При длительном стрессе

ИЗМЕНЕНИЯ ПОЗНАВАТЕЛЬНЫХ ПРОЦЕССОВ

В большинстве работ, посвященных познавательным процессам при стрессе, рассматривается только негативный вариант стрессовой трансформации мышления [440, 441 и др.]. Это было вызвано насущной необходимостью «исправления» неблагоприятных изменений процессов мышления, возможных при стрессе. Такяе изменения, сказываясь на целеполагании, ценностных ориента-циях, могут существенно менять направленность решений человека, деформируя его личность [300, 309, 347]. Принимая во внимание возможность неблагоприятных влияний стресс-факторов на характер мышления, не следует забывать, что при стрессе) тем более при эустрессе, могут происходить значительные благоприятные изменения познавательных процессов н процессов са-

сознания, осмысления действительности, памяти и т. д. [453, /*£(• 517 и др-1- Учитывая эти замечания, ниже мы изложим обую схему изменений мышления при длительном стрессе, состав-iihvio на основании собственных исследований, а также на основании анализа литературы, посвященной изучению познавательных процессов и мышления при стрессе [442, 445, 454, 489, 492, 508 и др.].

Эмоциональность мышления при стрессе

Одно из первых проявлений влияния эмоций, обусловленных стрессом, на мышление — это возникновение экстатичной либо

СТРЕСС

Субсиндром изменения мышления при стрессе

Субсиндром изменения общения

Эмоциональный субсиндром стресса

Вегетативный субсиндром стресса

Экстатическая или дискомфортная окраска процессов мышления

гиперакгивизация

активизация мышления

"уход" от решения стрессогенных проблем

т

навязчивые мысли, образы; бесплодное   фантазирование; мнительность;

активизация дискур- :ивного ь - компо ышления   иционная концептуализация ситуации декомпозиционная концептуализация ситуаций — осознание "неразрешимости" стрессогенной Проблемы ("псевдоуход" От ее решения)

решение побочных ("замещающих') проблем   - отвлекающие пристрастия - мистические акции - "уход" в мысли о прошлом или о будущем поиск нетривиальных задач и решений

уменьшение актив- ности мышления; амнестические   состояния; социальная робость; ' потеря интереса к жизни'! нарколепсия; '"толчение" мыслей на месте

-

инсайтное мышление напряженно-спокойная готовность к мгновенному действию - взаимная "экспансия" сознания и неосознаваемых психических процессов -контролируемые сознанием стрессовые иллюзии - феномен "замедления" времени - субсенсорная' чувствительность

• Схема развития когнитивного субсипдроыа стресса

дискомфортной окраски мысленных образов, представлений, на-, морений и т. п. Следует сказать, что и дальнейшие, более глубокие стрессовые измеисния мышления, как правило, взаимосвязаны с эмоциями, сопряженными со стрессом. Попытка изложить структуру изменения мышления при стрессе без указаний на взаимозависимость при этом мышления и эмоций, конечно, схоластична и искусственна. Тем не менее мы предпримем такую попытку. оправдывая ее тем, что, не упоминая эмоций, мы будем иметь в виду их присутствие при стрессовых трансформациях мышлений а также тем, что введение в схему субсиндрома изменений мышления при стрессе всего многообразия эмоциональных проявлений создало бы столь громоздкую и не подкрепленную фактами концептуальную модель, что исчезла бы прагматическая ценность такой модели.

Можно считать целесообразным подразделение изменений мышления при стрессе на три типа: активизация мышления субъекта с адекватным отражением действительности в сознании субъекта, гиперактивизация мышления к «уход» от решения стрессогенных проблем (рис. 19).

Активизация мышления при стрессе

Первый тип изменения мышления в большинстве случаев монай проявляться в виде активизации дискурсивно-логического мышления. Может усиливаться либо ннтегративное осмысление всей информации, которой располагает субъект (информации о текущем моменте, извлекаемой из фондов памяти и как продукта ассоциаций и представлений и т. д.), либо дезинтегративное (дифференцирующее) осмысление такой информации. В первом случае происходит своего рода композиционная концептуализация стрес-согеиной ситуации. Это приводит к возникновению в сознании сравнительно упрощенного схематизированного представления о ситуации с выделением главных, по мнению субъекта, аспектов и с отсеиванием субъективно малозначимых. Во втором случае у человека при стрессе происходит декомпозиционная концептуализация экстремальной ситуации и всей информации, ассоциируемой с этой ситуацией. При этом расширяется сфера осмысляемой информации, поступающей к индивиду в текущий момент, извлекаемой из памяти, креативно воссоздаваемой и т. п. Очевидно, что оба вида стрессовой активизации мышления имеют адапта-циоппо-защитное значение и направлены па овладение стрессо-генной ситуацией.

Оптимальным для такого овладения иТкушгровашгя стресса явилось бы гармоничное сочетание или чередования композици-

онной ц декомпозиционной концептуализации стрессогенной ситуации. Чрезмерное усилеиие одного либо другого типов стрессовой трансформации мышлении лишило бы его целесообразности в смысле правильного понимания экстремальной ситуации и выходов из нее. Чрезмерная зауженность мышления, упрощенная мысленная схематизация происходящих событий могли бы увести субъекта от верных решений; поиски разрешения критических событий пришли бы в туник, что могло бы затормозить процесс мышления. Так же и чрезмерно широкий мысленный охват информации, относящийся (и не относящейся) к критической ситуации, требующей разрешения, привел бы к невозможности такого разрешения. Это, и свою очередь, могло «застопорить» мышление. В обоих вариантах чрезмерность дискурсивного мышления способствовала бы его приостанопке, осознанию субъектом неразрешимости стрессогеиных проблем, растерянности и возможно привело бы к тем или иным негативным эмоциям!545 и др.).

Можно различать активизацию мыслительных процессов при стрессе но направленности интересов личности: либо «вовне» (экстравсртированпая), либо «в себя» (интравертированиая). Активизация первого вида — повышение интенсивности анализа стрессогенной обстановки в поисках выхода из экстремальной ситуации для всех членов группы, для блага других и т. п. (социально-положительная), только для себя, в ущерб другим, поиски способа мести п т. п. (социально-отрицательная). Активизацию мышления второго вида также можно подразделять на положительную: углубленность «в себя», которая сопровождает интенсификацию решения актуальных задач, творческую активность, обострение интуиции и т. п.; отрицательную: с «уходом» от решения стрессогеиных проблем.

Развитие стрессовых трансформаций мышления может привести либо у «уходу» от решения стрессогенной проблемы (вплоть до возникновения психопатологических состояний или асоциальных устремлений личности), либо к возникновению инсайтиых форм мышления. В последнем случае переход от дискурсивно-ло-гического к инсайтному мышлению часто опосредуется стадией мыслительной растерянности, эмоциональной подавленности, а иногда с переживаниями горя, безвыходности и т. п., что можно рассматривать как стадию «псевдоухода» от решения стрессогенной проблемы. Такая стадия, как правило, необходима для возникновения мыслительного «озарения», инсайтного решения задачи, казавшейся неразрешимой [9]. Существуют специальные тренажя для усиления в человеке способности к состоянию напряженно-спокойной готовности к мгновенным действиям в хропи-ческп опасной ситуации 191. Известны базирующиеся на обшир-

ной практике методологические подходы к объяснению сущности способностей человека к инсайтпым озарепиям [545]. Анализ стрессового инсайтного мышления выявляет в пем феномен взаим-ной «экспансии» сознания и неосознаваемых психических процессов (подсознания). Именно в этом ракурсе, мы полагаем, следует рассматривать феномены так называемой субсенсорной чз'встви-тельности, «замедления» времени и др., многочисленные описания которых известны 129 и др.]. Возможно, с подобного рода «экспансией» связано возникновение и других многих стрессовых иллюзий, таких^-, как кажущееся искажение визуального пространства 1117], сдвиг его [119]. Подверженность таким иллюзиям при стрессе индивидуальна и может по ряду признаков прогнозироваться для людей 11221.

К другому типу стрессового изменения мышления может б] отнесена гиперактивизация мышления. Ею могут быть обусловлены навязчивые мысли и образы, возникающие при стрессе, бес- плодное фантазирование в экстремальной ситуации и т. д. Иногда трудно сказать, чем в большей мере могут быть вызваны эти проявления ментальной гялерактивности — многолетним регрессом жизни», трансформирующим личность, или же личностными особенностями, предрасполагающими индивида к «стрессу живя® [465, 554 и др.]. Карл Мепингер категорически возражает против того, чтобы гинерактивность мышления нри стрессе (как правило, сопровождающуюся активизацией вегетативных симптомов) рассматривать как «тревожность», которая, по его мнению, — самостоятельный феномен, появляющийся или усиливающийся при стрессе [479]. Со стрессовой гиперактивностью мышления связывают «гипернасторожеппость», проявляющуюся в виде бессонницы, т. е. защитного бодрствования, боязливости и т. п. [479]. Ментальная стрессовая гиперактивность часто сопряжена с возникновением в экстремальной ситуации гиперэмоциональности, гиперподвижности. Примеры систематического гиперэмоционального сопровождения разрешений кризисов общения при длительном стрессе в космическом полете можно видеть в воспоминаниях Б. И. Севастьянова [239]. Указанные гиперэмоциональшле реакции, например, сопровождали осмысления того, что очередной кризис общения исчерпан... Замечания В, И. Севастьянова свидетельствуют о необходимости сохранения при стрессе критичности мышления в плане анализа ситуации и собственной роли в ней. При стрессе могут возникать неблагоприятные социально-психологические концепты: обидчивость, вспыльчивость, недоверчивость или, напротив, избыточная доверчивость, неоправданная реальным положением дел; застойность неадекватных представлений субъекта об отрицательном к нему отношении ок-

ружающих людей и о необходимости защитных и агрессивных действий и т. п. [555 и др.]. После прекращения действия экстремальных факторов люди вспоминали эти негативные мыслительные акции, оценивая их как неадекватные имевшейся ситуации и неуместные [520].

«Уход» от решения стрессогенных проблем

К третьему типу субсиндрома изменения мышления при стрессе можно отнести различный проявления «ухода» от решения стрессогенных проблем. Это, во-первых, «замещение» их решения решениями «побочных» проблем, не имеющих отношения к стрес-согенной проблеме, или решениями частных, подготовительных подцробяем, во-вторых, разные формы уменьшения активности мышления. Проблеме «замещающих» действий мыслей при стрессе посвящена обширная литература. Их роль могут выполнять различные отвлекающие от «давления жизни» пристрастия, хобби. В разные исторические эпохи широкое распространение приобретали отвлечение (и самоотвлечение) за счет религиозных и мистических акций от «стресса жизни», основной причиной которого являлись классовые противоречия и социальные проблемы [5361. «Замещающее» действио, может, во-первых, уменьшать так или иначе сформированную психологическую установку индивида к совершению неблагоприятного (согласно принятым нормам поведения) действия, во-вторых, побуждать индивида к позитивным действиям [479]. Не разрешая критической проблемы, порождающей стресс, т. е. не уменьшая внешнего стресс-фактора, «замещающие» действия и мыслительная активность, связанная с ними, уменьшают в той или иной мере предрасположенность субъекта к стрессу, т. е. снижает эффект внутреннего стресс-фактора. Существует мнение о том, что феномен «замещающей» деятельности при стрессе является принадлежностью определенных этапов развития человечества. «Это средство «замещения», кото-Рое Фрейд так блестяще заново открыл клинически, старо, как ^мир: как куклы, и идолы, и козлы отпущения. Можно лишь предполагать, до какой степени оно пропитывает наше мышление! Ибо чем же являются предрассудки, чрезвычайные антипатии и фанатические отношения за и против чего-либо, как не замещением ем-то символическим того объекта, который на самом деле боятся, ненавидят или любят» [479, с. 20].

«Уход» от решения стрессогенных проблем, от борьбы со стрессом может происходить путем умепыпепия мыслительной активности [95]. В чрезвычайных критических для субъекта ситуациях оно может происходить за счет некоторых физиологических

механизмов. Психологические стрессоры могут вызывать нарколепсии, обморочные состояния, важную роль в возникновении которых играют физиологические процессы. При обмороке происходит временное полное прекращение мышления. Известны разного рода стрессовые ампестические состояния, когда субъект сохраняя дееспособность в экстремальных условиях, пе запоминает (а может быть, не может вспомнить?) происходящих в этих условиях событий [64 и др.]. Особый интерес представляют случаи фрагментарных амнезий, когда в памяти субъекта сохраняется вся ситуация, все присутствующие лица них действия, кроме тех, кто неприятен (стрессогеиен) для субъекта. Уменьшение умственной активности при стрессе может происходить в форме, которая воспринимается интраспективно как «застопоренность» мыслей, «толчение мыслей на месте», невозможность сдвинуться вперед на пути обдумывания проблемы, отсутствия новых, «нужных» мыслей и т. п.

При длительных экстремальных воздействиях могут возникать неблагоприятные проявления мыслительной активности, направленной «в себя», в виде снижения субъективной значимости контактов с реальным пространством и с настоящим временем, со снижением производства полезной продукции. При этом возможны симптомы обеднения или даже распада личности. Человек начинает думать о прошлом больше, чем о настоящем, или он мечтает о будущем, не делая ничего в настоящем для достижения предмета мечтаний. Снижается активирующее влияние реальной пространственной среды на процессы внимания, на побуждении человека. Возникновение у человека отрицательной, направлен* ной «в себя» активизации мыслительных процессов может привести к резкому снижению надежности человеко-машинной системы, в которую он включен. Человека-оператора с такими проявлениями дистресса надо во избежание трагических последствий на время (или постоянно) освободить от действия стрессоров, вызвавших у него указанные симптомы психологического дистресса.

Своего рода вялость мыслей с «уходом» от осмысления стрсс-согенных жизненных ситуаций в условиях капиталистического общества становятся социально-политической проблемой [416], «Соблазнительно поразмышлять в этой связи,— замечает известный психиатр К. Менипгер,— относительно распространенности этого симптома среди населения. Мы, психиатры, обычно думаем об этом с точки зрения тех, кто страдает от изоляции: и мы, и они привыкли думать о них как о более или менее «больных». Однако насколько менее, возможно, больны они, нежели те многие миллионы «здравомыслящих» (тех, кто в своем уме), которые делают невидимыми для себя страдания большинства человечества и ко-

торым путем отрицания, избегания, выученного невежества, предубеждения, разного рода отвлекающих пристрастий з'дается избежать даже осознания мировой трагедии, т. с. реальности в широком смысле!» [478, с. 28].

Сон и стресс

Большинство исследователей сообщают о благоприятном действии сна на самочувствие и состояние человека, перенесшего острый стресс или находящегося в условиях ежедневных стрессовых воздействий [65, 66, 108, 203, 355, 411, 519 и др.]. Вместе с тем известно, что характер сна меняется при стрессе. Отмечено, что наиболее «уязвимым» оказывается так называемый парадоксальный сон — его продолжительность уменьшается; снижается глубина сна, нарушается индивидуальная ритмичность фаз сна. Чем больше дистрессогенпый эффект воздействия, например при хирургическом вмешательстве [355], тем более выражены указанные изменения сна. При этом может уменьшаться антистрессовый эффект сна. При выраженном дистрессе, возникшем во время многосуточного медленного вращения, «глубина сна, быстро нарастая, вскоре уменьшалась, сон становился поверхностным, чутким, с частыми перерывами, особенно в первую ночь» [53, с. 149]. Об уменьшении глубины сна и его прерывистости при дистрессе говорят как сообщения испытуемых, так и результаты анализа электроэнцефалограмм. При дистрессе в условиях медленного вращения нами была отмечена легкая пробуждаемость испытуемых в любое время ночи [123, 126]. Испытуемые сообщали, что ночью они несколько раз просыпались, чтобы перевернуться «па другой бок». При каждом пробуждении они чувствовали себя совершенно проснувшимися, но тут же могли заснуть снова. Большинство обследованных сообщали, что хотя спали ночью плохо, но утром чувствуют себя хорошо выспавшимися и помнят 6—8 снов. Эти воспоминания отличались яркостью образов и эмоциональностью переживаний. Один испытуемый сообщал, что с первой ночи в условиях вращения ему впервые в жизни стали сниться цветные сны. Подобные изменения сна мы отмечали у ряда спортсменов в начальном периоде усиленных тренировок, у некоторых участников экспедиций в труднодоступных местностях во время первых 2—5 ночей, т. е. в периоде наиболее субъективно ощутимой адаптационной перестройки организма ^в стрессогенных условиях. Некоторые из обследованных сообщали, что всякий раз, когда они попадают в условия, связанные с яжелой физической нагрузкой, им на протяжении нескольких ^пеРвых ночей снятся тягостные сны, сопряженные с чувством

вины. По мнению И. М. Фейгеноерга, во время сна «преобладающее значение имеют «внутренние входы», через которые поступает информация, хранящаяся в мозгу,— память о прошлом, прогноз в планы на будущее» [269, с. 26].

Исследование потребности в сне пятисот человек разного возраста, с разными профессиями показало, что некоторые виды стресса при напряженной работе или учебе, связанные с беспокойством, депрессией, могут увеличивать потребность в сие. Напротив, при Счастливой, беззаботной жизни потребность в сне может снижаться [411]. Можно полагать, что такая зависимость не однозначна. В последние годы многие исследователи подчеркивают антистрессовое значение скрытой психической активности, имеющейся во время сна 1203, 355, 411, 519 и др.]. Существует обширная литература, посвященная проблеме сна, и многочисленные попытки объяснения его сущности и значения для нормальной жизнедеятельности организма.

Дата добавления: 2014-11-07