За неделю до

Всякий, кто слышал подобные истории — как человек совершает опрометчивый поступок и бросает все, что имел, — будет гадать, от чего же такого я пыталась убежать. Потому что я несомненно от чего-то убегала. Я несомненно была категорически недовольна своей жизнью. Или, может, пережила неудачный роман, который закончился для меня неловкой ситуацией. Или, скажем, мне не хотелось признаваться себе, что в глубине души я влюблена в Рокки. Или, например, я чувствовала себя самозванкой, потому что, верьте или не верьте, была необразованна. В общем, вот вам, пожалуйста. Я, необразованный библиотекарь, вынуждена была спасаться бегством, потому что украла деньги у Рокки после того, как он разбил мне сердце, закрутив роман с Лорейн.

Нет. Ничего такого не было. Я не дошла до точки кипения, я всего лишь тихонько клокотала от недовольства. Ну да, я была не в восторге от своей работы. Я всегда представляла себе, что в двадцать шесть лет буду заниматься чем-то гораздо более увлекательным и восхитительным. Мне не хватало воздуха в Ганнибале. Тут я умирала от тоски. Ни одной из этих причин нельзя объяснить или оправдать мой поступок, среди них нет даже такой, которая всерьез могла бы меня на него сподвигнуть. Если из-за этого у кого-нибудь создастся впечатление, что я действовала из альтруистических побуждений, жертвуя собой ради Иэна, то нет, это впечатление ложное. Мною руководил не альтруизм, а, скорее, фатальное невезение. И все произошло просто по воле случая.

Несобранная, невезучая, неразумная. Готовая пожертвовать собой просто за неимением других дел. Пустой стручок, да и только.

Итак, подведем итог: у меня не было серьезных причин для бегства, серьезных причин для того, чтобы положить конец всей своей прежней жизни. Впрочем, в этой моей жизни не было и ничего такого, что бы меня удерживало.

Сыпь на ногах и спине превратилась в толстую красную корку. После того как уже пятая выписанная мне примочка не принесла никаких результатов, доктор Чен посоветовала получше высыпаться.

— И пейте как можно больше воды, — сказала она. — Бывает так, что организм просто пытается нас о чем-то предупредить.

В тот март на траве лежал хрустящий слой снега, но на стоянке у библиотеки под ногами чавкала коричневая жижа. Каждое утро я думала, не сказаться ли сегодня больной.

Мы с Рокки не были в кино уже два месяца. Когда я спрашивала, как у него дела, он отвечал что-нибудь вроде: «Очень много Норы Роберте».

— Это понятно, но у тебя-то как дела? — настаивала я.

— У меня все отлично.

Как-то после обеда к нам спустился Иэн с красными воспаленными веками — он то ли долго плакал, то ли потерся лицом о кошку. Направившись сразу к новому стенду, посвященному фантастике, который я украсила инопланетянами из фольги, он на ходу поздоровался и чуть погодя добавил:

— Мистер Уолтерс просит передать ему скрепки.

Мистером Уолтерсом был Рокки, и я удивилась, почему он не мог просто позвонить сюда или написать по электронной почте. Десять минут спустя Иэн положил на стол «Маленьких серых человечков»[51], я оформила книгу на свое имя и подождала, пока он затолкает ее себе в штаны. После этого я дала ему коробку скрепок и попросила отнести наверх. В последнее время Иэн не задерживался у нас надолго. Ногти у него были обгрызены чуть ли не до основания.

— Мистер Уолтерс — ваш парень? — спросил он, положив коробку со скрепками на голову и раскинув руки в стороны для равновесия.

— Нет, у меня другой парень, — поспешила я с ответом и тут же устыдилась этой поспешности.

— Лучше бы вашим парнем был мистер Уолтерс. У него есть красный крест.

— Что у него есть? — переспросила я.

Иэн резко повернулся, и скрепки упали на пол. Он снова положил их на голову и пошел к лестнице, придерживая коробку одной рукой.

— Я забыл, как это называется! — крикнул он на ходу. — Красное что-то там. Я — нигерийская женщина, пересекаю пустыню Сахара!

— Удачи тебе в этом! — напутствовала я.

Когда я поднялась наверх, чтобы сходить пообедать в кафе через дорогу, мне хотелось спросить у Рокки, не знает ли он, о каком красном кресте говорил Иэн, но я не застала его на рабочем месте — оба раза, когда я проходила мимо, Рокки был у себя в кабинете. Я чувствовала, что он ждет, чтобы я спросила, что происходит, но мне не хотелось играть в эту игру.

Вот тут бы и закончиться этой истории. Иногда, сидя здесь, подпирая коленом столешницу, прислушиваясь к глухим постукиваниям клавиш студенческих ноутбуков и дожидаясь, пока солнце закатится за оконную раму и ослепит меня красными лучами, я думаю, что именно на этом история и закончилась, а все, что было дальше, мне приснилось. И что, возможно, теперь, оглядываясь назад, я всего лишь представляю себе, что могло бы произойти, решись я тогда что-нибудь сделать. И что на самом деле я так ничего и не сделала. Не сделала ничего — сидела себе тихо-мирно все эти пять лет в Ганнибале и наблюдала, как Иэну исполнилось сначала одиннадцать, а потом двенадцать, а после этого вдруг поняла, что он давно ко мне не заходил, а затем — что вижу его только пару раз в год, когда проезжаю мимо него на машине, и в эти моменты я размышляю, как он там, интересно, поживает, но не решаюсь опустить стекло и окликнуть: как-то не хочется его смущать.

Но нет, все это действительно произошло. Спорным остается лишь вопрос, произошло ли все само по себе, или это было моих рук дело.

Дата добавления: 2014-11-06