Тот самый волшебник

А в эту ночь

Старая дорога, которая поворачивала под окнами Антона, начиналась (или заканчивалась) у вокзала. По ночам там не проезжали сколь-нибудь важные поезда, и дорога вместе со Старым городом мирно засыпала, освещенная дежурными желтыми фонарями.

В эту ночь самый ближний к вокзалу фонарь лопнул. Его желтый огонёк вдруг разлетелся на сотни огненных искр, которые тут же подхватил ветер и унёс играться в темноту.

Город замер, прислушиваясь к глубокой ночи. Не было ни единого звука, и даже старые деревья у дома Антона перестали скрипеть на ветру. Прошло несколько минут тихого покоя, и вдруг точно так же, как первый, лопнул следующий фонарь. Будто поддержав своего соседа, он вспыхнул яркими искрами, которые ветер снова спрятал в кармане ночи.

С промежутками в несколько минут, один за другим, расположенные в шахматном порядке у дороги, фонари расцветали искрами и гасли. Это было похоже на затянувшийся фейерверк, когда между вспышками зрителя охватывает волнение: неужели всё сейчас закончится? Но в небе распускается новый огненный цветок, и, будто в эйфории, вы восторженно следите за его угасанием, чувствуя новую волну беспокойства.

Так продолжалось до тех пор, пока дорога полностью не затерялась в темноте; деревья снова заскрипели, раскачиваемые ветром, и над городом повисла полная очарования загадка. Темнота, так запросто укрывшая дорогу от самого вокзала, уперлась в дом, где спал Антон. И негромко постучалась в двери…

Знали его в разное время и в разных местах под различными именами. Да и внешность его запомнилась каждому, кто с ним встречался, по-своему.

Но в городе, куда он приехал на старинном паровозе, к этому человеку много лет назад обращались по имени Роберт – всегда по-дружески и неизменно с уважением.

О нем и событиях тех времен здесь уже давно сложились легенды.

Тогда Роберт, конечно, был гораздо моложе, но, если учесть, что прошел не один десяток лет, то можно с удивлением заметить, что изменился он совсем не так сильно, как того можно было бы ожидать.

Он относился к числу избранных – людей без возраста, которые почти не стареют. Может быть, это от того, что осанка остается прямой, а тело подтянутым. Или же из-за взгляда, неизменно ясного и интересующегося, и открытого лица. Даже, если теперь это лицо наполовину закрывает короткая седая борода с подкрученными на концах усами.

Роберт умел быть хорошим собеседником, даже, когда молчал, за что пользовался любовью друзей, которой легко делился, так же как и собственным вниманием.

Но однажды он исчез – так неожиданно, что стал мифической личностью, которая обросла легендами и новыми качествами, рожденными теми, кто о нем рассказывал.

Теперь в этих историях он был на десятки сантиметров выше, шире в плечах и тверже характером. Однажды он оказался на волоске от смерти, о чем свидетельствуют глубокие шрамы на теле и сердце, и как-то раз даже спас этот город от гибели.

Разумеется, врят ли всё это было чистейшей правдой, но исключать её присутствие в рассказах горожан всё же не следует.

Как бы то ни было, теперь Роберт снова приехал в город, где не был десятки лет.

Он упруго развернулся, оглядел перрон и развел руками:

- Как будто я вновь молод и свеж! – воскликнул он. - Удивительное чувство!

Машинист паровоза, минутой раньше помогший спустить тяжелый сундук, молча, постукивал носком ботинка по одному из приделанных к нему небольших колес, будто проверяя, хорошо ли то накачено. Но колеса были железными.

- Теперь мы в расчете? – обратился он к своему пассажиру.

- А ты разве был мне чем-то обязан? – отозвался тот.

- Был.

- Это ты так полагаешь. Я же считаю иначе.

- Это точно тот город?

- Абсолютно точно.

- Абсолютно?

- Абсолютно.

Машинист внимательно осмотрел своего друга, его безукоризненный серый костюм-тройку и свежее лицо, и спросил:

- Увидимся ещё?

- Может быть, - как обычно, бодрым голосом ответил Роберт.

- Черт возьми, - смеясь, будто сам себе сказал машинист, - никак не поверю, что мы с тобой снова встретились!

- Что сказать, со мной такое бывает.

- Ну, счастливо.

Они прошли к старому паровозу, какие теперь можно было увидеть разве что в первом в мире фильме. Машинист забрался в свою кабину, а его друг отошёл от поезда, из которого, спустя мгновение, шумно вырвались клубы пара, подбросив вверх полы длинного пиджака пассажира. Состав тяжело ухнул и медленно тронулся с места.

Роберт отработанными жестами поправил усы и бороду, двумя руками пригладил назад длинные седые волосы с боковым пробором, одернул вниз жилетку и глубоко вдохнул.

«Итак, - громко сказал он, - вперед!» - и направился бодрым шагом с перрона в сторону города, потянув за ремень массивный сундук на колесах, который заменил привычный саквояж.

Дорога, напоминавшая длинный потрескавшийся от времени язык рептилии, который растянулся от вокзала к городу, шла под уклоном с горы, и Роберту приходилось вести сундук впереди себя, противопоставляя вес тела ускорению, которое так и норовил набрать багаж.

Город, зажатый со всех сторон высокими холмами, распластался на равнине блином дрожащих огоньков, как потухший костёр с тёмными пятнами уже переставших тлеть углей. И эта ночная панорама вкупе с шуршащими по сухому асфальту листьями, рождали в душе Роберта волнение и трепет. Ветер швырял в него воспоминания, которые и без того не давали покоя много лет, а стук каблуков вторил биению очарованного предвкушением радостных встреч сердца.

Роберт остановился и рассеянно посмотрел по сторонам, как будто ища что-то. Он обошёл сундук и подпёр переднее колесо камнем, который подобрал у обочины. Что-то всё же было не так вокруг, что-то было лишнее и мешало прочувствовать до конца все эти беспокойные образы, которые оживали, стоило только взглянуть на дорогу.

- Ах, вот оно что! - воскликнул он, всплеснув руками, когда посмотрел наверх. – Вас-то тут раньше и не было, ребятки.

Он порылся в кармане сюртука и достал оттуда деревянную рогатку. Резинка со скрежетом натянулась, прицеливаясь в фонарь, и сочно выплюнула свой заряд. Лампа тотчас хлопнула и испустила сотню ярких искр, которые, смеясь, улетели в темноту, подхваченные ветром. Все остальные фонари вдруг перестали гудеть, словно прислушиваясь к происходящему.

- Здравствуйте, дамы! – поклонился Роберт фонарям. – Угадайте-ка, кто вернулся в город!

Подобно огромному пчелиному рою, загудели все лампы, разгораясь всё сильнее. Мужчина радостно засмеялся, прошел вперед и снова прицелился. Хлоп! И цветком фейерверка вспыхивала очередная разбитая лампа. Искры кружились в порывах ветра и кутали плечи освободителя.

- Ты ли это?! – слышалось отовсюду.

- Уж не Роберт ли вернулся? – восклицали искры, кружась вокруг мужчины и садясь ему на плечи.

- Мы так по тебе скучали!

- А кто-то говорил, что ты состарился…

- А потом ещё и умер…

- Что теперь начнется…

- Даже время не стирает вашего очарования! - радостно смеясь, воскликнул Роберт. – Если бы вы только знали, как я соскучился! А теперь летите по всем кабакам Флёра, малышки, и расскажите, что в город вернулся старый друг! – говорил путешественник, раскинув руки так, будто приглашал в свои объятья весь мир. – И обязательно навестите Вальца!

Феи вспархивали с плеч, кружились вокруг пришельца, и улетали кто куда, подхваченные волшебными ветрами старого Флёра - города, где даже ветры радостно хлопали по полам сюртука друга, о котором сложились легенды.

Так Роберт дошёл до конца дороги, распуская всех фей, волею судьбы заточённых в уличных фонарях, что зигзагом расположились у дороги. Весь мир отзывался тишиной на скрип толстых железных колёс сундука, который затихал всякий раз, когда его хозяин подходил к краю очередного круга света на дороге!

В этот вечер не было новости для невидимых жителей города радостнее той, что сказал гость ветреным феям: «Роберт вернулся!»

Дата добавления: 2014-11-06