В основе рефлексивного управления

Праксеология

Наиболее привлекательным свойством рефлексивного управления можно считать возможность построения для него естественнонаучных оснований. Однако, в методологическом плане мы не идем по направлению обществоведческих наук, в которых «научность» усматривается в признании общества реальностью, не сводимой к другим формам реальности, то есть в признании общества предметом науки ― «общественное явление есть вещь» (Э. Дюркгейм). И также не идем по пути отка­за от притязаний в управлении на научность в принципе, как это делают О.Л. Виханский, А.И. Наумов[29]: «Управление ― это практическая дисциплина. В управлении, в отличие от классических естественных наук, нет вечных законов. В менеджменте есть теории и концепции, являющиеся отражением обобщенного опыта управления».

Основания для поиска естественнонаучных оснований рефлексивного управления появляются вследствие того, что в этой концепции мы имеем дело с индивидуальной деятельностью человека, причем субъект рефлексивного управления ориентирован на построение и осуществление собственной деятельности. Таким образом, мы придерживаемся следующего положения: «человек индивидуальный», обладая природными качествами, может составить предмет естественнонаучного исследования.

Немецкий философ Д. Риккерт, исследуя основания технических наук, задается вопросом[30]: «Возможны ли технические науки?» ― и утвердительно на него отвечает, но при условии, что это науки о человеке (!). Это, может быть, не совсем обычное суждение о технических науках, но мы его полностью разделяем. Именно так обстоит дело и с управлением ― его научные основания возможны, если их предметом будет сам человек.

В построении научных оснований рефлексивного управления основную опору мы делаем на философию науки Э. Гуссерля (на его феноменологию) и на философию науки М. Полани (на его концепцию личностного знания).

Праксеология ― наука, исследующая явления, лежащие

Переходя из области практики рефлексивного управления, где возникли наши первые идеи, в область научных исследований, нам необходимо не только обнаружить, идентифицировать, но и дать наименование «искомой» науке. Перенесение с практики и концепции рефлексивного управления их наименования ― рефлексивное управле­ние ¾ на соответствующую науку имеет тот недостаток, что недопустимо сужает область потенциальных исследований этой науки. Понятно, на­пример, что физика не может быть одноименной ни с одной из областей технической практики или инженерии, поскольку обосновывает феноменологию большинства из них.

Фактически выше нами был уже обозначен объект научного исследования в концепции рефлексивного управления ― это явления, связанные с построением человеком собственной деятельности. Естественно задаться вопросом, ― а не существует ли уже сейчас в системе наук та­кая дисциплина, которая имеет тот же объект исследований или, по край­ней мере, объект, который существенно с ним пересекается? И такую дисциплину мы находим, это ― праксеология.

Появление праксеологии было заявлено выходом монографии Т. Котарбинского «Трактат о хорошей работе»[31], в предисловии к которому Г.Х. Попов пишет[32]: «Какова задача праксеологии?... Найти общие законы всякой человеческой деятельности и вывести на этой основе наиболее общие правила такой деятельности». И далее[33]: «Очень важный аспект праксеологии ― ее связь с общими моментами абстрактного процесса труда, сформулированными К. Марксом в «Капитале». Гениальные мысли К. Маркса о всеобщности труда с полным правом можно назвать отправным пунктом праксеологического анализа». Правда, сам автор праксеологии оценивал ее задачи более скромно[34]: «Рассуждения, содержащиеся в данной работе, относятся к праксеологии, или общей теории эффективной организации дeятeльности. Необходимость и возможность разработки такой дисциплины ясны. Ведь рецепты эффективной работы бывают более или менее общими....Праксеологи ставят своей целью исследование наиболее широких обобщений технического характера. Речь здесь идет о технике рациональной деятельности как таковой, об указаниях и предостережениях, важных для всякого действия, эффективность которого необходимо повысить». То есть, у Т. Котарбинского речь идет о технической (в широком смысле) деятельности, к которой только и приложимы по­нятия эффективности, «хорошей работы». К науке подобные понятия отнести невозможно.

Естественнонаучная методология нашего подхода к исследованию деятельности существенно отлична от принятой в работе Т. Котарбинского методологии междисциплинарного, преимущественно инженерного исследования. Однако, мы считаем, что наш предмет не выводит нас из области, которая раскрывается понятием праксеологии, но лишь обогащает последнюю еще одним направлением (с собственной методологией) исследований. В допущении открытости праксеологии для такого расширения своих рамок можно даже видеть предвосхищение Т. Котарбинским будущих горизонтов исследований в праксеологии: «Порядок, который обнаруживает ученый, выходит за пределы его понимания; его триумф состоит в предвидении множества следствий своего открытия, которые станут ясными в иные времена, иным поколениям» (М. Полани[35]). Таким образом, свои исследования в определенной степени мы считаем предвосхищенными автором праксеологии. В то же время, они составляют отдельное направ­ление в связи с отличием от методологии, принятой в праксеологических исследованиях Т. Котарбинского. Еще одно существенное отличие наших праксеологических исследований состоит в более ограниченном предмете ― это собственная деятельность субъекта.

В отечественной психологии уже значительное время идут исследования в рамках психологической теории деятельности (начатые А.Н. Ле­онтьевым и продолженные его школой), поэтому нам необходимо провести демаркацию праксеологических и психологических исследований.

Сделать это непросто. Если психология претендует на статус науки о природе человека вообще (аналогично тому, как физика имеет статус науки о материальной природе в целом), то нет вопросов ― с этих позиций и праксеология может быть отнесена к психологии. Но мы считаем, что психология подобным статусом не обладает, поэтому попробуем дать некоторые различия этих наук по их предмету и методу.

· В психологии деятельность в большей степени ― объяснительный принцип, в праксеологии деятельность ― исследуемый предмет.

· Деятельность в психологии, наряду с действием и операцией, является понятием, принципиально ограниченным, поэтому психология допускает существование у человека множества деятельностей. Деятельность в праксеологии единственная у субъекта, она тождественна, имманентна ему (это некое целое, значение которого подобно значе­нию понятия материальной природы для физики). Категорию деятельности в праксеологии можно воспринимать как своеобразную проек­цию категории жизни. Таким образом, различен «масштаб» категории деятельности в психологии и праксеологии.

· В психологии принципиальны понятия сознания и отражения, поэтому и понятие деятельности рассматривается через их призму, по крайней мере, в неразрывной увязке с ними. В праксеологии ни теория сознания, ни теория отражения не присутствуют ни в каком виде.

· В психологии изучается преимущественно «человек-понимающий». В праксеологии ― только «человек ― действующий/созидающий». Это существенно разные человеческие (деятельностные) установки.

· В психологии преимущественно используется метод лабораторного эксперимента, в праксеологии ― метод исторического исследования.

· В психологии метод объяснительный (дедуктивный). В пракселогии ― описательный (дескриптивный). Соответственно, если в психологии стремятся двигаться «внутрь» явления ― чтобы объяснить его, то в праксеологии стремятся лишь непротиворечиво описать явление.

· Для психологии принципиально понятие мотивированности, потребности в деятельности, в праксеологии деятельность как целое вообще не мотивируема, праксеологически «идеальной» является ситуация, когда мотивированность отсутствует и «внутри» деятельности.

Дата добавления: 2014-10-22