Чашка чая

Нан-ин, японский учитель дзэн, живший в эпоху Мейдзи (1868-1912 гг.) принимал у себя университетского профессора, пришедшего узнать, что такое дзэн.

Нан-ин пригласил его к чаю. Он налил гостю чашку доверху и продолжал лить дальше.

Профессор следил за тем, как переполняется чашка, и, наконец, не выдержал: «Она же переполнена. Больше уже не войдёт».

«Также как эта чашка — сказал Нан-ин — Вы полны Ваших собственных мнений и размышлений. Как же я смогу показать Вам дзэн, если Вы сначала не опустошили Вашу чашу?».

Иными словами, буддийские практики начинаются с того, что учителя помогают ученикам избавляться от почти всего их прошлого психического (и биополевого) наследия — и объективно Доброго и объективно Злого — без разбора, оставляя лишь то, что соответствует буддийской духовности. Ясно, что главные стереотипы и соответствующие им полезные (не обязательно праведные, но временно полезные для дела движения общества к социальной Справедливости) привязки психики, организовавшиеся по жизни индивида в результате его интуитивного общения с Богом (либо через «Язык Жизни») вычищаются не в последнюю очередь.

Если бы это было не так, то буддийское общество раньше других стало бы на путь социальной Справедливости, поскольку его учителя владеют в совершенстве психотехниками, позволяющими помогать людям избавляться от их психологических привязок к неправедным духовностям. Практика — критерий истины.

Однако сами буддийские учителя не различают объективные Добро и Зло [251], поскольку они издревле находятся в глубоких атеистических заблуждениях связанных в первую очередь с целями развития цивилизации, замкнутыми в буддизме на примитивную восточную «космогонию»[252].

Естественно, что чем ближе к буддийской цивилизации (к её культуре и духовности) родился и рос будущий последователь буддизма — тем меньше в его психике учитель находит несоответствий духовности буддизма, и тем меньше усилий требуется гуру для вычищения всего “лишнего” из психики ученика для подготовки последнего к «просветлению».

Идеальным (для буддийских гуру) является вариант, когда духовность буддизма предаётся по наследству (от отца к сыну) либо хотя бы с детства гуру “работает” с учениками «глаза в глаза», передавая огромные массивы «духовности» — что невозможно передать методом словесности либо письменности. Последние всегда ограничены возможностями языковых конструкций и различиями в образах, которые закладывает учитель-гуру при письме и теми, которые возникают у ученика при чтении.

* * *

В этом месте следует прервать основную тему раздела и особо обратить внимание на знаковый документальный фильм «Телевидение для Гитлера. Неудавшийся эксперимент»[253], показанный вечером 21 октября 2008 года по телеканалу «Россия». Об этом фильме газета «Комсомольская правда» 20 и 21 октября выпустила две статьи под названием «Для Гитлера снимали реалити-шоу и «мыльные оперы»[254].

Главное: вывод, который сделан в этом весьма полезном фильме[255] следующий. С момента создания телевидения именно оно стало самым мощным средством воздействия на психику населения с целью поддержания в толпе фашизма — толпо-“элитаризма”. Телевидение (и кино, конечно) является самым мощным «зомбирующим» фактором.

Благодаря мастерски показанному такому вот выводу, фильм является выдающимся и полезным. Правда, чтобы сделать такой вывод — нужно уметь хоть немного мыслить свободно от навязываемых СМИ готовых рецептов-стереотипов. Авторы фильма умело провели параллели между нацистским телевидением и современным, сравнив меню предлагаемых программ. Приводим несколько цитат из публикаций «Комсомольской правды» «Для Гитлера снимали реалити-шоу и «мыльные оперы» (особо интересные места выделены нами):

«В так называемом «дневнике посещений» рейхсфюрера СС отмечены восемь встреч Гиммлера и руководителя экспедиций на Тибет Эрнста Шеффера, а также четыре встречи с посланцами Лхасы, которые сразу были привлечены к работе в гиммлеровском институте «Наследие предков» - Аненербе. Еще в начале двадцатого века именно оттуда, с Тибета, немецкие националисты из тайных обществ ожидали получить помощь в форме древних знаний. Эти знания должны были осветить для Германии ее сакральный путь. Это был эксперимент, лабораторией для которого стало немецкое телевидение.

Согласно государственной концепции немецкая женщина не должна была работать. Задачей истинной арийки было ведение домашнего хозяйства и воспитание детей. Для домохозяек Магда Геббельс предложила устраивать при новых прачечных бытовых комбинатах особые комнаты, в которых можно было бы собираться по 30 человек вокруг телефункена: смотреть, разговаривать, обсуждать увиденное. За средствами Магда обратилась в министерство пропаганды к своему мужу. Геббельс обещал выделить деньги, если комитет станет строго следовать его установкам.

Геббельс: «Превосходство зрительной картинки над слуховой заключается в том, что слуховая переводится в зрительную при помощи индивидуального воображения», которое «нельзя держать под контролем: всё равно каждый увидит своё». Поэтому следует «сразу показать, как нужно, чтобы все увидели одно и то же»[256].

В 1945 году среди развалин рейхсканцелярии были найдены десятки коробок с плёнкой с записями телевизионных программ. После ознакомления с их качеством стало очевидно, что немецкие инженеры стояли буквально в шаге от прорыва к современным технологиям.

Советские журналисты и военные переводчики были поражены ещё одним неожиданным открытием: Третий рейх, который, как считалось, был сосредоточен только на военных технологиях, породил целую мирную индустрию - новостного, спортивного, криминального, музыкального, учебного телевидения, которое никак не вписывалось в воинственные планы нацистских вождей.

После разгрома гитлеровской Германии победители обнаружили целую концепцию развития телевидения - сценарии сериалов, разработки ток-шоу, познавательных, юмористических передач. Кулинарную программу, спортивную зарядку, даже «Спокойной ночи, малыши!». Даже своего рода шоу «За стеклом», которое у немцев называлось «Семейные хроники. Вечер Ганса и Гели». Съёмки в реальном времени показывали обычный семейный вечер молодой пары: ходят, разговаривают, ссорятся, ужинают, целуются...

Геббельс лично требовал создания кабельной системы для того, чтобы телефункен попал в каждое немецкое домохозяйство. Скорее всего, создание такого ТВ было частью плана, который гитлеровская верхушка пыталась осуществить вместе с тибетскими монахами...

Ощущение такое, что эксперимент Духовных учителей и начался так, как можно было предполагать, - с создания духовного продукта, причём на этом этапе Учителя и ученики работали слаженно и успешно.

В январе 1940 года тибетские ламы официально появились в ведомстве Геббельса. Именно в это время Геббельс обрушивает на своё министерство поток директив, так или иначе связанных с развитием телевидения.

По его указанию должна резко увеличиться и массовость телевизионной аудитории. Инженеру Вальтеру Бруху поручено составление технического плана устройства «народного телевидения», который вскоре ложится на стол Гитлеру. Документ называется «План обеспечения всех германских домашних хозяйств народным телепередатчиком». А между Берлином и Нюрнбергом одновременно начинается прокладка широкополосного телевизионного кабеля.

Геббельс предлагает своей жене Магде и Маргарите Гесс возобновить «организаторские потуги» по созданию «женских телекомнат». И даже соглашается «разбавить» эфир «художественными фантазиями»...

С 1940 года в министерстве пропаганды чётко выделяются два направления в развитии телепрограмм: пропагандистское и художественное».

Наше мнение таково: техническая часть создания телевидения была получена гитлеровским руководством вовсе не от тибетских лам. Либо немцы сами вышли на технологии, либо им помогли хозяева немецкого фашизма. Сотрудничество же с тибетскими ламами было в другом. Суть этого сотрудничества (что именно гитлеровские идеологи получили от тибетцев) в следующей вышеприведённой цитате:

«Превосходство зрительной картинки над слуховой заключается в том, что слуховая переводится в зрительную при помощи индивидуального воображения», которое «нельзя держать под контролем: всё равно каждый увидит своё». Поэтому следует «сразу показать, как нужно, чтобы все увидели одно и то же».

Иными словами, идеологи Гитлера получили главный принцип методики глубокого «зомбирования» населения: если уметь сосредотачивать внимание людей на определённом наборе «необходимых» образов (или видеорядов), то эти люди в обход их сознания становятся «зомби». То есть они обретают устойчивый тип психики, в которую через видео-психотехнологии заложены программы как надо себя вести в культивируемом хозяевами толпо-“элитиризма” обществе.

Тибетские ламы (и вообще мудрецы и учителя ведического Востока) обладают древними знаниями, согласно которым одним из главных этапов работы с учениками является процесс «сосредоточения», «медитации», «концентрации» и т.п., предметом которых выбираются какие-либо объекты культуры (культовые предметы, образы). Одновременно с этим в процессе восточного обучения из психики вычищается всё, что не соответствует той ведической субкультуре, которой приобщается ученик.

На примере гитлеровской телевизионной пропаганды можно увидеть удивительное сходство методик «зомбирования» в Тибете и на телевидении. Ламы научили нацистов следующему: для создания целенаправленной психики нужно с детства вести пропаганду определённого набора культурных «ценностей» и не допускать проникновения других субкультур (а главное вмешательства Бога) в этот процесс. Техническую же сторону немцы получили из другого места. Возможно «мировая закулиса» решила впервые проверить действие электронных СМИ на опыте нацистской Германии. Эксперимент не дошёл до своего завершающего акта. Но потом, после войны, этот опыт перенесли на весь мир.

* * *

Именно поэтому чань-буддизм отказался от передачи духовности через “каноны”, слова и символику: если психика учеников недостаточно “вычищена” прежде чем они приступят к чтению “канонов”, слушанию гуру и усвоению символики — то образы, которые будут возникать в их психике, могут сильно отличаться от “нужных”. А при прямом “перекачивании” информации-образов (что сродни «зомбированию» полностью в обход сознания) — потери смыслов минимальные. Последнее можно грубо уподобить влиянию на людей кино и телевидения (где образы подаются в готовом виде и информация в больших объёмах поступает в обход сознания); а лексическое восприятие той же информации можно уподобить чтению романа: в результате чтения одного и того же романа у разных людей возникают разные образы героев. Но если все они посмотрят фильм, снятый по этому роману — то образы героев будут почти одинаковые.

Но всё же «вычищению» психики (в смысле не только информационному вычищению, но главное — нейтрализации прежнего алгоритмического доминирования) любой вид буддизма уделяет первостепенное внимание. Это — главное условие соответствия религиозной системе.

Рассмотрим на примере чань-буддизма один из достаточно понятных методов вычищения из психики прежних стереотипов мировоззрения, мировосприятия с помощью «философско-лексического» тренинга, предшествующего в чань-буддизме йогической практике. При этом не надо забывать, что основным благонамеренным лозунгом чань-буддизма (как, впрочем, и других видов буддизма) является декларация о ненасильственной помощи ученику[257]: «В конце концов, учитель не может научить ученика чань-буддизму, его задача — только помочь ученику осуществить “прирождённую реализацию” его собственной внутренней сущности».

В дополнение к последнему, чань-буддизм учит: «медитативная практика не имеет в виду ни подчинение, ни принудительное “очищение” сознания [258], скорее — его «отпуск на свободу» [259]. Она целиком вписывается [260] в традиции «срединного пути» [261], направленного на тренировку органов ощущений и мышления, а не на их волевое подчинение, на чём настаивают индийские йоги».

Характерной чертой чань-буддийской медитации (а лучше сказать: глубокой подготовки к медитации) является подкрепление индивидуальных и коллективных медитативных упражнений индивидуальными беседами со своим наставником, которые по обычаю происходят каждый вечер, если ученик не имеет потребности в более частом общении.

Логические парадоксы (в японском дзэн-буддизме — коаны), которых насчитывается приблизительно 1700, представляют собой вопросы, которые не имеют ответа, служат цели радикального изменения стереотипа мышления тех, кто изучает Чань или Дэн, и помогают (как учит чань-буддизм) достичь «освобождения сознания вплоть до полного его просветления».

Эти “философские” вопросы вводят психику ученика в состояние «ступора», после выхода из которого прежние его убеждения в отношении поставленной темы обсуждения “вычищаются” до состояния «незначимости» в его дальнейшем управлении и самоуправлении. Методика составления коанов такова, что ученик (естественно, если его психика слаба, труслива, безвольна, основана на доминировании «животных» инстинктов и прочее) видит, что его прежние убеждения по определённому обсуждаемой темой вопросу были “шизофреничными”: так организованы вопросы. Не желая оставаться и дальше шизофреником — ученик прилагает психические усилия, чтобы избавиться от прежних “наваждений”, как он теперь считает. За плавным “мелкоступенчатым” изменением психики следит гуру; “ступенями” являются позитивные изменения психики ученика после успешного доведения каона. Поскольку коанов множество, то их охват позволяет изменить психику ученика по всем возможным “мешающим” стереотипам[262]. Примерами типичных коанов являются следующие [263]:

«Если ты встретил на улице кого-то, кто постиг истину, ты не можешь пройти мимо молча и не можешь заговорить с ним. Как ты поступишь при встрече?».

«Когда ты хлопаешь в обе ладони, образуется звук. Теперь послушай, как хлопает одна ладонь!» [264].

С помощью коанов ум искусственно ставится на грань абсурда и демонстрирует ученику его собственную беспомощность[265], когда по укоренившейся привычке ученик пытается дать “приземлённые” ответы на вопросы коанов. Реакция на вопросы коанов должна быть естественной и мгновенной. Ученик, не привыкший к такой реакции, поначалу теряется, а гуру ему отвечает типа: «Если ты не можешь ответить, тебе остаётся только дождаться пришествия Майтрейи и спросить у него». Но по мере того, как ученик научится не обременять свой ум сложными логическими конструкциями — его ответы приобретают “свободную” непринуждённость и буддистское “остроумие”. Практика коанов сопровождается средствами буддийской «шокотерапии» — непонятные команды гуру своим ученикам, внешне несвоевременные вопросы, цитаты из «священных» текстов, грубые жесты и даже неожиданные удары посохом по поводу, который определяет гуру[266]. Всё это также направлено на избавление психики ученика от прошлых стереотипов и привязок.

Многие не зашоренные буддийским авторитетом исследователи буддизма, сталкивающиеся с подобным обучением — сравнивают оригинальную чань-буддийскую практику с первобытными инициациями или «шаманской болезнью», как символическим олицетворением умирания и нового рождения человека. Но ведь то же самое мы наблюдали и в “христианских” инициациях — крещение это обряд «смерти и воскресения», в котором, также как в буддизме (но менее откровенно и более скрыто) употребляется практика избавления психики крещаемого от части её старых стереотипов. И ещё мы уже знаем, что до “христианства” такие практики подготовки включения психики в корпоративный эгрегор духовной системы были давно известны — самое позднее в древней Индии [267].

Не удивительно, что после определённой подготовки по изменению психики (“вычищения” старых и “закачки” новых алгоритмов-привязок с помощью передачи огромного массива готовых образов от гуру к ученику) психика ученика входит в период эгрегориальной «перестройки» (отстройки от старого духовного наследия и подключки к новому — “гармонично-божественному”), который часто сопровождается соответствующими галлюцинациями — эгрегориальными наваждениями. В терминах и понятиях библейского христианства последние эквивалентны «голосу живого Бога», который слышали многие известные «пророки»[268].

Последнее считается признаком непринуждённого вхождения в состояние «просветления»: в отличие от «просветления» искусственно достигнутого — учит Чань — интуитивное «проникновение в природу Будды»[269] чем-то внешне похоже на творческое озарение, как его понимают на Западе. Оно охватывает ученика внезапно, без внешних усилий (ещё бы: этому предшествует длительная “непринуждённая” подготовка психики и вычищение всего “ненужного” под надзором гуру) с его стороны в любом месте и в любое время. Последователи чань-буддизма, которые пережили подобный психологический опыт, обычно сравнивают его «с неожиданным выпадением днища в бочке, вследствие чего всё её содержимое за несколько секунд оказывается в наружи» [270]. Гуру Сэкида Кацуки описывает свои ощущения в момент инициации следующим образом (сноски наши)[271]:

«В комнату ворвался прохладный юго-восточный ветер [272] и ряды бумажных фонариков, оставленные в храме странниками, весело качались в струях воздуха. С невероятным рёвом все холмы, долины, храмовые строения и святилище вместе со мной стали проваливаться в бездну. Даже летящие птицы падали на землю со сломанными крыльями [273].

Я увидел, как вдоль по набережной, преградившей доступ прибою, прокатился камень, от его толчка берег раскололся, и сотни тысяч тонн воды устремились на улицы города [274]. Зрительные вибрации, возникшие при виде качающихся фонариков, вызвали вихрь в моём мозгу, наплыв внутреннего напряжения. Разрыв дошёл до самой глубины [275], и это дало возможность наплыву внутреннего напряжения беспрепятственно прорваться [276] …И когда сознание [277] ощущает своё освобождение, его охватывает ошеломляющий восторг [278]».

Речь идёт о «хаотизации сознания [279], прерывании устоявшихся связей с окружением, что считается в равной степени как приближением к “нирване”, так и к реальной, а не символической смерти» — так говорят буддисты.

Действительно отключение прежнего жизнеобеспечивающего сопровождения для индивида может быть равносильно смерти: представьте себе это на модели компьютера. Что будет, если снести с винчестера все основные программы, которые поддерживали до этого его работу?

— Компьютер “умрёт” для пользователя.

Дата добавления: 2014-11-06