Типология речевых актов

Практически все авторы, занимавшиеся теорией речевых актов, пытались построить классифика­цию типов речевых актов по их иллокутивной направленности, коммуникативному намерению и другим признакам [ср.: Апресян 1986; Богданов 1989; 1990а; Остин 1986; Сёрль 1986b; Сусов 1980; Austin 1962; Searle 1969; Tsui 1987; Verschueren 1980; Ballmer, Brennenstuhl 1981; Bach, Harnish 1979; Wunderlich 1976]. Сказанное выше ставит под сомнение адекватность классификации речевых актов по перформативным глаголам. Но многие исследователи пошли именно по этому пути, поэтому в некоторых работах количество классов варьируется от нескольких единиц до несколь­ких сотен и даже тысяч.

Пионером классификации речевых актов стал Дж. Остин [1986], выделив пять типов: Вердиктивы, Экзерситивы, Комиссивы, Бехабитивы, Экспозитивы. Отсутствие четких оснований в этой классификации дало повод Сёрлю выдвинуть альтернативную типологию, построенную на категориях иллоку­тивной цели, направлении приспособления и условиях искренности [Сёрль 1986b: 180]. Позже этот подход воплотился в наиболее логичной и последова­тельной (из «классических» версий теории речевых актов) таксономии Дж. Сёрля и Д. Вандервекена [1986; Searle, Vanderveken 1985], в соответствии с кото­рой существует пять иллокутивных целей: ассертивная, комиссивная, дирек­тивная, декларативная и экспрессивная.

Эта классификация принимается многими исследователями, несмотря на многообразие других типологий. Не вдаваясь в дискуссии и изложение конку­рирующих таксономии, отметим принципиальное и весьма существенное с теоретической точки зрения разграничение коммуникативных и конвенцио­нальных иллокутивных актов. Работы Дж. Остина и Дж. Сёрля грешат абсолю­тизацией понятия конвенция: оба фактически говорят о конвенциональности

всех речевых актов, тем самым игнорируя качественное разнообразие конвен­ций разной социокультурной природы [ср.: Morgan 1978: 261]. Существенную поправку вносит П. Ф. Стросон [1986], разграничив сферы интенции и конвен­ции в речевом акте, причем соотнесенность последней с тем или иным соци­альным институтом выделяется им особо в качестве определяющего фактора, создающего условия для распознавания субъективного смысла говорящего.

Разграничение институциональных и неинституциональных типов вы­сказываний представлено в интересной работе К. Баха и Р. Харниша [Bach, Harnish 1979]. Ими выделяются четыре основных «коммуникативных» типа иллокутивных актов: Констативы, Директивы, Комиссивы и Межличностные социальные формулы; первый в принципе совпадает с ассертивами в концеп­ции Сёрля—Вандервекена, второй и третий не отличаются даже названиями, а четвертый, как это нетрудно заметить, весьма близок, хотя и не тождествен экспрессивам по Сёрлю.

Вместо декларативных актов Остина-Сёрля выделяются два наиболее общих «конвенциональных» типа иллокутивных актов: Эффективы и Вердик­тивы. Конвенциональные речевые акты существенно отличаются от комму­никативных, главная их особенность заключается в том, что и эффективы, и вердиктивы меняют положение дел в рамках какого-либо социального ин­ститута. К конвенциональным актам относятся разнообразные ритуализован­ные речевые действия: крещение, посвящение, голосование, арест, признание виновным и невиновным, бракосочетание, подача в отставку, запрещение. Эффективы, привнося изменения в какое-то институциональное положение дел, конвенциональны постольку, поскольку они имеют эффект в силу взаим­ного принятия этого говорящим и слушающим (например, наложение вето на законопроект). Вердиктивы являются суждениями, официальная значимость которых конвенционально «встроена» в тот или иной институт (вынесение приговора).

В целом, конвенциональные речевые акты (и эффективы, и вердиктивы) обусловлены социальным институтом, являясь его неотъемлемым, внутренне присущим элементом. Высказывания такого рода меняют институциональ­ный статус людей и/или вещей, создают новые институциональные права и обязанности. Это вплотную подводит нас к проблеме взаимообусловленно­сти конвенциональных речевых актов и социальных ролей.

Ясно, что не любой человек может успешно осуществить конвенциональ­ный речевой акт, характерный для определенного института: только испол­нитель соответствующей социальной роли, произнеся высказывание в соот­ветствующий момент конвенционального, ритуализованного события, как, например, церемонии бракосочетания, успешно реализует данный речевой акт.

Знания об этих актах входят в коммуникативную компетенцию всех «нормаль­ных» носителей языка, что подтверждается способностью каждого из нас правильно интерпретировать подобные речевые акты независимо от на­шего личного опыта участия или неучастия в таких ритуалах [см.: Stubbs 1983: 159—160].

Институциональная деятельность осуществляется в абсолютном боль­шинстве случаев социальными организациями, где общение и взаимодейст­вие индивидов происходит не на уровне личностей, а на уровне позиций, дея­тельностных ролей, за которыми и закрепляются те или иные конвенцио­нальные речевые акты. Этим объясняется их обезличенный характер. Порой анализ осложняется тем, что говорящий не всегда следует требованиям со­циальной роли, а из под «маски» ритуализованного речевого поведения вы­ступает личность.

Дата добавления: 2014-10-15