Каким должен быть мир

Улица встретила Антона разноцветным бисером рекламных огоньков, фонарей и витрин-аквариумов, так ласково манящих в кукольные комнатки, где царят комфорт и лощеное благополучие. Этот карнавальный мир плавно покачивался из стороны в сторону, забавляясь со способностью Антона держать равновесие.

Он уже вышел из бара, а музыка все играла в голове – беззаботная и красивая. В такт ей заплетались ноги, а может быть и не в такт, но разум теперь бунтовал против упругой и бодрой походки, загадки его больше не занимали. Да и тело согласно повиновалось, плавно скользя по мокрой мостовой.

На неровных камнях плясало отражение вечернего города, который теперь стал фееричным набором ярких мазков, простых и бесконечно красивых. На стене дома, мимо которого брел Антон, плескалась ветхая афиша.

«Таким мир и должен ведь быть на самом деле, - улыбаясь, думал молодой человек. – Таким и должен быть весь этот мир для каждого! С красками и легкой ненавязчивой музыкой повсюду. С приятной интригой и очарованием. А тот мир, старый – он неправильный. Бетонные заборы и колючая проволока, и одинаковая форма, – это неправильно. Это – е-рун-да… А этот мир… Боже, как я все это люблю!»

Он брел к набережной расслабленной походкой, позволяя телу держать запутанный курс, а голове слегка кивать на каждом шаге, приветствуя новый дом или фонарь, так дружелюбно обозначавший ему дорогу.

Дома тоже покачивались, бликуя историческими табличками: «…почтил своим присутствием Общественное Собрание», «В этом здании состоялся первый съезд…», «…жил герой Великой Отечественной Войны…» - шпаргалки истории, которые меняют привычное представление о времени.

Они оказались на одном здании, словно намекая, что в разных мирах прямо сейчас наследник престола снова поднимается по ступеням дома, где проходит Общественное Собрание, а между тем, в этом же доме сейчас проходит первый съезд народных депутатов АССР, и молодая женщина ждет письма от будущего героя войны…

В самом конце улица уходила вверх, как взлетная полоса авианосца – дорога в небо, которая заканчивалась круглой смотровой площадкой с величественным памятником кому-то. А под этой площадкой, как продолжение дороги, нижним ярусом тянулся в ту же строну мост – тот самый, что соединял Европу и Азию.

Антон уперся локтями в белое ограждение этой площадки и глубоко вдохнул запах широкой реки, которая, неторопясь, текла себе куда-то там, внизу.

Свежий воздух отрезвлял, и уже стало выдыхаться это бравурное веселье, рожденное крепким, но ласковым к усталым людям, алкоголем. Антон смотрел по сторонам с восхищением, он любовался красотой мира, которую почему-то никто никогда не замечал – маленькие детали, намеки, если искать их, сами собою складывались в волшебную мозаику истинного лица мира – прекрасного лица.

Стоя у самого края площадки, и глядя на старую улицу, Антон почувствовал, что, наконец, проснулся.

Будучи студентом, он как-то раз вот так же проснулся. Нет, его не мучили провалы в памяти, и он прекрасно помнил весь день. Сидя на бордюре придорожной заправки, он легко вспомнил, как утром на занятиях его посетило непреодолимое желания куда-нибудь поехать. Без цели и плана, почти что без денег – ради самой дороги и того пьянящего чувства неизвестности, которым она окутывает будущее.

Весь день он бродил по чужому городу, куда приехал на попутках. А, вечером, по дороге домой, когда ждал, пока подвозивший его водитель заправит свою машину, Антона как будто разбудили, крепко встряхнув за плечи.

Весь день: в институте, на дороге, в городе - всё это путешествие теперь вдруг показалось не целью, а лишь неким атрибутом чего-то несравнимо большего и важного. Как будто кто-то взял его утром за руку и повел. Мир проносился мимо, как, если бы Антон смотрел в окно поезда на встречный пролетающий состав.

А потом все вдруг остановилось…

Теперь его руку отпустили, перестали вести за собой, потому что, наконец, дошли до нужного места.

Был уже вечер, и солнце почти зашло. Лицо горело от полученного за весь день загара, которым ещё теплая осень одарила случайного путешественника.

Флаги заправки глухо хлопали на ветру, напоминая ссору старых супругов – беззлобное и отрывистое бурчание. А их тени уже вытянулись настолько, что, казалось, вот-вот обогнут всю землю по окружности и дотянутся до своих же оснований.

И вдруг всё это: давно не беленый бордюр, дорожная пыль на одежде и теплые тона, в которые окрасило мир уходящее солнце, прохлада, механический звук бензоколонки, и глубокая приятная усталость во всем теле – всё это теперь казалось Антону ключевыми деталями, которые аккуратно расставляли боги на выверенные места весь этот долгий день. Именно сейчас, оказавшись, наконец, на своих местах, они сложились в целостную картину восхитительного мира.

Антону в этот момент казалось, что, если он ляжет сейчас на живот и расставит в стороны руки, то непременно сможет обхватить весь земной шар – таким близким и дружелюбным он казался юноше.

Он вдруг почувствовал себя частью мира, столь же красивой и важной, как и все другие детали вечерней картины.

Так, должно быть, чувствует себя человек, стоящий на носу корабля в момент, когда только что поднятые паруса с глухим хлопком наполняются попутным ветром. И корабль, наконец, трогается…

Потом, со временем, это чувство пропало. А теперь оно, наконец, вернулось.

Дата добавления: 2014-11-06