнего, «казенного» уровня. А крупные капиталы и предприятия с новейшей техникой отрывало его от «почвенного», низшего уровня.

Особую группу предпринимателей составляли иностранцы. К 1900 г. им принадлежала треть акционерного капитала в России. После отмены крепостного права, которая, по представлению европейцев, стала поворотом России на капиталистический, европейский путь развития, в хозяйство страны хлынул иностранный капитал.

Высокие пошлины препятствовали продвижению на русский рынок иностранных товаров, но одновременно они делали этот рынок особенно привлекательным, потому что из-за пошлин цены на российском рынке были выше, чем заграницей. Поэтому вместо товаров можно было ввозить сюда капиталы, строить заводы и производить продукцию на этих заводах, и, конечно, продавать без пошлин. Бельгийский консул в 1894 г. писал из Одессы, что «...громадный успех некоторых фирм привел в замешательство весь деловой мир. Все теперь стремятся в Россию».

В деятельности иностранных предпринимателей наблюдалась определенная специализация. Франко-бельгийский капитал вкладывался преимущественно в металлургическую и угольную промышленность, английский — в добычу нефти и золота, немецкий — в машиностроительную, электротехническую и химическую промышленность.

Иностранные капиталы быстро «русифицировались». Поскольку условия предпринимательства в России существенно отличались от западноевропейских, то было необходимо тесно сотрудничать с русскими предпринимателями, знавшими эти условия.

Важной частью этих условий были особенности правительственной экономической политики. Феодальные правительства, начиная с Кольбера во Франции и кончая Петром I в России, обычно покровительствовали буржуазии, только старались втиснуть новые буржуазные явления в старые феодальные формы. Вот и российское правительство этого времен (а оно-то оставалось, в сущности, феодальным) старалось законсервировать старые, «купеческие» формы предпринимательства, не допустить развития новых форм — акционирования, биржевого дела, синдикатов.

Но парадокс заключался в том, что именно в этих новых формах и происходило сращивание частного предпринимательства с государством, а носители старых форм открещивались от сотрудничества с правительством.

Фондовые биржи у нас практически были запрещены до конца XIX в. Только в 1900 г. был основан фондовый отдел Петербургской товарной биржи. А что касается товарных бирж, то до 1893 г. закон предписывал биржевые сделки не за наличные деньги «считать недействительными, а обличенных в подобных сделках подвергать наказаниям, за азартные игры установленным».

Практически это значило, что товарные биржи были под запретом. Несмотря на это биржи действовали. К концу столетия в России насчитывалось 24 биржи. Появились специализированные товарные биржи, например, хлебные.

Россия занимала ведущее место по экспорту хлеба, без них было невозможно обойтись. Более того, именно здесь, на биржах, не вполне разрешенных законом, рождались первые представительные организации буржуазии — биржевые комитеты.

Поскольку были запрещены фондовые биржи, на которых продаются акции, закон не допускал существования и акционерных обществ. Законом до 1871 г. разрешались только именные акции, которые не могли быть объектом биржевой игры. Основание новой акционерной компании допускалось только по специальному разрешению правительства и обставлялось целым рядом бюрократических запретов. Тем не менее, ко времени ликвидации крепостного права в стране действовало свыше 80 акционерных компаний, а после этого начался массовый переход к акционерной форме предпринимательства. Законы, запрещавшие новые формы предпринимательства, не действовали. О том, как правительственные чиновники и новые предприниматели сотрудничали в нарушение законов, мы будем говорить в разделе о банковском деле.

Итак, после отмены крепостного права на решающие позиции в хозяйстве страны выдвинулись предприниматели нового типа, из государственных чиновников и дворян. Их выдвижение было обусловлено, с одной стороны, процессом акционирования и рождением новых форм предпринимательства, с другой — особой ролью государства в экономике. Традиционное купечество было оттеснено на задний план.

Начавшееся реформирование экономики постепенно разрешало многовековой вопрос о «рабочих руках». Впервые в стране стал складываться рынок рабочей силы, создававшийся, с одной стороны, за счет «освобождения» крестьян от земли, а с другой — через разорение крупным фабричным производством мелкого производителя-ремесленника. Вольнонаемный рабочий дореформенной эпохи представлял собой вольноотпущенного оброчного крепостного, пользовавшегося по милости барина известной экономической свободой, но остававшегося, по сути, рабом. Новому «свободному» пролетарию в условиях машинного производства для продажи своих рабочих рук требовались определенная профессиональная подготовка, дисциплина. Новая ситуация диктовала необходимость более четкого оформления взаимоотношений между работодателем и наемным рабочим. После известных выступлений рабочих Морозовской мануфактуры в 1885 г. был принят закон, вводивший систему фабричных инспекторов, трудовых договоров о найме на работу. Ограничивая произвол предпринимателей, закон запрещал выдавать заработную плату товаром, занижать оплату сверхурочных работ и т.д. «Массовый выброс» рабочей силы на рынок труда породил качественно иные социальные проблемы. Он увеличил городское население: если в 1863 г. городское население европейской России составляло 10% от общего числа населения, то в 1897 г. — уже около 13%.

Новые экономические веяния активно влияли на состояние и положение экономических зон России. В старом Уральском промышленном районе произошел «распад» базовых отраслей экономики. Особенно пострадала казенная промышленность, рабочие которой бросали заводы и переселялись в другие губернии. Из Богословского округа Пермской губернии с населением около 10 тыс. душ обоего пола ушло около 3 тыс. взрослых мужчин, т.е. около 3/4 всего мужского рабочего населения. С Березовского завода за одно лето ушло до 800 лучших рабочих, с Миасских золотых приисков — около 2 тыс. семейств. Уходящие за бесценок продавали, а иногда просто отдавали даром дома, огороды. Заработная плата, выросшая в несколько раз, не могла вернуть рабочих на заводы. В результате объемы производства в Уральском регионе значительно уменьшились, ряд заводов был закрыт, сократились объемы выпускаемой продукции.

Дата добавления: 2014-01-13