Третьего условия я не буду касаться, так как относительно его мы не имеем 17 страница

27,5 J 23,0 /

Действительная же длина русского дюйма 25,4mm.

8.23. Пульс 92. Голова очень горяча.

8.25. Чрезвычайно обильное потоотделение.

8.34. Временное улучшение общего состояния. Опыты над цветовым контрастом

показывают его неизмененным. После возобновления болезненного припадка Н. Л.

заявляет, что в сравнении с тем, что он переживает, всякое занятие наукой вздор,

да и вообще вся наука только суета, не имеет никакого серьезного значения. Это

же Н. Л. повторяет и впоследствии, в связи с размышлениями о смерти. Нередко он

многократно говорит то же самое. Всякий интерес к опыту у него исчез. Общее

самочувствие все ухудшается.

8. 37. Колющие боли в спине и жгучие в животе; дыхание судорожное, со стонами.

Общее тягостное состояние достигает своего maximum'a. После продолжительного

молчания и как бы отупения начинается бред. Н. Л. жалуется то на физическую

боль, то на невыносимо тягостное душевное состояние. Он требует, чтобы позвали

врача и дали противоядие, многократно утверждает, что он не проживет еще и пяти

минут; но не смерть ему страшна, а то, что он умрет сумасшедшим. Кроме того, во

всем, что он говорит, сквозит самый отчаянный Weltschmerz. Каждые пять минут он

спрашивает, сколько прошло времени: ему кажется, что с последнего такого вопроса

протекли целые часы. Вместе с тем он сознает, что все его слова и жесты

действуют на присутствующих крайне удручающим образом и невольно возбуждают в

них различные опасения; поэтому он неоднократно просит простить его.

Замечательно, до какой степени ясно и обдуманно все, что он говорит, если

выделить, конечно, болезненные преувеличения; двойственное действие гашиша

(дикие фантазии наряду с трезвым самонаблюдением) у него явственно видно. После

приступа дикого бешенства и самых отчаянных речей

в 10. 5 Н. Л.впадает в молчаливое состояние, которое

в 10. 15 при полном утомлении уступает место сну.

10. 30. Н. Л. уже просыпается, и притом со смехом и вообще в чрезвычайно

приятном безболезненном состоянии. Галлюцинации совершенно исчезли; однако,

сходя с лестницы (в темноте), Н. Л. чувствует большую неуверенность, и вообще

психическое состояние его еще весьма ненормально- он не узнает, например, дороги

домой, а также своей квартиры.

III. Выводы.

Из предыдущих заметок мы можем, между прочим, сделать следующие выводы:

1. При отравлении гашишем явления интеллектуальные, вообще говоря, сохраняются

неизменными, в то время как явления аффективные крайне усилены, а волевые -

крайне ослаблены. Такова общая картина этого состояния. Но поскольку познавание

определяется волею (явления активной апперцепции или внимания), оно тоже бывает

ослаблено и даже вовсе парализовано; поскольку аффективная жизнь есть результат

дисциплины воли (область сдерживающих нравственных чувств), чувствования

являются не просто усиленными, но и их прежнее соподчинение по интенсивности

(равновесие) нарушенным. Сохранение интеллектуальных явлений особенно резко

заметно в полном сохранении памяти (пассивной), которая почти исчезает при

отравлении опием. Кроме практического значения для самонаблюдений эта

особенность гашиша сравнительно с опием имеет и общий теоретический интерес.

Почему психические состояния, вызванные гашишем, соединены в сравнительно

твердые ассоциации, а состояния вызванные опием, - нет, это объяснить нелегко.

Может быть, это различие должно объяснять характером менее определенных

состояний, вызываемых опием, т. е. может быть, способность психических явлений к

ассоциированию определяется не только их сходством или смежностью, но и какими-

нибудь другими их свойствами, например большей или меньшей ясностью и

определенностью. Или, может быть, к непосредственной ассоциации способны не

вообще все психические явления, а, например, только познавательные (которые при

гашише сохраняются), а прочие ассоциируются только через них? Все это вопросы,

для разрешения которых мы почти не имеем материала.

2. Уже многократно психологи указывали на странное явление, вызываемое гашишем,

именно на так называемое "растяжение пространства и времени": незначительные

промежутки времени и небольшие расстояния кажутся для отравленного гашишем

чудовищными, бесконечными. Из приведенных выше наблюдений видно, однако, что это

растяжение не имеет самостоятельного характера, но растяжение времени

обусловлено тягостными чувствованиями, а растяжение пространства - ощущениями

усталости. Именно приведенные выше данные показывают, что растяжение времени

имело место лишь во второй период опьянения, после появления тягостных ощущений,

и отсутствовало, пока состояние было приятным. А относительно растяжения

простран-

ства мои опыты показывают, что при малых движениях, не сопряженных с утомлением

(например, при незначительных движениях кистью руки), растяжение пространства

вовсе не наблюдается. Конечно, можно бы было возразить на это объяснение, что

при обыкновенной усталости пространство не растягивается. Но, во-первых, такое

категорическое утверждение вряд ли верно - например, для утомленного путника

дорога, которую ему еще остается пройти, действительно кажется длиннее, чем она

есть; а во-вторых, та вялость и апатичность, которые овладевают нами под

влиянием гашиша, так необыкновенны и исключительны, что не могут быть исправлены

предыдущими опытами. Замечательно также, что иллюзия при гашише

распространяется, по-видимому, лишь на то пространство, которое мы должны

пройти, а не на то, которое уже прошли, что также указывает не на какое-нибудь

общее поражение органа восприятия пространства, а лишь на изменение одного из

его масштабов.

3. Особенно замечательны явления, связанные с ослаблением воли. Это ослабление

наступило почти мгновенно, именно около 8 час. 5 мин., вместе с появлением

сильных галлюцинаций. Действительно, психометрические наблюдения, произведенные

до этого момента, не показывают почти никакого отклонения от нормальных величин:

время реакции при внимании, обращенном на движение, было равно 137 о (нормальное

же 112 о24), а при внимании, обращенном на восприятие, - 193 о (нормальное же

202 а); далее, длина волны чувственного внимания в зрительных ощущениях

оказалась равной 3,4" и нормальная величина тоже 3,4". Психометрические же

данные, полученные после этого срока, показывают крайне сокращенные времена, т.

е. наступление, так сказать, судорожного состояния механизма, управляющего

вниманием и активным воспоминанием, причем, как всегда в подобных

обстоятельствах, механизм, действуя самостоятельно и независимо от воли

человека, исполняет свои функции быстрее и чаще, может быть, точнее. Так, опыты

с Treppenfigur Шредера дали 1,5", а нормальная продолжительность в этой смене

3,5", опыты над вызовом воспоминаний дали 2,1", а нормальная продолжительность -

3,1". Замечательно, что среднее уклонение отнюдь не увеличилось сравнительно с

нормальным, а во втором ряде опытов даже несколько сократилось (нормальное

0,6").

4. Гашиш замечательным образом повышает общий уровень эмоций, хотя болевая

периферическая чувствительность бывает иног-

Эта, впрочем и сама по себе незначительная, разница в 29 тысячных секунд

объясняется, очевидно, не вполне удачным рядом наблюдений, как то показывает и

чрезмерно большое среднее уклонение (14 о вместо нормальных 7,5 а).

да даже понижена25. Принимая во внимание, что все болезненные явления в нашем

случае исчезли так быстро и бесследно, что общее органическое состояние уже на

следующий день было вполне нормальным, мы должны, кажется, предположить, что

органическое расстройство и во время опыта было в действительности вовсе не

серьезно. Но такова была аффективная неустойчивость, что это незначительное

расстройство казалось субъекту ужасным и в полном смысле слова невыносимым.

Совершенно такое же несоответствие чувствований с их причинами констатируют и

все другие наблюдатели26, и мне лично известны случаи, когда прием гашиша

порождал такое радостное и веселое настроение, что человек из-за самой ничтожной

причины хохотал без устали. Замечательно, что это усиление не ограничивается

общим настроением, но распространяется, например, и на эстетические эмоции. Я

помню, что когда мне показали круг с секторами дополнительных цветов, я не мог

от него оторваться, так прекрасен он мне казался; то же самое указывают Рише и

Карпентер относительно музыки и даже отдельных музыкальных тонов27. Такое

совершенно общее действие гашиша на аффективную возбудимость служит, по-

видимому, подтверждением физиологической теории чувствований, именно указывает

на то, что чувствования суть своего рода ощущения. К сожалению, психология

чувствований еще так мало развита, их генетическая преемственность так мало

выяснена, что сделать какие-нибудь более определенные выводы из приведенных выше

данных в настоящее время вряд ли возможно.

На этом мы и закончим нашу заметку, выразив желание, чтобы такого рода

наблюдения были произведены в более широком объеме. Вряд ли возможно

сомневаться, что систематическое производство таких экспериментов и их

осторожное толкование могут дать целый ряд важных психологических данных, и

притом в тех областях, которые до сих пор почти не поддаются изучению с помощью

обыкновенных методов экспериментальной психологии.

'' Нотнагелъ и Россбах: "Руководство к фармакологии". Русск. пер. д-ра мед.

Иванова.

26 "Я помню, -говорит Рише ("Сомнамбулизм, демонизм и яды интеллекта". Русск.

пер.), - когда один из моих друзей однажды принял гашиша, я хотел было, чтобы

испытать степень его чувствительности, уколоть его слегка булавкой; самый вид

этой булавки привел его в неописанный ужас. Он бросился бежать с вопля-ми, как

будто я хотел серьезно ранить его, потом упал передо мною на колени, умоляя

меня, во имя нашей дружбы и всего святого, не подвергать его этой ужасной муке;

выражая свои ужас и мольбы, он прибегал к таким трагическим речам и жестам, что

трудно было удержаться от смеха".

* Рише, ibid. Карпентер. Физиология ума. Т. II, русск. пер., стр. 196 и след.

- Ср. Могеаи Т. Du hachich et de 1'alienation mentale. Etude psychologique.

Э. Рубин

НЕСУЩЕСТВОВАНИЕ ВНИМАНИЯ1

Представление о внимании характерно для наивного реализма. В психологии оно

становится источником псевдопроблем. Для наивного реализма внимание означает

субъективное условие или активность, содействующую тому, чтобы предметы

переживались с высокой познавательной ценностью, т. е. чтобы вещи переживались

такими, какими они согласно представлениям наивного реализма и являются в

действительности. Уже из-за этой оценочной точки зрения представление о внимании

непригодно для психологии. Впрочем, внимание есть взрывчатое вещество и для

самого наивного реализма, поскольку его основная установка состоит в том, что

субъективность и видимость совпадают. Если внимание есть обозначение

субъективных условий переживания, которым и ограничиваются, то, вместо того

чтобы проводить реальные исследования, закрывают глаза на главную тему

психологии, а именно на раскрытие и исследование этих субъективных условий

переживания. А поскольку эти условия, которые частично анализируются в

"психологии задачи", от случая к случаю изменяются, то и внимание означает, хотя

над этим, как правило, не задумываются, либо нечто весьма неопределенное, либо

нечто неоднородное, в разных случаях различное. Поэтому-то ни одно определение

внимания и не могло удовлетворить психологов, тогда как внешне можно было все

объяснить вниманием. Поэтому-то в действительности внимание как объяснительный

принцип должно было исчезать всякий раз там, где исследование проникало в

феномены и раскрывало их условия и факты. Поскольку термин "внимание" не

обозначает ничего определенного и конкретного, то, чтобы все-таки поставить ему

в соответствие некую реальность, легкомысленное предположение вызывает к жизни

фикцию формальной и абстрактной деятельности души.

Слово "внимание" является в большинстве случаев излишним и вредным. Когда,

например, некто Майер смотрит в свою тетрадь, то псевдонаучно это можно выразить

так: "Майер направил свое внимание на тетрадь".

По-видимому, говорят так не только ради изысканности выражения, но также и для

того, чтобы открыть дорогу опасному недоразумению, будто в нашей познавательной

жизни имеется не-

Рубин Э. Тезисы доклада на IX Международном психологическом конгрессе в Йене,

1925.

кий прожектор, который перемещается то туда, то сюда по воспринимаемому

предмету. Воспринимаемых предметов нет в наличии, но они как будто только того и

ждут, чтобы внимание как некий прожектор высветило их, они возникают лишь при

содействии всех субъективных условий.

Так называемые типы внимания суть лишь описательные характеристики поведения

различных людей и не имеют объяснительной силы. Вместо того чтобы сказать

просто, что Майер неустойчив, говорят, что Майер относится к неустойчивому типу

внимания.

В докладе будет сказано о том, какого рода переживания и факты обнаруживаются

при одновременном воздействии двух голосов.

Результаты будут приводиться в виде конкретных примеров, с тем чтобы в каждом

отдельном случае показать, сколь недостаточным и ничего не говорящим является

обычный способ объяснения работой внимания.

К. Коффка

О ВНИМАНИИ1

...Ясное расчленение оказывается функцией поля в целом и его отдельных

характеристик, а не результатом предсуще-ствующих анатомических условий. Из

множества других в высшей степени показательных экспериментов упомяну лишь об

одном, чтобы подтвердить положение о том, что структура поля в целом, а тем

самым и ясность его частей определяются не размещением стимулов или фактором

внимания, но фактическими единицами, порождаемыми организацией.

Если составленная из штрихов вертикальная линия (рис. 1) удаляется от точки

фиксации настолько, что воспринимается еще

I I

СТ)

т

Рис. 1

Рис. 2

совершенно ясно, а наблюдатель сосредоточивает затем свое внимание на одной из

центральных частей этой линии, то в результате оказывается, что эта часть,

вместо того чтобы подчеркиваться, редуцируется и видится теперь уже неясно.

Больше того, если надлежащим образом подобрать соотношение размеров целого и его

частей, то эта часть может вовсе исчезнуть, так что наблюдатель будет видеть

пробел в том месте, где раньше виделась эта линия. Изолируя часть структурного

целого, наблюдатель разрушает эту часть. Здесь мы видим бесспорное

доказательство тому, что именно более широкое целое как некий объективный факт

определяет видимость своих частей, а вовсе не установка наблюдателя {...}.

Красивый эксперимент выполнил Гельб2. На большом листе картона было нарисовано

двойное черное кольцо внешним диа-

Koffka К. Principles of Gestalt Psychology. N.Y.,1935.

Gelb A. Grundfragen dcr Wahrnehmungs psychologic. Ber. ub. d. VII.Kongr. f.

exp. Psych. lena, 1921.

метром 36 см с толщиной черных линий 8 мм и величиной зазора 5 мм. Испытуемый

фиксирует монокулярно центр кольца. Сверху накладывается еще одно белое кольцо,

в котором имеется щель примерно в 12°, и объект удаляется от испытуемого

настолько, чтобы две дуги, видимые в щель, слились в одну, полностью поглотив

разделяющее их белое поле. Если теперь верхнее кольцо снять, то можно ясно

видеть двойное целое кольцо с белым промежутком между двумя черными

окружностями. Аналогично если вместо двойного черного кольца использовать

цветное одинарное, а объект поместить на таком расстоянии от испытуемого, чтобы

через наложенную сверху маску он видел уже бесцветную дугу этого цветного

кольца, то, когда маска будет снята, испытуемый вновь увидит вполне отчетливо

окрашенную окружность (рис. 2).

Противоположный эффект наблюдается, когда мы вместо колец и окружностей

используем двойные прямые линии. Если при том же самом удалении, что и в

предыдущих экспериментах, один из концов такой линии фиксируется, то без маски

прямые будут сливаться на расстоянии около 10 см от точки фиксации, тогда как

небольшой их отрезок будет видеться двойным и при расстоянии 20 см. Это

показывает, что степень организации частей поля зависит от рода их организации,

от их формы. Хорошие формы будут и лучшими фигурами, т.е. они будут обладать

более ясным расчленением и окраской, нежели плохие формы. Тот факт, что

небольшие участки двойных прямых линий получают при этом преимущество перед

линиями в целом, проистекает из концентрации внимания на их небольших участках.

Внимание, подобно установке (attitude), представляет собой силу, которая берет

свое начало в Эго (Ego) и будет поэтому рассматриваться нами ниже. Но уже из

данного эксперимента мы должны сделать вывод о том, что внимание, добавляя

энергию к той или иной части поля, будет увеличивать ее расчлененность, если

только она и без того не расчленена уже настолько, насколько это вообще возможно

в данном случае. Поскольку же в случае с окружностями малые части даже

проигрывают по сравнению с целой фигурой, хотя они должны были бы выигрывать от

возрастания внимания в той же мере, что и малые отрезки прямых линий, то мы

должны признать, что внутренние силы организации должны оказываться более

сильными, чем эффект, создаваемый энергией, которую добавляет внимание (...).

Если же эмпирицист намерен возражать против нашего положения о том, что

расчленение поля на фигуру и фон есть дело

организации, то он должен прежде всего объяснить, что же это такое. Поскольку

мне известна только одна попытка такого рода объяснения, прибегающая к гипотезе

о внимании, несостоятельность которой обнаруживалась уже неоднократно, я

воздержусь здесь от какого бы то ни было ее обсуждения3.

Мы слышим телефонный звонок и бросаемся к телефону или, если погружены при этом

в приятную послеобеденную дрему, испытываем потребность подойти к телефону и

растущий гнев из-за подобного беспокойства, даже если на самом деле мы и не

подчиняемся звонку. Такой своеобразный "характер требования" звонка является,

очевидно, результатом опыта; очевидно также, что он апеллирует при этом к

определенным нашим потребностям. Но все это еще не дает нам полной картины

происходящего. По отношению к этому "сигналу", так же как и по отношению ко

многим другим, мы должны поставить вопрос о том, почему же он оказался

выделенным. Пытаясь ответить на этот вопрос, мы обнаруживаем, что довольно часто

выбираем сигналы только потому, что они оказываются наиболее пригодными для

того, чтобы быть сигналами, потому что сами по себе они уже несут определенный

"характер требования", который позволяет им наполняться специфическим значением.

Неожиданность, интенсивность и навязчивость телефонного звонка являются именно

такого рода характеристиками.

Внимание. Эти три характеристики перечислялись прежде в качестве "условий

внимания" вместе с целым рядом других, которые мы лишь упомянем: определенные

качества, такие, как горький вкус, запах мускуса, желтый цвет, оказывают

особенно сильное действие на внимание. Спор об условиях внимания, который

четверть века назад был столь напряженным и играл ведущую роль в психологической

драме, вскоре потерял всякий интерес для психологов. Причина этого, как мне

представляется, лежит не столько в тех фактах, которые давали материал для этого

спора, сколько в самом понятии или понятиях внимания, которые накладывали на

него свой отпечаток. Мы не видим никакой пользы от разбора этих старых

представлений. Вместо этого мы определим внимание в соответствии с нашей общей

системой; вместе с тем мы получим такое его определение, которое находится в

полном соответствии с тем значением этого слова, в котором оно употребляется в

обыденном языке. Когда мы однажды уже столкнулись с фактом внимания, мы сказали,

что оно пред-

3 Koffka К. Perception: An Introduction to Gestalt-Theorie. "Psychol.

Bull.", 1922. 434

ставляет собой силу, исходящую от Эго и направленную к объекту. Это, конечно, и

есть то, что обычно обозначается словом "внимание", когда мы, например, говорим:

"пожалуйста, обратите внимание на то, что я говорю" или: "пожалуйста,

сосредоточьте внимание на своей проблеме". Рассматривать внимание (как это

делает Титченер4) как просто качество, атрибут или некое измерение (dimension)

объектов в поле, называемое ясностью, -значит лишать внимание его главной

характеристики, а именно его Эго-объектной взаимосвязанности. И если мы

определяем внимание как Эго-объектную силу, то мы можем считать это справедливым

в отношении не только так называемого произвольного, но также и непроизвольного

внимания. В первом случае силы исходят от Эго, во втором -преимущественно от

объекта. Этот способ рассмотрения внимания не является, естественно, абсолютно

новым. Он просто не получил должного признания у тех психологов, которые желали

исключить из своей науки Эго, а вместе с Эго и всю психологическую динамику. Но

когда мы читаем определение Стаута': "Внимание есть направленность мысли на тот

или иной особенный объект, предпочитаемый другим", -мы узнаем ту же общую идею.

Действительно, мы должны предполагать определенное Эго для стаутовской "мысли".

Интенсивность, неожиданность, навязчивость как условия внимания вносят в наше

определение весьма определенный смысл. Внимание как некоторая сила внутри

целостного поля может пробуждаться не непосредственно стимуляцией, но объектами

поля, которые, в свою очередь, обязаны своим существованием стимуляции.

Следовательно, мы должны сказать, что объекты, которые продуцируются сильными,

неожиданными и навязчивыми стимулами, а также стимулами с особыми качествами,

приобретают свой особый характер благодаря тому, что они воздействуют на Эго.

Если эти старые положения об условиях внимания истинны, они вновь указывают на

то, что "характер требования" может принадлежать не только потребностям Эго, но

также и объектам в поле, которые этим Эго продуцируются.

Titchener E. В. A Text-Book of Psychology. N. Y., 1910. Stout G. F. Analitic

Psychology, vol. I. L., 1909.

В. Кёлер и П. Адаме ВОСПРИЯТИЕ И ВНИМАНИЕ1

РАСЧЛЕНЕНИЕ И ВНИМАНИЕ

В одной из работ, посвященных проблеме перцептивной организации и научению, мы

пришли к следующим выводам.

1. Во многих ситуациях научение не менее существенно для перцептивного

расчленения, чем высокая степень организации.

2. Высокая степень организации оказывает на материал сильное давление,

противодействующее его расчленению. Такая сильная организация должна, по-

видимому, преодолевать действие научения и препятствовать ему. Однако

давление сильной организации может быть в известной мере преодолено испытуемым.

• •••••••••"•••••

3. Порог расчленения внутри................

более сильной организации должен быть высоким2. Этот порог ••••••••••••••••

будет, вероятно, ниже, но все-таки еще довольно высоким в том случае, когда

испытуемый восприни-................

мает материал, имея установку,

облегчающую расчленение3. ••••••••••••••••

Эти заключения относятся................

к перцептивной фазе научения.

Насколько нам известно, до сих ••••••••••••••••

пор выполнено только два ис- Рис. 1 следования, непосредственно

относящихся к затронутой нами проблеме: одно, более раннее,- Кречевским4 и

другое, не так давно,- Кречем и Кэльвином5. Результаты в обоих случаях не

противоречат нашим выводам.

1 Kohlcr W., Adams P. Perception and attention ("Amer. J. of Psychol.", vol.

71, No 3, 1958.

2 Hebb D. O. Organization of behavior, 1949, 49.

3 Kohlcr W. Perceptual organization and learning. "The Amer. J. of

Psychol.", vol. 71, 1958.

4 Krechevsky J. An experimental investigation of the principle of proximity

in the visual perception of the rat. "Journal of experimental Psychology",22

1938 497-523.

3 Krcch П. and Calvin Л. D. Levels of perceptual organization and cognition.

"J. Abnorm. soc. Psychol.", 48, 1953, 394 - 400.

Начиная с работы Вертгеймера'' о перцептивной группировке, для демонстрации

феномена перцептивной организации используются особого рода объекты, один из

которых представлен на рис.1.

Такой объект в целом воспринимается как некая крупная единица, имеющая форму

квадрата. Когда внутри этого квадрата образуются горизонтальные (или

вертикальные) ряды точек, они все-таки остаются частями этой более крупной

организации. Действительно, тот факт, что в таких объектах те или иные ряды

пятен образуют горизонтальные (или вертикальные) линии, является демонстрацией

феномена расчленения. Это было подчеркнуто Кречем и Кэльвином, которые

использовали такие объекты в своих экспериментах. Эти исследователи не измеряли

порог расчленения объектов Вертгеймера, тем не менее их результаты показывают,

что он должен быть очень высоким: даже когда расстояния между пятнами в одном

направлении были значительно больше, чем в другом, испытуемые нередко совершенно

не замечали этого, несмотря на многократное предъявление объектов.

Можно было бы возразить, что это обусловлено тем, что время предъявления

объектов очень мало (0,06 сек). Это возражение неверно.

Порог расчленения таких объектов столь же высок и тогда, когда время экспозиции

значительно больше. Недавно мы показали это в очень простых экспериментах, где

объекты предъявлялись в течение одной или даже нескольких секунд. Чтобы получить

величину порога расчленения, мы меняли отношение расстояний между пятнами по

горизонтали и вертикали. Одни наблюдения были сделаны, когда испытуемый

рассматривал объект как фон, что означало отвлечение внимания от объекта, другие

-когда от испытуемого настойчиво требовали обращения к объекту как таковому. В

первой серии наших экспериментов мы предлагали первое задание.

Объекты были составлены из черных кружочков ('/8 дюйма в диаметре), которые

прикреплялись к квадрату из белого картона (со стороной в 7 дюймов). В одном

направлении (вертикальном либо горизонтальном) расстояние между кружочками

сохранялось неизменным, а именно 12/,6 дюйма. В другом направлении оно

уменьшалось от 12/(fi до 4/,6 дюйма. Для предохранения объектов они закрывались

сверху целлофаном. Контраст между кружочками и фоном при этом почти не менялся.

Объекты использовались как фон для картонной фигурки значительно меньшего

размера, и испытуе-

Wertheimer M. Untersuchungen zur Lehre von der Gestalt. "Psychol. Forsch.",4,

1923, 301-350.

мый должен был сообщить о том, нравится ему фигурка или нет, перемещая ее в одну

или в другую сторону. Фигурки не нарушали сколько-нибудь существенно восприятия

объектов. Больше того, объекты оставались свободными перед испытуемыми все

время, пока снималась одна фигурка и предъявлялась следующая. Каждый испытуемый

производил последовательно шесть выборов. Фоновый объект при этом не менялся. В

данных опытах использовались четыре различных объекта. Каждый служил фоном в

опытах с 5 испытуемыми. Один и тот же испытуемый имел дело только с одним

объектом.

Непосредственно после шести оценок испытуемого экспериментатор убирал объект и

просил испытуемого описать фон, на котором воспринималась фигура. Результаты,

полученные при таких условиях, мало отличались друг от друга. Иногда сообщалось,

что кружочки были размещены случайным образом, более часто -что они организованы

Дата добавления: 2014-11-06