Внезапно погасший свет в школе «Эша». 16 страница

Марк Такер. Отец Арианы?

Я уставился на своего отца. — Ты думаешь, что он украл наркотики и дал их Ариане? — Как, кто—то может поступить так со своим собственным ребенком, превратить его в эксперимент? Мне стало дурно. Знала ли она о том, что происходило с ней?

Я нахмурился, вспоминая. Она не казалось напуганной, не в том момент. На самом деле, столкнувшись лицом к лицу с Рейчел, она совсем не выглядела напуганной. Но дело было не в этом.

Хотя, с парнями из GTX все было по—другому. Я четко видел ее, пойманную в свете фар фургонов, и узнал напряжение в ее плечах, осторожное, пустое выражение на ее лице. Она выглядела такой же – злой и напуганной, когда я подошел к ней с идеей о Рейчел.

Мой отец нахмурился. — Бессмыслица. Если Такер, украл у GTX, почему он использовал персонал GTX, чтобы поймать ее? Зачем ему вообще нужно было ее ловить? — Он покачал головой. — Пахнет заговором. Именно то, чего я боялся, когда GTX отказались поддерживать связь с местным управлением полиции. — Он указал на меня, как будто я, как то был причастен к этому.

Я с трудом подавил желание закатить глаза. Это то, чего он так боялся? Правда? Такой поворот событий не мог мне присниться, даже в самом худшем кошмаре. Но позволил своему отцу связать все с его разочарование в GTX.

— Эта девушка годами вращалась в нашем обществе, — продолжил он. — Мы и не подозревали, какую опасность она представляет собой для нас, для детей, с которыми она контактировала.

В этот раз я закатил глаза. — Она не представляет опасности. Она просто девушка. — Кроме разве того, что, даже сказав это, я вспомнил, как лицо Рейчел стало пурпурно—красным, и я понял, что не был уверен в своих словах. У меня была проблема в том, чтобы соотнести Ариану, девушку во внедорожнике, ту, с застенчивой улыбкой и поцелуем, который кричал об отчаянном одиночестве, с той, которая отшвырнула взрослых мужчин, как шахматные фигурки.

— Что ты собираешься делать? — спросил я.

Мой отец постучал пальцами по подбородку. — Нужно аккуратно разыграть эту игру. GTX не позволят мне вмешаться, но если...

— Я имею виду, насчет Арианы, — быстро сказал я.

Он раздраженно вздохнул. — Зейн, чего ты от меня хочешь? Она несовершеннолетняя в заключение у своего отца, ее опекуна. И если то, что ты сказал мне, правда...

Я в шоке уставился на него. Как я мог сам придумать что—то из того, что произошло.

— Тогда, вероятно, лучше всего держать ее в изоляции, там, где она не сможет никому навредить.

— Она никому не причинила вреда, — запротестовал я. — Не до тех пор, пока они не попытались навредить ей или кому—то еще. — И я видел, как все парни из GTX встали, и хромая пошли прочь, пусть и с помощью своих товарищей. Рейчел также не пострадала. Она злобно брюзжала и визжала, когда я видел ее в последний раз, ее сажали на заднее сидение полицейской машины.

— Почему ты так переживаешь за эту девушку? — спросил он. — Никогда раньше не слышал, чтобы ты упоминал ее.

Я громко вздохнул. — Она друг, хорошо?

Его глаза засветились внезапным интересом. — Сколько времени ты проводил с ней?

Почему от его нового энтузиазма мне стало неудобно. Я не понимал, на что он намекает.— Я не знаю. Много, в последние несколько дней.

Он быстро кивнул. — Когда это началось?

Пришлось задуматься. Так много всего произошло за последнее время. — В среду.

— В день после пришествия с взрывом лампочек в школе?

— Да, я думаю.

—Ты был там, когда это произошло?

К чему он клонит? — Да. Я был там и в другие разы, когда лампочки странно себя вели. В кафетерии и на Ярмарке Развлечений и....

Ох, боже. Это все было делом рук Арианы.

Запоздалое понимание ударило, как пощечина.

Казалось, мой отец не заметил. Он кивнул с натянутой улыбкой, рассеяно.

— Хорошо. Хорошо. — Он рукой похлопал меня по плечу, не обращая внимания на мою гримасу. — Оставайся здесь. Мне нужно сделать несколько звонков.

— Пап, я не понимаю...

— Они захотят тебя, — нетерпеливо сказал он. — Захотят, чтобы ты сидел тихо. Захотят поговорить с тобой. Что—то. Это даст нам рычаг давления.

Я безмолвно смотрел на него, по—прежнему не понимая, что к чему.

— Ты свидетель. Это наш входной билет. Мы сможем заставить их клюнуть на это, заставим их привлечь наш отдел, — с усмешкой сказал он.

И тогда я понял. GTX вероятно будут отрицать, что сегодня, что—то случилось, и

на вечеринке больше никто не видел, как парни GTX взяли Ариану, так, что не было никакой связи между тем, что она сделала и компанией. И даже, если, кто—то сложит это вместе, кто поверит путанным и возмутительно звучащим историям кучки пьяных детишек против слов крупнейшего работодателя в Уингейте? Этого никогда не случится.

Но если мой отец, известный и уважаемый шеф полиции, пригрозит вмешаться и поднять шум вокруг того, что я увидел, GTX придется, по—крайней мере, признать его существование, чтобы заставить его/нас замолчать.

Мой отец собирался использовать это — использовать меня — чтобы втереться в доверие к GTX, это то, чего он добивался годами. Он хотел быть номером один в телефоне Доктора Джейкобса, когда у них были проблемы, и мой отец думал, что это был его входной билет в GTX.

Меня замутило.

— Сейчас вернусь, — сказал он, отодвигая шторку и выходя.

Я сидел и слушал, как мой отец, проигнорировав больничный запрет на разговоры по мобильным телефонам, звонил, чтобы попросить оказать ему услугу, связываясь со своими различными дружками и в целом распространяя слух, что у него есть источник в виде меня, его сына.

Он, вероятно, был прав. Основываясь на том, что я увидел сегодня, GTX захотят скрыть правду, и они пойдут ему на встречу... временно. И мой отец будет счастлив, на некоторое время.

А Ариана? Что насчет нее? Она, скорее всего, в конечном итоге застрянет в небольшой комнатке, где—то в недрах GTX, с людьми, тыкающими и втыкающими иголки в нее.

Я вспомнил, как она впервые вздрогнула от прикосновения. Боже, не удивительно.

Я потер лицо рукой. Наверное, в течение многих лет вокруг нее постоянно были люди, ученые. И, все же, она пришла на помощь. Она доверилась мне. Она бы взяла мою руку, даже если бы сомневалась.

Мои глаза загорелись в память о прошлой ночи. Ее решимость уйти. И ее слезы. Если бы я только знал. Когда я пошутил о программе защиты свидетелей Уингейта, она попыталась сказать, по—своему, что она прячется.

Я покачал головой. Она не заслуживает такой судьбы.

Мой отец испустил смешок в телефонную трубку, такой раскатистый, который, как бы говорил, «Все в порядке, пока я рядом». Затем, просунул голову назад в мою палату и подмигнул мне.

От шока у меня перехватило дыхание. Я понял, что мой отец впервые посмотрел на меня, как на что—то стоящее. Младший сын, другой мальчик Брэдшоу наконец—то стал ценным. После всех этих лет, в течение которых я пытался сделать так, чтобы мой отец гордился мною, пытался сделать так, чтобы он заметил меня, я наконец—то преуспел.

Но я не испытывал облегчения или радости, или даже просто удовлетворения от достижения цели. Внутри меня была пустота. Осталось только внешняя оболочка.

Я посмотрел на свои руки, вспомнив ощущение от прикосновений руки Арианы к моей руке. Легкой, робкой, но доверчивой.

Неожиданно, я стал еще меньше и еще бесполезнее, чем когда-либо.

Глава 27 (Ариана)

Вам, наверное, знакомы, те пара первых мгновений, когда просыпаешься от кошмара уверенный в том, что твой ночной кошмар реален и в желудке у тебя появляется невероятно большой ураган страха. Но затем медленно, детали из сна ускользают, и реальность встает на место. Ты не пропустил экзамен по биологии, ты не пришел в школу голым, ужасная корпорация, которая создала тебя, не схватила тебя снова в плен...

Ох, подождите.

Я почувствовала слишком знакомую грубую хлопковую простыню, прижатую к моей щеке. Затем подавляющий запах антисептика, смещенный с кедровой стружкой.

Нет.

Я открыла глаза, чтобы увидеть край кровати, обернутый белой простыней, и безупречно белый кафельный пол, растянувшийся подо мной.

Нет, нет, нет! Я не могла находиться здесь. Я не могла вернуться в это место. Мой желудок взбунтовался, и я изо всех сил подтолкнула себя, чтобы встать, но мои руки и ноги, казались безвольными и неловкими, как будто они принадлежали кому—то другому. Горячие слезы затопили мои глаза, отслаивая контактные линзы, которые высохли, пока я была без сознания.

— Аккуратнее. Медленнее, моя дорогая. — голос доктора Джейкобса, разнесшийся эхом через интерком, был, как никогда добр.

Я замерла, покрывшись холодным потом, при звуке его голоса.

— Ты все еще под воздействием седативных. Не хочу, чтобы ты упала и навредила себе. Ты уже получила неприятную шишку на голове.

Как только он упомянул об этом, я почувствовала тупую пульсацию в затылке. Сувенир от моих приключений с дротиками на улице. Это было по-настоящему. Это все произошло на самом деле.

Волна паники придала мне сил, чтобы перевернуться на спину и принять полувертикальное положение, используя стену для поддержки. Комната осталась такой же, как будто и не было взрыва ночью, когда я сбежала. В дальнем правом углу, за занавеской, за которой можно было уединиться, находились туалет, душ и раковина. Прямо напротив меня белые пластиковые полки с обучающими игрушками и играми, книгами, и видео для просмотра на плоском экране, встроенным в стену над полкой. В дальнем левом углу, передвижная тележка, со стеклянной клеткой наверху. Внутри, маленькая, белая мышка бегала в металлическом колесе, останавливаясь, каждые несколько секунд, чтобы поднять кверху нос и понюхать воздух, как будто она знал, что что—то было не так.

Я не могла дышать. Я потянула за ворот рубашки, изо всех сил вдыхая воздух в свои легкие, которые ощущались скорее, как два пластиковых пакета для всего кислорода, которой они способны были удержать на данный момент.

Белые пятна промелькнули перед глазами, сигнализируя о том, что я была близка к тому, чтобы потерять создание. Я повалилась вперед, подтянув голову к коленям по команде, какого-то далекого голоса в глубине своего сознания, который вспомнил протокол того, как можно предотвратить обморок. Потерять создание и стать уязвимой сейчас плохая, плохая идея, прошептал тот же голос.

Но я была не в состояние оценить хотя бы часть этой мудрости.

Я не могу находиться здесь. Я не могу. Я не могу.

Начавшееся эхо, не исчезало, становясь все громче и громче, блокируя все, кроме тупого шума в моих ушах.

— Это просто приступ панической атаки. Дыши. Ты будешь в порядке. — Звук голоса моего отца через интерком, спокойный и знакомо утешающий, пробился через статический шум у меня в голове и вызвал последнее воспоминание — то, где он стоял надо мной, в своей черной униформе GTX, зачитывая Правило №1 — Никогда никому не доверяй.

Моя голова закружилась. Мой отец. Он был здесь. И он... он предал меня.

Немного воздуха, который мне удалось вдохнуть, застрял в горле и мой мозг отказался думать, застряв в круговороте разрозненных фактов. Он спас меня, защитил меня. И он натравил на меня GTX? Это не имело смысла. Почему сейчас? Зачем вообще? Должно быть другое объяснение.

Вот только... какие другие сценарии, помимо предательства, закончатся тем, что я снова окажусь в этой комнате?

К сожалению, я уже знала ответ, с отвратительной уверенностью — не было других сценариев.

Как будто переключатель щелкнул внутри моего мозга, паника преобразовалась в ярость, горячую и обнадеживающую, разъедая весь мой страх и растерянность.

Я осторожно повернула голову, в сторону стены слева от себя. Стена казалась сияющим стеклом и создавала иллюзию непрозрачности.

— Покажись. Я хочу увидеть тебя. — Мой голос, немного дрожа, прозвучал холодно и сдержанно.

Белая стена в мгновения ока стала полупрозрачной, и в поле зрения появилась комната наблюдения. Сама комната была на несколько футов выше, как будто моя комната была глубже врыта в землю. "Что бы лучше тебя видеть, моя дорогая". Цитата из книги сказок, которую я читала на этом самом месте, промелькнула в голове и я вздрогнула. Мониторы, машины, компьютеры, принтеры — диагностическое оборудование всех видов выстроилось по левую и правую стороны комнаты. Несколько лаборантов сидели напротив них, с опушенными головами, изучая новые данные.

Доктор Джейкобс стоял менее чем в десяти метрах от меня. Представляя собой образ самого доброго, пожилого человека, которого вы только могли бы себе представить. Вьющиеся седые волосы, пухлые румяные щеки, мерцающие темные глаза, которые во всем находили что-то забавное. Вот такой, если только я не выберу вариант сказать ему — нет. По опыту я знала, что эти смеющиеся глаза, могли превратиться в жесткие маленькие бисеринки, холодные и безразличные, только от одного слова.

Мой отец сразу встал слева от Доктора Джейкобса. Его униформа GTX, выглядела безукоризненно, как будто события сегодняшнего дня не коснулись его, и его взгляд был зафиксирован в точке над моей головой.

От одного его вида, противоречивые импульсы загудели внутри меня:

Во-первых, подбежать к нему и найти утешение и, во-вторых, как можно подальше убежать от этого незнакомца, с которым я делила дом и стол во время завтрака, в течение десяти лет.

— Ты сдал меня? — Спросила я его.— Почему? Потому, что я нарушила Правила? Потому что пошла на вечеринку? — Несмотря на все свои усилия, я услышала мольбу в своем голосе, наряду с треском, который имитировал боль в моей груди.

Мышцы на его челюсти напряглись, но он продолжил смотреть на стену над моей головой.

— Ты даже не собираешься посмотреть на меня? — Потребовала я, зная, что говорю как истеричка. — Я думаю, что по крайне мере заслуживаю этого.

— Ох, не нервничай, — нетерпеливо сказал Джейкобс. — Он не придавал тебя. Для этого, ему бы пришло быть на твоей стороне с самого начала.

Эти слова прозвучали, как удар грома в моей голове. Что это значит?

Мой отец повернулся, чтобы посмотреть на Доктора Джейкобса, который презрительно махнул рукой.— Она же все равно, в конце концов, поймет.

Я посмотрела на обоих; зияющая дыра в моей жизни, которую я только, что обнаружила, превратилась в бездонную яму.

— Что ты имеешь в виду?

Доктор Джейкобс пожал плечами.

— Ты не оставила нам выбора. Ты отказывалась сотрудничать, и ты была слишком ценным экспериментом, чтобы тебя уничтожить. — Он улыбнулся, склонив голову ближе к стеклу, как будто хотел рассказать какой-та секрет. — Знаешь ли ты, что ты была единственной на этом объекте, кто выжил и успешно рос, по сей день?

GTX-F-107. До меня был номер 106. Я подозревала, что их было так много, но от подтверждения этого факта, мне стало плохо. Сколько подобных мне — некой смеси человека и другого существа — жило или умерло в этой небольшой комнате?

Джейкобс кивнул, довольный собой. — Я думаю, иллюзия свободы пошла тебе на пользу.

Это прозвучало как будто... Говорил ли он о том, что вся моя жизнь во внешнем мире была ложью?

Нет. Этого не может быть. Я покачала головой, в результате чего поморщилась от боли. Но мой мозг медленно освобождался от воздействия препарата, заработал логически, против моей воли.

Нападение на GTX в ночь моего побега должно было быть настоящим или все это было спланировано для того, чтобы создать достоверную историю.

Я не была глупой даже в том возрасте. Если бы они открыли дверь и выпустили меня на свободу, я бы не поверила. Может быть, не сейчас, но со временем.

Вместо этого, меня увезли... с места взрыва супер охраняемой компании, в огромной спортивной сумке, которую, каким-то образом, никто даже не удосужился досмотреть.

У меня вдруг закружилась голова. Мой побег был слишком легким. Чересчур легким.

— Наши психологи предположили, что тот блок в твоих способностях может быть подсознательным и что единственный способ, как говорится, "снять" его — дать тебе возможность снова почувствовать себя в безопасности. Также, тебе нужно было попрактиковаться в том, чтобы выдавать себя за человека и сливаться с ними. — Он нахмурился. — Ты всегда была не от мира сего. — Он оживился. — Таким образом, мы перешли ко второй фазе — культурное воспитание — проекта немного раньше, чем планировали. Мы не могли допустить, чтобы ты бродила вокруг здания, говоря и делая вещи, которые могли привлечь внимание. Теперь ты можешь пройти сквозь толпу незамеченной.

Я поняла, что попала прямо в их план. Шла в ногу с ним, как будто зная, в чем они были заинтересованы.

— Но Правила, — слабо запротестовала я.

— Мы должны были придумать что-то, чтобы удержать тебя от того, чтобы ты не слишком увлекалась, чтобы слишком не привязалась к горожанам Уингейта, — сказал Доктор Джейкобс. — Для нас было рискованно, позволить тебе блуждать с некоей автономией, даже под надзором Такера. Весь наш проект могли закрыть, если бы ты решилась рассказать кому-нибудь всю правду.

Правила существовали не для того, чтобы защитить меня. Они были нужны для того, чтобы прикрыть их задницы. Все время, усилия и беспокойства, которые я посвятила этим Правилам... Я просто помогала им, помогала держать саму себя в плену.

Горячая кислота поднялась из желудка к горлу, и я успела добежать до туалета, прежде чем меня вырвало.

Та жизнь, которую я знала, закончилась. Нет, даже хуже — той жизни, которую я знала, никогда не существовало. Моя голова пульсировала, плотная полоса боли вокруг лба и затылка. Каждая часть меня кричала, чтобы я закрылась. Закрыть свои глаза и просто притворится, что я была кем-то другим.

На заднем фоне, я слышала болтовню Доктора Джейкобса, как если бы он не замечал моих страданий. Скорее всего, ему просто было все равно, — …у нас ушло гораздо больше времени, чтобы добраться до той точки, чем я изначально надеялся. Мы предполагали, что у тебя уйдет несколько месяцев на то, чтобы сломать блок, а не десять лет. — Он рассмеялся. — Так что мы выбились из графика. Лафлин, установил испытания на следующий месяц в Чикаго. Но я знаю, что ты однозначно победишь гибридов из его лаборатории, — сказал он с гордостью в голосе. — Я слышал сплетни, что они едва могу говорить.

Гибриды. Это привлекло мое внимание, и я осторожно повернула свою голову в его сторону. Он имел в виду, таких же, как я?? Были и другие, подобные мне, все еще живые? И, как их победить?

Лафлин. Звучало смутно знакомо, как будто я уже слышала его имя раньше, много лет назад.

— Хотя для начала, — Доктор Джейкобс бодро хлопнул в ладоши, звук отстал на миллисекунду, пройдя через интерком, от его действий, которые я наблюдала сквозь окно. — Тебе нужно переодеться и снять эти контактные линзы. Ты выглядишь нелепо. Как мартышка, которая носит костюм и очки.

Я посмотрела на себя. Я все еще была одета в свою розовую рубашку, хотя, она была порвана на плече и испещрена полосками грязи и пятнами масла с дороги. Я не видела себя в зеркале, но я чувствовала, что линзы в моих глазах помутнели. В другой ситуации, я была бы рада переодеться во что-нибудь чистое и снять линзы, которые я все равно ненавидела. Но сделать это по команде Доктора Джейкобса?

Я осталась сидеть неподвижно.

Доктор Джейкобс вздохнул. — Ты собираешь начать это снова, не так ли? Ты не пробыла здесь и пары часов, а уже заставила меня прибегнуть к угрозам. Юная леди, я не люблю угрожать.

Нет, он любил угрожать. Я проигнорировала его, вернув свое внимание к человеку, которому доверила свою жизнь.

— Твоя дочь вообще существовала? — Спросила я, тяжело сглотнув ком в горле. — Или это была очередная манипуляция? Что-то, чтобы заставить меня довериться тебе?

Взгляд Марка Такера метнулся в мою сторону на секунду, и я увидела, что его глаза были обрамлены красным. Стресс, недостаток сна, или ему на самом деле было не все равно?

— Я взяла фотографию, ты знал об этом? Из коробки в подвале, — продолжила я.

Он удивленно посмотрел на меня.

— Я думаю, это школьная фотография, — сказала я. — Скорее всего, ее самая последняя.

Он вздрогнул.

— Это было тем, что я должна была найти, работа техников GTX с фотошопом? — Упорствовала я. Мне нужно было знать, что было настоящим, нужно было увидеть от него, хоть какую-нибудь реакцию. — Я имею в виду, чертова сделка, две выдуманные дочери, одна из которых, для того, чтобы одурачить другую...

— Ариана...

Вмешался Джейкобс. — Хватит об этом. Марк, спасибо за вашу службу. Заканчивайте свой обход и ждите меня в моем офисе. — Он отмахнулся от него — было так странно думать о нем, как о "Марке", но я не буду думать о нем, как о моем отце. Никогда больше.

Марк подождал в течение секунды, уставившись на Джейкобса, прежде чем резко повернуться и покинуть комнату.

— Тебе действительно удалось его запутать. Я верю, что он привязался к тебе. — Как будто не испытывая к этому отвращение, Джейкобс казался почти довольным, будто я исполнила какой-то достойный восхищения трюк. — Нам пришлось установить в школе камеры видео наблюдения, когда мы узнали, что твои силы вернулись к тебе, и он не сообщил нам об этом.

Только потому, что я еще не сообщила ему об этом, с горечью подумала я, медленно поднимаясь на ноги, мои колени задрожали.

— И он отказался привести сюда парня Брэдшоу пошлой ночью. Ты знала об этом?

Я резко подняла голову, пойманная врасплох. Проклятье. Ему удалось огорошить меня, упомянув Зейна, так небрежно. Есть только один шанс защитить Зейна, мне нужно притвориться, что я не знаю его или, что Зейн был мне безразличен.

— О да, мы знаем о нем, — сказал Джейкобс.

Даже не смотря на то, что я ожидала этого — мой отец... Марк Такер предупреждал меня — я все еще чувствовала, как кровь приливала к голове, намекая на угрозу. — Вы не можем прикоснуться к нему, — быстро сказала я. — Он несовершеннолетний и не один из ваших драгоценных людей.

Джейкобс лениво пожал плечам. — Если у меня будет разрешение его отца, я смогу сделать все, что захочу.

Сдаст ли отец Зейна так легко? Нет, если он узнает, кем был Джейкобс, но ничто не остановит хорошего доктора от вранья. К тому же, у него есть поддержка сообщества. Я не могла быть уверенной в том, что отец Зейна будет тщательно вникать в ситуацию, прежде чем отдать Зейна.

Мои плечи поникли. И даже если отец Зейна сможет удержать его подальше от «GTX», что последует дальше? Будет ли Джейкобс ловить каждого человека, с кем я когда-либо разговаривала? Каждого, кто был, если не добр, то и не жесток ко мне? Я не могла позволить ему обижать невинных людей.

— Теперь, нам нужно много чего сделать перед испытаниями в следующем месяце, — сказал Джейкобс, посмотрев на планшетку. — Министерство обороны такие сторонники документирования и сбора информации.

Я могла бы убить его, мягко предположила моя логическая сторона. Даже со стеной, разделяющей нас все, что мне нужно сделать - это направлять эту, вновь восстановленную мощь, в своей голове, чтобы сжать его сердце до тех пор, пока у него не останется больше сил биться — сделать тоже, что он заставил меня сделать с Джерри. Тоже, что я почти сделала с Рейчел.

Он стар. Это, вероятно, будет не так уж сложно. Холодный и бесстрастный расчет снова вызвал тошноту. Я не хотела быть таким человеком. Тем, кем хотел Джейкобс, чтобы я стала, даже если он не хотел быть при этом мишенью.

Стук по стеклянной стене вернул меня к действительности.

— Ты можешь думать, что я не знаю, но я провел годы, читая отчеты Марка, и я изучал фотографии и видео нашей команды наблюдения. Я раньше видел это выражение на твоем лице, в частности, когда ты сталкивалась с моей восхитительной внучкой. Такое кровожадное, — с усмешкой сказал он. — Именно то, чего мы хотели. Но позволь мне прояснить одну вещь для тебя: эта дверь — он указал на прозрачную дверь, установленную в стеклянной стене, через которую я могла видеть начало главного белого коридора — открывается только отпечатком моей ладони.

И я по опыту знала, что только взрывом, можно было убрать эту стену.

Это означало, что от убийства Джейкобса не будет никакой пользы. Он умрет по другую сторону стекла и дверь по-прежнему будет заперта. Я была заперта в ловушке, не в силах вырваться, в ожидании кого-то, кто найдет меня. И была не настолько глупа, чтобы поверить, что у них не было запасного плана, с участием или без участия Джейкобса в нем. Если я стану слишком опасной, буду отказываться от сотрудничества. Против воли, я посмотрела на вентиляционные отверстия в потолке. Комната была герметичной. Я была уверена, что это было не случайно.

— Я думаю, может быть тебе нужно немного времени, чтобы обустроиться, — решительно сказал Джейкобс, положив свою планшетку.

Мышка в клетке, словно почувствовав изменения в воздухе, бросила свое колесо, и поспешила в дальней угол своего жилища, разбрасывая кедровую стружку.

— Чистая униформа под твоей подушкой, — сказал Джейкобс. — Как всегда.

Нехотя, я посмотрела на свою кровать, увидев сложенную белую ткань под подушкой. Я потратила годы, пытаясь исчезнуть, чтобы не казаться индивидуумом среди людей. Эта униформа выполнит эту задачу за секунду. В тот момент, когда я одену ее, я стану ничем. Никем. Снова.

— Мы можем поработать над тем, чтобы достать тебе немного больше соответствующего по возрасту материалов для чтения и видео. Возможно, некоторые вещички, которыми ты наслаждалась, во время пребывания у Марка? — Предложил он.

Просто идея о том, что мои личные вещи — напоминание о моей жизни снаружи — могут быть заперты вместе со мной тут, как насмешка над свободой, которая когда-то была моей, вызвало желание закричать.

— Я хочу, чтобы тебе здесь было удобно. В конце концов, это твой дом. — Сказал он, одарив меня той же улыбкой, что и много лет назад, когда он оставил меня спеша уйти в темноту.

Слезы разочарования и страха обожгли мои глаза, и я быстро отвернулась, прежде чем он сможет увидеть меня.

— О да, 107, не могла бы ты устранить эту мышь? Мне кажется, я даже отсюда чувствую запах зловоний.

Затем интерком отключился, и когда я рискнула бросить взгляд через плечо, моя стеклянная стена стала непрозрачной, оставив меня в одиночестве оглушительной тишины.

Время шло медленно в белой комнате, ничто не нарушало монотонность. А я и забыла об этом.

Я села на край кровати. Свет был серым. Я устала, моя голова болела, и я хотела лечь, закрыть глаза, и попытаться собрать фрагменты мыслей. (Как будто, более детальный охват ситуации что-то изменит.)

Но, казалось, если я позволю себе расслабиться, то приму свою судьбу, подпишусь на все что запланировал Джейкобс.

Я не могла так поступить.

Так что, униформа осталась лежать сложенной под подушкой. И из упрямства я дала имя мышке. «Пинки» был жив и здоров, яростно крутил свое колесо, сначала в одном направление и затем в другом, как будто он не был уверен, в каком направление должен двигаться.

Я наблюдала за тем, как Пинки крутил колесо и пыталась не заснуть, небольшой и единственно доступный бунт для меня в этот момент.

Я не знала, сколько времени прошло — и, возможно, я немного задремала сидя, несмотря на все свои усилия — но вдруг стена стала прозрачной, впустив свет из комнаты наблюдения и напугав меня.

С другой стороны окна, мой... Марк Такер подошел. И мое сердце наполнялось надеждой, хотя я знала. Это было многолетней привычкой — доверять ему, опираться на него, которая была не готовая умирать.

Единственный лаборант в комнате наблюдения преградил ему путь, пытаясь остановить его.

Интерком не был включен, так что я не слышала, что говорил Марк, но я видела, как съежился лаборант и затем убежал через дверь. Какая-та угроза без сомнения.

Через секунду, голос Марка прозвучал в моей небольшой комнате. — Ариана.

Услышав, как он произнес мое имя — это, вообще, все еще было моим именем? – разорвало, что-то хрупкое внутри меня.

Я поерзала на кровати, повернувший спиной к стене. — Я не хочу тебя видеть. Никогда больше, — с отвращением сказала я.

— Я не собираюсь просить тебя понять, — наконец сказал он. — Я не уверен, что я могу что-нибудь сказать, чтобы все исправить.

Хм. Ты думаешь? С усилием, я проглотила слова. Сделав только хуже, напомнив мне обо всех тех разговорах и моментах, когда я еще не знала, что он врал, жалкое ведро с помоями. Когда я верила, что он на самом деле заботился обо мне. Было больно вспоминать об этом времени. И я возненавидела то, что из-за этого было так больно, так же сильно, как я ненавидела свою собственную тупость и глупость за то, что вообще поверила ему.

— Я просто хотел, чтобы ты знала, моя дочь настоящая. Была настоящей, — сказал он, и я услышала боль в его голосе. — Все что я говорил о ней, было правдой.

— Только? — тупо подсказала я, не оборачиваясь. Должно быть, я что-то упустила.

— Только Доктор Джейкобс пообещал мне лучшее экспериментальное лечение для нее, если я возьмусь за это... задание, — сказал он.

И вот оно. Мое сердце упало. Он сделал все это ради Арианы.

— Но оно не сработало, — сказала я, прочистив горло от кома, образовавшегося там.

— Нет, лечение не сработало, — подтвердил он. — Но исследования, которые они проделали здесь важны, так что я согласился остаться. Они сказали мне, что твоя иммунная система атакует и уничтожает больные клетки и рост клеток. Если GTX продолжат исследования и поймут, как воссоздать это в чистокровных людях, ты знаешь, что это будет означать? Больше не будет рака. Больше не будет больных детей, проводящих свои короткие жизни в больницах.

Дата добавления: 2014-11-06