Зия уд-дин Барани. Тарих-и Фируз-шахи

Источники

Взаимоотношения государства
с иктадарами и их наследниками

Делийскому султану Гийяс уд-дину Балбану стало известно, что иктадары-шамси стали дармоедами, не являются на службу в войско и при содействии писцов дивана обеспечили продолжительность [владения] деревнями; [они] оставались дома и наслаждались удовольствиями и покоем. В тот год, что султан Балбан вернулся из Лахора и вступил в город [Дели], он приказал диван-и аризу извлечь список иктадаров-шамси и, произведя обследование, доложить о [результатах] престолу для получения [соответствующих] указаний. Обнаружилось, что почти двум тысячам всадников из войска Шамс уд-дина были даны в качестве жалованья (маваджиб) деревни в двуречье [Ганга и Джамны]. В правление сыновей султана Шамс уд-дина некоторые из упомянутых всадников умерли, но многие оставались прочно в деревнях, полученных в качестве икта. И это войско называли иктадарами-всадниками. По прошествии 30–40 лет или более со времени учреждения этого войска многие из тех всадников стали старыми и дряхлыми, большинство из них умерли и дети их овладели деревнями как наследством отцов; они заставили вписать свои имена в [книгах] диван-и ариз, а которые же после [смерти своих] отцов остались малолетними, нанимали вместо себя гулямов. Те иктадары и их дети воображали себя [владельцами] милка и инама и утверждали-де, султан Шамс уд-дин эти деревни дал им в инам. В правление Шамс уд-дина и его детей в диван-и ариз того [или иного] падишаха с иктадаров требовали одного, двух или трех снаряженных всадников. И если кто-либо из них по каким-либо причинам не посылал всадника в диван-и ариз и [для] службы в войске, деревни их не отбирались: в диван-и ариз внимали их причинам. В течение двух поколений деревни оставались в их владении. Это привело к тому, что со временем вошло в обычай, когда некоторые иктадары охотно соглашались на службу в войске, но затем не являлись в него, оставались в своих домах и деревнях, выдумывая всякие тому оправдания. Наиб-и ариз-и мамалик и держателям реестров они доставляли из своих деревень некоторое количество вина, баранов, кур, голубей, масла и зерна. Диван-и ариз, начиная наиб-и аризом и кончая [простыми] чиновниками, получал большую пользу от [взяток] с иктадаров. Во времена, и правление сыновей султана Шамс уд-дина, когда не было устойчивости государства и [сильной] власти, никто не производил обследования [дел] лжеиктадаров. При султане Балбане государство укрепилось, и в год, когда султан вернулся из Лахора в город [Дели], список лжеиктадаров-шамси представили султану. Султан Балбан разделил тех иктадаров на три категории. [Он] приказал, чтобы старым и дряхлым, которые остаются на месте и полностью не способны [служить] делу священной войны, выдавалась бы пенсия в размере 40–50 танка, а деревни их были бы отобраны в халисе. Жалованье тех, кто был в зрелом и молодом возрасте, было признано соответствующим их службе; [однако султан] дал приказ, чтобы фазилат-и хасил с деревень [иктадаров] второй категории ежегодно требовалась бы диваном, но деревни у них не были отобраны. [Третья] категория – это малолетние сироты, которые имели деревни, но [вместо себя] в диван-и ариз посылали способных [служить] конных и оружных гулямов. В отношении их был издан приказ: дать сиротам и вдовам из тех самых деревень, [которыми владели прежние иктадары], определенное довольствие, а доход их деревень отобрать у них и передать в диван.

Этот приказ султана Балбана в отношении иктадаров породил среди лжеиктадаров-шамси, многие из которых были [в столице], уныние, и во всех кварталах города возникло волнение. Старики и дети иктадаров собрались и направились к дому Малик ул-умара Фахр уд-дина, котвала [столицы], со своими жалобами. Рыдая и плача, они говорили, что прошло пятьдесят лет со времени правления Шамс [уд-дина] и [в течение всего этого времени] двуречье было нашим икта; мы эти деревни, которые тот падишах дал [нам], считали инамом, и мы, и жены наши, и дети получали [там] средства к жизни и, как нам это удавалось, исполняли военную службу конно и оружно в диван-и ариз-и мамалик и служили двору падишаха. Те из нас, кто могли и имели силу оставаться в войске, направились в войско; мы же не в состоянии [это делать]... Котвал посочувствовал [им]... и, направившись к двору, предстал, задумчивый и огорченный, перед султаном... [На вопрос султана о причине его задумчивости котвал ответил]: «Я слышал, что из диван-и ариз-и мамалик прогнали стариков и средства их прокормления отобраны в диван. Я боюсь и страшусь, так как спрашиваю себя, что, если в день страшного суда старцы будут отвергнуты и не получат места в раю, каково будет мое положение...». Султан проникся состраданием и, послав за налоговыми чиновниками, приказал, чтобы утвердили деревни за иктадарами, а те приказы в отношении считали бы недействительными. Я, автор [этой книги], очень хорошо помню многих из этих иктадаров, живших при дворе султана Джалал уд-дина (1290–1296 гг.), постоянно благословлявших султана Балбана и Малика Фахр уд-дина.

Политика султана Ала уд-дином
Хилджи (1296–1316)

Султан Ала уд-дин для предупреждения восстаний задумал ряд мер. И первой мерой было изъятие имущества. Он приказал, чтобы везде, где есть деревня, принадлежащая кому-либо на правах милка, инама или вакфа, единым росчерком пера была бы отобрана в халисе. Над людьми совершали насилие и под всякими предлогами взимали деньги. Многие люди остались без денег, и дело наконец дошло до того, что ни у кого, кроме как в домах маликов и эмиров, чиновников, мултани и саханов, не осталось совсем денег. Его (султана) приказ был таким суровым, что, кроме [пожалований в размере] нескольких тысяч танка, [в общем] все идрары, инамы, мафрузы и вакфы в государстве были упразднены. Весь народ так был поглощен изысканием средств пропитания, что никто даже не произносил слова «мятеж»

Налоговая политика султана Ала уд-дина

Ала уд-дин в те дни был мукта Кара. Он получил разрешение от султана [Джалал уд-дина (1290–1296)] выйти походом из Кара в Бхаиласан (Бхилса). Там его войско захватило большие богатства; бронзовые идолы, которым поклонялись индусы того места, были взяты и со всевозможными другими богатствами отправлены султану в Дели... Султан Ала уд-дин был племянником и зятем, воспитанником и креатурой султана Джелал уд-дина. После того как он прислал из Бхаиласана огромные богатства, [султан] дал ему должность ариз-и мамалика и икта Ауда в дополнение к икта Кара. Когда Ала уд-дин ходил [походом] на Бхаиласан, он многое слышал о богатствах и слонах Деогира (С середины XIV в. известен как Даулатабад), … Он решил, что предпримет поход из Кара в Деогир, наняв большое число всадников и пехотинцев, но без ведома султана Джалал уд-дина. Прибыв в Дели, он нашел султана настроенным к нему еще более милостиво и просил отсрочки в уплате фавазила с икта Кара и икта Ауда, заметив: «Я слышал, что в Чандери и близлежащих ему областях царит мир, спокойствие и неведение о делийском войске. Если будет приказано, я в счет фавазила с моих икта найму новых всадников и пехотинцев, пойду в упомянутые... области и захвачу несметные богатства. [Тогда] и богатства, и фавазил с моих икта сразу вручу дивану...» Султан разрешил Ала уд-дину нанять новых всадников и пехотинцев, а уплату фавазила с его обоих икта отменил.

* *

*

Не следует тех эмиров и маликов, которых султан Гайяс уд-дин возвысил и которым дал икта и области, вызывать, словно [простых] амилей, в диван и, словно бы с амилей, невежливо и со всей строгостью требовать с них налог (мал). В то же время [султан] вещал им (иктадарам): «Если хотите, чтобы диван-и везарат не предъявляло вам претензий, чтобы не попиралось ваше достоинство эмира и малика, умерьте свою алчность [в требованиях] со своих икта и из того малого, [что вы будете присваивать себе], немного давайте вашим делопроизводителям (каркунан), но не посягайте ни на единый данг, или драхму, из жалованья войска. В вашей воле дать или не дать войску что-нибудь из того, что [принадлежит] вам. Но если вы посягнете на то количество [дохода], которое идет войску, вы не можете называться эмиром и маликом. Эмиру лучше прах съесть, чем взять что-нибудь из жалованья чакира. Если же малики и эмиры будут оставлять себе '/2о–'/22 или '/1о – '/15 из хараджа со своих областей и икта, реализуя [тем самым] хакк-и иктадари вавилайатдари (право иктадара на долю в прибавочном продукте), им не следует запрещать это, отбирать [взятое ими] и привлекать эмиров к ответу будет совершенно несправедливо. Точно так же, если делопроизводители и чиновники (каркунан вамутасаррифан) областей и икта присвоят помимо своего жалования 5–10 тыс. [танка?], не следует их за это количествопредавать бесчестью и подвергать побоям, истязаниям, заковывать в кандалы. Но те, кто берут не в меру [много] и [взятое] списывают из общей суммы [сбора] и, словно бы [поправу] хиседари, присваивают большие богатства, таких плутов и воров следует подвергать побоям, истязаниям, заключать в кандалы, предавать бесчестью и позору, а то, что онивзяли, следует взыскивать с их жен.

Политика делийских султанов
в отношении индусов

«Хуты, мукаддамы, чаудхри ездят на хороших лошадях, носят прекрасную одежду, стреляют из персидских луков, ведут друг с другом войны, охотятся, но ни джитала хараджа, ни джизии, ни карай или чараи не платят. Они самостоятельно взимают с деревень кисмет-и хути, собираются, пьют вино; многие вовсе не являются в диван, не проявляют никакого уважения к моим чиновникам...»

Султан Ала уд-дин потребовал от мудрых людей, чтобы они выработали такие правила и установления, которые принизили бы индусов, с тем чтобы в их домах не оставалось имущества и богатств, являющихся средством [для поднятия] мятежей. Следует, чтобы было единое правило платежа хараджа для всех [индусов] от хута до балахара, [чтобы] наиболее тяжелый харадж не падал на самого бедного и чтобы индусам, [хутам и пр.] не оставалось столько [из доходов с земли], чтобы они могли ездить верхом, носить оружие, покрываться дорогими одеждами и вообще роскошествовать и наслаждаться жизнью. Для осуществления этих упомянутых мер, чрезвычайно важных для государства, были выработаны два установления. Первое состояло в том, чтобы все посевы, маленькие и большие, [облагались] в соответствии с площадью с [каждой] бисва в размере половины [урожая] без каких бы то ни было исключений. В выплате [половины] не должно быть никакой разницы между хутом и балахаром, и от хукук-и хути (привилегии, которыми пользовались представители общинной верхушки: освобождение их земель от налогов, обложение в свою пользу крестьян и др.) хутам ничего не оставалось бы. Второе установление касалось получения чараи с [лиц, содержащих] буйволов, коров и другой скот, дающий молоко. Был назначенчараи, который взимался со всех обитаемых дворов, так чтони одно животное... не оставалось вне обложения. Самое тяжелое бремя не было возложено на бедных, [так как] былоединое правило в платеже хараджа. Чиновники фиска, бравшие взятки и совершавшие нечестные поступки, были смещены. Шараф-Каи наиб-и вазир-и мамалик, не имевший вовсем государстве равного себе в писцовых делах и бывшийв высшей степени честным, знающим и способным человеком...в течение нескольких лет прилагал старания для осуществления этих установлений во всех деревнях и городках: в области города [Дели] и двуречья [Ганга и Джамны] от Бианыдо Джхабана, от Палама до Дипалпура и Лахора, в деревняхобласти Самана и Сунам от Ривари до Нагора, от Кара доКануди, от Амроха до Афганпура и Кабира, от Дабхои доБадауна, Кхарка, Куиле и всего Катехра– [везде] была однаи та же ставка хараджа, чараи и карай в соответствии с площадью с каждой бисвы. Дело было поставлено так, что чаудхри, хуты и мукаддамы не могли более ездить на лошадях,носить оружие, одеваться в дорогие одежды, жевать бетель,[так как] во взимании хараджа было одно правило для всех.Было достигнуто такое повиновение, что один служащий издиванов в городках мог связать за шеи двадцать хутов, мукаддамов или чаудхри и побоями заставить их платить харадж.Индусы не могли поднять своей головы, в их домах не былоболее и следа золота и серебра, танка и джиталов или значительного имущества, не осталось того, что порождает неповиновение и мятеж. Движимые бедностью, жены хутов и мукаддамов шли в дома мусульман, работали и получали плату.

[Султан Гийяс уд-дин Балбан (1320–1325) приказал правителям областей следить за тем, чтобы] хуты и мукаддамы, помимо хараджа султану, не облагали бы крестьян в свою пользу. [Так как] с посевов и пастбищ хутов и мукаддамов налоги не взимаются, следует, чтобы их право тем и ограничивалось... [В то же время] не следует возлагать на хутов и мукаддамов большие поборы, ибо, если они будут платить столько же, сколько крестьяне, не останется никакой выгоды быть хута.

Система сбора налогов
при султане Ала уд-дине Хилджи (1296–1316)

Шараф Каи, наиб-и вазир, предъявлял строгие требования к делопроизводителям, надзирателям, чиновникам, хранителям писцовых книг, уполномоченным, сборщикам. Производились строгие доследования, и каждый джитал, числившийся за ними, устанавливался на основании книг патвариев. Деньги получали с чиновников при помощи побоев, заключения в тюрьму и кандалы. Не было никакой возможности незаконного получения от индусов или мусульман хотя бы одного танка взятки. Чиновники и хранители писцовых книг были под неослабным контролем, и за 500 или 1000 танка недостачи или хищения они подвергались заключению в тюрьму и годами содержались в кандалах. Людям служба чиновника представлялась ненавистней лихорадки. Писцовое дело было великим злом, и ни один человек не выдавал свою дочь за писца. Смерть представлялась более желанной, чем служба чиновника. Часто чиновники фиска попадали в тюрьму, подвергались палочным ударам и побоям.

Рыночные установления делийского султана
Ала уд-дина Хилджи

Установление 1. Фиксация цен на зерно. Пшеница– 7,5 джиталов за ман, ячмень – 4 джитала за ман, рис – 5 джиталов за ман, маис–5 джиталов за ман; горох-5 джиталов за ман, мотх – 3 джитала за ман. В течение ряда лет, пока был жив султан Ала уд-дин, сохранялись указанные цены, и зерно никогда не повышалось ни на один данг, ни в годы избыточных дождей, ни засух. Постоянные цены на зерно на рынках считались одним из чудес того времени.

Установление 2. В целях сохранения дешевых цен на зерно малик Кабул Улуг-хан, мудрый и деятельный приближенный султана, был назначен шихна рынков. Упомянутому шихна рынков был пожалован большой икта. С большой в пышной свитой из всадников и пехотинцев он объезжал рынки. У него были сведущие заместители и агенты, которые являлись его друзьями, представленными к престолу. На рынки посылались также опытные шпионы.

Установление 3. Для сохранения низких цен на зерно (было необходимо) накопление больших запасов зерна в султанских амбарах. Султан Ала уд – дин приказал, чтобы все касаба халиса в двуречье (Ганга и Джамны) платили бы харадж в натуре и то количество зерна доставляли бы в султанские амбары в городе Дели. Был издан приказ, чтобы в Новом городе и области Нового города доля султана – половина урожая – также собиралась зерном. В Джхайне и деревнях Джхайна также должны были быть сооружены амбары. Зерно из этих амбаров подлежало отправке в столицу караванами. Благодаря этим мерам в Дели у султана сосредоточилось столько зерна, что не случалось так, чтобы одновременно не было бы два – три амбара, наполненных зерном. Когда ощущался недостаток дождей, или по какой – либо причине не прибывали караваны, и на рынках ощущался недостаток зерна, султанские амбары открывались, и зерно продавалось по установленным султаном ценам согласно пожеланию народа. Зерно вручалось купцам – караванщикам из Нового города. Благодаря этим двум правилам никогда цена на него не возрастала более чем на 1 данг над установленной.

Установление 4. Для сохранения дешевых цен на зерно купцы – караванщики были поставлены под контроль шихна рынков. Султан Ала уд – дин дал приказ арестовать нескольких глав купцов – караванщиков и доставить их в цепях к шихна рынков, который приказал держать их под арестом до тех пор, пока они не согласятся действовать согласно распоряжению шихна и не дадут поручительных расписок. Но они не были освобождены до тех пор, пока не привели своих жен и детей, вьючных животных и скот, пока не привезли свое имущество и не поселились в деревнях у берега Джамны. И пока шихна рынков не назначил смотрителей над ними, их женами и детьми и пока купцы – караванщики не были окончательно подчинены, цепи не были сняты с арестованных глав. Благодаря упомянутому установлению на рынках было столько зерна, что не было необходимости открывать султанские амбары, и зерно не поднималось ни на один данг над установленной ценой.

Установление 5. В целях сохранения низких цен на зерно была запрещена спекуляция. В дни Ала уд – дина были приняты такие строгие меры против спекуляции, что ни один из купцов, собственников деревень (дех – даран), баккалов и т. п. не мог спекулировать хотя бы на одном мане зерна или продать в своем доме утаенный манн или полмана зерна дороже цены, установленной султаном, хотя бы на один данг или дирхем. В случае если обнаружилась спекуляция, зерно изымалось в пользу султана, а спекулянта подвергали штрафу. От наибов и чиновников области Двуречья диван–и везарет получил расписку в том, что ни одному человеку в подведомственной им области не будет дозволено заниматься спекуляцией, а в случае если станет известно, что кто – либо в области Дуаб спекулировал, виновность ложится на наиба и чиновников, которые ответственны за это перед троном. Благодаря мерам, запрещающим спекуляцию, на рынке установленные султаном цены на зерно ни на один данг или дирхем не повышались ни в периоды избыточных дождей, ни в периоды засухи.

Установление 6. В целях сохранения дешевизны зерна от чиновников фиска области брали письменное обязательство в том, что купцам – караванщикам крестьяне будут сдавать зерно в поле также по особо установленным ценам. Султан приказал также, чтобы от высочайшего дивана, от шихна, от чиновников области Дуаб, что близ города Дели, взяли письменное обязательство в том, что они будут взимать харадж с крестьян с такой строгостью, чтобы у них было возможности забирать домой из урожая зерно до изъятия его части в виде налога и спекулировать им, и чтобы они продавали зерно купцам – караванщикам на поле по дешевой цене так, чтобы у купцов – караванщиков не было бы повода для отказа от доставки зерна на рынки столицы. Постоянное снабжение было таким образом, обеспечено. Для того чтобы у крестьян (дехканиян) также была возможность для получения прибыли, им было разрешено везти по мере возможности свое зерно с поля на рынок и продавать там по установленной цене.

Установление 7. Для сохранения дешевизны зерна султан ежедневно получал сведения о рыночных ценах и о соблюдении рыночных установлений. Султан Ала уд – дин получал эти сведения из трех источников. Во – первых, отчет о рыночных ценах и состоянии рынка представлял шихна рынков; во – вторых, бариды, осведомители, которые были определены на рынок, также делали сообщения. Если в сообщениях барида и осведомителей, с одной стороны, и в докладе шихна рынков – с другой, имелись противоречия, шихна подвергался наказанию…

Все мудрые люди времени Ала уд-дина удивлялись стабильности цен на рынках. Когда дожди выпадали регулярно, и погода бывала благоприятной, не было ничего удивительного в том, что зерно не поднималось в цене. Но подлинное чудо судьбы в дни Ала уд-дина состояло в том, что, случалось, годами бывала засуха и, казалось, неизбежен голод, но в Дели голода не бывало, и ни на один данг не поднималась цена ни на султанское зерно, продаваемое на рынках, ни на зерно, приобретаемое у крестьян купцами-караванщиками... Однажды или дважды в период недостатка дождей шихна рынков доложил, что цена на зерно поднялась на полджитала; за это он получил 20 ударов палкой. В периоды нехватки дождей баккалам каждого квартала города вручали с рынка зерно в количестве, достаточном для удовлетворения потребности в зерне населения этих кварталов. Таким образом, те из знатных, которые не имели деревень и земли, получали зерно с рынков...

Для сохранения низких цен на одежду, ткани, сахар, овощи, фрукты, животное масло и масло для фонарей были выработаны пять соответствующих установлений...

Одно из установлений султана Ала уд-дина для сохранения дешевизны предусматривало суровое наказание, побои, отрезание мяса от ляжек тех, кто обвешивал... Но люди базара не могли отрешиться от обвешивания. Они продавали свои товары по установленной цене, но обманывали покупателей в весе, в особенности невежественных людей и детей. Когда султан обратил свое внимание на это, он обнаружил, что люди базара, как правило, поступают нечестно... По приказу султана, в случае, если... обнаруживался недовес, шихна рынков... отправлялся в лавку торговца, который недовесил, и клал перед ним купленный у него товар. 3атем шихна забирал в лавке недостающее количество товара, а от ляжки торговца отрезал кусок мяса, равный недовеску, и бросал перед ним. Жестокость такого наказания делала торговцев честными и сдерживала их от недовешивания и прочих мошеннических проделок...

Отмена рыночных и других установлений
Ала уд-дина его преемником
султаном Кутб уд-дином Мубарак-шахом
(1316 – 1320)

В день своего вступления на трон он дал приказ об освобождении 11-18 тыс. заключенных и изгнанников времен Ала уд-дина, томившихся в городе Дели и в различных сторонах государства. Во все концы государства были разосланы через гонцов приказы об освобождении арестантов и изгнанников... Он сделал войску дар в размере их шестимесячного жалованья; увеличил жалованье маликов и эмиров и сделал им богатые дары. Он приказал также принимать от нуждающихся полностью запрещенные прежде прошения и представлять их престолу. В большинстве случаев на все представленные ему прошения… он давал удовлетворявший писавших их ответ. В четыре года и четыре месяца своего правления он увеличил пенсии улемов и жалованье войска. Большое число деревень и земель, которые в правление Ала уд-дина были отобраны в халисе, в его правление люди получили обратно. Султан Кутб уд-дин... упразднил лежавшее на народе тяжелое бремя налогов и жестокие поборы. Он устранил из практики диван-и везарет наказания, жестокости, побои, кандалы, заключение в тюрьму, удары палками. Благодаря его любви к удовольствиям, расточительности, праздности все установления и распоряжения Ала уд-дина потеряли свою силу; благодаря его мягкости все люди пребывали в спокойствии и были избавлены от дурного нрава; жестокого обращения и суровых приказов Ала уд-дина. Золото и золотые изделия, серебро и серебряные изделия снова появились в домах, на улицах и в городских кварталах. Люди избавились от предписаний: делай это и не делай того, говори это и не говори того, это прячь, а это не прячь, ешь это, не ешь того, продавай это и не продавай того-то, будь таким и не будь таким... Цены на продукты питания и зерно вздорожали, а установленные Ала уд-дином расценки полностью исчезли, и товары продавались по ценам, назначаемым продавцами... Мултани вновь занялись своей торговлей, в каждом доме били в бубен и барабан, люди базара радовались смерти Ала уд-дина. Теперь они продавали по собственным ценам, обманывали и обдирали людей. Они поносили султана Ала уд – дина и прославляли султана Кутб уд- дина. Плата работникам (иджарет и маздуриан) возросла на ¼, слуги, которые получали 10 – 12 танка, стали получать 70, 80 и 100 танка. Вновь начались взяточничество, вымогательства, злоупотребления и наступили хорошие дни для чиновников фиска и обманщиков. Благодаря уменьшению налогов индусы снова наслаждались благоденствием, изобилием и удовольствиями. Индусы, которые срывали незрелые колосья, так как нуждались в хлебе насущном, которые не имели приличной одежды... одели теперь хорошие одежды, ездят на конях, стреляют из лука. За время правления Кутб уд-дина ни от одного из установлений Ала уд-дина не осталось и следа: положение дел изменилось, появились новые порядки.

Налоговые установления делийского султана
Гийяс уд-дина Туглака (1320–1325)

По милосердию своему он приказал, чтобы харадж в государстве взимался бы на основаниях справедливости с учетом реальной продукции; он отменил практику обложения крестьян государства, не учитывающую потерь в урожае. В делах, касающихся икта и областей государства, он не потакал рвачам, барышникам, домогателям-откупщикам. Он приказал, чтобы рвачи, барышники, откупщики и грабители не привлекались бы диван-и везаретом для сбора налогов. Диван-и везарету он дал приказ, чтобы с икта и областей не взимали бы более '/1о - '/11 урожая. Чиновники дивана должны прилагать старания к тому, чтобы процветание из года в год возрастало и сверх уплаты хараджа оставалось бы крестьянам столько, чтобы области не разрушались от тяжелых налогов, а была бы возможность увеличения продукции земледелия. Султан Туглак-шах неоднократно указывал, что харадж с областей должен взиматься в таком размере, чтобы крестьяне областей расширяли посевы, а количество выращиваемой продукции не только не уменьшалось, но увеличивалось из года в год. Не следует взимать сразу столько, чтобы количество выращиваемой продукции уменьшалось и впредь не увеличивалось бы. Области разоряются и остаются разоренными в результате чрезмерно тяжелого хараджа и непомерных требований падишахов... Султан Туглак-шах в отношении получения хараджа с крестьян завещал мукта и валиям государства, что индусы должны иметь столько, чтобы они не были ослеплены богатством, не проявляли бы неповиновения и не подымали бы мятежей; и в то же время не следует доводить их до того, чтобы из-за бедности и нищеты они бросали земледелие и хлебопашество.

Налоговая политика Мухаммад-шахом
Туглаком (1325–1351)

Султан Мухаммад в глубине души своей затаил несколько идей для того, чтобы весь населенный мир подчинить власти своих приближенных. Но об этих мерах он никогда не беседовал ни с кем из своих доверенных лиц и друзей. То, что он задумал, в его представлении было добром. Однако, осуществляя эти идеи, он потерял и те области, которыми владел, отвратил от себя людей, опустошил казну. Стали возникать волнение за волнением, замешательство за замешательством. По причине недовольства народ подымал восстания и мятежи. Но задуманное султаном с каждым днем проводилось все упорнее. Большинство народа вышло из повиновения... Налог большинства отдаленных областей и округов был потерян. Многие воины и слуги рассеялись и направились в отдаленные края. Казна оскудела... Кроме Гуджарата и Деогира, у султана не осталось других отдаленных областей. И даже в самой столичной области Дели происходили волнения и мятежи...

Первая идея, которая послужила причиной разрушения страны и разорения крестьян, заключалась в том, что султан Мухаммад вздумал увеличить харадж в двуречье (Ганга и Джамны) на 1/10 или 1/5. Для осуществления упомянутой идеи султан ввел такие жестокие абвабы и наложил такой мал, что спины крестьян надломились. Абвабы были так обременительны, что бедные райаты были полностью разорены, а богатые крестьяне, которые имели деньги и имущество, восстали; области разорились, земледелие полностью прекратилось. Крестьяне отдаленных областей, прослышав о разорении крестьян Двуречья, из страха, что этот приказ об абвабах будет распространен и на них, вышли из повиновения и бежали в леса. Вследствие сокращения посевов и разорения крестьян Двуречья, сокращения подвоза зерновых торговцами-караванщиками из различных областей Индостана, в Дели, области Дели и во всем Двуречье начался страшный голод, поднялись цены на зерновые; случился и недостаток дождей, так что голод стал всеобщим. Это продолжалось в течение семи лет. Тысячи тысяч людей погибли во время этого голода. Общины рассеялись, и многие люди лишились семей.

Дата добавления: 2014-10-15