Перестройка» и крах социалистической экономики

Генеральным секретарем ЦК КПСС 8 марта 1985 г. был избран М.С. Горбачев. В апреле 1985 г. на пленуме ЦК он провозгласил курс на ускорение социально-экономического развития страны. Пер­воначально он не имел принципиально нового характера, а впол­не укладывался в рамки испытанного мобилизационного метода решения проблемы ускоренного экономического развития. С уче­том требований времени центральным направлением стало при­оритетное внимание государства к развитию научно-техническо­го прогресса и на этой основе осуществление новой индустриаль­ной модернизации народного хозяйства путем ускоренного развития машиностроения.

Конкретные мероприятия по ускорению были предложены группой экономистов под руководством академика А.Г. Аганбе-гяна. Новая модернизация народного хозяйства требовала колос­сальных средств. В одну лишь реконструкцию и техническое пе­ревооружение производства, без учета расходов на реформу сис­темы управления, подготовку кадров и т.д. планировалось вложить 200 млрд руб.

Другим компонентом «курса на ускорение» явилась политика активизации «человеческого фактора» на основе внедрения ново­го стиля руководства (дебюрократизация), борьбы с пьянством и алкоголизмом. Наряду с этим началась реорганизация отдельных звеньев системы управления народным хозяйством, сводившаяся к ликвидации одних и созданию других ведомств, что сопровож­далось широкой кампанией по обновлению и омоложению кад­ров. В перечисленных составляющих «курса на ускорение» без труда угадывался традиционный стиль руководства командно-ад­министративной системы. Вместе с тем появились и новые про­тиворечивые элементы, не укладывавшиеся в традиционную схе­му. Так, например, в 1986 г. по инициативе партии была развер­нута популистская кампания по борьбе с «нетрудовыми доходами», призванная объяснить гражданам СССР причины дестабилизации рынка потребительских товаров, а также втиснуть хозяйственную инициативу в жесткие рамки социалистической законности. Од­нако в том же 1986 г. был принят Закон «Об индивидуальной тру­довой деятельности», который с многочисленными оговорками легализовал частное предпринимательство.

Непоследовательность, противоречивость мероприятий нового курса свидетельствовали об отсутствии стройной программы ре­форм, а также о мощном сопротивлении новациям со стороны консервативной части партийно-бюрократического аппарата. К началу горбачевских реформ он насчитывал 18 млн человек, на содержание которых расходовалось свыше 40 млрд руб.

Неудивительно, что положительный эффект от осуществления мероприятий «ускорения» носил исключительно краткосрочный характер. В 1985-1986 гг. темпы роста производительности труда в промышленности и строительстве превысили среднегодовые показатели XI пятилетки в 1,3 раза, на железнодорожном транс­порте - в три раза, росли инвестиции в социальную сферу. Одна­ко антиалкогольная кампания нанесла сильный удар по государ­ственному бюджету, способствовала дальнейшей дестабилизации потребительского рынка¹².

Логика преобразований, сопротивление со стороны части но­менклатуры, наряду со стремлением горбачевского руководства расширить общественную опору реформ, сделали приоритетны­ми социально-политические задачи. В январе 1987 г. на пленуме ЦК КПСС был провозглашен курс на развитие «гласности» и де­мократизацию советского общества. Эта политика ослабила влия­ние консервативной части номенклатуры на ход реформ, расши­рила социальную базу перестройки.

Июньский 1987 г. пленум ЦК КПСС принял решение о про­ведении экономической реформы. В целом ее идеология уходила корнями в косыгинскую реформу 1965 г., но носила более ради­кальный характер. Главной целью преобразований провозглашался переход от административно-командных методов хозяйственно­го руководства к экономическим, к режиму регулируемого рын­ка с социальной ориентацией. Достижение поставленной цели предполагало решение ряда задач: расширение самостоятельнос­ти социалистических предприятий путем их перевода на полный хозрасчет, самофинансирование и частичное «самоуправление»; развитие индивидуальной и кооперативной форм собственности; привлечение иностранного капитала в форме совместных пред­приятий; реформирование системы ценообразования и финансо­во-кредитной системы.

Только за 1986 г. - первый год антиалкогольной кампании госбюджет не досчитался 9 млрд руб.

Ход осуществления реформы выявил ее противоречивость, положительные и отрицательные следствия. Так, по Закону «О государственном предприятии» (1987) ведущие субъекты народ­ного хозяйства получили право при выполнении государственно­го заказа относительно самостоятельно планировать деятельность на основе прямых контрактов с поставщиками и потребителями. Деятельность предприятия должна была регулироваться долго­срочными экономическими мотивами. Предприятия получили право заключения договоров с другими предприятиями, самосто­ятельного выхода на внешний рынок, осуществления совместной деятельности с иностранными партнерами и т.д.

Однако закон о предприятии не предусматривал изменения формы собственности, что, с одной стороны, не затрагивало ос­новы всевластия административно-командной системы, методы которой, по замыслу реформы, должны были смениться на эко­номические, а с другой — не создавало рыночных мотиваций, под­линной заинтересованности руководства и членов коллектива, ос­тававшихся на положении наемных работников. Вдобавок ряд положений реформы способствовал некоторому ослаблению цен­трализованного контроля и одновременно ослаблял позиции не­посредственного руководства предприятий в связи с введением си­стемы выборности директоров.

В этих условиях экономика получила в целом отрицательный эффект как на микро-, так и макроуровне. Существенное повы­шение доли прибыли, оставляемой в распоряжении предприятий, толкало их руководство под давлением коллективов на сворачи­вание инвестиционных программ, направление средств в фонды экономического стимулирования, главным образом в фонд зара­ботной платы. Рост прибыли предприятий при условии сокраще­ния капиталовложений обеспечивался за счет повсеместного за­вышения цен на продукцию, отказа предприятий от производства низкорентабельной продукции. Подобное положение способство­вало ухудшению макроэкономических показателей. На фоне устойчивого роста занятых в промышленном производстве работ­ников происходило «проедание» ресурсов предприятий, замедле­ние общих темпов развития производства, нарастание инфляци­онных явлений. Развитию инфляции, пока еще в подавленном виде, помогало сохранение системы государственных субсидий, несмотря на решительные попытки перевода предприятий в ре­жим самофинансирования.

372

Еше одним негативным последствием реформы стал рост уров­ня криминализации экономики, не в последнюю очередь связанный с представленной директорату возможностью самостоятельного использования средств предприятий при одновременном ослаб­лении системы централизованного контроля за их расходовани­ем. Средства предприятий, а также часть государственных средств перекачивались в кооперативы, создававшиеся при государствен­ных предприятиях. Эффект от этой финансовой схемы получали члены кооператива, а предприятие и государство лишались зна­чительной части средств.

Преобразования, коснувшиеся сельскохозяйственных пред­приятий, сводились к перестройке системы управления, расши­рению самостоятельности колхозов и совхозов, внедрению аренд­ных договоров, т.е. предоставлению крестьянским семьям права арендовать угодья на длительный срок и распоряжаться произве­денной продукцией. Как и в промышленности, преобразования в аграрном секторе не способствовали развитию подлинной заин­тересованности в эффективном ведении хозяйства. Совхозы и колхозы находились под опекой новой управленческой супер­структуры — Государственного агропромышленного комитета, в то время как крестьяне-арендаторы ощущали постоянный дефицит в финансировании, технике и т.д. И здесь причина негативного эффекта преобразований крылась в неразрешенности проблемы собственности. Надежды на возрождение села с помощью разви­тия арендных отношений не оправдались. В итоге к лету 1991 г. хозяйства арендаторов охватывали лишь 2% земельных угодий и 3% поголовья скота.

В 1988 г. в развитие Закона «Об индивидуальной трудовой дея­тельности» был принят Закон «О кооперации», легализовавший мелкое предпринимательство. Основная масса кооперативов была сосредоточена в сфере производства товаров народного потребле­ния, строительстве и торгово-посреднической деятельности. Из­начально кооперативное движение приняло широкий размах. К началу 1991 г. в нем было занято приблизительно 5% самодея­тельного населения СССР, чему способствовал нараставший год от года дефицит на рынке потребительских товаров и услуг, а сле­довательно, и высокий уровень совокупного спроса с учетом по­стоянно растущего объема накоплений граждан. Это обстоятель­ство приводило к резкому взвинчиванию кооперативных цен, ко­торые все более стали ориентироваться на сектор потребительского рынка с неэластичным по цене спросом (зажиточные слои насе­ления).

В кооперативном секторе формировались капиталы, сыграв­шие определенную роль в период приватизации. Слабость зако­нодательных основ функционирования сектора, его высокая рентабельность в условиях нарастающей дестабилизации потреби­тельского рынка, финансово-кредитной системы в целом способ­ствовали криминализации этой сферы хозяйства.

В ходе экономических реформ обострились финансовые про­блемы. Одной из причин этого являлась сложившаяся за многие годы убежденность советского руководства во второстепенности данной сферы по отношению к производственной. Попытки осу­ществления новой индустриальной модернизации (политика «ускорения»), желание быстрого решения острых социальных про­блем, откровенно популистские шаги реформаторов в сочетании с негативными последствиями преобразований уже в первые годы перестройки существенно нарушили и без того хрупкий макроэко­номический баланс. Положение усугубил и ряд внешних, экстра­ординарных обстоятельств: снижение мировых цен на энергоно­сители, непредвиденные расходы на ликвидацию последствий чернобыльской катастрофы и землетрясения в Армении, продол­жение войны в Афганистане, резкое обострение противоречий между странами—членами СЭВ и др. В результате привычный для советского государства дефицит консолидированного бюджета, оценивавшийся примерно в 2—3% и покрываемый обычно за счет сбережений населения в государственном Сбербанке, стал стре­мительно расти. Если в 1985 г. он составлял всего 1,8%, то в 1986 г. - уже 5,7, в 1987 г. - 6,4, а в 1988 г. - 9,2%, в абсолютных же показателях он вырос с 18 млрд руб. в 1985 г. до 90,1 млрд руб. в 1988 г.

Отрицательной была динамика и валютных резервов, косвен­ным доказательством чего может являться введение специально­го «туристического» курса рубля, который был в 10 раз ниже курса Сбербанка. Развитие кризиса происходило на фоне углубления разрыва между ростом доходов населения и ростом производства, ухудшения внешнеторгового баланса и роста внешнего долга страны.

В условиях развития бюджетного, финансового кризиса руко­водство страны наметило ряд мероприятий ценового и фискаль­ного характера. Однако, опасаясь окончательно растратить попу-

374

лярность, оно не решилось на их осуществление, предпочитая обратиться к Западу за кредитной помощью. Нерешительность растерянность руководства способствовали дальнейшему развитию кризиса, который начал особенно сильно проявляться на рынке потребительских товаров.

В условиях ухудшения социально-экономической ситуации начался процесс быстрой эрозии власти. КПСС теряла позиции, инициатива переходила к демократическим движениям и парти­ям, которые, в свою очередь, эксплуатировали популистские ло­зунги, пытаясь возглавить массовое забастовочное движение, вспыхнувшее в стране, для завоевания власти. Усиление демок­ратической, антипартийной коалиции способствовало переходу инициативы от КПСС к Советам в ходе выборов 1989 и 1990 гг. Под давлением бастующих и обновленного демократического со­става Советов руководство приняло решение об увеличении зара­ботных плат и социальных пособий, что еще более усугубило сло­жившийся макроэкономический дисбаланс, усилило кризис на рынке потребительских товаров.

Всего за шесть лет перестройки, с 1985 по 1990 г., денежные доходы населения увеличились на 56%, а денежные сбережения — на 76%. Особенно бурный рост избыточной денежной массы на­блюдался в 1990 г., всего же за шесть лет ее прирост составил 96%. Хронический избыток денежной массы сопровождался падением покупательной силы рубля.

С целью стабилизации денежного рынка и сокращения дефи­цита бюджета правительством B.C. Павлова, сменившим в нача­ле 1991 г. кабинет Н.И. Рыжкова, была проведена денежная ре­форма. Изъятие из обращения 50- и 100-рублевых купюр и их обмен на купюры нового образца, при одновременном увеличе­нии приблизительно в три раза государственных розничных цен, дали положительный, но краткосрочный эффект. Значительное сокращение денежной массы и установившееся весной 1991 г. относительное макроравновесие были вновь нарушены начавшей­ся эмиссией, с помощью которой государство выплачивало обе­щанные крупные компенсации населению по ценовой реформе. С этого момента сфера денежного обращения вышла из-под кон­троля государства. Реформа цен, таким образом, не изменила по­ложения на потребительском рынке, где рост дефицита товаров продолжал значительно опережать рост цен. Негативным послед­ствием ценовой реформы стало падение жизненного уровня подавляющей массы населения, что способствовало стремительно­му сокращению социальной базы, на которую опирались идеоло­ги перестройки.

Одним из главных факторов кризиса политики перестройки, а также кризиса государственности в рамках СССР на рубеже 1980-1990-х гг. стал резкий подъем сепаратистских настроений в национальных республиках. Не останавливаясь на анализе соци­ально-политического механизма распада СССР, отметим, что межнациональные конфликты (в Азербайджане, Армении, Грузии, Киргизии, Молдавии, Узбекистане, советских республиках При­балтики и др.) вели к разрушению единого экономического про­странства страны, способствовали ускоренной деградации сложив­шейся системы управления народно-хозяйственным комплексом и в результате усугубляли общую кризисную ситуацию. Обновлен­ное в ходе демократических процессов руководство национальных республик повсеместно форсировало начавшийся спонтанно про­цесс отделения республик от союзного государства, метко назван­ный «парадом суверенитетов». Республиканское руководство, не считаясь с центром, расширяло собственные полномочия не толь­ко в правовом пространстве, но и в экономической сфере. Осо­бенно болезненным явилось стремление руководства республик, по сути, к отказу от бюджетных взаимоотношений с центром, иг­норирование его распоряжений. В этих условиях руководство СССР самостоятельно искало источники покрытия общегосудар­ственных расходов, что вызвало резкий рост дефицита бюджета и инфляционных процессов¹³.

Политика суверенизации была не только проявлением стрем­ления местной элиты к безраздельной власти, но и объективно обосусловливалась кризисным состоянием отжившей системы межнациональных отношений, отражала не всегда обоснованные надежды нового руководства республик на самостоятельный вы­ход из системного кризиса с учетом национальных особенностей республик и национальных приоритетов.

В этих условиях руководство СССР начало подготовку ново­го союзного договора, призванного учесть сложившиеся полити­ческие реалии. Весной 1991 г. в подмосковном Ново-Огарево про-

¹³ Так, например, М.С. Горбачев в нарушение союзного законодательства незадолго до августовских событий 1991 г., взял из Государственного банка средства в размере 93 млрд руб. на содержание армии и государственного аппарата.

шла встреча руководителей девяти союзных республик по согла­сованию проекта нового союзного договора, подписание которо­го было намечено на 20 августа.

Однако процесс оформления обновленного союза был прерван попыткой переворота 18—22 августа 1991 г., в результате чего про­изошло кардинальное изменение внутриполитической ситуации. Власть перешла в руки российского руководства, а большинство республик отказалось от подписания союзного договора. В декабре 1991 г. руководители России, Украины и Белоруссии объявили о прекращении действия союзного договора от 1922 г. и создании Содружества Независимых Государств (СНГ), которое объединило 11 бывших союзных республик, за исключением Грузии и госу­дарств Прибалтики.

Кардинальное изменение политической ситуации сопровож­далось лавинообразным нарастанием экономических проблем. К концу 1991 г. сложилось тяжелейшее политико-экономическое положение, которое требовало радикальных незамедлительных преобразований. За 1991 г. национальный доход снизился более чем на 11%, валовой внутренний продукт — на 13%, промышлен­ное производство сократилось на 2,8%, сельскохозяйственное — на 4,5%, добыча нефти и угля упала на 11%, выплавка чугуна — на 17%, производство пищевой продукции — более чем на 10%. Ва­ловой сбор зерна сократился на 24%, а его государственные закуп­ки — на 34%. Параллельно углублялся бюджетный кризис. Сфера денежного обращения, инфляция все более выходили из-под кон­троля. Положение усугублялось крушением прежней системы управления экономикой, разрывом хозяйственных связей в рам­ках бывшего СССР, деградацией внешнеэкономических отноше­ний, конфликтной внутренней социально-политической ситуаци­ей и т.д. В этих сложнейших условиях российское руководство вы­нуждено было приступить к осуществлению реформ.

11.5. Экономика постсоветской России

В октябре 1991 г. на V съезде народных депутатов Б.Н. Ельцин объявил о проведении в стране радикальных экономических ре­форм и формировании нового российского правительства во гла­ве с Е.Т. Гайдаром. Программа правительства Гайдара отличалась от уже известных программ Явлинского, Сабурова, Шаталина, Абалкина и др. по ряду принципиальных подходов к реформиро­ванию. Во-первых, реформаторы «новой либеральной волны» ис­ходили из отрицания «особого российского пути» экономичес­кого развития страны и целиком опирались на имевшийся миро­вой, монетаристский опыт стабилизации и оздоровления денежного сектора. Во-вторых, учитывая сложившиеся политичес­кие реалии, программа Е. Гайдара была призвана решить задачу становления независимого механизма функционирования россий­ской экономики на основе создания российского хозяйственного законодательства, национальной валютной системы, проведения самостоятельной налоговой, бюджетной, внешнеэкономической политики и т.д: В-третьих, программа становления суверенного хозяйственного механизма включала радикальные институцио­нальные преобразования, основанные на стремительном развитии негосударственных форм собственности, на отказе от прежней системы государственного регулирования и запуске рыночного механизма.

Изначально реформаторы исходили из необходимости предот­вращения дальнейшего развития катастрофической ситуации, гро­зящей коллапсом. Вместе с тем данный подход, имевший опре­деленные основания, в большей степени был продиктован конъ­юнктурно-политическими соображениями, а именно желанием укрепить социальную базу новой власти, стремлением в кратчай­шие сроки создать широкий слой ее сторонников. На выбор ме­тодов реформ оказали определенное влияние и рекомендации иностранных советников и экспертов, привлеченных к разработ­ке программы, а также требования международных финансово-кредитных институтов. Исходя из названных обстоятельств пре­образования приобрели характер «шоковой терапии».

Либерализация цен, осуществленная в начале 1992 г., по замыс­лу реформаторов, должна была решить ряд задач: уменьшение финансовой несбалансированности; ликвидация «денежного на­веса»; создание условий для более рационального распределения производственных ресурсов; запуск механизма конкуренции в среде производителей; устранение тотального дефицита на рын­ке потребительских товаров.

Первоначально либерализация привела к обвальному, неудер­жимому росту цен. Уже к концу 1992 г. индекс цен вырос в 26 раз, в 1993 г. — в 9,4 раза. Рост цен неизбежно привел к сокращению покупательного спроса населения и прежде всего устранил его

378

ажиотажный характер. Либерализация внешнеторгового режима способствовала притоку иностранных товаров на российский ры­нок, что, с одной стороны, вело к его насыщению, а с другой — выталкивало с него отечественные товары. Впоследствии тенден­ция к вытеснению отечественных товаров импортом сохранялась вплоть до августовского кризиса (дефолта) 1998 г. Если в 1991 г. удельный вес товаров отечественного производства в структуре розничного товарооборота составлял 86%, то в 1996 г. он упал до 48%. Таким образом, была решена неотложная задача стабилиза­ции потребительского рынка, что можно поставить в заслугу ре­форматорам.

Однако либерализация вызвала к жизни ряд острых проблем, связанных прежде всего с обвальным сокращением производ­ственных показателей во всех отраслях народного хозяйства, рез­ким падением жизненного уровня основной массы населения, не только лишившегося накопленных средств, но еще более страдав­шего из-за возникшего несоответствия уровня текущих доходов и галопирующих цен.

Одновременно с либерализацией правительство предприняло решительные шаги по сокращению денежной эмиссии, что должно было сдержать темп инфляции, рост цен, способствовать оздоров­лению финансовой системы (государственных и местных бюдже­тов), приучить государственные предприятия к более рациональ­ному расходованию средств. Эмиссионная политика государства позволила устранить «денежный навес», а вместе с этим угрозу неуправляемой инфляции, что благотворно сказалось и на стаби­лизации потребительского рынка. С помощью мер монетарной политики, апробированных в ходе либеральных преобразований в развитых рыночных странах, в России были достигнуты в це­лом положительные, хотя и весьма неустойчивые результаты в финансовой сфере, что также можно поставить в заслугу рефор­маторам. Прежде всего это касалось снижения уровня инфляции, сокращения дефицита бюджета, упорядочения валютного, фондо­вого рынка и т.д.

Однако сдерживание эмиссии вскоре привело к неожиданно­му результату. К весне 1992 г. на первое место выдвинулась про­блема неплатежей между предприятиями, грозившая парализовать хозяйство страны. Неплатежи ударили не только по бюджету, на­полнение которого зависело от налоговых поступлений с предпри­ятий, но также резко снизили уровень покупательного спроса населения, не получавшего в срок заработной платы, пенсий и дру­гих бюджетных выплат. Это заставило правительство пойти на широкую эмиссию, которая подстегнула рост цен, свела к нулю мероприятии по оздоровлению бюджета и финансовой системы. Впоследствии повторявшиеся мероприятия по сокращению эмис­сии не раз наталкивались на проблему неплатежей, разрыва хо­зяйственных связей, их натурализации, бюджетному кризису, что вновь толкало правительство на эмиссию. Очевидно, что негатив­ный эффект был получен во многом из-за неразрешенности про­блемы приватизации. Финансовые рычаги, на которые уповали реформаторы, бездействовали в условиях нерыночной структуры

собственности.

Подготовка масштабной приватизации началась с осени 1991 г. Она требовала разработки необходимого комплекса законодатель­ного обеспечения. Одной из особенностей реформы стала либе­рализация цен до начала широкомасштабной приватизации, что расходилось с принятой и апробированной на практике схемой перехода к рынку. Возможно, поэтому приватизация в России приобрела обвальный характер с точки зрения ее темпов и мас­штабов, что существенно отличало ее от принятых образцов.

Сами реформаторы склонны объяснять эти новации по мень­шей мере тремя основными обстоятельствами. Во-первых, откла­дывание приватизации, ее растягивание во времени было невоз­можно в условиях сложившегося тотального товарного дефицита. Во-вторых, любое государственное предприятие (а это к моменту приватизации большинство хозяйственных субъектов) при нели­берал изованных ценах становилось государственным учреждени­ем по административному распределению дефицитных товаров, что в итоге вело к серьезному социальному конфликту. Наконец, реформаторы учитывали достигнутый уровень и интенсивность спонтанной приватизации.

Однако, как и в случае с либерализацией, методом «шоковой терапии» в целом, обвальная приватизация преследовала в боль­шей степени политические цели. Это отмечали идеологи ваучер­ной, чековой приватизации, заявляя, что «достаточно наивно оце­нивать итоги реализации этой модели по тем формальным целям, которые были записаны в программах приватизации. Реальная цель была лишь одна: временное массовое распределение и за­крепление формальных прав частной собственности в российском обществе при минимуме социальных конфликтов». При этом правда, неизменно делалась ссылка на формальную, программную цель и заявлялось, что данный политический акт был произведен «в расчете на последующие трансакции в пользу эффективных ответственных собственников»¹⁴.

В декабре 1991 г. был подписан президентский указ «Об ускорении приватизации государственных и муниципальных предприятий», который вместе с государственной программой приватизации явился ее правовой базой. Механизм обвальной приватизации был запущен.

Приватизация (1992—1994) представляла внеэкономический, волевой акт, или техническую форму приватизации. Несмотря на существование различных моделей массовой технической прива­тизации, реформаторами был выбран путь бесплатной, неименной чековой приватизации. Схема этого процесса включала в себя ак­ционирование государственных промышленных предприятий, акции которых распределялись между их работниками (причем директорат имел право приобретения 5% акций) и государством. Значительная часть граждан, не занятая в производственной сфе­ре, не имела реальной возможности влиять на процесс перерас­пределения государственной собственности, так как акциониро­вание носило, по сути, закрытый характер, а коллективы предпри­ятий имели абсолютные права в приобретении акций своих предприятий.

Для устранения этого противоречия была проведена широко­масштабная эмиссия ценных бумаг — ваучеров, номинальная сто­имость каждого их которых составляла одну 150-миллионную часть государственного имущества России (по грубой оценке не­которых ведущих реформаторов, она равнялась приблизительно 20 тыс. руб.). Ваучеры приобрели (цена одного чека составляла 25 руб.) все жители РФ, включая новорожденных. Ваучеры, ока­завшиеся в руках работников акционирующихся предприятий, были направлены на покупку акций, в то время как ваучеры ра­ботников бюджетной сферы и неработающих граждан в основном были вложены в многочисленные инвестиционные фонды, где и пропали вместе с исчезновением этих фондов. «Исчезнувшие» ва­учеры стали инструментом приватизации предприятий немноги-

Экономика переходного периода: Очерки экономической политики пост­коммунистической России 1991-1997. М.: Ин-т экономических проблем переходного периода. 1998. С. 438.

ми лицами, организовавшими фонды. Эти изначально неравно­правные условия участия в приватизации лежат в основе много­численных негативных оценок этого процесса, являются основ­ной причиной резкой имущественной и политической поляриза­ции российского общества, и как следствие, составляют основу потенциала пассивного неприятия огромной части общества кур­са приватизации и либеральных реформ в целом.

Наиболее интенсивно процесс приватизации протекал в сфе­ре торговли, бытового обслуживания и общественного питания, что можно объяснить не только относительно небольшой фондо­емкостью этих предприятий наряду с их высокой рентабельнос­тью, особенно в условиях несбалансированного рынка, но и на­копленным еще в годы перестройки опытом кооперативного дви­жения, которое было сосредоточено преимущественно в этих сферах народного хозяйства.

К моменту окончания массовой приватизации (в 1994), по официальным оценкам, доля государственного сектора в создании ВВП составляла всего 38%, а 62% приходилось на негосударствен­ный сектор. В ходе массовой приватизации получил развитие фон­довый рынок наряду с другими институтами рыночной инфра­структуры (финансовые фонды и компании, товарные биржи и т.д.). С 1995 г. начался второй этап денежной приватизации, в ходе которого решалась задача перераспределения прав собствен­ности после массовой приватизации. Критерием завершенности его, по замыслу реформаторов, являлось возникновение слоя эф­фективных собственников. Однако в реальности в ходе денежной приватизации произошло формирование олигархической структу­ры народного хозяйства, представители которой оказались тесно связаны с коррумпированным слоем высших чиновников. Поэто­му на втором этапе резко возросла криминализация сферы хозяй­ственных отношений, а значительная часть субъектов хозяйства стала попадать в собственность криминальных элементов или под их контроль. Сложившаяся структура собственности и собственни­ков не может быть названа эффективной, о чем свидетельствовали продолжавшийся кризис, неуклонный, хотя и замедляющий тем­пы спад производства, отсутствие явных признаков структурной мо­дернизации хозяйства страны, ничтожнейшая доля новых совре­менных наукоемких производств, появившихся за годы реформ.

Несмотря на решительные институциональные реформы, пра­вительству не удалось преодолеть тенденцию общего спада, хотя

382

его темпы замедлились. Очевидно, что глубина и масштабность реформ сами по себе обусловили существование тенденции к спаду в краткосрочном периоде. Спад, по мнению реформаторов, сви­детельствовал об идущей структурной перестройке народного хо­зяйства, где сокращались отживший свой век производства, бан­кротились нерентабельные предприятия и на их смену приходи­ли новые конкурентоспособные субъекты рыночного хозяйства. Реформы оказали существенное воздействие на отраслевую структуру народного хозяйства. Спад производства затронул все секторы промышленности, но динамика спада значительно отли­чалась по отраслям. Особенно пострадало машиностроение. Уровень производства в нем составил в 1996 г. лишь 19,5% от предкризисного 1989 г., в то время как добывающие отрасли (топ­ливно-энергетические) и в меньшей степени металлургия, ориен­тированные на внешний рынок, практически не понесли потерь и даже показали рост численности занятых в них работников. Крайне негативно реформы сказались на передовых наукоемких отраслях, прежде всего на атомной энергетике, авиастроении, электронной промышленности, отдельных отраслях ВПК и др., которые, напротив, должны были являться точками роста в про­цессе модернизации структуры народного хозяйства. Вместе с ма­шиностроением за годы реформ произошло резкое сокращение производства в химической, легкой и пищевой промышленности, испытывавших жесточайшую конкуренцию на потребительском рынке со стороны импортеров. По тем же причинам долгосроч­ную, устойчивую тенденцию спада показал и аграрный сектор.

Несмотря на данные различия в отраслевом развитии, за пе­риод с 1992 по 1997 г. объем ВВП снизился на 40%, в том числе промышленного производства — в два раза, а сельскохозяйствен­ного — на 35%. Очевидно, что при сохранении этих тенденций нельзя всерьез говорить о подлинной структурной перестройке национального хозяйства. Напротив, формировавшаяся структу­ра способствовала превращению России в сырьевой придаток раз­витых стран, обостряла проблему ее экономической и, как след­ствие, государственной безопасности.

Еще одной тревожной тенденцией стало сокращение реальных доходов населения за период 1992—1997 гг. приблизительно на 43% наряду с углублением социальной и имущественной дифференци­ации общества, что выражалось в хроническом росте доли насе­ления, живущего за чертой бедности.

С середины 1990-х гг. стали нарастать признаки кризиса. Его причины следует искать прежде всего в особенностях экономики переходного периода, которая сама по себе представляет мало­устойчивое, причудливое сочетание противоречащих, а подчас и взаимоисключающих друг друга факторов развития, а также в не­последовательности политики реформ, которая, в свою очередь, во многом определяется данными особенностями.

За годы реформ произошло существенное общее падение про­изводства, что не замедлило сказаться на сокращении налоговых поступлений в бюджет и вызвало рост бюджетного дефицита. На развитие кризисной ситуации оказали воздействие неблагоприят­ная внешняя конъюнктура (падение мировых цен на энергоноси­тели), обострение внутренней ситуации (первая война в Чечне) и ряд других причин, углубивших бюджетный кризис.

Государство, продолжавшее политику на ограничение эмис­сии, в условиях растущего дефицита бюджета все более покрыва­ло его за счет выпуска внутренних и внешних обязательств, обес­печивавших в предкризисный 1997 г. приблизительно половину доходной части бюджета. Помимо краткосрочной задачи напол­нения бюджета, политика государственного долга преследовала долгосрочную цель привлечения как иностранных, так и отече­ственных инвестиций в модернизацию народного хозяйства. Од­нако высокая степень неопределенности, хозяйственного и поли­тического риска, сложившаяся в России, в сочетании с узкоэгои­стическими интересами и криминальной направленностью отечественных субъектов фондового рынка (коммерческие банки) определила в целом его спекулятивный характер. Это и привело в конечном счете к кризису фондового рынка, крушению пира­миды государственных казначейских обязательств (ГКО) и обли­гаций федерального займа (ФЗО), повлекло за собой обрушение валютного рынка и кризис кредитно-финансовой сферы. Послед­ние мероприятия правительства С. Кириенко по нормализации фондового и валютного рынков (девальвация национальной валю­ты, замораживание выплат по ГКО и др.) определили кризис бан­ковской, бюджетной систем, вызвали резкий отток иностранных инвесторов, троекратное падение курса национальной валюты. Особенно больно кризис ударил по широким слоям населения, повторив ситуацию «шоковой терапии», либерализации цен, на­чала 1992 г. Значительная часть населения, имевшая вклады в коммерческих банках, лишилась сбережений при трех-, четырех­кратном росте цен на рынке потребительских товаров.

Кризис 1998 г. выявил порочность упования исключительно на монетарные методы реформирования, заставил несколько скор­ректировать курс преобразований. Вторым положительным ре­зультатом кризиса стали признаки роста производства в ряде отечественных отраслей хозяйства, оказавшихся временно в бла­гоприятных условиях ослабления уровня конкуренции с импорт­ными товарами, прежде всего на потребительском рынке, а низ­кий курс рубля усилил конкурентоспособность отечественных экспортеров. Вместе с тем эти положительные последствия кри­зиса носили краткосрочный характер и к настоящему моменту себя исчерпали.

Экономическая политика государства после отставки прави­тельства С. Кириенко, а также последующего избрания Президен­том РФ В.В. Путина в целом проводится с учетом имеющегося негативного опыта опоры исключительно на монетарные методы. Одной из важных составляющих нынешней политики является стремление к предотвращению дальнейшей атомизации, сокраще­нию хозяйственных связей между субъектами РФ посредством бюджетной политики государства. Помимо этого правительство предпринимает весьма активные действия по созданию единого унифицированного правового пространства для всех субъектов хозяйства, что способствует формированию благоприятных нало­говых условий для привлечения отечественных и иностранных инвестиций. В то же время сложившиеся объективные факторы как внутреннего, так и внешнего характера определяют жесткие рамки, в которых возможна коррекция в целом малоэффективного современного реформистского курса в обозримом будущем.

Дата добавления: 2014-10-22