Религиозная жизнь Древнего Египта

Религия. Древний Египет представлял собой государство, объединяющее земледельческие общины. Вся жизнь древнего человека, тем более – земледельца, полностью зависела от внешних по отношению к человеку природных стихий: разлива Нила, дождя, засухи, прохладных или жарких ветров, болезней, приходивших неведомо откуда и т.п. Поэтому египтянин чувствовал себя полностью зависимым от природы, подчинённым ей; воспринимал себя целиком включённым во внешний природный мир, т.е. ощущал себя не независимым, самостоятельным существом, а неотъемлемой частью природы (целостного природного бытия). Чтобы выжить в этих условиях абсолютной зависимости от природы, ему необходимо было выработать систему средств приспособления к стихиям природы и к миру природы в целом. Именно поэтому он был язычником, т.е. поклонялся обожествлённым стихиям природы, от которых всецело зависел.

Пантеон Древнего Египта сложился, когда египтяне перешли к оседлой жизни и к земледелию. С этим переломным этапом связано обожествление земли и воды. Божества, связанные с этими началами, и в более позднее время играли важную роль в системе верований древних египтян.

После объединения египетских племен в единое царство, сложилась и неизменная с тех пор группа общеегипетских верховных божеств, равно почитавшихся по всей стране, — так называемая эннеада (греч. – «девятка»). Эннеада состояла из божеств отдельных стихий, Солнца и владык земной жизни и подземного царства.

Но в целом религия Древнего Египта представляла собой сложное напластование верований, возникших в разное время и в разных местах. Древние египтяне поклонялись множеству верховных богов. Почти все боги имели разные имена, а некоторые даже назывались по-разному в разное время суток. Так, главный бог Египта — бог Солнца как «Восходящее Солнце» назывался Хепри, или Хепрер, как «Солнце в зените» — Ра, как «Солнце перед закатом» — Атум. Сколько всего богов создали и почитали египтяне, сказать трудно, некоторые исследователи предполагают, что счет шел на сотни и тысячи.

Одним из важнейших богов был Птах — бог воды, земли и мирового разума, создатель всего сущего. Птах почитался как покровитель искусств и ремесел.

Жрецы других городов возникновение мира видели иначе. Они учили, что сначала существовал бог Нун — первобытный водный хаос. Из него возник бог Атум, позднее превратившийся в Ра. Из Атума-Ра возникла первая пара богов — бог воздуха Шу и его жена, богиня влажности Тефнут. От них родились Геб — бог Земли и Нут — богиня неба, которые, в свою очередь, породили Осириса, Исиду, Сета и Нефтиду. Это были важнейшие и изначальные боги, от которых произошли все другие божества и люди.

Существовали и другие мифы о начале сотворения мира.

Осирису поклонялись как богу умирающей и воскрешающей природы. Осирис был воплощением добра и его обычно называли «добрым богом». Супругой и сестрой Осириса была Исида (Изида) — богиня плодородия, воды и ветра, волшебства и мореплавания. Сын Исиды и Осириса — бог Гор, бог Солнца (солнечного света), побеждающий силы мрака, почитался в облике Сокола.

Кроме этих богов, повсеместно во всех областях Древнего Египта поклонялись богине истины и порядка Маат, богине неба, любви и веселья Хатхор,богу Луны и письменности Тоту. Единым для всех областей Египта был и Хапи — божество Нила.

Египтяне признавали присутствие божественного начала «во всем, что есть на суше, в воде и в воздухе». Как воплощения божеств почитались некоторые животные, растения, предметы (кошки, змеи, крокодилы, бараны, быки и коровы, навозные жуки — скарабеи, лотосы, заостренные камни). Бык отождествлялся с вождем племени, а в династический период культ быка сливался с культом фараона. Мемфисский бык Апис считался «земным воплощением» и «служителем» бога Птаха, символом плодородия. Египтяне считали богом и почву, ее плодородную естественную силу.

Причины возникновения язычества. Не имея ни достаточного объема знаний, ни разработанной системы логического мышления, ни необходимых инструментов исследования мира, человек этой эпохи не имел возможности приспособиться к миру природы, от которого целиком зависел, естественнонаучными методами, т.е. рациональными методами изучения законов природы и выработки на основании полученных данных обоснованных и реалистичных принципов существования в мире. Лишь чувственно и интуитивно он мог найти некоторые связи и соответствия между стихиями природы, некоторые особенности и свойства окружающего его мира. И, воплотив в виде образов в системе мифологии то, что он смог познать подобным чувственно-интуитивным способом, на основании своих мифологических представлений человек этого времени мог сформировать более или менее гармоничные отношения с миром природы. Таким образом, языческая религия (как и религиозные представления более поздних эпох) была средством адаптации, приспособления, человека к реальным условиям его существования, сложившимся в конкретный исторический период.

И сама языческая мифология строилась на основе доступного человеку чувственно-интуитивного метода познания мира.

Поэтому для древнего человека мир был не безличен. Он представлялся совокупностью живых, активных сил.

Мир был олицетворён потому, что для создания картины мира чувственно-интуитивно воспринятые явления природы и их отношения связывались в мифе в образах человека, т.е. используя уже известное и связанное (какой была для людей этого времени их собственная непосредственно наблюдаемая жизнь). Миф, таким образом, создавался методом образной аналогии. И это было одной из отличительных черт мифологического вида познания.

Поэтому этот вид познания характеризовался двумя основными качествами: антропоморфизмом и социоморфизмом. При этом антропоморфизмом (от «антропос» — человек, «морфе» — форма) было впоследствии названо рассмотрение мира и всего, что в нем существует — земли, неба, солнца, луны, рек, гор, растений, животных, созданных человеком предметов и т.д., — по аналогии с человеком, то есть как живых, одушевленных, наделенных чувствами, желаниями, волей. Социоморфизмом — рассмотрение мира по аналогии с родовым коллективом.

Ведь для человека этого времени, для члена родовой общины наиболее естественны и доступны были отношения родственные. И вполне закономерно, что природную жизнь этот человек не мог представить себе иначе как с помощью все тех же родственных связей, объединяющих предков с родителями и детьми и образующих одну большую родовую общность, охватывающую землю, небо, море и подземный мир.

Так, глядя на огненные языки костра, на светящиеся в ночи огоньки, на тлеющие угли, на лесной пожар или на пламя в кузнечном горне, древний человек все эти конкретные отдельные проявления огня обозначал одним словом, обобщал их в «мифе», давая имя огненной силе вообще. Это имя становилось наименованием живого существа, действующего и строящего свою жизнь по аналогии с человеком. Так рождался миф об огне, рассказывающий о происхождении огненной силы, родителях огня, его семье, его деяниях.

Древний миф был основан на непосредственно-чувственном восприятии мира и обобщении этого восприятия в целостное единство мифологической картины мира.

Древний миф нельзя было называть сказкой или легендой, потому что сказка вполне сознательно придумывается, причем и рассказчик и слушатель прекрасно понимают сказочную выдумку и верят ей условно, в рамках своеобразной игры. Миф же ничего заранее не придумывал и был вполне реален для человека этого времени, как реальна была сама жизнь, естественно творящая этот миф.

Миф не был игрой, литературным вымыслом или простой фантазией, он был необходимым инструментом приспособления к окружающей реальности и должен был поэтому соответствовать не фантазиям и отвлечённым мечтам, а самой этой реальности.

И на примере культов змеи и ибиса можно увидеть, как языческая мифология помогала древним египтянам приспосабливаться к условиям зависимости от мира природы.

Так, например, змея имела двоякий символизм в египетской мифологии. С одной стороны, она как заклятый враг Ра — змей Апоп, была воплощением зла. С другой стороны, одна из богинь плодородия Рененутет, также носила обличье змеи. Согласно первому мифу, Ра каждый день совершал свое путешествие по небесному Нилу, а вечером сходил под землю, где плыл по Нилу подземному. Змей Апоп, желая напустить на землю мрак, решил выпить всю воду из подземного Нила и погубить Ра. Однако в единоборстве двух богов верх одержал Ра и заставил Апопа извергнуть выпитую воду. В некоторых вариациях этого мифа Ра, воплотившись в рыжего кота, отрезал Апопу голову.

Подобный двойственный культ змеи позволял установить к змеям двоякое отношение: с одной стороны, необходимо было внушить каждому чувство опасности змеи, способной убить неосторожного человека, с другой же стороны, нужно было воспитать в каждом египтянине чувство уважения и почтительности к змеям, чтобы люди, воздерживаясь от убийства их, поддерживали численность змей, которые уничтожали грызунов и тем самым способствовали получению большего урожая, т.е., косвенно, увеличивали плодородие полей (понимание чего нашло отражение в культе богини плодородия Рененутет).

Бог Тот воплощался в ибисе. Культ Тота играл особую роль в жизни египтян. Как правило, прилет ибисов на поля предвещал скорый разлив Нила.

Таким образом, культ ибиса позволял предсказать разлив Нила и вовремя подготовить ирригационные сооружения и начать подготовку к земледельческим работам.

Следующим мифом, который помогал египтянам приспосабливаться к реальным условиям существования, был миф об Осирисе.

Согласно мифу Осирис был некогда царем Египта. Его убил его брат, злой Сет, бог пустыни и суховея. Сет зарезал Осириса обычным крестьянским серпом и разбросал части его тела по полю. Исида (родная сестра и жена Осириса) и Нефтида, их сестра, отыскали куски тела и перед погребением сложили их воедино. Согласно некоторым вариантам мифа, Нил вышел из берегов, переполнившись слезами Исиды, оплакивавшей мужа, перед тем как зарыть его в землю. Сын Осириса Гор вызвал Сета на поединок и победил его, а после этого воскресил Осириса, дав ему проглотить свой глаз. Однако воскресший Осирис не вернулся на землю, а стал царем мертвых. Его наместником на земле, царем живых, стал Гор.

Осирис был богом самой природы. В представлениях египтян он связывался с растением, которое каждый год срезают, а зерна его бросают в землю — и растение возвращается к жизни, чтобы дать жизнь другим и вновь умереть. Осириса во многих священных текстах прямо сравнивали с зерном.

Поэтому основные элементы мифа о смерти и воскресении Осириса связывались в верованиях египтян с основными сельскохозяйственными работами. Гибель Осириса от рук Сета было параллелью к сбору урожая (не случайно в данном случае орудием убийства был серп). Подобно тому, как Сет разбрасывал куски тела Осириса по полю, крестьяне разбрасывали по полям семена. Закапыванию Осириса в землю предшествовал приносящий ил (удобрение для полей) разлив Нила. Воскрешение Осириса связывалось со всходами нового урожая, дарующего людям жизнь.

Таким образом, миф об Осирисе закреплял в сознании египтян последовательность сельскохозяйственных работ (выступал своеобразным неписаным пособием по сельскому хозяйству).

К тому же, почитание Осириса и соответствующие мистерии связывались с культом фараона, поскольку важную роль в этом мифе играл Гор, покровитель и символ царской власти. Нередко в мистериях Осириса принимал участие сам фараон. Он выступал в роли Гора, мстящего за смерть отца, и в конце ритуала короновался на царство, как Гор, наследовавший трон после Осириса.

И это было обусловлено тем, что необходимость существования централизованной власти в Древнем Египте была связана с необходимостью сохранения единой ирригационной системы, т.е. с потребностями сельского хозяйства. И участие фараона в мистерии, посвящённой Осирису, закрепляло в сознании египтян связь роли фараона, как главы единого государства, с самой насущно необходимой и жизненно важной потребностью каждого египтянина, поддерживая тем самым ощущение явной необходимости централизованной власти и являясь религиозно-психологическим условием сохранения единого государства. Именно благодаря этой мистерии каждый египтянин непосредственно чувствовал насущную необходимость централизованного государства.

Согласно другому мифу, о загробном суде, бог Анубис клал сердце умершего на одну чашу весов, а на другой находилось птичье (страусовое) перо из головного убора богини истины Маат. Боги (а их было более 40) задавали каждый по вопросу, умерший отвечал. Перечень вопросов и ответов являлся, по сути, сводом жизненных правил египтян; ответы всегда должны были быть отрицательными. «Я не причинил людям зла», — должен был сказать египтянин, — «Я не мучил животных», «Я не богохульствовал», «Я не совершал насилия над бедными», «Я никого не убил», «Я ни к кому не посылал убийц», «Я чист». Если истина перевешивала, умерший признавался грешником. Если весы оставались в равновесии, Осирис принимал его в свое царство. В случае неблагоприятного решения умерший должен был закончить свое существование в утробе страшного чудовища Амелит (Амт) — Пожирательницы — существа с телом гиены и бегемота, львиной гривой и пастью крокодила.

Таким образом, миф о загробном суде и осуждении за неправедные поступки, совершённые при жизни, способствовал поддержанию общественной нравственности, т.е. помогал формировать необходимые межчеловеческие отношения в обществе, поскольку, благодаря закреплению нравственных принципов в этом мифе, каждый египтянин вполне определённо знал, как именно должно вести себя по отношению к другому человеку, боясь ослушаться нравственных предписаний.

В системе мифологии древних египтян Бэс - одно из низших божеств, защитник домашнего очага и семьи - изображался в виде карлика.

И олицетворение бога семьи в виде карлика, т.е. существа слабого и незначительного, приучало египтян того периода истории человечества, когда отдельная семья своими силами не могла приспособиться к тяжёлым условиям существования, признавать более значительными общегосударственные, а не семейные интересы.

Но, конечно, не только эти мифы помогали человеку приспосабливаться к условиям его существования.

Всякое значимое действие человека этого времени было воспроизведением «прадействия», повторением мифического «образца». Изготовление орудий труда, домашней утвари, трудовые операции, праздники, поединки, все это было воспроизведением «образца», заданного предками и закрепленного в мифологии. Для всех земных предметов, строений, частей ландшафта, действий также существовал «небесный» прообраз.

Миф при этом выступал как приспосабливающий стереотип.

Навыки-умения, унаследованные от предков, как правило, воспроизводились в неизменном виде, приобретали форму ритуала, сакрального (священного) действия.

И сакрализация знания (превращение его в священные стереотипы) позволяла сохранить полезные образцы. Но она же была причиной сохранения и заблуждений.

Поскольку для древнего человека гарантией результата было точное воспроизведение всех (иногда – ошибочных) действий предков, как исполнение воли богов.

Заупокойный культ. Важнейшей чертой религии и культуры Древнего Египта был протест против смерти, которую египтяне считали «ненормальностью».

Ведь египтяне, воспринимавшие себя частью природного мира, естественно, считали себя такой же стихией природы, как и другие стихии. А стихии природы, как видели египтяне, не умирают. Они лишь отступают на время или переходят в иное состояние – как вода в пар, - чтобы потом возродиться вновь.

Поэтому египтяне верили в бессмертие — это было главной доктриной египетской религии. Стремление к бессмертию и стало основой для возникновения заупокойного культа. Именно на основе несогласия египтян с неизбежностью смерти родилось вероучение, по которому смерть не означает конца, жизнь может быть продлена вечно, и умершего может ждать воскрешение.

Человека этого времени чувствовал себя единым с природным миром, ощущал себя, как и вообще весь животный мир, частью природы, порождением одной и той же матери. Поскольку же границы между «я» и «не-я» были размыты, неясны, то человек еще не чувствовал себя в полной мере человеком, а неким животным организмом, частью общего природного тела. Вот почему для древнейшей мифологии так характерны были смешанные (миксантропические) формы вроде сочетания человека и птицы, человека и змеи, человека и льва (Сфинкс). Естественны были и мифы о превращениях одного существа в другое, то, что именуют оборотничеством. Т.к. если и человек, и животное, и растение, и водная стихия мыслятся единой природной материей, то нет никакой разницы между формами, которые принимает то или иное существо. В архаических мифах человек с легкостью превращался в волка, оборачивался птицей, тек быстрой речкой, не меняя своей единой со всем миром сущности.

Человек был убежден также, что от его непосредственных действий зависит состояние дел в окружающем мире. Практически во всех древних обществах существовали обряды, направленные на увеличение количества дичи, повышение плодородия почвы, нормальное протекание всего годового цикла и т.д. Это были продуцирующие обряды.

Они также возникли потому, что человек воспринимал себя не самостоятельным, отдельным явлением, а связанной со всем частью природы.

Поэтому же характерной особенностью представления о мире на этой стадии развития было и отсутствие в мире случайности.

Ведь если человек воспринимался как часть, то и всё, что с ним происходило, ощущалось как находящееся в связи с другими частями единого природного мира.

Это было началом развития того мифа о судьбе, который был следствием одного из противоречий мировоззрения язычника. Поскольку, воспринимая своё частное, конкретное повседневное действие как не обусловленное (не навязанное) и не ограниченное каким-либо законом того мира, частью которого он себя считал (т.е. мира природы с его неизвестными язычнику причинно-следственными закономерностями), и ощущая поэтому себя таким же свободным, спонтанным существом, как и другие стихии природы (боги), язычник, тем не менее, чувствовал свою зависимость от природы, свою включённость в природный мир, несамостоятельность человека, и ощущал тем самым несвободу и несамостоятельность своего существования в целом. И судьба также в представлении язычника, отличаясь этим от законов природы, предопределяя будущее человека (и всех природных явлений), оставляла за ним свободу действия в настоящем. Поэтому герой мифа (в отличие от тех природных явлений естественнонаучного мировоззрения, которые ни при каких условиях не могли противодействовать законам природы) мог вступить и вступал в борьбу с судьбой, совершая, таким образом, свой собственный свободный выбор. И хотя его борьба была заранее обречена, в момент выбора этой борьбы и способов её он оставался свободным.

Естественные для язычника представления о человеке приводили и к вполне определённым представлениям о его загробном существовании. Ведь человек для египтянина был такой же стихией, как и все прочие стихии природы. А стихии природы, как видел египтянин, после своей «смерти», т.е. временного прекращения существования, появлялись вновь в том же облике, что и до неё. Следовательно, и человек должен был в загробном мире существовать так же и в таком же облике, как и в мире земном.

Поэтому и загробный мир, где с точки зрения язычника все стихии природы, в том числе и человек, возрождались в своем прежнем телесном облике, представлялся египтянам точной копией земного мира.

Подземное царство египтяне представляли себе целиком материальным, зеркальным отражением мира живых. Царство Осириса по представлениям древних египтян, вовсе не было раем: там обитали страшные львы, змеи, скорпионы, крокодилы; кроме того, царство Осириса не освобождало от необходимости работать. Умершие и после смерти занимали то же общественное положение и выполняли ту же работу, что и до погребения. Солнце (Ра) в равной мере светило живым и мертвым.

Усилия египтян еще при жизни были направлены на то, чтобы сделать жизнь после смерти долгой, безопасной и счастливой: они заботились о погребальной утвари, жертвоприношениях, и эти заботы приводили к тому, что жизнь египтянина состояла в приготовлениях к смерти.

Таким образом, загробный мир в представлении египтян, очевидно, был материальным, предметным, телесным, явно не похожим на загробный мир в представлении последующих духовных религий.

И даже путь на тот свет виделся египтянам настоящей полосой препятствий, где на каждом шагу подстерегала опасность второй смерти. Подробные сведения об этом пути содержались в «Книге мертвых», «Книге о вратах», «Книге о подземных пещерах», «Книге о том, что есть в другом мире», в которых перечислялись коварные ловушки, ожидавшие мертвых, и давались подробные советы, как их избежать. В этих книгах были приведены гимны, которые следовало исполнять перед богами, чтобы снискать их расположение, давались указания, как убивать подземных крокодилов и змей, как не попасть в сети подземных рыбаков. Там были и магические заклинания, с помощью которых умерший мог обезвредить своих врагов.

Предполагалось, что если путь препятствий был успешно пройден, то египтянин попадал в чертог Обеих истин, посреди которого на троне сидел сам Осирис, окруженный другими богами. Здесь и происходил суд над умершим. Взвесив все «за» и «против», Осирис выносил приговор. Если решение было благоприятным, умерший мог вступить в царство Осириса.

Согласно религиозным представлениям египтян, каждый человек обладал несколькими важнейшими характеристиками, в числе которых назывались Сах — тело человека, Шунт — его тень, Рен — его имя, Ах — его привидение, Ба — проявление сущности. Ведущую роль играла Ка — душа человека.

Но «душа» эта в представлении египтян не имела ничего общего с тем представлением о душе, которое возникло в рамках последующих духовных религий.

Ведь мир природы воспринимался египтянами как внешний (окружающий человека) и предметный (телесный), ибо таковы и были стихии природы. Потому и человек, как производная часть этого мира, воспринимал себя как существо исключительно телесное, предметное, не ощущая своего внутреннего мира как явления самостоятельного, независимого, т.е. реально существующего именно как мир внутренний. Психологическая жизнь понималась как продолжение и порождение внешнего, природного мира (т.е. тот же самый внешний мир). Взгляд древнего человека был направлен исключительно вовне, он не замечал, не видел своего внутреннего мира. (Естественно, что он не воспринимал себя и личностью, индивидуальностью).

Так, например, по некоторым мифам, Исида, которую египтяне почитали прежде всего как богиню семейной любви и верности, была дочерью Геба и Нут (бога земли и богини неба), по другим — их сестрой, дочерью Шу и Тефнут. Т. е. любовь, по представлениям египтян, была порождением внешних сил природы.

Поэтому Ка - душа человека – являлась лишь его бессмертным двойником.

Т.е., фактически, душа по представлениям египтян была предметной копией тела человека.

Ка после смерти продолжал обитать в гробнице. Именно Ка «ел» и «пил», глядя на оставленные или нарисованные на стенах припасы. Ба днем выходила из гробницы, беспрепятственно путешествовала по небесам и в подземном царстве. Ба приходила на суд Осириса, держала перед ним ответ за прижизненные деяния человека. И если Ка полностью повторял прижизненный облик человека, то Ба изображали чаще всего в образе птицы с человеческой головой.

Но именно Ка предстояло вновь соединиться со своим телом для того, чтобы умершего ожидало воскрешение.

А поскольку египтяне, воспринимали себя стихиями природы, т.е. существами исключительно телесными, предметными, они считали, что и в загробном мире человек должен, как и другие стихии природы, возродиться в своем прежнем телесном облике.

Поэтому основным условием загробной жизни египтяне считали сохранение тела умершего. Забота об этом привела к возникновению искусства изготовления мумии (бальзамированию). Для того чтобы продлить жизнь после смерти, важно было позаботиться и о строительстве специальной усыпальницы для тела: египтяне полагали, что бессмертной, но хрупкой душе удобнее всего вернуться в свое прежнее и отныне тоже вечное тело внутри мощной и защищенной от посторонних воздействий пирамиды.

Столь хрупкой, т.е. - материальной, телесной была в их представлении душа.

Могила была сделана в виде комнаты — погребальной камеры, в которую вел узкий коридор. Стены комнаты покрывали изображениями — росписями или рельефами, сюжеты которых были так или иначе связаны с земной жизнью обитателя гробницы. Эти сюжеты включали в себя сельскохозяйственные сцены, изображения ремесленников за работой, сцены охоты, домашних и диких зверей — все, что помогло бы покойному после смерти чувствовать себя в том же окружении, что и при жизни. В комнату ставили горшки с зерном и сосуды с пивом, чтобы усопшему было чем утолять жажду и голод.

Египтяне верили, что покойному достаточно было видеть все то, что сопровождает его на тот свет, чтобы «пользоваться» всем этим. Для этого на саркофаге обязательно помешали изображение покойного, а если саркофаг был замурован в стене, то в ней либо оставляли незаделанную щель, через которую обитатель гробницы мог «видеть» все нарисованными глазами, либо повторяли на стене изображение усопшего.

Через семьдесят дней после смерти при условии, что его правильно похоронили, с соблюдением всех предписанных обрядов, покойник восставал к новой жизни и мог отправиться в Страну вечности.

Роль и место практических знаний о природе. В Египте так же, как в Вавилоне и Древнем Китае, проводились наблюдения за движением планет и звезд, что свидетельствовало о накоплении астрономических знаний. Египтяне создали точный календарь, построенный на наблюдении за небесными светилами. Началом года в этом календаре был день восхода самой яркой звезды — Сириуса. Весь год состоял из 365 дней, он делился на три сезона, в каждом сезоне было по четыре месяца. Египтяне также создали точные каталоги звезд и карты звездного неба. Они научились точно определять сроки посева, вызревания и жатвы зерна.

Но астрономические явления и основанные на них циклы в жизни природы египтяне связывали с жизнью и деятельностью богов, т.е. осмысляли в рамках своей мифологии, в которой и эти явления воспринимались и оценивались чувственно-интуитивно и закреплялись и обобщались методом образной аналогии.

Так, например, с додинастических времен Сириус — звезду, восход которой знаменовал начало нильского паводка и поэтому начало нового года, отождествляли с богом Сетом. И Сет, таким образом, первоначально выступал как носитель жизни, покровитель Египта, хотя позже Сет стал повелителем сил зла.

Наблюдение за небесными светилами было для египтян наблюдением за богами, а созданный на основе этих наблюдений календарь (помогавший определять сроки посева и жатвы) был распорядком жизни этих богов, т.е. не явлением науки, а частью мифологии.

Не случайно и то, что именно Египетские пирамиды показывали, что в те времена были уже значительно развиты многие геометрические и математические представления.

Ведь именно религиозная деятельность, частью которой было связанное с загробным культом строительство пирамид, прежде всего, стимулировала развитие и накопление математических знаний. Эти знания воспринимались как знания о принципах существования богов, а не просто отвлечённая научная информация. Это была мифология, а не наука.

И именно поэтому Египтяне умели производить сложение и вычитание, умножение и деление, определять площадь круга, поверхность полушария и шара (эта задача была решена во II тыс. до н. э.), рассчитывать объем пирамиды.

И математика и астрономия были подчинены мифу, обслуживали его; не искали самостоятельной истины, а уточняли и дополняли чувственно-интуитивную картину мира. Первичным был миф, а не разум.

Поэтому обобщения египетской математики не достигали теоретического уровня, уровня теорем, требующих доказательств, не объединялись в стройные дедуктивные системы, носили еще, видимо, неосознанный характер. И хотя правила и приемы были довольно сложными, они не были связаны между собой, годились нередко лишь для частных случаев, не имели в своем основании более простых и общих положений.

Систематизировал эти знания не разум, а миф; поскольку методы разума были ещё в своей полноте неприменимы и поэтому вторичны.

Развитию медицинской науки также способствовала религиозная традиция мумификации трупов, во время которой жрецы могли изучать анатомию человеческого тела и его внутренние органы. Достижением древнеегипетской медицины можно считать учение о кровообращении и сердце как его главном органе.

С мифологией были связаны и первые представления о тех следующих друг за другом и взаимосвязанных процессах в природе, которые впоследствии в европейской науке получили наименование законов.

Наблюдение повторяющихся климатических и космических событий (движения планет и звезд) позволило египтянам обнаружить первые закономерности, относящиеся к смене времен года, к траекториям движения светил.

Но рассматривались эти закономерности не объективно. Для египтян это были привычки богов, а не объективные законы.

Эти напоминающие естественнонаучные знания были на самом деле знаниями мифологическими (частью мифа, а не науки). И эта мифология описывала весь мир и всю жизнь человека (поскольку миф, дополняющий знания фантазией и не требующий непременного рационального или опытного доказательства своей истинности, был вполне способен на это).

Поэтому почти все исследователи древности с удивлением отмечали, что в так называемые «донаучные» эпохи человек вовсе не чувствовал себя окруженным непознанным, проблематичным миром. Напротив, чем дальше заходили исследователи в глубь истории, тем решительнее заявляло о себе мнимое всезнание. И различные исследователи первобытного общества единодушно признавали поразительное «самомнение» древних народов. Человек, основу мировоззрения которого составлял миф, считал, что он «знает все». Не было такого вопроса, который бы поверг его в сомнение или поставил в тупик. Окружающий мир мог казаться ему враждебным, коварным, исполненным злого умысла, но он вовсе не существовал для него в качестве неизвестного. Он часто боялся того, что в действительности не заслуживало страха, однако ему был неизвестен страх перед непознанным.

Будущая наука вырастала, очевидно, вовсе не в атмосфере остро переживаемого незнания.

Наука рождалась не из потребности в знаниях, а из перемен в мировоззрении.

Дата добавления: 2014-01-13