Конституция 4 страница

(в) Расстройства полового влечения

Число различных по направленности и форме половых аномалий практически бесконечно, что само по себе свидетельствует о важности полового влечения и об изобретательности человека. Ни одна из этих аномалий не имеет своего источника в половых железах; все они обусловлены процессами формирования структуры влечения под влиянием других, главным образом психических связей. В качестве доказательства можно привести тот факт, что кастрация никогда не приводит к изменению извращенной направленности влечения; она лишь уменьшает интенсивность либидо. Вследствие этого снижения интенсивности извращение может утратить присущие ему качества агрессивности и неуправляемости; но само оно, как таковое, остается незатронутым (Вольф [Wolf]). Из множества различных направлений, которые может принять половое влечение, рассмотрим несколько наиболее важных.

1. Мастурбация (онанизм). Мастурбацию следует признать нормальным явлением (Форель), в особенности у юношей, испытывающих сильное половое влечение и не имеющих возможности удовлетворить его естественным путем. Утверждение, будто мастурбация приводит к заболеваниям, совершенно ошибочно. Неумеренная мастурбация, не будучи причиной болезни, может быть симптомом (например, гебефрении). Значение мастурбации нужно искать в области психологии понятных взаимосвязей, в переживании собственного поражения, утраты достоинства. Она может стать исходным пунктом для развития бредовых идей отношения и идей преследования (субъекту кажется, будто окружающие знают, что он занимается мастурбацией, и поэтому презирают и дразнят его); но она не может быть причиной возникновения таких идей. 2. Извращения (перверсии). Мы говорим о фетишизме в тех случаях, когда половое возбуждение связывается с определенными неодушевленными предметами; мы говорим о садизме и мазохизме, когда сексуальное наслаждение зависит от одновременного причинения боли партнеру или от боли, причиняемой партнером; аналогичные наименования были даны многим другим половым извращениям. Согласно Фрейду, либидо может быть трансформировано в такие типы влечения и поведения, которые бесконечно далеки от полового влечения в собственном смысле. Фрейд утверждает, что между перверсией и типом поведения существует определенная связь (так, анальный эротизм связывается с педантизмом, аккуратностью, бережливостью, упорством и навязчивой чистоплотностью). Свойственный человеку образ поведения во всем бесконечном многообразии своих проявлений может рассматриваться как следствие перверсий. Возможно, так оно и есть. Но нельзя не отметить и следующее: почти всем людям (за крайне малочисленными исключениями) присуще действенное половое влечение, и расстройства этого влечения в формах разного рода отклонений и дисгармонии весьма обычны — тогда как яркие и удивительные трансформации (наподобие комплекса отцеубийства и т. п.) и связанные с ними нервные заболевания встречаются редко. Это значит, что фрейдовские описания верны в той мере, в какой они указывают на некоторые специфические модусы разработки сексуальных переживаний — модусы, присущие не сексуальности человека как таковой, а отдельным типам предрасположенности, характерологическим типам, ситуациям. Любые обобщения здесь недоказуемы.

Но перверсия как таковая представляет собой не просто нечто врожденное и неизбежное, а результат определенного опыта, привычек, страстей, свойственных данной личности. Поэтому перверсии должны анализироваться для каждого случая в отдельности. В принципе они доступны частичной коррекции. Признаком того, что перверсии связаны не только с половым влечением, но и со всей судьбой души человека, может служить то обстоятельство, что они, как отмечал фон Гебзаттель, имеют характер непреодолимой страсти, подобной алкоголизму или наркомании, и по силе своего воздействия, как правило, значительно превосходят естественное, нормальное половое влечение.

Извращенное половое влечение может иногда существовать, не оказывая воздействия на сущностные характеристики целостной личности; но именно в аномальной половой предрасположенности мы усматриваем истоки той глубинной трансформации человеческой природы, которая делает некоторых людей специфически «холодными», асексуальными или же необычно чувствительными и капризными, наделенными совершенно особым видением мира (что бывает присуще гомосексуальным личностям).

3. Гомосексуальность. Случаи гомосексуальности весьма разнообразны и никоим образом не сводимы к единому знаменателю. Существует целый ряд ступеней, от случайной гомосексуальности как способа получить «эрзац» полового удовлетворения (аналогичного мастурбации) до извращения, представляющего собой привычку, глубоко укорененную в личности. Возникает вопрос: нельзя ли говорить и о гомосексуальности совершенно иного типа, основанной не на жизненной истории личности и ее извращенных привычках, а на врожденной половой и соматической предрасположенности?

По всей видимости, должна существовать первичная сексуальность, проявляющая себя в определенной направленности влечения — то есть как мужская или женская сексуальность — независимо от того, наделена ли личность мужскими или женскими половыми железами. Направленность влечения определяется отнюдь не гормонами половых желез; последние всего лишь сообщают ему определенную эротическую окраску. Источник направленности влечения должен находиться в психике или — можно предположить и такое — в каком-либо половом факторе, занимающем определенное место в центральной нервной системе. Проблема состоит в том, можно ли эту направленность влечения рассматривать отдельно от типа половых желез. Ответ был предложен Гольдшмидтом, выдвинувшим теорию «интерсексуальности». Согласно этой теории, мужской и женский факторы наделены «валентностью» разной степени интенсивности; эта «валентность» указывает на энергию, с которой тот или иной из двух альтернативных половых факторов проявляет себя в психосексуальном развитии. При скрещивании генетических линий, наделенных факторами разной валентности, рождаются «интерсексуальные» особи. На ранних стадиях эмбрионального развития у них наступает инверсия сексуальности, обусловленная более сильной валентностью противоположного полового фактора. В итоге первоначальный женский фактор может превратиться в мужской: морфологически индивид представляет собой самца (то есть наделен мужскими половыми органами), но хромосомный набор клеток его тела специфичен для самки (такой самец, возникший в результате «превращения» самки, обозначается термином Umwandlungsmunnchen). Первоначальная «женственность» сохранилась, несмотря на то, что у особи развились мужские половые органы. Смешение мужского и женского зависит от того, когда произошла инверсия. В исключительных случаях могут развиться органы обоих полов (гермафродитизм всех степеней). Настоящая гомосексуальность, возникающая как итог событий подобного рода, — это нечто принципиально иное, нежели гормонально обусловленное изменение связанных с полом характеристик (например, вирилизм у женщин, развивающийся вследствие нарушения функций половых желез или надпочечников).

Совершенно ясно, что истоки гомосексуальности не имеют ничего общего ни с половыми железами, ни с гормональной регуляцией: ни кастрация, ни лечение гормонами противоположного пола никак не меняют гомосексуальной направленности влечения.

Теория Гольдшмидта неоспорима в применении к объекту его исследований — насекомым; но отнюдь не доказано, что она с таким же успехом применима и к людям. Тео Ланг, подвергший ее всесторонней проверке, получил результаты, которые на первый взгляд вроде бы подтверждают ее; но при более внимательном рассмотрении от этой уверенности мало что остается. Ход его мыслей таков: если верно, что часть гомосексуалистов-мужчин— это «превращенные» женщины (Umwandlungsmunnchen), можно ожидать, что в семьях с несколькими детьми отношение числа мальчиков (братьев) к числу девочек (сестер) должно быть смещено в пользу первых в еще большей степени, чем в популяции в целом (где она составляет 105:100). Гомосексуалисты противоположного типа (Umwandlungsweibchen) при рождении считаются женщинами. Таким образом, в некоторых семьях часть особей, генетически принадлежащих к женскому полу, на основании внешних признаков принимается за особей мужского пола; соответственно, число женщин, учтенных при статистических исследованиях, оказывается меньше их реального числа. Подсчет зарегистрированных гомосексуалистов в нескольких крупных городах, действительно, однозначно выявляет теоретически ожидаемый сдвиг соотношения в пользу братьев. Все это кажется блестящим подтверждением теории. Но Ланг продолжает рассуждать дальше: поскольку гомосексуальные мужчины, являющиеся «превращенными» женщинами, должны, по идее, иметь хромосомы XX, все их потомство непременно должно быть чисто женским. Но статистика, осуществленная в применении к детям женатых гомосексуалистов, разошлась с теорией: оказалось, что соотношение мальчиков и девочек не отступает от нормы, то есть имеет место примерное равенство. Понять этот результат можно только так: все женатые гомосексуалисты — это не настоящие гомосексуалисты. По идее, это должно было бы проявиться в отсутствии среди их братьев и сестер количественного сдвига в пользу первых (в отличие от того, что имеет место у настоящих гомосексуалистов); впрочем, согласно Лангу, такой сдвиг есть и среди «ненастоящих» гомосексуалистов, просто он не столь ярко выражен и в некоторых случаях «почти не отличается от нормы».

(г) Воздействие кастрации

Лишение человека способности к воспроизведению путем перерезки яйцевода или семявыводящего протока называется стерилизацией. При этом способность к совершению полового акта никак не затрагивается; других соматических или психических следствий также не бывает, поскольку внутренняя секреция половых желез остается без изменений. Кастрация же заключается в удалении самих половых желез. Хорошо изучена только кастрация мужчин. Различаются два вида кастрации: ранняя (удаление яичек до наступления половой зрелости) и поздняя (то же после наступления половой зрелости). Они приводят к совершенно разным последствиям.

Ранние кастраты. Половое созревание не наступает; нормальный процесс взросления не происходит. Голос остается высоким; волосы на лице и лобке не растут. Либидо и потенция отсутствуют. Развитие тела отклоняется от нормы; туловище и конечности становятся необычайно длинными (так называемый евнухоидный рост). Телосложение в юности стройное; в более позднем возрасте развивается полнота. Умственное развитие не страдает; но чувство собственной неполноценности отражается на характере. Считается, что кастраты недоверчивы, апатичны, трусливы и мстительны.

Поздние кастраты. Полностью пройденный цикл полового созревания не обращается вспять. Либидо остается, хотя и в ослабленной форме; потенция часто сохраняется. Психические изменения неоднозначны и во многом зависят от того, как к кастрации относится сам субъект — подвергся ли он кастрации против своей воли, в результате несчастного случая или по собственному желанию. Согласно наблюдениям Вольфа, обычны следующие изменения психики: рост раздражительности (в девятнадцати случаях против семи, когда раздражительность падала) и общее улучшение нервных состояний (впрочем, последние могут вызываться травматической кастрацией). На основании многочисленных наблюдений Вольф утверждает, что репутация кастратов как людей ленивых, апатичных, ничем не интересующихся не соответствует действительности. Физически поздние кастраты ничем не примечательны (характерный для ранних кастратов тип телосложения им не свойствен), хотя профессионал часто распознает их с первого взгляда.

(а) Конституция как понятие и как идея

В соматической патологии конституция означает целостность соматической жизни индивида или типа во всем ее своеобразии и в той мере, в какой она представляет собой нечто долговременное. Все соматические функции связаны друг с другом; идея конституции состоит в бесконечной целостности этих взаимосвязей — целостности, которая обусловливает каждую функцию в отдельности и которая, в свой черед, зависит от любой отдельно взятой функции. Видимое выражение конституции — внешний облик (habitus) индивида. Связь последнего с конституцией аналогична «связи симптомокомплекса с заболеванием» (Wunderlich). Идея конституции как особого рода целостности нерушима; завершив анализ той или иной из числа отдельных функций, мы неизбежно вновь и вновь возвращаемся к этой идее.

Психическую конституцию можно кратко охарактеризовать одной фразой: это целостность, переживаемая индивидом как нечто, неотделимое от его соматической субстанции. Представляется, что она находится в тесной связи с такими понятиями, как квант психической энергии, подверженность психических функций диссоциации, возбудимость, утомляемость, сопротивляемость, типы реакций, а также непереносимость алкоголя, идиосинкразия, соматически укорененное самосознание, основное витальное настроение и, наконец, физиогномический Habitus тела, способ движения и представления собственного «Я», скорость движений и событий внутренней жизни.

Все эти предварительные указания требуют более подробного комментария.

1. Единое целое. Понять конституцию можно только через частности. Мы можем сколько угодно думать, будто нам удалось постичь соматические или психические явления в их структурированной целостности; но это лишь одна из целостностей (ein Ganzes), а вовсе не целое как таковое (das Ganze). Кажется, что последнее отступает тем дальше, чем более настойчиво мы пытаемся его «схватить». Но именно это целое — единство, удерживающее все частности вместе и придающее им определенные колорит и значение, — и составляет идею конституции. Частичные (относительные) целостности, действительно, играют роль факторов, упорядочивающих множества отдельных функций; но они же представляют собой элементы всеобъемлющего единства — конституции. Называя конституцию «физическим состоянием, постоянно присущим данному индивиду и имеющим в своей основе совокупность его соматических и психических признаков и типологию его реакций» (Jo-hannsen), мы упускаем из виду то, что является истинной сутью этого единства. Попытаемся дать ему определение.

(аа) Единство соматического и психического. Единое не принадлежит только сфере соматического или только сфере психического. Оно проявляется в обоих этих формах; это не сома и не психея, а сама жизнь. Единое коренится в бессознательном и оттуда распространяет свое влияние на все соматические функции и психические состояния.

Но это единство никогда не существует для нас как целое. Когда соматопсихическое единство дается нам в опыте — например, когда мы, понимая, воспринимаем мимику и физиогномию другого человека, непосредственно осознаем наше собственное наличное бытие, наши влечения и проявления, ощущаем причинно-следственную природу соматопсихических круговоротов, — это всегда частное единство, принадлежащее данному, и именно данному опыту, а не высшее, всеобъемлющее единство тела и души. По мере умножения нашего знания мы переходим от неизбежного разделения на тело и душу к разделению неопределенного и не поддающегося определению соматопсихического единства на специфические, частные модусы этого единства.

За любым разделением должен следовать синтез. Но каким бы успешным ни был достигнутый нами конкретный результат, он всегда остается частностью, указывающей на нечто иное. Таким образом, конечная целостность никогда не бывает дана нам как нечто новое и постижимое, нечто осязаемое и доступное нашему обладанию.

(66) Всепроникающее, упорядочивающее, управляющее единое. То, что принимает участие в создании единства, равно как и то, что, будучи нарушено или представлено в недостаточной мере, мешает ему, имеет биологически универсальное значение. Факторы, организующие развитие клеток и порядок генов в геноме, регуляция жизни посредством нервной и эндокринной систем — все это воздействует на формирование единства соматической жизни. Если говорить о сфере психического, то единство психической жизни проистекает из осознания личностью самой себя, ее действий, ее осознаваемых и неосознаваемых целей, творимых ею новых форм.

Все эти единства, однако, не идентичны целому. То, что мы называем согласием или гармонией жизни или, напротив, дисгармонией и расстройством, возможно только благодаря существованию некоего единства высшего порядка, идущего впереди всех доступных нашему познанию частных единств и ведущего их за собой. Поле для исследований здесь всегда остается открытым. Единство как таковое непостижимо. В том пространстве, которое охватывается нашим знанием, его не существует. И когда известные нам единства, будучи обнаружены в неподходящих ситуациях, поражают нас своей «бессмысленностью» и, вместо того чтобы способствовать развитию жизни, ведут ее к гибели, сама жизнь начинает казаться неуправляемой. Невозможно представить себе, чтобы жизнь могла развиваться только благодаря случайному взаимодействию каких-то «бессмысленных» единств.

Идея конституции хорошо согласуется с этим управляющим Единым. Но она все равно остается не более чем «идеей». Проблему источника единства «Я» и его независимости мы рассмотрим в шестой части настоящей книги. Мы убедимся в том, что этот источник эмпирически непознаваем, но доступен экзистенциальному опыту. Мы убедимся также, что уже на стадиях, предшествующих достижению этого единства, выявляются такие объемлющие модусы наличного бытия и сознания, которые сами по себе не поддаются непосредственному исследованию.

Фундаментальный характер управляющей целостности на всех уровнях таков, что она может удерживать вместе полярные, противоречащие друг другу, отрицающие друг друга силы, влечения, тенденции и цели. Любое единство, которое не является творческой силой, настойчиво стремящейся к новым формам, есть мертвое, нежизнеспособное единство.

Будучи целостностью высшего порядка, конституция сама по себе не может быть причиной. Причины — это всегда частности. Но их воздействие всегда обусловливается целым. Пути, по которым развиваются жизнь и болезнь, формируются конституцией, но не конституция служит их причиной.

2. Различия между конституциями. Анализируя различные типы конституции, принято проводить некоторые универсальные разграничения.

(аа) Конституция индивида — это всегда единство исконно присущих ему и приобретенных элементов. Можно сказать, что по мере того, как жизнь обогащается событиями и переживаниями, первичная предрасположенность дает начало все новым и новым предрасположенностям. Типология реакций врожденна и раз и навсегда установлена для каждого данного индивида; но способы ее осуществления меняются под воздействием среды и внешней судьбы индивида. Если конституция — это определенная типология потенциальных реакций, а вместе с ними и способности осуществлять те или иные действия и способности к адаптации, она неизбежно меняется под влиянием поведения и поступков индивида. Следовательно, несмотря на то, что мы различаем врожденную (наследственную) и приобретенную конституции, обе они в каждый данный момент составляют единое целое. Конституция — это всегда трансформация врожденной предрасположенности, обусловленная окружающей средой и судьбой индивида и в каждый момент времени реализуемая в форме определенного целостного состояния.

(об) Конституциональные типы, во всем своем многообразии, считаются принадлежащими области нормы. Они повсюду обнаруживаются вновь и вновь и отнюдь не являются неповторимыми, «одноразовыми» вариациями человеческих типов, возможными лишь в узких пределах. Но они же считаются болезненными, когда вносят в жизнь элемент расстройства, выказывают неспособность к полноценному жизненному развитию или заключают в себе ярко выраженную предрасположенность к определенного рода заболеваниям. В этих случаях проблема конституции становится проблемой патологии, поскольку в связи с ней выдвигается понятие аномальных разновидностей «человеческого» и становится возможным исследование болезненных диспозиций.

(б) Идея конституции в ее историческом развитии

Идея четырех темпераментов, принимая многообразные формы, сохраняла свое значение тысячелетиями. Смешение соков, телосложение, habitus, черты характера, судьба, зависимость от хода планет — все это мыслилось каким-то образом взаимосвязанным. Известна классификация согласно Галену: преобладание желтой желчи (поджарое телосложение, хорошее кровообращение — холерический темперамент), преобладание черной желчи (худоба, смуглая кожа, печальный взгляд — меланхолический темперамент), преобладание крови (свежая наружность — сангвинический темперамент), преобладание слизи (бледная, обрюзгшая наружность — флегматический темперамент). Великолепные изображения всех четырех типов были созданы художниками эпохи Возрождения.

Но эти художники обладали и более ясным видением и умели различать нечто, выходящее за рамки материй, теоретически установленных древним учением о темпераментах. Подобно тому как они видели и писали конфигурации облаков задолго до появления научной типологии последних, они видели и писали эти человеческие головы и тела. Лишь в начале XIX века врачи впервые, при помощи специально разработанной терминологии, сумели научно описать то, что в прежние времена люди живейшим образом изображали или достаточно ясно выражали меткими фразами («все люди либо сапожники, либо портные» — то есть, говоря по-современному, либо пикники, либо астеники). Число выявляемых типов сплошь и рядом сводилось к трем (например, «дыхательный», «мышечный», «пищеварительный», или «мозговой», «атлетический», «полнокровный»). Практически во всех случаях мы под разными наименованиями обнаруживаем похожие пары противоположных типов (рост в высоту и рост в ширину, узкая грудь и широкая грудь, астеническое сложение и апоплексическое сложение и т. п.). Третий тип либо занимает срединное положение между двумя крайностями, либо представляет собой особую, самостоятельную форму с новыми характеристиками (таков, например, мышечный тип, определяемый не общей шириной или длиной тела, а сильно развитой мускулатурой и костями). Различные описания основываются на разных критериях — таких, как доминирование определенных систем органов (костей, мышц, органов пищеварения, головы, конечностей, грудной клетки), толщина или худоба, или особого рода распределение жира, рост в высоту или в ширину, осанка и тонус (тонический или гипотонический тип, стенический или астенический тип).

В связи со всем этим многообразием типологий выявились следующие три возможности:

1. Удалось описать и зарегистрировать множество соматических вариаций формы и функции, дисплазий и отклонений, обусловленных определенными познаваемыми причинами. Лучшее осознание этих отклонений достигалось благодаря развитию и обострению взгляда на формы, колорит, движения и видимые физиологические функции тела. Приведем несколько примеров.

Форма черепа: башнеподобная, с отсутствующим затылком, гидроцефальный тип и т. п. Форма лица: сильно развитые надбровные дуги (как у неандертальца), выдающиеся скулы, угловатый профиль, выступающая нижняя челюсть или слаборазвитая нижняя челюсть (отсутствие подбородка) и т. п. Форма уха: оттопыренные уши, слишком большие или слишком маленькие уши, аморфно толстые уши, отсутствие мочек, дарвиновские бугорки или их отсутствие и т. п. Форма носа: толстый и бесформенный, необычно острый, с глубокой впадиной у основания и т. п. Формы туловища и конечностей: кифоз и лордоз, искривленные пальцы, атрофии и огрубелости, слишком длинные руки и ноги, узловатые руки и пальцы, утолщенные суставы и т. п. Кожная ткань: дряблая и сморщенная кожа или тонкое, костлявое лицо и т. п. Вазомоторные и другие вегетативные явления: сероватый или мертвенно-бледный цвет лица, акроцианоз, «мраморная кожа», дермографизм, избыточное потоотделение и т. п. Пигментация и волосы: родимые пятна, лысина, обильный рост волос, пышные брови и т. п. К этому добавляются явления, видимые только после специального исследования: многие вариации и отклонения физиологического характера, форма ветвления капилляров, отпечатки пальцев, движение кровяных телец в капиллярах, рефлекторные аномалии, а также психофизические функции (как-то: тип последовательных образов, эйдетические способности, все доступные проверке показатели способностей).

2. Общий момент всех классификаций может быть сведен к самому абстрактному из всех возможных противопоставлений, а именно — к противопоставлению роста в высоту и роста в ширину (оппозиция «лептосома—эврисома»). Вайденрайх рассматривал обе противоположности с количественной и морфологической точки зрения как анатомические типы, как полюсы, присущие любой человеческой расе и, кроме того, животным, — «как противопоставленные друг другу формы развития в ряду форм, в остальных отношениях единообразных». Существование этой полярности убедительно показано у различных групп людей, живущих во всех концах света, — причем не просто физиогномически, а с использованием чисто рациональных, количественных методов. Понятно, что с этой ограниченной точки зрения один и тот же тип называется то «расой», то «конституцией». Основываясь на истории, автор показывает, что «когда эти два типа обнаруживаются в одной этнической группе, они непременно интерпретируются как представляющие два различных расовых элемента», один из которых более благороден, а Другой — более ординарен (именно так обстоит дело у японцев, у евреев и т. д.). Каким бы корректным этот анализ ни был, он упускает из виду богатство конкретных наблюдений, поскольку односторонне сосредоточивается на формально-количественных характеристиках и полностью исключает идею конституции.

3. Поэтому значительно более плодотворным оказался третий путь: путь описания конституционального типа совершенно независимо от какой бы то ни было предвзятой схемы, на основании одних только конкретных наблюдений, с использованием способности к непосредственному видению в интересах синтезирующего охвата и структурирования материала. Такой подход блестяще удался, например, Штиллеру. Он дал описание «астении» как целостной картины, в состав которой входят повышенная утомляемость, опущение внутренних органов, атония желудка и кишечника, запоры, физический habitus, предрасполагающий к туберкулезу. Он полагал, будто симптом, характерный для всего комплекса, ему удалось обнаружить в costa fluctuans decima (что означает подвижность не только одиннадцатого и двенадцатого, но также и десятого ребра).

Активно обсуждался также инфантильный тип, при котором развитие форм и функций соматической сферы останавливается на детском уровне (признаки: аменорея, инфантильный облик, недостаточный рост, гипоплазия половых органов); это сопровождается соответствующими явлениями в психической сфере.

Многое прояснилось после того, как Бремер открыл Status dysraphicus. Этому ученому удалось установить общий механизм развития ряда морфологических и функциональных аномалий, которые дотоле рассматривались только по отдельности: расстройство механизма эмбрионального закрытия, в особенности спинного мозга.

Spina bifida occulta, искривление и расщепление позвоночника, впалая воронкообразная грудь, косолапость, искривленные пальцы, слишком длинные конечности с чрезвычайно широким размахом рук, аномалии молочных желез, акроцианоз, расстройства чувствительности и рефлексов, недержание мочи в подростковом возрасте, сирингомиелия. Этот конституциональный тип выделен на основе прочной взаимосвязи всех перечисленных признаков (иногда выступающих не в полном составе). Отталкиваясь от них и используя их в качестве ориентиров, мы обычно обнаруживаем кое-что еще (в частности, развитые заболевания соответствующего невропатического круга) как у данного индивида, так и у других членов его семьи. Status dysraphicus был принят медиками сразу и безоговорочно; к тому же он отнюдь не притязал на установление человеческой конституции во всей ее полноте. Будучи частным случаем конституции (Марциус [Martius]), он охватывает определенную группу признаков физического состояния, описываемую в терминах определенного события, имевшего место в процессе эмбрионального развития. Например, если воронкообразная грудь прежде считалась изолированной аномалией, то ныне она может служить свидетельством того, как «вроде бы непонятный отдельный симптом благодаря всеобъемлющему анализу, осуществленному с учетом истории развития индивида и его наследственности, может быть введен в ясный биологический контекст» (Curtius).

Наконец, большой прогресс был достигнут в изучении внутренней секреции и ее воздействия на множество событий соматической и психической жизни. Но если морфологически видимый habitus может быть однозначно объяснен аномалиями внутренней секреции, это значит, что нам уже нет смысла говорить о конституции, содержащей в своих недоступных пониманию основах всю бесконечную целостность сомато-психической жизни. К аномалиям, обусловленным расстройствами внутренней секреции, относятся, в частности, акромегалия (гипофиз), микседема (щитовидная железа), евнухоидизм (половые железы).

Все эти исследования представляют частный интерес. Кречмер был первым психиатром, прочувствовавшим проблему во всей ее масштабности и глубине и, таким образом, придавшим исследованиям импульс, который не утратил своей действенности вплоть до сего дня. Проявив независимость и смелость, он воскресил старое учение о темпераментах во всем его объеме, сообщил ему современную форму и наглядно показал его превосходство над значительно более ограниченными теориями недавнего прошлого. С точки зрения основ психопатологии важно понять позитивную значимость, смысл и пределы его исследований, равно как и, возможно, его ошибки.

Дата добавления: 2014-10-31