Мемуары гейши 25 страница

— Ты сама не так молода, как была когда-то.

— Теперь вы начинаете оскорблять меня! Вы даже в худшем настроении, чем я предполагала. Почему нет спиртного? Вам нужно выпить.

— Я не оскорбляю тебя, а констатирую факт.

— Есть плохие и хорошие морщины, а также хорошие и плохие факты, — сказала я. — Плохих фактов лучше избегать.

Я позвала служанку и попросила ее принести поднос с виски и водой, а также закуски. Когда она принесла поднос, я налила виски в стакан, разбавила водой и поставила перед ним.

— А теперь представьте, что это лекарство, и выпейте его. Он сделал глоток, но очень небольшой.

— Надо выпить все, — сказала я.

— У меня своя скорость.

— Когда доктор что-то прописывает пациенту, он должен его слушать. Пейте все сразу!

Нобу осушил стакан, даже не посмотрев на меня. Я налила ему еще и велела выпить опять.

— Ты не доктор! — сказал он мне. — Я буду пить так, как считаю нужным.

— Давайте-давайте, Нобу-сан. Каждый раз, когда вы открываете рот, вам становится хуже. А чем хуже пациент, тем большая доза лекарства требуется.

— Я не буду пить. Ненавижу пить в одиночку.

— Хорошо, я выпью с вами, — сказала я.

Я положила в стакан несколько кубиков льда и подставила его Нобу, чтобы он налил мне виски. Беря у меня стакан, он улыбнулся, впервые за весь вечер, и аккуратно налил мне в два раза больше виски, чем я ему. Я взяла его стакан, вылила остатки в емкость, стоявшую в центре стола, и налила ему столько же виски, сколько он налил мне, а затем еще чуть-чуть — в наказание.

Когда мы осушили наши бокалы, я не могла не скорчить рожу, потому что для меня выпить виски все равно, что убирать воду с тротуара. Мне кажется, даже мои гримасы пошли на пользу, потому что Нобу стал не таким угрюмым. Я перевела дыхание и сказала:

— Не знаю, что случилось с вами или с Министром сегодня вечером.

— Не упоминай имя этого человека! Я уже начал забывать его, а ты мне опять напоминаешь. Знаешь, что он мне сказал?

— Нобу-сан, — сказала я, — я чувствую себя ответственной за то, чтобы напоить вас, независимо от того, хотите вы виски или нет. Несколько ночей подряд вы видели почти пьяного Министра. Теперь пришло время самому напиться.

Нобу недовольно посмотрел на меня, но взял свой стакан с видом человека, идущего на лобное место, и долго смотрел на него, прежде чем выпить. Он поставил стакан на стол и протер глаза тыльной стороной ладони, словно хотел прочистить их.

— Саюри, я должен кое-что тебе сказать. Ты все равно рано или поздно об этом узнаешь. На прошлой неделе мы с Министром говорили с хозяйкой Ичирики. Мы узнавали, может ли Министр стать твоим данной.

— Министр? — спросила я. — Нобу-сан, я не понимаю. Разве вы этого хотели?

— Конечно, нет. Но Министр нам очень помог, и у меня не было выбора. Оккупационные власти собирались вынести «Ивамура Электрик» окончательный приговор, ты знаешь об этом. Компанию собирались конфисковать. И мы с Председателем освоили бы литье бетона или что-нибудь в этом роде, потому что нам бы никто не дал работать в этом бизнесе. Министру же удалось пересмотреть наше дело и убедить их, что они обошлись с нами слишком жестоко. Что, как ты знаешь, правда.

— Вы называли Министра всеми возможными именами, — сказала я. — Мне кажется…

— Он заслуживает всех имен, которые я только могу придумать! Я не люблю этого человека, Саюри. Даже то, что я перед ним в долгу, не заставит меня относиться к нему лучше.

— Я поняла, — сказала я. — Вы хотите отдать меня Министру, потому что…

— Никто не хочет отдавать тебя Министру. Он не может позволить себе быть твоим данной. Он решил, что «Ивамура Электрик» будет платить за него, но это не так. Поэтому Министр ужасно расстроился. А мне стало жаль его.

В том, что сказал Нобу, не было ничего смешного. Но я засмеялась, представив, что Министр стал моим данной, наклоняется все ближе и ближе ко мне и начинает дышать мне в нос.

— Ты находишь это забавным? — сказал мне Нобу.

— Да, Нобу-сан, как представлю Министра…

— Я не хочу представлять Министра! С меня хватило того, что я сидел здесь рядом с ним, разговаривая с хозяйкой Ичирики.

Я еще раз смешала виски с водой для Нобу, а он приготовил коктейль для меня. Мне меньше всего хотелось пить, но Нобу поднял свой стакан, и я не могла не выпить с ним. Он вытер рот салфеткой и сказал:

— Сейчас очень тяжело жить, Саюри.

— Нобу-сан, думаю, нам надо выпить, чтобы подбодрить друг друга.

— Мы ведь знаем друг друга очень давно, Саюри. Почти… пятнадцать лет! Правда же? — спросил он. — Не надо, не отвечай. Я хочу сказать тебе кое-что, и очень прошу тебя внимательно послушать. Я уже давно хотел сказать тебе, а сейчас для этого пришло время. Надеюсь, что ты внимательно слушаешь, потому что я скажу это всего один раз. Я не очень люблю гейш, может, ты об этом уже знаешь. Но я всегда чувствовал, что ты, Саюри, отличаешься от других.

Я подождала, пока Нобу продолжит, но он молчал.

— Это то, что Нобу-сан хотел мне сказать? — спросила я.

— Разве это не предполагает того, что я обязан был для тебя что-то делать? Ну, например, покупать тебе ювелирные украшения.

— Но вы покупали мне украшения. Вы всегда проявляли ко мне доброту. Именно ко мне, потому что далеко не ко всем вы так относитесь.

— Я должен был делать для тебя больше. Но я не об этом хотел сказать. Мне трудно выразить свои мысли. Прежде всего я хотел сказать, что понял, насколько я глуп. Несколько минут назад ты смеялась над тем, что Министр может стать твоим данной. Но посмотри на меня: однорукий человек с кожей, похожей на кожу ящерицы…

— Нобу-сан, не нужно никогда так говорить о себе!

— Наконец, наступил подходящий момент. Я ждал много лет. Я продолжал ждать даже несмотря на твою глупость с этим Генералом. Каждый раз я представлял тебя с ним… Ну да ладно, не хочу даже вспоминать об этом. И этот дурак Министр! Я говорил тебе, что он сказал мне сегодня вечером? Это самое неприятное. После того как он понял, что не будет твоим данной, он долго сидел молча и, наконец, сказал: «Ты говорил мне, что я смогу стать данной Саюри». Я не говорил этого. Мы сделали все, что в наших силах, но это не помогло. После этого он сказал: «А можете вы организовать это хоть один раз?» Я спросил: «Организовать что один раз? Роль данны Саюри на одну ночь?» И он кивнул. Я сказал: «Послушайте меня, Министр! С меня достаточно того, что я ходил к хозяйке Ичирики предлагать такого человека, как вы, в качестве данны для такой женщины, как Саюри. Я сделал это только в надежде, что это никогда не произойдет. Но если вы думаете…»

— Вы не говорили этого!

— Говорю тебе, сказал. И дальше: «Если вы думаете, что я могу организовать вам аудиенцию с ней хоть на долю секунды… Почему вы должны иметь ее? В любом случае, она не моя собственность, чтобы отдавать ее кому-то».

— Нобу-сан, надеюсь, Министр не очень обиделся на эти слова, принимая во внимание все, что он сделал для «Ивамура Электрик».

— Не стоит считать меня неблагодарным. Министр помогал нам, потому что это его работа. Я хорошо относился к нему эти месяцы и не перестал бы хорошо относиться. Но это не означает, что я должен отказаться от того, что ждал больше десяти лет, и отдать это ему. Что если бы я пришел к тебе, как он просил, неужели ты бы ответила «Хорошо, Нобу-сан, я сделаю это для вас»?

— Пожалуйста… Как я могу отвечать на такие вопросы?

— Запросто. Просто скажи мне, что ты бы этого никогда не сделала.

— Но Нобу-сан, я в таком долгу перед вами… Мне нелегко отказать вам в любой просьбе.

— Это для меня новость! Неужели ты изменилась, Саюри, или это всегда было частью твоей натуры?

— Я всегда считала, что у вас очень высокое мнение обо мне.

— Обычно я не ошибаюсь в людях. Если ты не такая женщина, какой я тебя представлял, тогда я ничего не понимаю в этой жизни. Неужели ты хочешь сказать, что готова отдаться такому человеку, как Министр? Знаешь ли ты о существовании в мире добра и зла, правды и лжи? Или просто большая часть твоей жизни прошла в Джионе?

— О боже, Нобу-сан… я много лет не видела вас в таком состоянии…

Именно этого и не стоило говорить, потому что вмиг лицо Нобу налилось кровью. Он схватил свой стакан и так стукнул по столу, что тот треснул, а кубики льда разлетелись в разные стороны. Нобу развернул руку и показал мне выступившую на ладони кровь.

— О, Нобу-сан!

— Ответь мне!

— Я не могу думать об этом сейчас… Пожалуйста, давайте что-нибудь сделаем с вашей рукой.

— Ты бы отдалась Министру, независимо от того, кто тебя об этом попросит? Если ты женщина, способная на это, то немедленно покинь эту комнату и больше никогда со мной не разговаривай!

Я не понимала, как разговор принял такой опасный поворот, но совершенно очевидно, что для меня существует только один ответ. Я отчаялась приложить платок к руке Нобу, кровь уже капала на стол. Нобу так напряженно смотрел на меня, что я не могла сдвинуться с места.

— Я никогда этого не сделаю, — сказала я. Я надеялась успокоить его этими словами, но он еще долго молча смотрел на меня. Наконец Нобу перевел дыхание.

— В следующий раз говори, пожалуйста, до того, как я успею порезаться, ожидая твой ответ.

Я пошла за хозяйкой чайного дома. Она пришла с несколькими служанками, кувшином воды и полотенцами. Нобу не позволил ей звонить доктору, да и рана, к счастью, оказалась не такой серьезной, как я думала. Когда хозяйка вышла, Нобу стал на удивление молчаливым. Я попыталась завязать разговор, но он не проявлял никакого интереса.

— Сначала я не могла вас успокоить, — сказала я наконец. — Сейчас не могу вас разговорить. Не знаю, то ли вам нужно еще выпить, или, наоборот, проблема в большом количестве виски.

— Мы достаточно выпили, Саюри. Пришло время принести камень.

— Какой камень?

— Тот, который я дал тебе прошлой осенью. Кусок бетона с фабрики. Пойди и принеси его.

Услышав это, я похолодела, так как прекрасно знала, о чем он говорит. Пришло время Нобу объявить себя моим данной.

— О, я так много выпила, не знаю, смогу ли куда-нибудь дойти, — сказала я. — Может, Нобу-сан позволит мне принести его в нашу следующую встречу?

— Ты принесешь его сейчас. Как ты думаешь, для чего я остался после ухода Министра? Иди за камнем, а я подожду тебя здесь.

Я подумала о том, чтобы попросить служанку принести мне камень, но знала, что не смогу объяснить ей, где его найти. С большим трудом я спустилась вниз, обулась и пошла по улицам Джиона.

В окейе я прошла в свою комнату и нашла кусок бетона, завернутый в шелк. Встретившаяся мне в коридоре Анти поинтересовалась, зачем я тащу этот камень.

— Я несу его для Нобу-сан, — сказала я. — Пожалуйста, останови меня!

— Ты пьяна, Саюри! Что с тобой сегодня?

— Я должна вернуть ему этот камень. И… моя жизнь закончится, если я на это соглашусь. Пожалуйста, останови меня…

— Пьяная и рыдающая! Ты хуже, чем Хацумомо, и не можешь выйти в таком виде.

— Тогда, пожалуйста, позвони в Ичирики и скажи Нобу-сан, что я туда не приду.

— Зачем Нобу-сан этот камень?

— Я не могу тебе этого объяснить…

— Да мне и безразлично. Но если он ждет тебя, нужно идти, — сказала она мне, провела в мою комнату, вытерла слезы и поправила мой макияж.

— Я никогда не видела тебя в таком состоянии, Саюри. Одному богу известно, что с тобой произошло.

— Я просто дура, Анти.

— Сегодня вечером точно, — сказала она. — Мама рассердится, если узнает, что ты испортила отношения с Нобу.

— Еще нет, — сказала я. — Но если бы ты могла подсказать мне, как это можно сделать…

— Нам не о чем говорить, — сказала Анти и не проронила больше ни слова, пока заканчивала макияж.

Я вернулась в Ичирики с тяжеленным камнем в руках. Не знаю, на самом ли деле он был тяжелый или мои руки слишком ослабли от выпитого. К тому моменту, когда я пришла к Нобу, я почувствовала, что лишилась всей своей энергии.

Я положила камень на стол, и Нобу завернул его в полотенце, которое снял со своей руки.

— Я не обещал тебе подарить драгоценный камень такого же размера, — сказал он. — У меня нет такого количества денег. Но сейчас становится возможным то, что было невозможно раньше.

Я поклонилась и попыталась не выглядеть грустной. Нобу не нужно было объяснять мне, что он имел в виду.

Глава 33

В ту ночь я лежала на постели и напоминала себе рыбака, час за часом достающего из сети рыбу. Как только мысли о Председателе появлялись в моей голове, я доставала их оттуда снова и снова до тех пор, пока не осталось ни одной. Этот подход был бы очень грамотным, если бы я заставила его работать. Но стоило появиться самой незначительной мысли о нем, мне не удавалось ее поймать, и она увлекала меня за собой. Много раз я останавливала себя и говорила: «Не смей думать о Председателе, думай лучше о Нобу». И я сознательно рисовала в воображении какой-нибудь эпизод, в котором мы с Нобу встречаемся где-нибудь в Киото. Но потом неожиданно что-нибудь происходило, например я сталкивалась по дороге с Председателем, и я снова начинала думать о Председателе.

Несколько недель я тщетно пыталась успокоиться. Иногда, когда я на какое-то время переставала думать о Председателе, мне начинало казаться, что яма разверзается внутри меня. У меня совершенно пропал аппетит. Попытавшись несколько раз думать исключительно о Нобу, я онемела и перестала что-либо чувствовать. Когда я делала макияж, мое лицо висело на мне, как кимоно на шесте. Анти говорила, что я выгляжу, как приведение, хотя я ходила, как обычно, на вечеринки и банкеты.

Я знала, что Нобу собирается объявить себя моим данной, поэтому со дня на день ждала известий от него. Но проходили недели, а от него не было ни одной весточки. Однажды вечером, в конце июня, Мама принесла мне за завтраком газету. Я раскрыла ее и увидела крупный заголовок: «Ивамура Электрик» получает кредит от банка Мицубиси». Я надеялась найти хоть какие-нибудь ссылки на Нобу, Министра или Председателя, но статья содержала массу ненужной информации, большую часть из которой я не запомнила. Единственное, что я поняла, — компания получает огромный кредит от банка Мицубиси. Я дочитала и посмотрела на Маму.

— «Ивамура Электрик» улыбнулась удача, — сказала она. — Почему ты мне об этом не говорила?

— Мама, я не поняла почти ничего из только что прочитанного.

— Не удивительно, что мы так часто общались с Нобу Тощикацу последние несколько дней. Ты должна знать, что он предложил стать твоим данной. Правда, я хотела ему отказать. Кому нужен мужчина с неопределенным будущим? Теперь я понимаю, почему ты выглядела такой рассеянной в последнее время. Можешь расслабиться. Наконец-то случилось то, чего ты так ждала. Мы все знали, как тебе нравился Нобу все эти годы.

Я продолжала смотреть в стол, как примерная дочь. Но уверена, меня выдавало болезненное выражение лица, потому что Мама продолжила:

— Ты не должна отказывать Нобу, если он захочет пригласить тебя в постель. Возможно, ты не совсем здорова. После возвращения с Амами я пошлю тебя к врачу.

Амами — название маленького острова недалеко от Окинавы, но я не могла представить, что Мама говорит именно о нем. Как следовало из дальнейших слов Мамы, рано утром хозяйке Ичирики позвонили из «Ивамура Электрик» по поводу путешествия на остров Амами на следующие выходные. Ее попросили пригласить меня, Мамеху и Тыкву, а также еще одну гейшу, имя которой Мама не могла вспомнить. Поездка запланирована на следующую пятницу.

— Но, Мама… это ведь какой-то бред. Путешествие на пикник на Амами. Только дорога на катере займет у нас целый день.

— Ничего подобного. «Ивамура Электрик» организовала для вас путешествие на самолете.

На мгновение я забыла все неприятные мысли, связанные с Нобу, и резко встала, будто меня кто-то уколол булавкой.

— Мама! Я не полечу на самолете!

— Считай, что уже сидишь в нем.

Я заставила себя не волноваться по поводу полета на самолете. И это срабатывало до тех пор, пока я не поговорила с хозяйкой Ичирики. Оказалось, что несколько американских офицеров с острова Окинава летали в Осака каждые выходные.

Обычно самолет летел назад пустым и через несколько дней возвращался, чтобы забрать их. «Ивамура Электрик» организовала для нашей группы полет на пустом самолете. Мы летели на Амами только благодаря порожнему рейсу. В противном случае мы бы поехали на курорт с горячими источниками и не боялись бы за свои жизни. Напоследок хозяйка сказала мне:

— Я очень рада, что мне не придется лететь в самолете.

В пятницу утром мы выехали в Осака на поезде. Помимо мистера Бэкку, пришедшего провожать нас до аэропорта, получилась небольшая группа, состоящая из Мамехи, Тыквы, меня и еще одной гейши по имени Шизу. Шизу жила в районе Понточчо. У нее были некрасивые очки, волосы, выкрашенные в серебряный цвет, отчего она выглядела старше своего возраста, и расщелина на подбородке, отчего он напоминал две груди. В основном она смотрела из окна поезда, но часто открывала свою оранжевую сумочку, доставала конфету и смотрела на нас так, словно не понимала, почему мы беспокоим ее своим присутствием.

Со станции Осака на маленьком автобусе, не больше машины, мы поехали в аэропорт. В конце концов, через час мы вышли из автобуса и оказались рядом с серебряным самолетом с двумя большими пропеллерами на крыльях.

Мужчины были уже на борту, сидели в креслах сзади и говорили о бизнесе. Кроме Председателя и Нобу там оказался Министр и какой-то пожилой человек, как я позже узнала — директор банка Мицубиси. Рядом с ними сидел человек лет тридцати с таким же подбородком, как у Шизу и в таких же очках с толстыми стеклами. Как выяснилось, Шизу долгое время была любовницей директора банка, а этот мужчина — их сын.

Мы сели впереди и дали возможность мужчинам обсудить деловые вопросы. Вскоре я услышала, как кто-то закашлял, самолет задергался, а когда я выглянула из окна, увидела, что гигантский пропеллер начал крутиться. Шум двигателя нарастал, и самолет начал двигаться, переваливаясь из стороны в сторону. Шум достиг максимальной силы, через несколько секунд мы услышали глухой стук, и самолет начал подниматься в воздух. Только когда мы оказались высоко над землей, кто-то сказал, что мы пролетим семьсот километров, и это займет около четырех часов. От услышанного у меня на глаза навернулись слезы, и все начали надо мной смеяться.

Я задернула шторы и попыталась успокоиться за чтением журнала. Спустя какое-то время после того, как Мамеха уснула в соседнем кресле, я нашла глазами Нобу. Он стоял в проходе.

— Ты себя нормально чувствуешь? — тихо, чтобы не разбудить Мамеху, спросил он.

— Нобу-сан никогда не задавал мне подобных вопросов, — сказала я. — У него, видимо, очень хорошее настроение.

— Будущее никогда не представлялось столь многообещающим!

Мамеха зашевелилась, поэтому Нобу замолчал и пошел дальше по проходу в туалет. Прежде чем открыть дверь, он посмотрел назад, где сидели другие мужчины. На какое-то мгновение я увидела его с непривычной точки зрения. У него было очень суровое выражение лица. Когда он обернулся в мою сторону, я подумала, что он должен понять мои переживания относительно будущего, несмотря на то, что был уверен относительно своего. Нобу же не чувствовал и не понимал меня. Конечно, гейша, требующая понимания от своего данны, напоминает мышь, ожидающую симпатии от змеи. И как Нобу может понимать меня, если он знает меня только как гейшу, а мое истинное я для него остается тайной? Только Председатель знал меня не только как гейшу Саюри, но и как Чио. Интересно, что сделал бы Нобу, если бы увидел меня тогда сидящей на камне и плачущей? Скорее всего, он прошел бы мимо… С другой стороны, насколько мне было бы легче. Я бы не проводила ночи в мыслях о Председателе, не останавливалась около парфюмерных магазинов время от времени, чтобы понюхать запах талька и вспомнить его кожу. Я бы не представляла себя рядом с ним в воображаемом месте. Спросить меня, почему я все это делала, равносильно тому, что спросить, почему спелый персик вкусный или почему идет дым, когда жгут дерево.

Я напоминала себе девочку, руками пытающуюся поймать мышку. Почему я не могла перестать думать о Председателе?

Я уверена, страдание было написано на моем лице, когда дверь туалета открылась. Мне не хотелось, чтобы Нобу это заметил, поэтому я положила голову на окно и сделала вид, что сплю. Когда он прошел мимо и я открыла глаза, то увидела перед собой впервые в своей жизни вид из окна самолета. Подо мной расстилался прозрачно-голубой океан с островками зеленого цвета. Со скал в Йоридо океан казался темно-серым, с металлическим оттенком. Вид же из окна самолета был вовсе не страшным, а невыразимо прекрасным. Даже диск пропеллера был красив по-своему, серебряное крыло казалось чем-то загадочным из-за написанных на нем символов.

Вдруг пугающий образ возник у меня в голове. Я увидела себя разрезающей нить судьбы, связывающей меня с Нобу, и наблюдающей за тем, как он падает вниз, к океану.

Думаю, это была не просто идея или что-то вроде дневного сна. Я вдруг неожиданно поняла, как это сделать. Конечно, я не собиралась бросать Нобу в океан, но я поняла очень явственно, что должна сделать, чтобы навсегда прекратить отношения с ним. Я не хотела терять его дружбу, но в моих попытках завоевать Председателя Нобу являлся непреодолимым препятствием. Нобу сам подсказал мне, как это сделать, несколько недель назад. Он сказал, что если я женщина, способная отдаться Министру, он бы велел мне выйти из комнаты и никогда бы не разговаривал со мной.

Когда я обо всем этом думала, у меня возникло ощущение начинающегося жара. Все тело казалось влажным. Я радовалась, что Мамеха, сидевшая рядом со мной, продолжала спать. Уверена, ее бы заинтересовало, почему я так тяжело дышу и вытираю лоб кончиками пальцев. Я задавала себе вопрос, смогу ли сделать это? Я имею в виду не процесс соблазнения Министра, у меня не возникало сомнения в том, что это получится. Я буду воспринимать это просто как визит к доктору на укол. Но смогу ли я поступить так по отношению к Нобу? Жестокий способ отплатить ему за всю его доброту. В отличие от того типа мужчин, от которых многим гейшам приходится страдать не протяжении многих лет, Нобу был очень желанным данной. Но как вынести жизнь, в которой мои желания совсем не учитывались? Неделями я пыталась убедить себя, что смогу жить с этим, но могла ли я на самом деле? Я начинала понимать, как Хацумомо и покойная Грэнни дошли до такой жестокости. Даже Тыква, которой было только около тридцати, уже несколько лет носила маску разочарования. Единственной вещью, отделявшей меня от разочарования, оставалась надежда. И теперь, чтобы поддержать свои надежды, я должна совершить отвратительный поступок — предать Нобу.

До конца полета я боролась со своими мыслями. Я не могла и подумать, что способна пойти на такое, но в какой-то момент представила, что просто играю в настольную игру, и начала расписывать ходы этой игры. Я мысленно представила Министра в гостинице… нет, лучше не в гостинице… где-нибудь в другом месте… нужно сделать так, чтобы Нобу наткнулся на нас… или, может быть, достаточно того, что он узнает об этом от кого-нибудь…

Можете себе представить, насколько уставшей я чувствовала себя к концу полета. Даже когда мы вышли из самолета, я продолжала выглядеть встревоженной, а Мамеха успокаивала меня тем, что полет позади и теперь мы в полной безопасности.

Мы появились в нашей гостинице за час до заката солнца. Все восхищались комнатами, в которых им предстояло остановиться, я же чувствовала себя настолько взволнованной, что была не в состоянии ничем восхищаться. Моя комната оказалась необычайно просторной, размером с самую большую комнату в чайном доме Ичирики, обставленная в японском стиле, с циновками татами и мерцающими деревянными панелями. Одна длинная стена представляла собой стеклянную перегородку, за которой располагались тропические растения, с листьями размером в человеческий рост. Крытый проход вел к набережной.

Когда принесли багаж, мы были готовы принять ванну. Мы поставили в центре комнаты складные ширмы, предоставленные нам персоналом гостиницы, переоделись в хлопчатобумажные платья и прошли по крытым галереям, ведущим к роскошному бассейну с водой из горячего источника, расположенного в противоположном конце гостиницы. Входы для мужчин и женщин отделялись друг от друга перегородкой. Раздельными были мужские и женские душевые кабины, выложенные плиткой, но в воде, подкрашенной чем-то до темного цвета, мы оказывались вместе. Директор банка беседовал со мной и Мамехой и говорил, что хотел бы, чтобы мы принесли ему камень или палочку, которые можно было бы взять, только выйдя из бассейна, намекая, что он хотел бы увидеть нас обнаженными. В это время его сын беседовал с Тыквой, причем было несложно понять почему. У нее была очень большая грудь, оказавшаяся над поверхностью воды. Сама же Тыква болтала без умолку и не обращала на это внимания.

Возможно, вам покажется странным, что мужчины и женщины купались вместе и что мы планировали спать в одной комнате в эту ночь. На самом деле, гейши делают это по отношению к своим лучшим клиентам, или, по крайней мере, так происходило в то время. Гейша, которой важна ее репутация, не могла находиться наедине с мужчиной, если он не ее данна. Но невинное купание группой в темной воде… это совсем другое дело. Для совместного сна в Японии даже существует специальный термин — законе, что значит «рыбий сон». Если вы представите себе макрель, сложенную в корзину, то поймете смысл этого выражения.

Как я уже сказала, групповое купание — вполне невинное времяпрепровождение. Но это не значит, что рука никогда не касалась того, чего не должна бы, поэтому я, плавая в горячем источнике, все время была внутренне готова к этому. Если бы Нобу относился к мужчинам, пристающим к женщинам, он бы обязательно подплыл ко мне и во время нашей беседы неожиданно дотронулся бы до моих ягодиц… или, откровенно говоря, до чего угодно. За этим бы последовал мой крик и смех Нобу, на этом бы все закончилось. Нобу же не принадлежал к числу мужчин, пытающихся приставать к гейшам. На какое-то время он погрузился в бассейн и общался с Председателем, а сейчас сидел на скале, спустив ноги в воду и обернув влажным полотенцем бедра. Солнце уже село, и начало смеркаться, но Нобу оказался в свете бумажного фонарика. Я никогда не видела его таким беззащитным. Как я могла думать о том, чтобы предать его… Он никогда не поймет, для чего я это сделала, и не узнает правду. Мысль о том, что мне, придется причинить боль Нобу и разрушить его отношение ко мне, была невыносима. Я потеряла уверенность, что смогу это сделать.

На следующее утро, после завтрака, мы пошли на прогулку через тропический лес к прибрежным скалам, где ручей от нашей гостиницы образовывал небольшой живописный водопад, ниспадающий в океан, и какое-то время созерцали это зрелище. Даже когда все уже были готовы уходить, Председатель не мог оторваться от завораживающего вида воды. На обратном пути я шла рядом с бодрым и веселым Нобу. Затем мы поехали на остров с растущими там бананами и ананасами, населенный экзотическими птицами. С вершины горы океан выглядел как турецкое покрывало с темно-голубыми вставками.

Во второй половине дня мы бродили по грязным улицам небольшой деревушки и вскоре подошли к старому, выглядевшему как склад, деревянному зданию, укрытому соломенной крышей. Нобу поднялся по каменным ступеням и открыл дверь в здание. Луч света высветил сцену из бруса. Раньше в этом здании размещался склад, сейчас же — городской театр. Когда я впервые вошла в театр, я ни о чем не подумала. Когда же мы опять вышли на улицу, у меня начался жар. Я представила себя лежащей с Министром в театре на полу, освещенном солнцем. Нобу не смог бы нас не увидеть. Я чувствовала, что нашла верное решение, и пыталась упорядочить свои мысли, которые высыпались, как рис из дырявого мешка. При спуске с горы к гостинице я немного отстала от группы, чтобы достать свой носовой платок из рукава. Вечернее солнце светило прямо в лица. Не я одна вспотела. Нобу вернулся и подошел ко мне спросить, все ли в порядке. Когда я не нашлась, что ему ответить, надеюсь, он подумал, что я устала от подъема в гору.

— Ты не очень хорошо выглядишь, Саюри. Может, тебе было бы лучше остаться в Киото?

— Но когда бы я увидела такой прекрасный остров?

— Уверен, что это самое отдаленное место из всех, где ты бывала. Мы находимся так же далеко от Киото, как от Хоккайдо.

Все ушли далеко вперед. Через плечо Нобу я видела карнизы нашей гостиницы, просвечивавшиеся сквозь листву. Мне очень хотелось ответить Нобу, но мною овладели те же мысли, которые волновали меня в самолете, одна из них касалась Нобу. Он совсем меня не понимал. Киото не был моим домом, местом, где я выросла и от которого никогда не смогу оторваться. И, глядя на него, освещенного жарким солнцем, я подумала, что смогу осуществить то, чего так боялась. Я предам Нобу, даже несмотря на то, что он сейчас так ласково смотрит на меня. Трясущимися руками я убрала носовой платок и за оставшуюся часть пути не проронила ни слова.

Когда я вошла в комнату, Председатель и Мамеха уже сидели за столом и играли в го против директора банка, а Шизу и его сын наблюдали за ними. Стеклянные двери в дальней стене были открыты. Министр сидел, опершись на локоть, глядя перед собой. Я боялась, что ко мне подойдет Нобу и втянет меня в беседу, которой я не смогу избежать, но он прямиком направился к Мамехе. Я не представляла, как мне удастся заманить Министра в театр, и вовсе не знала, как сделать так, чтобы Нобу увидел нас там. Может, попросить Тыкву прогуляться с Нобу и случайно дойти до театра? Попросить об этом Мамеху я не решалась. Но с Тыквой мы, можно сказать, выросли вместе и хотя я в отличие от Анти не считала ее грубой, но в ней, несомненно, присутствовала какая-то нечувствительность, поэтому она не будет так поражена моими планами. Я попрошу ее подвести Нобу к старому театру, и они не смогут не наткнуться на нас там случайно.

Дата добавления: 2014-11-06