Когда вы снова начали торговать?

Вы всерьез опасались, что банки лопнут?

Вы очень удачно ликвидировали длинную позицию 19 октября. А не подумывали ли вы сыграть на понижение?

Я думал об этом, но потом сказал себе: «Сейчас не время заботиться о при­были. Сейчас надо заняться тем, чтобы сохранить уже полученное». Всякий раз во время действительно трудного периода я стараюсь уйти в оборону и только в оборону. Уверен, что нужно сохранить то, что имеешь.

В день краха я вышел из большинства своих позиций и защитил свою се­мью. Затем, в 13:30, когда индекс Доу упал на 275 пунктов, я направился в банк к своей депозитной ячейке и забрал всё свое золото. Еще через полчаса я по­шел в другой банк и стал выписывать чеки, для того чтобы вытащить оттуда свои деньги. Я начал покупать казначейские векселя, готовясь к худшему. Тогда происходило такое, чего я еще не видывал.

А что в этом удивительного? То, что я впоследствии услышал от банковс­ких операционистов, просто «зарезало» бы всю клиентуру, узнай она о проис­ходящем. Банки не выполняли ни одно из требований брокерских фирм. Во вторник утром до полного краха оставались считанные часы. Поэтому мои действия были вполне обоснованными.

Видимо, мой страх перед депрессией был как-то связан с тем, что мой отец окончил колледж именно в 1929 году. Когда разговариваешь с выпускниками этого года, то складывается впечатление, будто целых десять лет просто выпа-

Марты Шварц 281

ли из их жизни. Тогда в стране просто-напросто ничего существенного не про­исходило. Это меня так напугало, что навсегда засело в голове. Видимо, это и есть одна из причин, по которой я не стремлюсь к геометрическому росту сво­его дохода. В день краха, взглянув на сына в кроватке, я подумал, что не хотел бы когда-нибудь услышать от него: «Папа, почему ты не сделал всего, что мог?»

В среду на той же неделе. Ситуация была необычной, и я начал всего с одного или двух контрактов по индексу S&P за раз. Тогда S&P шел с прираще­нием в целый пункт [эквивалентно 500 долл. на контракт; ср. с минимальным приращением в 25 долл. (один тик)]. Но я не знал, как этим воспользоваться. Прошлый опыт подсказывал, что в каком-то смысле это был благоприятный период, однако при этом менялись правила торговли. Мой принцип — никогда не рисковать благополучием семьи. Я не поставил бы его на то, чтобы зарабо­тать еще больше. В среду рынок поднялся до области, где следовало бы сыг­рать на понижение. Среду я закончил с крошечной для меня короткой позицией из двенадцати контрактов по S&P.

Тем же вечером Боб Пректер [редактор популярного консультативного бюллетеня «Elliott Wave Theorist»] опубликовал экстренный отрицательный прогноз. Наутро рынок подвергся сильному давлению — отчасти из-за этого прогноза, но в основном из-за того, что управляющий одним из крупнейших фондов в стране попытался ликвидировать огромную длинную позицию. Ут­верждается, что он потерял за это время 800 миллионов долл.

Утром я позвонил на площадку S&P как раз перед открытием, и мой клерк стал диктовать: «Декабрьские предлагаются по 230, по 220, по 210, по 200». -«Закрывай!» — крикнул я. И заработал четверть миллиона долл. всего на две­надцати контрактах! Эта сделка стала одной из самых памятных в моей жизни.

Что вы думаете о программной торговле? [Определение см. в При­ложении 1.]

Я испытываю к ней отвращение. Раньше рынок бурлил и перекатывался естественным образом, а программная торговля это заглушила. Фирмы, зани­мающиеся программной торговлей, имеют исключительно мощные рычаги управления колебаниями рынка, так что брокерам и трейдерам, работающим в зале, остается лишь примкнуть к ним. У меня нет патологической ненависти к программной торговле: ведь я приспособился к ней, причем вполне успешно. Но она мне отвратительна.

282 Марты Шварц

Дата добавления: 2014-11-06