Доктор торопливо перевернул страницу, другую, третью, пролистал всю книгу

Кто-то захрапел, сидя в опере.

Придя домой, Веня видит на кухне груды битой посуды.

Сын снова кивнул.

Сын кивнул.

Сын кивнул.

— Сказал ли ты им, что мы уже вот десять лет не можем из-за тебя де­ржать стряпуху? У нас сменилось уже двадцать три поварихи!

— Сказал ли ты им о тех пяти натурщицах, о тридцати трех однокурс­ницах и о том, что случилось с женой суперинтенданта?

— Ну, так скажи, что они тебе ответили?

— Они сказали, что у меня гомосексуальные тенденции!

— Что случилось? — спрашивает он жену.

— Странная у нас поваренная книга. Там сказано, что в качестве мерки можно взять старую чашку с отбитой ручкой. Мне только на две­надцатый раз удалось отбить ручку, не разбив чашки.

Промышленник ожидал визита члена правительства; от этой встречи зависело многое. Услышав звонок, слуга поспешил к двери. Уз­нав посетителя, впустил в прихожую.

— Оставьте зонтик у двери.

— У меня нет зонтика.

— Тогда вернитесь домой за зонтиком. Хозяин велел мне, чтобы все ос­тавляли зонтики у двери. Иначе я вас не пущу.

Майк предложил Пэту зайти к приятелю. По дороге они прилично на­лизались. После этого Майк не смог вспомнить адрес приятеля:

"Номер я не помню, но дом на этой улице". Они заходят в дом, показавшийся Майку знакомым. В прихожей тесно, темно в зале, только в подсвечниках рояля горят свечи. Они подходят к роялю, преклоняют колена и молятся. Вот Пэт замолчал, задумался, гля­дя на рояль. "Не знаю я, Майк, твоего приятеля, но зубы у него, что надо".

Женщина, замужняя женщина, влюбилась в юношу, и тот хотел за­няться с ней любовью.

— Но так нельзя, — воскликнула она. Она была еврейка. — Это не по зако­ну, мы нарушим заповедь.

— Ну и что? — ответил юноша. — Останутся еще девять.

«Были два брата. Один придерживался всех правил и стал юристом, другой все нарушал и стал преступником. Теперь он осужден на пожизненное заключение. Что ты об этом скажешь?»

«Только одно: второго поймали, первого еще нет».

— Прошу вас, прекратите, — обратился к нему билетер, — вы мешаете другим.

— Послушай, детка, я заплатил за это кресло и делаю, что хочу.

— Да, сэр, но вы всех перебудите.

Большой писатель сошел с ума, но вот появилась надежда на его вы­здоровление. На три месяца он засел в своей комнате за машин­кой, сочиняя роман. Наконец он объявил, что книга закончена, и понес ее ведущему психиатру. Тот с жадностью схватил рукопись и принялся читать: — Генерал Джонс вскочил на свою лошадь и закричал: Но! Но! Но! Но! Но! Но! Но! Но! Но! Но! Но! Но! Но! Но! Но!

— Но здесь же ничего нет, целых пятьсот страниц и все: Но! Но! Но!"

— Да, — согласился писатель, — тупая кобыла.

Психиатр опаздывал к пациенту. Он влетел, задыхаясь и стал изви­няться.

— Пустяки, — остановил его пациент, — я нашел себе занятие.

— Какое?! — подозрительно спросил врач.

— Я сидел в уголке и беседовал сам с собой.

— Ну и как, интересная была беседа?

— Не очень. Вы же меня знаете.

Дата добавления: 2014-10-31