Болезнь Саудовской Аравии

Ограничение экономических взаимоотношений — едва ли не самая распространённая в веках и странах форма политического давления. Счесть её болезнью не вправе даже человек, свято верующий: политика должна всецело подчиняться экономике.

Известный журналист (и довольно удачливый политик) Владимир Ильич Ульянов справедливо учил: политика есть концентрированное выражение экономики. Но сам процесс концентрирования порождает, как положено по законам диалектики, переход количества в качество. У политики рождаются собственные интересы, далеко не во всём сводимые к экономике.

Да и сама экономика порою требует многоходовых манёвров. Так, грамотный хозяйственник стремится повысить прибыль, но иной раз может торговать в убыток себе — чтобы привлечь новую клиентуру и/или разорить конкурентов.

Естественно, амбиции надлежит соизмерять с возможностями.

Наполеон Карлович Бонапарт пытался разорить Великобританию, запретив континентальной Европе торговать с нею. Британцам это не слишком мешало — владычица морей находила покупателей и на других континентах. А если надо было что-то продать именно европейцам — товар называли американским. Британцы даже создали за свои деньги несколько заокеанских заводов — чтобы при необходимости ставить на своих изделиях их клейма. Европа же всячески изворачивалась, чтобы обойти невыгодную ей блокаду. Несчастный для Наполеона восточный поход, после которого империя так и не оправилась, был задуман всего лишь как средство заставить Россию — вопреки интересам её собственных экспортёров — блюсти запрет на торговлю с Великобританией.[128]

Не принесла особого успеха и экономическая блокада Кубы. СГА — Соединённые Государства Америки (state означает государство — смысл Декларации Независимости как раз в том, что тринадцать британских колоний объявили себя самостоятельными государствами) — не учли: их главный в ту пору геополитический конкурент готов был покупать кубинский сахар даже в убыток себе, лишь бы завести базу поблизости от вражеского континента.

Но неизбежные неудачи не умаляют значения экономического оружия.

На 1973.10.06 выпал по иудейскому лунно-солнечному календарю Судный день. Десять дней после Нового года Бог подводит итоги дел каждого человека и в Судный день выносит всем приговоры на следующий год. По канону в этот день надлежит поститься и молиться, дабы приговор не был слишком суров.

Даже из армии всех верующих распускают по домам — на молитвы. В укреплениях вдоль Суэцкого канала и на Голанских высотах остались крошечные патрули из приверженцев других религий. Поэтому египетские и сирийские войска без особого труда прорвались на крошечную израильскую территорию.

Но малый размер — не только недостаток. Солдаты вернулись на фронт чуть ли не за день. Ещё через пару дней мобилизовались резервисты. А через неделю, остановив и окружив прорвавшихся, Армия Обороны Израиля перешла в контрнаступление. Что с учётом арабских политических (и вытекающих отсюда военных) традиций совершенно неизбежно.[129]

Тогда арабские страны, экспортирующие нефть, остановили экспорт «до тех пор, пока Израиль не вернётся на исходные рубежи». К СССР, традиционно поддерживавшему арабов (у них в ООН два десятка голосов, а у Израиля один), вынужденно присоединился весь западный мир. Израилю пришлось повернуть свои танковые колонны в сорока километрах от Каира и Дамаска и к 1973.10.24 действительно вернуться в укрепления.

Политической цели — спасения от разгрома — арабы добились. Но за пару недель нефть подорожала на порядок. Арабы почувствовали вкус шальных денег. И договорились с прочими экспортёрами — ограничивать торговлю и впредь, чтобы удерживать высокую цену. Так политический манёвр принёс очевидную экономическую выгоду.

Правда, экономика всё-таки первична. Через несколько лет по закону Саймона нефть вновь — невзирая на все сговоры экспортёров — стала дешеветь. Даже новый мощный политический ход — многолетняя война Ирака с Ираном — лишь немного оттянул обвал рынка.

Впрочем, Саудовская Аравия сумела сыграть и на понижение — по классическому принципу «что не можешь уничтожить — возглавь». Резко нарастив экспорт, она обвалила рынок в одночасье.

Для неё это было не слишком болезненно: издержки нефтедобычи на юге Аравийского полуострова низшие в мире. Зато конкуренты, чьи производственные расходы не в пример выше, изрядно пострадали.

Особый удар пришёлся по СССР. К тому времени Союз, также привыкший безудержно тратить шальные нефтяные деньги, втянулся в войну, уже несколько веков бушующую между бесчисленными племенами, кланами и группировками в Афганистане. Как только поток нефтедолларов иссяк, турбина советской военной машины заглохла. А заодно и прочая экономика посыпалась.

Впрочем, нефтяные несчастья СССР — предмет отдельной заметки. Здесь куда важнее отметить: сырьевой дубинкой пользовались не только арабы. Скажем, СГА в 1941-м организовали нефтяную (да в какой-то степени — и по многим другим видам сырья) блокаду Японии в тот момент, когда её экономика уже полностью перестроилась на военный лад. Если бы Япония отказалась от военных планов, она бы неизбежно разорилась при обратной перестройке. Вступив же в войну, она лишилась возможности дальнейшего расширения военного производства, ибо гражданская часть экономики была уже свёрнута. СГА, правда, понесли изрядные потери в начальной фазе войны. Но когда японские боевые возможности исчерпались, экономическое превосходство СГА — в том числе и в части доступа к сырью — оказалось решающим.

Жаль, что у России сейчас нет внешнеполитических рычагов эффективнее нефтегазового. Но его использование — не преступление, а общепринятая норма. И уж во всяком случае не болезнь.

Дата добавления: 2014-11-06