Путешествие психотерапевта. Раздел III. Влияние на субъективное

Раздел III. Влияние на субъективное

К-2. Да. {Пауза.) Я знаю, было бы хорошо, если бы я могла говорить об этом, но... но горло как будто сжимается, когда я пытаюсь говорить. [пациент]

П-2. Ты хочешь рассказать о своей духовной жизни, но чувствуешь в себе какую-то преграду, когда пытаешься это сделать. [пациент]

К-3. Я не понимаю, почему я... почему я... я думаю, что я боюсь, что ты...

[пациент/психотерапевт]

П-3. Твои страхи относительно меня не дают тебе рассказывать об этом.

[пациент/психотерапевт]

К-4. Я знаю, что чувствую не так, но кажется, что так. В смысле, я все время пытаюсь представить, что ты подумаешь, [пациент/психотерапевт]

П-4. То, что я могу подумать и есть тот самый блок, который не дает тебе делать здесь то, что ты хочешь, да? [пациент/психотерапевт]

К-5. Я думаю, да. Например, мне интересно, есть ли и у тебя духовная жизнь? [психотерапевт]

П-5. Белль, я был бы рад ответить на этот вопрос как-нибудь потом. Сейчас для нас с тобой важнее рассмотреть твои чувства относительно меня. С моей стороны есть что-нибудь, что не дает тебе это сделать? [психотерапевт]

Это, как и большинство наших примеров, — очень сжатая версия психотерапевтической работы, которая могла бы включать в себя гораздо более длинный диалог и даже длиться несколько сессий. Цель в данном случае — показать пациентке, что психотерапевт принимает ее колебания, и сами по себе они являются вполне подходящим предметом психотерапевтического исследования. В то же время психотерапевт Совершает различные действия для того, чтобы усилить мотивацию пациентки работать с этим блоком: оставляя свою реплику незаконченной (П-1), он мягко подталкивает пациентку завершить ее, хотя бы про себя. Следующие две реплики (П-2 и -3) призваны помочь пациентке осознать свой интрапсихический конфликт, в надежде, что это снизит возможную тревогу относительно разногласий с психотерапевтом. Затем (П-4) психотерапевт переносит внимание на себя, но так, чтобы связать это с внутренним конфликтом пациентки и чтобы у нее возникло предположение, что разговор с психотерапевтом соотносится с желательным уменьшением конфликта.

Заметим, что ключевой вопрос (последнее предложение реплики П-5) точно такой же, что и в более раннем примере (П-1А в эпизоде 8.1), но теперь он ложится на подготовленную почву — пациентку уже побудили перенести фокус внимания с обобщенного осознания себя на конкретное отношение к психотерапевту (сужение при параллелировании рамок). Готовность пациентки сделать этот шаг определяется по тому, что она сама перенесла фокус внимания на психотерапевта (К-5).

Другие случаи фокусирования на психотерапевте. Каждый из оставшихся трех случаев можно представить себе как ситуацию, в которой психотерапевт решает, что необходимо некоторое раскрытие себя. Подробный разговор о всех последствиях подобного шага по масштабам явно превышает размер этой книги. Однако здесь можно привести общие предложения или расставить вехи.

Первое и самое главное: требуется абсолютная честность. Это значит, что в информации, которая дается пациенту, не должно быть никаких искажений. Наши пациенты полагаются на нас, ждут, что мы поможем им в тестировании их реальности. Если в этом отношении мы не аутентичны, мы полностью их предаем. Говорить честно —

Глава 8. Параллелирование локуса 141

не значит говорить обо всем, что касается предмета разговора. Разумеется, что часто именно в этом и состоит наша ответственность — не говорить всего. Но тогда честность требует, чтобы мы прямо указывали на сам факт умолчания:

Я могу кое-что сказать тебе о том, что тебя интересует, но я не скажу тебе всего, что я знаю об этом, потому что, если бы я это сделал, я нарушил бы конфиденциальность (или сказал бы больше, чем, как мне кажется, нужно в данное время и в данных обстоятельствах).

Если это сказано спокойно и твердо, то, как правило, пациент относится к этому с пониманием. Если пациент начнет спорить, упрашивать или попытается нарушить границы, то само по себе это может быть вполне подходящим предметом психотерапевтического исследования (и может рассматриваться как сопротивление; см. гла-ву 10).

Второе — раскрытие непосредственных, относящихся к данной ситуации реакций, более приемлемо, чем обсуждение вещей, которые не относятся к психотерапии с данным конкретным пациентом. Психотерапевт имеет право на неприкосновенность личной жизни, и тот факт, что он просит своих пациентов быть полностью открытыми, не налагает аналогичных обязательств на него самого.

Третье — разговор о реакциях по процессу (чувствах и мыслях о самой работе, о том, как она происходит), как правило, более полезен (и больше соответствует действительным ожиданиям клиента), чем обсуждение деталей личной жизни психотерапевта за пределами психотерапии. Конечно, когда внешняя жизнь вторгается в психотерапевтическую работу, важность этого положения снижается.

Четвертое — раскрытие чувств психотерапевта по отношению к пациенту, связанных с враждебностью, обидой, желанием наказать, эротическими побуждениями, желанием соблазнить или соперничеством, должно предприниматься только в том случае, если пациент был к этому тщательно подготовлен. Кроме того, психотерапевт должен принять это решение вне сессии, должен располагать временем для того, чтобы, насколько возможно тщательно, проверить свои собственные потребности, мотивы и намерения. Если такие чувства очень сильны, то, прежде чем хоть сколько-нибудь затрагивать этот предмет, психотерапевту хорошо бы прибегнуть к супервизии или консультации с коллегами.

Резюме

Когда психотерапевт слушает пациента и решает, когда и как ему ответить, он, скорее всего, обращает внимание на множество вещей помимо очевидного содержания: вид эмоции и степень ее выраженности, качество и направленность объяснений, описание себя, общие установки и ценности, как их воспринимает психотерапевт, и т. д. Опытный и эффективный психотерапевт действует одновременно на многих Уровнях восприятия и интуиции. Само собой, еще многое из того, что требует внима-

142 Раздел 111. Влияние на субъективное

ния психотерапевта, невозможно подробно описать или полностью проанализировать так, чтобы это было ясно и очевидно. В этой главе мы определили четыре точки приложения особого внимания психотерапевта. Мы назвали их «локусами внимания»: сосредоточенность на отношениях пациента с другими, на отношениях пациента с психотерапевтом, на психотерапевте и на внутреннем мире пациента, на его субъективности

Я слышал, что в языке хопи¹ нет местоимения первого лица единственного числа, нет «я», «меня», «мое». Есть только «мы», «нас», «наше». Эрих Фромм² указывает на то, что индивидуальность — относительно недавний продукт эволюции человека. На протяжении тысячелетий она была привилегией немногих. Возможно, они даже знали о том, что это ставит их в особую позицию, что это что-то не совсем человеческое, что-то, что всегда несет с собой аромат опасности.

Ну а если индивидуальность — это новейшее приобретение эволюции человеческих существ, то что же такое личностная субъективность? Мы не должны необоснованно ставить знак равенства между чувствами и эмоциями, с одной стороны, и личностной субъективностью — с другой (эта ошибка была описана в главе 6). Люди обладали эмоциями на протяжении всей своей истории. Разумеется, всю историю человечества можно рассматривать как историю изменения чувств в масштабе наций, культур и жизней миллионов людей. Как неумолимо доказывает Барбара Тачмен '' эмоции влияют на историю гораздо сильнее разума. Конечно, нам всегда была присуща врожденная субъективность. Она проявляется в снах, легендах и мифах, великих произведениях культуры, продуктах любого художественного творчества, в креативности в науке и бизнесе и в скромном совершенстве, которое любящее сердце и руки могут внести в любую мелочь — в приготовление пищи, в обустройство жилья, в дружескую беседу, в заботу о прохожем.

Конечно, эти проявления субъективности для всех очевидны и обычно о них судят по результатам, как и показывает мой перечень. Конечный результат оценивается так, как будто он является суммой своих источников, хотя, на самом деле, чаще всего это просто побочный продукт. Вряд ли великий творческий дух растрачивает свой потенциал на столь очевидное.

Дело в том, что мы опять спутали указующий на луну палец с самой луной. Продукт субъективности не есть субъективность⁴.

Тогда что такое наша субъективность?

¹ Язык ацтеко-таоанской семьи аборигенной народности (США), насчитывавшей в конце 1970-х гг. всего сто человек. — Примеч. перев,

² Fromm, 1941, р. 24-39. — Примеч. авт.

³ Tuchman, 1984. — Примеч. авт.

⁴ Вопиющим примером такой ошибки является работа Б. Ф. Скиннера «За пределами свободы и достоинства» (Skinner В. F. Beyond Freedom and Dignity, 1971), в которой свобода и достоинство беспечно приравниваются к той литературе, в которой обсуждаются эти понятия! — Примеч. авт.

Глава 7. Параллелирование рамок 143

Здесь мы можем рассуждать, выдвигать определения, поэтические или философские, но определить это точно мы не можем. Разумеется, не можем. Определить — значит объективировать, объективировать субъективность — значит разрушить самую ее суть.

Возможно, здесь опять онтология воспроизводит филогенетический путь: снова эволюция индивида проходит путь эволюции вида.

Отдельный пациент, скорее всего, захочет говорить о внешних по отношению к нему событиях, силах, людях, обстоятельствах. Он будет стараться объяснить, что находится под влиянием всего этого. Он будет сопротивляться обвинению в том, что он сам выбрал путь, который довел его до нынешнего плачевного состояния, до того, что он неудовлетворен своей жизнью.

Как странно! Почему он с такой же страстью не ищет подтверждения собственной силы? Почему он так настаивает на том, что он жертва, а не автор? Почему кажется, что он предпочитает искать, требовать, молить об освобождении, вместо того чтобы открыть двери своей клетки и выйти на свободу?

Наша культура научила нас детерминизму, она настойчиво объективировала нас, она измеряет нас, обвиняя и порицая, определяя, что хорошо и что плохо. Она хочет быть правой, не испытывать чувства вины и иметь возможность помогать. За это она платит свободой, возможностью выбора и способностью самостоятельно добиваться того, чего мы хотим.

В этой главе мы показали, что, в конце концов, сценой для глубинной психотерапевтической работы должен стать локус интрапсихического, конфронтация человека с самим собой, со своей собственной идентичностью, с тем миром, который он создал для себя. Но мы видели и то, как пациенты направляют наше внимание вовне, на их отношения с другими, на их отношения с нами, их психотерапевтами, а иногда и только на нас; мы видели, как они сопротивляются погружению внутрь себя, в центр себя, в свою субъективность.

Это сопротивление определяется не только нашей культурой. У каждого пациента есть смутное ощущение, что с того момента, как он погрузится внутрь себя, он уже никогда не сможет воспринимать знакомый мир вокруг себя таким же привычным и знакомым. Возможно, они интуитивно чувствуют, что занять трон субъективной автономии значит взвалить на себя жестокое бремя выбора, нести неумолимый груз вины за неиспользование собственного потенциала и всегда жить с неопределенностью, двусмысленностью и незавершенностью¹.

Кто не попытался бы увильнуть перед лицом всего этого? Вряд ли это такое предложение, от которого нельзя отказаться — буквально миллионы людей отказываются от него ежедневно и ежечасно. Но воспринимать это так значит воспринимать пристрастно и искаженно.

Когда мы приближаемся к нашему внутреннему центру, мы обнаруживаем, что очень долго жили под бременем ограниченного представления о том, кто и что мы есть. Мы позволили ввести себя в заблуждение оболочке из кожи. Мы думали, что

¹ Экзистенциальной тревоге посвящены работы Мэя (May, 1977) и Тиллиха (Tillich, 1952). - Примеч. авт.

144 Раздел III. Влияние на субъективное

оболочка нашего сознательного представления и есть тот, кто мы есть. Мы думали, что то, что мы видим, те объективные перегородки вокруг нас — перегородки, которые называются временем, местом, обстоятельствами, — на самом деле включают нас в себя.

Слова эти звучат фантастично, но, возможно, они не более фантастичны, чем любое обобщение. Смысл в том, что наша истинная идентичность гораздо больше, чем мы думали. Она включает в себя гораздо большее, чем могут допустить определенные нами самими границы. Когда мы думаем о некоторых вопросах, мы слишком часто останавливаем себя еще до того, как начнем исследовать все то, что способно собрать по этому поводу наше ничем не стесненное сознание. Когда мы общаемся с другим человеком, то позволяем и языку и телу ограничивать нас, и упускаем возможность сделать наше общение глубже, возможность, которую мы иногда ощущаем на короткое время.

РАЗДЕЛ IV

Достижение большей глубины

ГЛАВА 9

Соотношение объективации и субъективного¹

Параллелирование (раздел III) обеспечивает чуткое внимание и умелые интервенции, но его недостаточно, чтобы добиться от пациента более глубокого участия. В этой главе я предлагаю дальнейшие пути выполнения данной задачи.

В интенсивной психотерапии пациент прежде всего стремится описать и понять какие-то проблемы, жалобы, заботы или вопросы. (Я буду использовать термин «забота» как аналог всех этих понятий.) Степень серьезности и вовлеченности этих усилий пациента говорит нам о том, насколько искренне он берет на себя ответственность за свою жизнь и насколько умело он уже использует силу своей субъективности. Существует множество форм представления и исследования пациентами их жизненных вопросов. В этой главе описываются четыре группы таких форм:

• в основном объективирующие;

• с тенденцией к объективации;

• с тенденцией к субъективности;

• в основном субъективные²'.

Важная задача психотерапии — помочь пациенту стать более непосредственным и сконцентрированным в борьбе с жизненными проблемами, приведшими его в психотерапию. Но, как правило, пациенты дистанцируются именно от этих проблем и, таким образом, теряют ощущение собственного авторства и силу, необходимую для изменений, которых они так страстно желают. Шкала движения от объективного к субъективному связана с этим часто встречающимся паттерном поведения пациентов и с тем, как мы можем помочь тому, кто обращается к нам за помощью, лучше справляться со своими горестями.

¹ Данные понятия несопоставимы с точки зрения грамматики, и это сделано намеренно — чтобы привлечь внимание к важному моменту: объективировать заботы человека — значит превратить и эти заботы, и самого человека в объекты, вещи, беспомощные игрушки внешних сил. Говоря о субъективности человека, мы характеризуем состояние бытия, концентрированный взгляд на жизнь человека, в которой он обладает ответственностью и силой.

Важно также и то, что истинная объективность возможна только тогда, когда человек полностью сконцентрирован на субъективном. Только тогда можно наблюдать вещь как она есть — без искажающего влияния самоконтроля, который вмешивается в сознание. — Примеч. авт.

² Шкала, вокруг которой выстроена эта глава, является одной из версий шкалы, которую я разработал в 1974 г. в соавторстве с Уильямом Е. Бриджесом — автором замечательного исследования человеческого потенциала к изменению Transitions (1980). — Примеч. авт.

Раздел IV. Достижение большей глубины

По мере того как психотерапевт знакомится с этой шкалой, он обнаруживает ее преимущества: наблюдение за тем, как пациент «контролирует» свою заботу, дает возможность примерно оценить его вклад в психотерапию, а также наметить шаги для повышения его вовлеченности.

Выполняя тысячи других задач, психотерапевт в любой момент должен осознавать, на каком вопросе внутренне сосредоточена работа пациента. Если у него сложилось некоторое представление об этом, то он может отмечать, как пациент работает с этим вопросом. В данной главе описаны некоторые пути осуществления пациентами такой работы — не полный каталог, но некоторые из наиболее часто встречающихся. Четыре группы форм описываются в виде континуума — сначала в основном объективированные формы, затем две промежуточные группы, в которых присутствует и объективация и субъективность, и, наконец, только субъективные индивидуальные формы.

Эти группы и представляющие их формы поведения даны в табл. 9.1. Психотерапевту необходимо представлять общий смысл этого измерения, а не стараться механически соотнести поведение пациента и формы, перечисленные в таблице. Наши пациенты не изучали этот предмет, поэтому они неосмотрительно создают все новые и новые паттерны, которые не так легко вписываются в эту схему.

ТАБЛИЦА 9.1 Паттерны представления заботы пациентами

Паттерны, объективирующие заботу

• Называние

• Описание

• Оценивание

Паттерны с тенденцией к объективизации

• Функциональное ассоциирование

• Причинное или аналитическое ассоциирование

• Детализация истории или жизненных событий

Паттерны с тенденцией к субъективности

• Осознавание тела и ассоциирование

• Описание снов и фантазий

• Эмоциональное ассоциирование

• Осознание в процессе

*

В основном субъективные паттерны

• Спонтанное фантазирование

• Свободные ассоциации

• Поиск, ведомый заботой

Мы начинаем с первого интервью, которое дает нам возможность проанализировать различные способы описания пациентом своей заботы.

Глава 9. Соотношение объективации и субъективного 149

Эпизод 9.1

Клиент — Энди Кэмпбелл, психотерапевт — Бланш Натан

(Сцена: офис доктора Натан. Время: первое интервью; пациент и психотерапевт уже встретились, познакомились, обменялись шутками, и доктор Натан спрашивает:)

П-1. Что привело вас ко мне именно сейчас?

К-1. Ну, я уже какое-то время думаю, что мне стоило бы обратиться за помощью, но я все откладывал, и...

П-2. Ммм?

К-2. Я полагаю, мне все время казалось, что еще не время. Несколько раз я думал, что... Я спросил свою подругу, что она думает по этому поводу, и она сказала, что считает, что мне стоит это сделать. Еще я спросил у моего врача, а он сказал, что иногда психотерапия помогает, а иногда — нет; так что я точно не знаю, но...

П-3. Трудно было понять, что вам следует делать, а?

К-3. Да. В смысле, казалось, что мне... Я не хотел делать проблему из того, что, может быть, и не так важно, но, с другой стороны, это для меня всегда проблема.

П-4. Мне непонятно, что для вас проблема.

К-4. Ах, да. Прошу прощения. Это моя нерешительность. Я имею в виду, что нерешительность — моя проблема. Я, похоже, никогда ни в чем не бываю уверен. Я знаю, у всех это есть... Я, наверное, не должен думать, что я чем-то отличаюсь, но...

П-5. Я понимаю (выжидательно).

К-5. Да. Я привык быть неуверенным. В смысле, вы можете сказать, что я не хочу попасть в глупое положение. Я просто не хочу... но тогда я на самом деле не думаю об этом. Хотя, я не знаю.

П-6. Расскажите мне побольше о своей нерешительности и о том, почему для вас это проблема.

К-6. Ну, просто, когда мне нужно принять какое-то решение, сразу начинаются неприятности. Вроде как я брожу туда-сюда у себя внутри и никогда не знаю, что будет правильным. Это продолжается уже довольно долго. Я бы хотел быть более уверенным в себе, но не получается. Я думаю, что, возможно, становится хуже.

П-7. Вполне может становиться хуже. Вы сейчас более нерешительны, чем обычно?

К-7. Да, наверное... но, знаете, я не уверен. Иногда мне кажется, что становится лучше, но очень скоро, когда мне надо принять какое-то решение, я снова прихожу в смятение.

П-8. Иногда лучше, иногда хуже?

К-8. Вот-вот. Да, я думаю, что именно так. Ой, меня это просто с ума сводит. Ненавижу это. Это делает меня таким нерешительным — ну просто тряпка какая-то! Но что есть, то есть: похоже, это случается со мной все чаще и чаще.

Энди Кэмпбелл представляет свою проблему на двух уровнях: он рассказывает о ней и одновременно проигрывает ее. Очевидно (но не до конца) последнего он не осознает, а Бланш Натан решает пока не обращать на это его внимания. Однако будет полезно посмотреть, как он проговаривает свои жалобы.

Сначала (К-4 и -5) он просто называет их «моя нерешительность». Несмотря на то что он признает, что является «владельцем» этого качества (используя местоимение «моя»), Энди, похоже, обращается со своими жалобами, как с независящей от него силой. Так он мог бы описать недуг, которым страдает («мой туберкулез представляет для меня проблему»), другими словами, «нечто чуждое, что приносит мне горе».

Только после нескольких принимающих и подбадривающих реплик доктора Натан Энди (К-6) дает некое описание того, как эта проблема воздействует на него. Теперь он дает обобщенную формулировку вопроса, мельком касается его истории и выносит оценку, — говорит, что становится хуже.

150 Раздел IV. Достижение большей глубины

Третий этап наступает, когда Энди оценочно реагирует и выражает свой гнев на этот паттерн нерешительности (К-8). Его досада и раздражение до этого момента были скрыты, теперь они выступают более явственно, и, по мере того как это происходит, мы видим, что уменьшается внутреннее «отыгрывание» заботы (реплика К-8 существенно более решительна, чем любая другая).

Дата добавления: 2014-10-31