Принципы и методы эмпирического исследования психологии межэтнических отношений 1 страница

Глава 8. Принципы построения эмпирической программы этнопсихологического исследования

Более полувека в СССР существовал негласный запрет на исследования в области этнической психологии и ее важнейшей сферы – психологии межэтнических отношений. Теоретические и методологические разработки практически не велись, а отечественный банк этнопсихологических данных к 1980-м гг. весьма незначительно пополнился со времен эмпирического исследования, осуществленного А.Р.Лурией еще в начале 1930-х гг. в Узбекистане1 (Лурия, 1974).

Тем не менее, начиная с 1980-х гг., потребность в такого рода исследованиях не только возникла, но и усиливалась. Когда стали появляться первые этнопсихологические работы, исследователи, естественно, столкнулись с дефицитом и теории, и методологии, и эмпирики. Наиболее остро это ощущалось в становящейся все более политизированной области межэтнических отношений, а именно здесь в конце 1980-х–начале 1990-х гг. эмпирические этнопсихологические данные оказались особенно необходимыми при решении задач прогнозирования возможных конфликтов и регулирования уже существующих. Дальнейший рост межэтнической напряженности еще более увеличил потребность в этнопсихологических исследованиях. Остановимся на основных методологических и методических проблемах, возникающих в процессе построения эмпирической программы этнопсихологического исследования Существует ряд важных и общих вопросов вне зависимости от того, исследования ли это отдельных этнических групп, кросскультурные исследования этносов, разделенных океаном, или это исследования напряженности между народами, живущими бок о бок.

Междисциплинарный статус этнопсихологии

Наступивший после продолжительного затишья бум в исследованиях межэтнических отношений показал, что развитие этнопсихологии происходит сегодня по типу так называемых «теорий среднего ранга». В этом смысле мы следуем за Западом, используя в первую очередь достижения американской кросскультурной психологии и европейской психологии межгрупповых отношений. Эти теории «замешиваются» также и на наиболее известных отечественных концепциях: теории этногенеза Ю.В.Бромлея, истори-ко-психологической концепции межгрупповых отношений Б.Ф Поршнева, биолого-географической концепции этноса и этногенеза Л.Н.Гумилева. «Теории среднего ранга», созданные специально под определенную социальную задачу: миграции, конфликты, проблемы суверенитета, требуют разработки специфического методического аппарата.

Неоднозначность и многослойность этнопсихологических явлений неизбежно порождают необходимость междисциплинарного подхода к их исследованию. Как, например, это произошло в западной науке при соединении культурной антропологии с психоанализом. К этой диаде затем активно подключилась социология, придав этнопсихологическим исследованиям новые измерения Позже, уже в 1970-х гг., функции между этими науками были условно распределены следующим образом: антропология обеспечивает сбор данных, психология представляет методологию, социология – теорию, необходимую для дальнейшего анализа полученных результатов. В последние десятилетия в перечень наук, непосредственно связанных с этнопсихологией, добавились история, психолингвистика, политология. В зависимости от предмета этнопсихологического исследования используются соответствующие подходы, опирающиеся на различные психологические субдисциплины.

Социальная этнопсихология и ее субдисциплина – психология межэтнических отношений, предполагают изучение этнических групп как исторических и социокультурных образований и отношений между ними через отдельную личность, являющуюся, по выражению А.А.Леонтьева, «историко-этнической категорией» {Леонтьев, 1983). Это означает, что содержательную опору социальной этнопсихологии составляют не только первичные данные собственно эмпирического этнопсихологического исследования, но и «родительских» или смежных дисциплин. Этнопсихологический анализ должен опираться и на психологические теории и концепции, и на реалии межэтнических отношений, и на эмпирические факты антропологии, социологии, истории, языкознания, политологии, демографии, отражающие этнокультурную действительность. Этот подход требует разработки собственной исследовательской логики. Опыт такого социально-психологического анализа на основе исторических, политологических, социологических, этнологических и демографических материалов исследования народов Северного Кавказа представлен в 10–12 главах.

Главной содержательной основой этнопсихологии является антропология. В ней интегрированы этнография (монографическое описание, наблюдение и анализ традиционно-бытовой культуры этнических групп в целях реконструкции их образа жизни) и этнология (сравнительное изучение материалов, собранных в полевых исследованиях разных народов). По мнению К.Леви-Стросса, антропология – это обобщенный этнологами этнографический материал, используемый для общего познания человека и для диалога с другими гуманитарными науками (Levi-Strauss, 1975).

Кроме того, антропология – это родовая дисциплина для этнопсихологии. Психология зародилась в лоне антропологии2, и их взаимоотношения имеют долгую историю. Развитие современной этнопсихологии наиболее отчетливо можно проследить от «этнографической психологии», начиная с работ русских ученых в сороковых– пятидесятых годах XIX в. (см. Будилова, 1983), и психологии народов

В.Вундта (Вундт, 1912) до психологической антропологии – от известного направления «культура и личность» (Артановский, 1973; Белик, 1989; Токарев, 1978) до различных направлений кросскуль-турной психологии. В современных антропологических исследованиях психологический подход при решении многих проблем уже давно рассматривается как обязательный. Это означает использование не только теоретических психологических интерпретаций, но и психологических методов исследования. Для изучения взаимосвязи между психологическими и антропологическими переменными антропологи особенно активно используют проективные методики и методы психоанализа. Этот инструментарий применяется для проверки психологических гипотез главным образом при сравнительном изучении культур. Психологические методы позволяют антропологу перейти от рассмотрения характеристик макро- и мезоуровней (общество, культура, группа) к анализу индивида и проверить соответствие полученных антропологических данных уровню отдельных субкультур и личностей.

Этнологами и этнографами во всех регионах России накоплен огромный информационный банк по отдельным культурам. Он включает описание традиционно-бытовой сферы, коммуникативных аспектов, систем поощрений и наказаний, способов социального взаимодействия, решения проблемных ситуаций, форм социализации, стереотипов, норм, ролей и правил, регулирующих поведение человека в различных социальных ситуациях и др. (см., например, Этнические стереотипы поведения, 1985; Этнографическое изучение знаковых средств культуры, 1989). Нетрудно заметить, что в содержательном плане все перечисленное тесно связано с задачами, которые ставят перед собой этнопсихологи. Несомненно, что при экспертизе этнопсихологического исследования одно из первых мест должен занимать специалист – этнограф или этнолог.

Этнографический банк данных является той необходимой основой, в соответствии с которой может и, видимо, должна осуществляться вся работа по содержательной коррекции программы эмпирического этнопсихологического исследования, подбору методик, их модификации или созданию нового инструментария. К сожалению, уровень обобщения и систематизации в нашей этнологии далек от желаемого, а обширные этнографические данные очень разрознены и рассыпаны по страницам объемных и узкоспециализированных монографий.

Примером упорядоченности этнографических и этнологических материалов и создания содержательной основы для проверки

гипотез широкого антропологического характера, включая психологические, является так называемая «Ареальная картотека человеческих отношений» («Human Relations Area Files»), созданная в рамках одного из направлений американской культурной антропологии. Основателем картотеки, формирование которой началось в 1937 г., был известный американский антрополог Дж.Мердок (G.Murdock). Интенсивная работа по ее пополнению, совершенствование методических аспектов математического и структурного анализа антропологического знания определили быстрый количественный и качественный рост содержания картотеки. Так, например, если в «Этнографическом атласе» Дж.Мердока 1967 г. были обобщены материалы более чем по 600 обществам {Murdoch, 1967), то к 1980 г. в картотеке уже сконцентрировано огромное количество сведений примерно по 900 культурам Земли (Handbook of cross-cultural psychology, 1980). Название картотеки Дж.Мердока не случайно так «психологично». Подсчитано, что за 40 лет ее формирования более трети проведенных исследований осуществлено именно психологами (Brislin, Lonner, Thorndike, 1973). Она широко используется для проверки в первую очередь психоаналитических гипотез.

В настоящее время формализованная и компьютеризованная картотека распространена практически во всех этнологических центрах США. Ее содержание разбито приблизительно на сто категорий (язык, пища, технология, искусство, труд, семья, социализация и др.), каждая из которых в свою очередь разбивается на десять или более субкатегорий. Так, категория «социализация» содержит описание различных видов обучения и воспитания в младенческом, детском и подростковом возрастах, особенностей передачи культурных норм, навыков, убеждений и др. Пользуясь картотекой, исследователь, интересующийся конкретной проблемой, может получить за короткое время сведения по определенной теме из всего объема тех этнографических исследований, где освещался данный вопрос.

С точки зрения использования систематизированных научных данных для организации этнопсихологических исследований интерес представляют также материалы структуралистского направления современной культурной антропологии – когнитивной антропологии, базирующейся на этнолингвистике и общей теории познания. Ее объектами являются разнообразные классификационные и таксономические системы, функционирующие в той или иной этнической культуре: цветовые таксономии, системы родственных связей, категоризации и классификации различных объектов (Свод этнографических понятий и терминов, 1988). Исследования такого типа развиваются и в современной отечественной науке {Василевич, 1987).

Этнопсихологическая интерпретация эмпирических фактов различных дисциплин – важнейший промежуточный этап на пути теоретического осмысления этнопсихологических проблем, который должен смениться построением законченных концепций и разработкой специфических методов этнопсихологического исследования.

Желание исследователей восполнить пустоты в этнопсихологии на основе «теорий среднего ранга» нередко реализуется в расширении диапазона эмпирических направлений. В результате развитие отечественной этнопсихологии на данном этапе ее становления носит экстенсивный характер. Хотя это и соответствует общей логике исторических этапов развития знания – сначала накопление эмпирических фактов, а затем попытки их обобщения и интерпретации, но в этнопсихологии мы отнюдь не первопроходцы. Россия неповторима в своем этническом и культурном многообразии, но не уникальна в смысле полиэтничности и общих закономерностей, связанных с этим. Задержка в развитии отечественной этнопсихологии на несколько десятилетий ставит исследователей, работающих в этой области знания, перед необходимостью изучения богатого мирового этнопсихологического опыта, достижения которого нужно использовать, а на ошибках учиться. Игнорируя этот опыт, можно долго изобретать свой велосипед. В частности, руководствуясь лишь логикой исследователя-эмпирика, мы рискуем превратить этнопсихологию в чисто экспериментальную описательную науку, содержание которой составит необозримое скопление разрозненных фактов.

Недостатки экстенсивного эмпирического развития без своевременной теоретической коррекции хорошо видны на примере американской кросскультурной психологии. Использование самых разнообразных методик и отсутствие единой теории привели к созданию обширной «этнопсихологической коллекции», представляющей собрание интересных, но трудносопоставимых данных. Представители этого направления в большинстве случаев сами подвергают сомнению правомерность сравнения результатов, полученных в существенно отличающихся друг от друга культурах разными или различным способом адаптированными методами. В результате одна из главных декларируемых целей кросскультурной психологии – сопоставление этнопсихологических характеристик различных культур и выявление обобщающих «культурных» законов – практически оказалась труднодостижимой.

Особенности этнопсихологического инструментария

Обобщенным эмпирическим объектом этнопсихологии являются особенности репрезентации этнического в сознании личности или группы. Поэтому исследователи для решения эмпирических задач обращаются преимущественно к психологическим методам.

Экскурс в историю этнопсихологии раскрывает широкое разнообразие применяемого инструментария. Это различные личностные и ситуационные тесты, проективные методики, экспериментальные исследования, методы опроса, включая анкетирование, интервью, социометрию, шкальные измерительные методики и др. (Tnandis, Berry, 1980; Narol, Cohen, 1970). Весь этот методический арсенал использовался как в хронологически более давних исследованиях, в частности в рамках направления, получившего название «культура и личность», так и в современных исследованиях психологии межгрупповых отношений и кросскультурной психологии Методическое разнообразие и оригинальные эмпирические программы характеризуют и отечественные этнопсихологические работы, которые выполнены в русле общей и социальной психологии (Данзанова, 1997; Лебедева, 1993; Левкович, 1990; Мулдаше-ва, 1991; Науменко, 1992; Петренко, 1987; Стефаненко, Шлягина, Ениколопов, 1993). Широкий набор отечественных и зарубежных методов исследования межэтнических отношений обобщен В.Н.Павленко {Павленко, Таглин, 1992).

Тем не менее далеко не все аспекты этнопсихологического исследования обеспечены методически. В первую очередь следует признать существование дефицита собственно этнопсихологических методик. Этнопсихолог, разрабатывая в соответствии с поставленными задачами программу эмпирического исследования, зачастую оказывается перед необходимостью либо модифицировать известные психологические методики, либо изобретать оригинальный исследовательский инструментарий. Созданный для решения конкретной задачи, он, как правило, тут же поспешно используется автором, хотя его проверка на валидность и надежность, помимо пилотажного исследования, требует дополнительных усилий. Необходимость учета особенностей, которыми отличается этническая общность, и ее взаимосвязей с другими группами ставит вопрос о «культурных» пределах используемых методических приемов.

Выступая субъектом деятельности, этническая группа на протяжении своего существования производит и воспроизводит присущую только ей культуру. В то же время ни одна современная культура не развивается и не существует вне взаимодействия с другими культурами, а само это взаимодействие приобретает свою специфику на основе пересечения уникальных культурных систем Хорошо об этом сказал М.Бахтин: «Культура вся расположена на границах, границы проходят повсюду через каждый момент ее. Каждый культурный акт существенно живет на границах; в этом его серьезность и значительность; отвлеченный от границ, он теряет почву, становится пустым, заносчивым, вырождается и умирает» (Бахтин, 1975, с 25). Нет культуры отдельной этнической общности – этот центральный тезис культурной антропологии несомненно должен стать одним из главных методологических принципов эмпирических этнопсихологических исследований и, в первую очередь, в социальной этнопсихологии. Внутрикультур-ные исследования и исследования в межкультурной области, в частности в сфере межэтнических отношений, должны непременно взаимодействовать Разграничение этих двух смежных и взаимопе-ресекающихся областей может быть проведено лишь условно в целях упрощения отдельных исследовательских задач.

Как известно, методические приемы изучения межкультурных различий стали разрабатываться еще в начале XX в Попытки исследователей выйти в межкультурное пространство вначале шли по пути поиска методов, «свободных от влияния культуры» (Анастази, 1986). В качестве примеров наиболее известных результатов таких поисков можно привести матричный тест Равена (1936) и «культурно-свободный» тест интеллекта Кэттела (1929). Но позже ученые все категоричнее стали сходиться во мнении о том, что надежда отыскать методический абсолют, стоящий «выше» любой культуры, утопична и заранее обречена на неуспех.

В результате поиски методических приемов в данной области сводятся к задаче формирования универсальной межкультурной методической основы Универсальность такой модели определяется самой логикой прогресса общечеловеческой культуры. Развитие современных технологий и средств массовой информации унифицирует человеческое поведение и расширяет зоны, все менее зависящие от этнокультурной принадлежности. Поэтому, помимо выделения в различных культурах уникальных и специфических особенностей, в них можно найти не только универсальные общечеловеческие структуры, но и общие психологические зоны влияния продуктов современной человеческой цивилизации., Универсальные образования в свою очередь, преломляясь сквозь призму каждой культуры, также становятся культурно-специфическими, но тем не менее сами эти образования и законы их преломления все же имеют общую природу.

В связи с вышесказанным представляется совершенно правомерным принятое в американской кросскультурной психологии разделение исследовательских этнопсихологических методов на две категории: культурно-специфические (в основе лежат понятия, стимулы, поведение, присущие людям «внутри» данной культуры) и универсальные (общечеловеческие)3 (Triandis, Berry, 1980). Для того, чтобы сравнить этнопсихологические характеристики различных этнических общностей или провести исследование в плоскости межэтнических отношений, требуется сочетание универсального с культурно-специфическим методическим уровнем, в то время как внутрикультурное исследование должно опираться главным образом на методы, отражающие культурную специфику. Принцип соотношения этих методических уровней, их взаимозависимость в конкретной эмпирической программе представляют достаточно сложную картину, но безусловно то, что они должны взаимодополнять друг друга.

В качестве примера систематизированного эмпирического материала, полученного на основе соотнесения указанных уровней, приведем «Атлас аффективных значений», созданный американским психологом Ч.Осгудом и его коллегами (Osgood, May, Miron, 1975). Основное содержание Атласа (около 620 «объективных индикаторов субъективных культур») является итогом интеграции внутри- и межкультурных исследований психосемантических характеристик юношей-подростков разной этнической принадлежности. Индикаторы «Атласа аффективных значений» представляют уникальную базу для составления и осуществления в пределах указанных в нем культур той части эмпирической психологической программы, которая связана с исследованием эмоционально-оценочных феноменов этнического самосознания. С точки зрения использования в качестве содержательной основы этнопсихологических исследований «Атласа аффективных значений» Ч.Осгуда и «Этнографического атласа» Дж.Мердока, первый обладает одним важным преимуществом: сбор материала для него осуществлялся на основе единых концепции и цели. К сожалению, в отечественной психологии межкультурные аналоги Атласа отсутствуют. Более того, этнопсихологические исследования в различных культурах бывшего СССР до последнего времени редко проводились с учетом этнокультурных различий – такой корректировки психологического методического инструментария практически не осуществлялось.

Место обозначения этнопсихологом-эмпириком «точки отсчета», или «культурной оси» (внутри культуры, между культурами), зависит от конкретных задач и общей цели, к решению которых он стремится. Но первым шагом на этом пути в любом случае является признание принципа множественности культур и их взаимовлияний. На методическом уровне это предполагает, во-первых, формирование группы универсальных («надкультурных») переменных, во-вторых, выделение культурно-специфичных переменных, в-третьих, соответствующую корректировку инструмента этнокультурной валидизации методического аппарата исследования. В каждом конкретном случае такая корректировка должна опираться на эмпирическое факты, полученные при исследовании данной культуры различными науками. Желательно, чтобы программа получила экспертную оценку опытных специалистов из смежных наук – этнолога, этнографа, социолога, историка, филолога и др. Желательно и важно участие в этнопсихологическом исследовании специалистов, этническая принадлежность которых совпадает с этнической принадлежностью предполагаемых респондентов. Такой подход, на наш взгляд, открывает перед этнопсихологами возможности проведения сопоставимого межкультурного анализа и широкой интерпретации полученных данных.

Задача создания и совершенствования инструмента этнокультурной валидизации предполагает разработку проблемы модификации или адаптации применяемых методик при их переносе из одной культуры в другую. Культурная адаптация стимульного и интерпретационного блоков методик – важный этап формирования эмпирической программы этнопсихологического исследования. Эмпирический материал, полученный в разных культурах посредством одной и той же методики, которая «культурно» адаптирована на базе единых принципов, – надежная основа для межкультурного сравнения и сопоставления.

На практике же в связи с нехваткой собственно этнопсихологических методических средств чаще всего случается так, что модификация методики предполагает ее адаптацию в первую очередь к целям исследования. Такая процедура помимо того, что достаточно сложна сама по себе, может привести к утрате специфического предназначения данной методики. Очевидно, что использование социально-психологического инструмента для решения задач другого класса, например для измерения этнопсихологических характеристик, далеко не всегда гарантирует, что изучается именно то, что требуется. Эта опасность может быть уменьшена в случае модификации методики в соответствии с реалиями новой культуры. Осуществляя одновременно целевую и культурную адаптацию методики, исследователь по существу всякий раз создает практически новый инструментарий, применение которого в рамках другой культуры, в свою очередь, вновь требует соответствующей коррекции. В таких случаях встает вопрос о правомерности сопоставления эмпирического материала, полученного в разных культурах на основе методик, прошедших многократную адаптацию. Ярким примером может служить широко известная психологам и социологам шкала социальной дистанции Богардуса (Bogardus), претерпевшая рекордное количество модификаций. Многочисленные эмпирические данные, полученные в разных культурах при использовании ее модификаций (с утратой концептуальной основы, «размерности» методики и т.д.), к сожалению, плохо сопоставимы.

Культурную адаптацию можно представить как ряд приемов этнокультурной «центрации». Например, адаптация вербальных методик в первую очередь предполагает решение вопроса их лингвистического перевода. На территории бывшего СССР необходимость перевода стимульного материала с русского языка на язык коренной национальности определяется уровнем владения ее представителями родным языком. В республиках России, где язык титульной национальности не имел ранее статуса государственного, перевод методик для некоторых возрастных групп не всегда целесообразен. В частности, как свидетельствуют данные этносоцио-логических исследований, полученные в ряде республик Северного Кавказа, подавляющая часть коренного городского населения в возрасте до 35–40 лет, как правило, свободно владеет русским языком и недостаточно хорошо родным. При проведении в 1980– 1990-х гг. социально-психологических и этносоциальных исследований в Республике Северная Осетия-Алания городские титульные респонденты, имея выбор, практически все предпочли работать с методиками именно на русском, а не на осетинском языке.

Развитие современных языков идет по пути формирования единой семантической основы при разных формах ее выражения. Поэтому с помощью вербальных средств можно уловить и универсальный «надкультурный» уровень, и культурно-специфические компоненты. Но сам процесс перевода вербального методического материала сопряжен с трудностями, хорошо знакомыми специалистам, адаптирующим психологические методики с иностранных языков. Первым шагом при культурной адаптации вербальной психологической методики (например, опросных листов с набором характеристик для исследования этнических стереотипов или шкальных измерительных методик (Кцоева, 19856)) является поиск вербальных эквивалентов. Эта процедура, как показывает практика, достаточно сложна даже для переводчика высокого класса. Например, перевод оценочно-градуированной шкалы ответов требует не только знания языка, но и знания психологии. После составления «подстрочника» – чисто вербального эквивалента стимульного материала – должны быть найдены функциональные эквиваленты, отражающие культурные специфические аналоги изучаемой этнической общности. Следующий шаг – поиски соответствия вербального и функционального в форме, адекватной для данной методики. Последовательность этих шагов, конечно, не абсолютна. Процедуры могут выполняться одновременно, но тем не менее учет и осуществление всех этапов при переводе вербальных методик повышают их обоснованность и адекватность.

В западной кросскультурной психологии нередко используется прием обратного перевода – методика переводится с языка оригинала на иной язык, после чего другим переводчиком совершается «обратная» процедура (Brislin, 1980). Такой прием достаточно эффективен с точки зрения проверки адекватности сделанного перевода и степени соответствия оригинальной методики модифицированной. Но при этом необходимо соблюдать все то же условие: перевод должен осуществляться не механически, а в соответствии с содержательно-смысловой и культурной основой данной методики. В противном случае на выходе мы рискуем получить результат, имеющий мало отношения к первоначальному тексту4.

Проблема модификации и интерпретации как культурной коррекции не снимается при работе этнопсихолога с приемами и техниками, которые относятся к категории невербальных психологических методов. Полученные в различных исследованиях факты подтверждают, что невербальные тесты еще более «культурно» зависимы, чем вербальные (Анастази, 1986), хотя и здесь признается существование универсального общечеловеческого уровня. Поэтому «грамматика», «синтаксис», «лексика» невербального задания (восприятие и интерпретация индивидами различных ситуаций, жестов, фигур, цветовых пятен и др.) при «переводе» их из одной культуры в другую требуют глубокой «культурной» погруженности и не меньшей тщательности, чем перевод вербального содержания.

Нередко случается так, что этнопсихологические данные оказываются достаточно обоснованными, но не устойчивыми. Повторное этнопсихологическое исследование может дать совершенно иные результаты. Поэтому важнейшим компонентом, который необходимо учитывать при интерпретации этнопсихологических данных является социальный контекст. Например, исследование в области межэтнических отношений практически невозможно повторить в одних и тех же условиях. В связи с этим нужна ориентация исследователей на изучение совокупности факторов макро-(общество), мезо- (субкультура, группа, семья) и микро- (личность) уровней. Учет наиболее значимых для данного исследования контекстуальных факторов (этнографических, социологических, демографических, исторических, политических, экономических, социально-психологических) возможен с помощью этносоцио-логического опросника.

В зависимости от целей исследования в этносоциологический опросник психологами могут закладываться соответствующие методические приемы. Например, если главная цель – изучение этнического самосознания, то основой психологического блока анкеты могут быть принципы выявления особенностей и оснований этнической идентификации и межэтнической дифференциации, а также семантического пространства этносоциальных представлений. Для этого есть соответствующие методические приемы изучения процессов межгруппового социального сравнения, социальной категоризации и каузальной атрибуции.

В то же время программа должна иметь свою логическую познавательную границу и исключать по возможности влияние на объект исследования «шумов» – факторов несущественных в данном исследовательском контексте и поэтому не подлежащих анализу. Для этого очень важно в соответствии с теоретической ориентацией и целями исследования четко выделить главные эмпирические объекты – элементы этнопсихологического исследования. Они выступают в роли системообразующих факторов для данного исследования и определяют целостность и функциональность эмпирической программы, а также основные траектории анализа на этапе обработки и интерпретации полученных данных. Подбор методик в программу необходимо осуществлять, используя заложенные в них возможности измерений взаимосвязей различного уровня в системе значимых переменных, где выделенные элементы анализа выступают как зависимые переменные. Важно также помнить, что подбор методик нужно проводить в соответствии с особенностями выборки респондентов.

Принципы построения эмпирической программы этнопсихологического исследования

Известен тезис о том, что каждый метод есть всего лишь один из способов приближения к истине. На основе системы методов более вероятно достижение оптимального уровня анализа получаемых данных. При подготовке к этнопсихологическому исследованию необходимо обсуждение не только отдельных методик, но и целостной программы – комбинации методов.

Дата добавления: 2014-11-07