Тема дискурса как глобальная макроструктура

ТЕМА ДИСКУРСА И ТЕМА ГОВОРЯЩЕГО

Неужто музе не хватает темы,

Когда ты можешь столько подарить

Чудесных дум, которые не все мы

Достойны на бумаге повторить.

В. ШЕКСПИР. Сонет № 38

Понятие темы, одно из центральных в изучении семантики и прагматики дис­курса, во многих исследованиях незаслуженно девальвируется или же рассмат­ривается как нечто само собой разумеющееся, как-то теряется в гуще ново­модных терминов.

В многочисленных теоретических моделях категория тема получает разный статус и обладает разным объяснительным потен­циалом. Начать хотя бы с того, что русское слово тема соответствует сразу двум английским терминам theme и topic. Первый входит в систему актуального членения предложения и текста тема — рема (theme — rheme), хорошо знакомую читателям. Второй иногда встречает­ся в паре с понятием комментарий (topic — comment) приблизительно в том же смысле, что и тема — рема, хотя и не всегда; аналогичным образом он ис­пользуется в сочетании с категорией фокус (topic — focus);порой он вполне закономерно оказывается в одном ряду с терминами содержание (content), предмет общения (subject). Подобное нечеткое употребление во многом предопределяется принадлежностью понятия тема к тому кругу категорий, которые, на первый взгляд, не нуждаются в определении, будучи одной из аксиом лингвистики. Тем не менее, во всех вариантах интерпретации термина тема легко угадывается общее понятийное ядро.

Тема (thema — греч. то, что положено (в основу)) в самом общем смы­сле — это то, о чем идет речь, или — более научно и менее широко — «то, относительно чего нечто утверждается в данном предложении» [ЛЭС 1990: 507], если только не понимать слово утверждается буквально. Практически все исследователи отмечают интуитивность определения темы [Brown, Yule 1983: 69; van Dijk 1981: 177—193].

He может похвастаться терминологической строгостью пара понятий тема — рема в теории актуального членения предложения и текста, она часто определяется по логике порочного круга: тема — это все, что не рема; рема — это все, что не тема [ЛЭС 1990: 410; 507]. По-разному относятся исследова-

тели и к статусу темы в предложении: одни утверждают, что теме говорящий уделяет большое внимание, в то время как другие решительно отводят ей второстепенную роль, важной признавая только рему. С точки зрения дис­курс-анализа этот спор беспредметен, потому что как тема, так и рема (ино­гда соответственно определяемые как данная и новая информация — given vs. new information, что не совсем корректно) важны для производства и для ин­терпретации высказываний в диалоге, хотя играют разную роль. В частности, они отличаются по признаку динамичности и статичности, по способу пред­ставления информации, по разной синтаксической и интонационной выделенности.

Тема дискурса (dicourse topic) представлена в виде макропропозиции [Brown, Yule 1983: 71] или макроструктуры [van Dijk 1981: 186], в отличие от темы отдельного предложения или высказывания, как правило, представленной именной группой подлежащего. Тема индивидуального высказывания в дискурсе обусловлена тем, как его информация распределяется линейно, в то время как тема дискурса указывает на то, как его содержание организовано глобально, иерархически [van Dijk 1981: 190; ср.: Дридзе 1984]. Тему выска­зывания

{VI} a. John Marcus Fielding disappeared.

Джон Маркус Филдинг исчез

определить весьма просто, ибо практически каждый нормальный носитель языка на вопрос О чем это предложение? ответит, что это предложение о Джоне Маркусе Филдинге: This sentence is about John Marcus Fielding. Можно указать на грамматические и интонационные средства выделения темы. Возьмем фраг­мент побольше:

{VI} b. The commonest kind of missing person is the adolescent girl, closely followed by the teen-age boy. The majority in this category come from working-class homes, and almost invariably from those where there is serious parental disturbance. There is another minor peak in the third decade of life, less markedly working-class, and constituted by husbands and wives trying to run out on marriages or domestic situations they have got bored with. The figures dwindle sharply after the age of forty; older cases of genuine and lasting disappearance are extremely rare, and again are confined to the very poor — and even there to those, near vagabond, without close family.

When John Marcus Fielding disappeared, he therefore contravened all social and statistical probability. Fifty-seven years old, rich, happily married, with a son and two daughters; on the board of several City companies (and very much not merely to adorn the letterheadings); owner of one of the finest

Elizabethan manor houses in East Anglia, with an active interest in the running of his adjoining eighteen-hundred-acre farm; a joint — if somewhat honorary — master of foxhounds, a keen shot... he was a man who, if there were an -arium of living human stereotypes, would have done very well as a model of his kind: the successful City man who is also a country landowner and [in all but name] village squire. It would have been very understandable if he had felt that one or the other side of his life had become too time-consuming... but the most profoundly anomalous aspect of his case was that he was also a Conservative Member of Parliament.

(J. Fowles)

Определяя тему фрагмента {VI-b}, можно тоже сказать, что он о Джоне Маркусе Филдинге, но достаточно ли будет в этом случае сформулировать тему одним лишь именем, точно так же, как и для высказывания {VI-a}? Опять же интуитивно, отвечая на вопрос О чем этот рассказ?,нормальный носитель языка скорее всего ответит:

{VI} с. John Marcus Fielding's disappearance was highly anomalous, both socially and statistically.

Исчезновение Джона Маркуса Филдинга было в высшей степени аномально социально и статистически.

Такая пропозиция как бы суммирует, резюмирует дискурс, оказывается кратким содержанием рассказа [ summary — van Dijk 1981: 187]. Очевидно, что основную мысль текста можно оформить как-то иначе, но вряд ли получен­ные варианты будут сильно отличаться друг от друга по смыслу. Следова­тельно, существуют семантические макроструктуры и процедуры их выде­ления, раз мы можем интуитивно свести содержание рассказа к одному пред­ложению. Тему дискурса и надо понимать как выражение семантической макроструктуры данного дискурса. Подобная макроструктура — это не абст­рактно-теоретический концепт, у глобальной темы дискурса есть свой психо­логический коррелят, если точнее, — когнитивная схема, предопределяющая планирование, продуцирование, восприятие и понимание дискурса, а также хранение полученной информации и ее воспроизведение [Дейк, Кинч 1988; van Dijk 1981; Carberry 1990; Bruner 1991; Renkema 1993; Berger 1996 и др.].

Таким образом, глобальная семантическая макроструктура опирается на макропропозицию наподобие той, что актуализована в высказывании {VI-c}. Такая макропропозиция, если нам позволительно привести сравнение из об­ласти современной биологии, — это своего рода генетический код глобаль­ной организации смысла в дискурсе.

Дата добавления: 2014-10-15