Дух, душа и тело

У каждого из нас есть любимые и нелюбимые цвета. Несложно объяснить, почему одни цвета нам нравятся больше, другие — меньше. Но кто объяснит, почему мы носим третьи? Есть ли в этом что-либо духовное?

Быть может, эти симпатии и антипатии представляют собой наиболее глубинные (неосознаваемые) проявления нашей духовной индивидуальности? Проявления, которые своими цветами ведут нас по жизни и незаметно увлекают за собой, умиротворяя дух, душу и тело[l]. Душевностью испокон веков наделялась женщина. Быть может, поэтому женщины лучше запоминают и различают цвета, чем мужчины, которые чаще пренебрегают разнообразием цвета в одежде?

Вспомним, что еще первобытные племена связывали с духовностью вождей, с «духом предков» прежде всего мужчин[li]. Да и античные легенды говорят об этом же. И библейские заветы гласят, что духовностью обладают преимущественно мужчины. Так, может, они объяснят принципы предпочтения цветов? Почему наши душевные женщины любят цветные одежды, а «духовные» мужчины — «бесцветные» черно-белые (серые).

Следует отметить, что нередкие разночтения в соотношении доминант мужского и женского интеллектов (или так называемых мужского и женского начал) обусловлены различным представлением о роли социального влияния на их онтогенез. Как замечает В. С. Агеев, “речь постоянно идет о воспринимаемых, а не о действительно существующих различиях между полами. <...> Подлинно научное исследование полоролевой стереотипизации требует интеграции, по крайней мере, трех уровней объяснения — биологического, психологического и социального”[lii].

Вместе с тем, во многих работах по диморфизму человека акцентируется аппаратно-дискурсивное мышление мужчин и чувственно-эмоциональное женщин[liii]. При этом, как отмечал В. Н. Дружинин, резюмируя работы многих исследователей, «полоролевая социализация мальчиков более сложна, чем социализация девочек»[liv].

Однако исследования последних лет показали, что эмоциональная жизнь мальчиков с раннего детства жестко регламентируется различного рода патриархальными установками типа "какой же ты мужчина, если ничего не можешь сделать (придумать и т. п.)", "не реви, ты же мужчина", "что ты рот раскрыл как девочка" и т. д. и т. п. [lv]Так, согласно данным Грэйс Крэйг [lvi], модели поведения, предлагаемые для мальчиков, более жестки, ограничены и значительно отличаются от моделей поведения, предоставляемых на выбор девочкам. «Хотя представители обоих полов одинаково разбираются в чувствах других людей, — пишет Г. Крэйг, — женщины более склонны к сопереживанию, так как эта роль предписана им нашей культурой».

В то же время женщины получают более низкие оценки в тестах Колберга на разрешение моральных дилемм, чем мужчины. Кэрол Гиллиган (1982) объясняет это тем, что девочек и мальчиков с раннего детства учат ценить разные человеческие качества. Мальчиков приучают стремиться к независимости и ценить абстрактное мышление. Девочек, наоборот, учат быть заботливыми и внимательныи к нуждам других людей и ценить хорошие отношения с ними. К. Гиллиган считает, что существует два разных типа морального рассуждения: один, мужской базируется на понятии абстрактной справедливости, а другой, женский — на человеческих отношениях и заботе о ближнем.

По данным Грэйс Крэйг, подобные представления преобладают почти во всех культурах. «В Соединенных Штатах, к примеру, родители могут побуждать своего ребенка, в зависимости от его пола, быть или «настоящим мальчиком» — сдержанным, волевым, уверенным в себе, жестким, практичным и напористым, или «настоящей девочкой» — нежной, зависимой, чувствительной, разговорчивой, кокетливой и непрактичной». С чем же это может быть связано в природе гендера?

Как указывает Г. С. Васильченко, здоровому мужчине свойственен некоторый исходный уровень сексуальной напряженности, который впервые возникает в период полового созревания и сохраняется на протяжении всей жизни, вплоть до угасания половой активности. Этот исходный уровень, как правило, даже не осознается, так как в условиях повседневной жизни не имеет специфического сексуального оттенка и субъективно воспринимается как состояние физиологического комфорта. Г. С. Васильченко называет это состоянием предварительной нейрогуморальной готовности [lvii].

С этим состоянием, по-видимому, может быть связан и максимальный градиент функциональных различий между мужчинами и женщинами. Так, по данным А. В. Завьялова, у мужчин он равнялся 131±4,6%, а у женщин 100±7,7%. Комментируя эти результаты, А. В. Завьялов отмечает, что статистически значимое превышение этого показателя у мужчин обусловлено тем, что уровень исходной мобилизации их функциональных систем в состоянии спокойного бодрствования заметно выше, чем у женщин[lviii].

Как отмечает Г. С. Васильченко, у большинства мужчин зрелого возраста после эякуляции наступает период абсолютной половой невозбудимости. Показательно, что энергетический уровень этого периода оказывается много меньшим, чем обычное мужское состояние нейрогуморальной готовности [lix]. Это состояние Г. С. Васильченко связывает с лимбико-ретикулярным комплексом и гипоталамо-гипофизарным отделом подкорки, с которым в хроматизме коррелируют функции подсознания.

Если эти состояния не сводить исключительно к сексуальности, то уже отсюда следует, что обычное природное состояние мужчины резко отличается от обычно спокойного состояния женщины, и сравнивается с последним лишь в рефрактерной стадии после койтуса. По-видимому, с этим состоянием можно связать и повышение либидо у женщин, которое, как мы увидим ниже, сближается с мужским состоянием нейрогуморальной готовности, лишь перед месячными, в койтусе и в менопаузе. По данным исследователей[lx], существует много доказательств того, что электрическая стимуляция гипоталамуса вызывает скорее состояние мотивации и эмоций, чем какие-то стереотипные поведенческие акты

Указывая на проблему усвоения половых ролей, Г. Крэйг подчеркивает, что мальчиков с первых лет жизни общество подталкивает к принятию маскулинных стереотипов физической активности и отваги. Согласно ее данным, роль отца в усвоении ребенком половой роли может быть особо значимой, ибо именно отцы в большей степени, чем матери, приучают детей к соответствующим половым ролям[lxi].

Именно по этому поводу Фромм писал[lxii], что в отличие от природно-социальной любви матери, природа отцовской любви такова, что отец выдвигает требования, устанавливает принципы и законы, и его любовь к сыну зависит от выполнения сыном этих требований… и вместо определенности, даваемой чувством, что ты любим матерью, парадоксальной чертой любви становится напряженное сомнение, надежда на безусловную любовь отца. И сегодня мы все чаще убеждаемся в том, что эта система воспитания приводит к социальной деградации мужского пола — практически на всех уровнях нашей «патриархальной» власти во всех странах мира наблюдается эгоистический прагматизм, властолюбие, воинственность, коррупция и ложь маккиавелизма.

Возможно, в целях увеличения социальной коммуникативности интеллект мужчины при таком воспитании и становится подобным женскому интеллекту (функциональные свойства которого преимущественно задаются природой сохранения себя, ребенка, семьи, общества [lxiii]). Но тот цинизм «правителей» по отношению к женственной искренности общества, который мы наблюдаем сегодня, как мне кажется, далее продолжаться не сможет благодаря пониманию причин его возникновения. Каким же путем можно отделить это искусственное насаждение «социальности» мальчикам от естественных доминант в их интеллекте?

Далее я постоянно использую такие слова как «женский цвет, женское сознание, подсознание и т. п.» или «мужской цвет», «женственный» или «мужественный» исключительно в относительном (точнее, в гендерном — психологическом, но никак не физиологическом) смысле[lxiv]. Однако обсуждение моих книг показало, что значение этих терминов все же нередко абсолютизируется. И если у меня, к примеру, написано «мужской», то читатели несколько раз возмущались — женщинам нравились эти цвета, а оказалось, что они — мужские. Значит, все это неправильно….

Поэтому еще раз обращаю внимание на абсолютную относительность этих понятий. Каждый из нас содержит в себе и женщину, и мужчину. Каждый из нас может любить все цвета спектра потому что содержит их в себе — в большей или меньшей степени содержит. Все зависит от условий, от возраста и от гендера. И разумеется, все зависит от периода жизни.

Спрашивается тогда: зачем же говорить об этих «женских» и «мужских» цветах, если они имеются и у мужчин, и у женщин? Да только Для того чтобы лучше понять себя. Понять, кто мы такие и кем кому приходимся. Понять не по паспорту или полу, а понять по духу. По духу собственного естества.

Прежде всего, что же такое «дух человеческий»? На первый взгляд, «дух» и «душа» кому-то могут показаться синонимами… Однако в памятниках мировой культуры эти понятия резко различны. Древние народы полагали, что женщина становится беременной при вселении в ее тело духа[lxv]. В натурфилософии Древнего Китая встречается весьма убедительное подразделение человеческого духа на «земной» и «небесный». При этом земной дух характеризуется женственным принципом Инь, тогда как небесный — мужественным Ян. В западной культуре первый нередко определялся как «душа», а второй — «дух»[lxvi].

Прямое подтверждение этому дают библейские тексты. Так, в сцене Благовещения ангел вещает Марии: «Дух Святый найдет на тебя и сила Всевышнего осенит Тебя; посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим» (Лука: 1, 35). Об этом же говорит Матфей (1, 20): «…родившееся в ней есть от духа Святого».

Опускаясь, если можно так сказать, на грешную землю грамматики, заметим, что «дух» в отличие от «души» принадлежит к мужскому роду. Да и каждый взрослый, наверное, не раз убеждался и в непреклонности «мужского духа», и в «принципиально женской душевности». А кто не сталкивался рыболовами и охотниками, которые днями и ночами готовы замерзать на льду или в лесу ради какой-то там рыбешки для кошки или птички для собачки? Кто не видел драк между болельщиками-фанатами? Кто не наблюдал чисто мужскую страсть к коллекционированию всего, что придется? Кто не замечал, что на вопрос «Ваше хобби?» всегда с большей легкостью отвечают мужчины, чем женщины? По-видимому, все это и характеризует понятие какого-то совершенно не земного духа. И лишь гендер определяет, кому принадлежит этот дух — мужчине или женщине.

В любом случае, дух может характеризоваться прежде всего образной логикой подсознания. В самом деле, никакая формальная логика не в состоянии постичь любое из представленных выше действий духа. Зачем, например, взрослые собирают фантики или картинки? Зачем мальчишки разбирают ручные гранаты, или лезут на заборы, или затевают драки, если все это чревато травматизмом? «Девочки так обычно не делают», — констатирует формальная логика и заходит в тупик при попытке ответить на эти вопросы. Вопросы, которые ставит нам человеческий дух, моделируемый в хроматизме подсознанием.

Вместе с тем, как констатирует И. Л. Ботнева, «женщинам вообще свойственны бульшая, по сравнению с мужчинами, эстетичность, художественность (по И. П. Павлову), способность к образному мышлению, фантазированию». Это мнение нередко поддерживается учеными, считающими, что мышление мужчин абстрактно, а женщин — образно. В связи с этим следует взглянуть на характер, а затем и субстрат тех функций, которые называются «фантазированием, образностью и т. п.». Как отмечают В. М. Маслов, И. Л. Ботнева и Г. С. Васильченко (с. 395), выраженная эмоциональная лабильность, яркое фантазирование, высокий уровень притязаний обуславливают формирование оторванных от реальности тенденций в первой фазе (выработка установки) всех этапов становления сексуальности при истероидных психопатиях. Показательно, что «истерические личности стремятся всегда казаться окружающим более значительными личностями, чем они являются на самом деле. При этом они сами убеждены в наличии у них разнообразных несуществующих достоинств и постоянно стремятся привлечь к себе внимание. Им свойственны позерство, склонность к фантазиям и лжи, капризность и изменчивость настроения... Упрямство и несговорчивость сочетаются у них с повышенной внушаемостью» (Краткая медицинская энциклопедия // Под ред. В. И. Покровского. М., МЭ, Крон-пресс, 1994, т. II, с. 235). Отмечается также, что фантазирование этих лиц направлено на приукрашивание своей личности. (Там же. С. 427).

«Женщине присуща изменчивость настроения, непредсказуемость, нерешительность. Мужчины всегда изумляются ее беспричинной чувствительности, потоку слез, вспышкам гнева из-за сущих пустяков или даже без всякой причины. Женщины тоже удивляются перепадам своего настроения и объясняют самим себе это тем, что они женщины, таков их характер». Такие наблюдения публикует гинеколог Элизабет Паркер Барш[lxvii], объективно, тем не менее, отмечая при этом установленную учеными взаимосвязь между психологическим состоянием женщины и менструальным циклом.

Еще со времен античных мыслителей и вплоть до XIX века (появления феминисток) истерия считалась присущей лишь женщинам (др. греч. hystera — матка), если я не ошибаюсь, то этого же мнения придерживался и В. Н. Мясищев. Поэтому для хроматизма чрезвычайно важно установить объективное соотношение между компонентами интеллекта женщины в этом состоянии (“фантазирования и т п.). Согласно данным И. В. Голубевой (см. Васильченко Г. С., с. 326), синхронизация овариального цикла (развитие фолликула, овуляция, формирование желтого тела) и гипоталамической гонадотропной регуляции уже в пубертате завершается установлением присущего женскому организму циклического типа регуляции. У мужчин гонадотропная функция постоянна. (разрядка моя — Н.С.). Поскольку с этой функцией связаны определенные подкорковые ядра функционально отвечающие доминанте подсознания, то у женщины таковая должна наблюдаться в параменструальных состояниях, которые даже по временнуму критерию относятся к экстремальным. В интеллекте же мужчины доминанта подсознания постоянна в обычном (не экстремальном) состоянии. И еще раз напомню, что в хроматизме речь идет о гендере, поэтому около 15% женщин может являться относительным исключением из этого правила. Как констатирует А. П. Журавель, “у женщин дисфункции гипоталамуса встречаются примерно в три раза чаще, чем у мужчин. Это связано с цикличностью его работы у женщин и выраженными физиологическими сдвигами в организме во время беременности, родов, менструаций, приема гормональных контрацептивов и т. д.”[lxviii]

Именно подсознание с его образно-логическими представлениями, воображением и творческими открытиями занимает жизнь поэтов, художников, музыкантов[lxix]. Нас же, зрителей, — на выставках, в театре, в филармонии. Воображение уводит в некий виртуальный мир и при чтении книг, в кино или в Интернете. Уводит в мир образов. И в частности, образов цвета — внутренний мир цветового пространства.

А душа разве бесцветна? Обозначим ее функции понятием «сознание». Какими же свойствами и качествами наделено наше сознание? Весьма противоречивыми, если не учитывать гендер человека. Так, в сознании заключены и социализирующие функции матери, и абсолютизирующие свой дух функции отца. Сознание, прежде всего, опирается на формальную логику тех ученых, которых судил еще Мефистофель: «Наука ваша суха и мертва». Нам эту науку преподают в школе. Преподают и будут преподавать, несмотря на то, что она часто противоречит жизни. Преподают, так как считается, что другой науки у нас нет. Кто-нибудь слышал, чтобы в средней школе преподавали теорию любви, а не сексологию, теорию цветов Гете—Кандинского, а не Ньютона—Юнга?

Сознание в хроматизме подразделяется на сверхсознание женщины и самосознание мужчины. К понятию «сверхсознание» может относиться прежде всего правосознание, тогда как к «самосознанию» — самопознание, самооценка, самоконтроль и т. п.[lxx] Статистика утверждает, что правосознанием в большей мере характеризуются женщины, поскольку репрезентативно они более законопослушны и в большей мере социализированы.

Так, согласно А. П. Корнилову, «при сравнении данных женской и мужской выборок обнаружилось, что среди женщин чаще встречались менее склонные к риску. В то же время у них более высок средний показатель “рациональности”»[lxxi]. При этом повышенной самооценкой в психологии личности характеризуются мужчины, имеющие ярко выраженную «Я-концепцию». Аналогичный вывод вытекает из анализа внутреннего времени обоих полов: в красном цвете («мужском») время течет более быстро, чем в голубом («женском»).

Раз уж душа неразрывно связана с женственностью, то приведу наиболее характерные свойства женского сверхсознания. Здесь и Материнство, и миролюбие, и рассудочность, и восприимчивость к воспитанию и обучению, и традиционно социальная уравновешенность, и меньшая криминогенность, и эмоциональная теплота, и инстинктивная готовность к контактам и многое другое. Все то, что обычно и понимается под душевностью. Множество данных указывает на то, что женщины превосходят мужчин и в вербальных функциях. Например, женщины имеют более высокий показатель по такому фактору, как «беглость речи»[lxxii]. Самосознание же мужчины определяется прежде всего Я-концепцией. В самом деле, мужчина чаще всего компетентен, властен, агрессивен, самоуверен и социально не ограничен вплоть до криминогенности[lxxiii].

При нормальных условиях жизни, как показал анализ памятников мировой культуры, в женском интеллекте доминирует сознание, а в мужском — подсознание, при этом каждый из компонентов характеризуется конкретным цветом, который связан с определенными функциями интеллекта и гендера (психосоциального пола) человека. Так, почти во всех мифологиях женщина (Великая Мать-богиня) являлась подательницей благ, высшей мудростью, охранительницей традиций. Но одновременно “женское начало” в этих же мифах символизировало нечто иррациональное. Непознаваемое. Тайну времен.

В связи с этим остается представить лишь функции тела. И оно далеко не бесцветно и не бесчувственно[lxxiv]. Каждый из нас ежедневно внимает удивительным цветам овощей и фруктов, питающих тело энергией. Каждый из нас ощущал сладость женской груди, даже не зная груди материнской. И кто же из нас не испытывал учащенного сердцебиения под ласками любимого или любимой? Или любимый не наблюдал, как все более и более розовеет тело возлюбленной под его ласками? Или к телу не имеют отношения цвета оргазма, так красочно описанные Умберто Эко?... Оставим риторику. Каждый из нас все это прекрасно знает.

Без какой-либо абсолютизации функций полового поведения отмечу, что такой центр цветовосприятия как гипоталамус, по Г. С. Васильченко (с. 211, 374) является также ведущим и в организации нервных механизмов, необходимых для осуществления как отдельных сексуальных реакций, так и поведения в целом. Это позволяет предполагать взаимосвязанный характер цветовых перцептов с сексуальными функциями, в чем мы убедимся далее в соответствующих разделах. Однако, если нейрогуморальная составляющая выполняет роль силовой установки, питающей весь организм, то психическая составляющая представляет своеобразный распределительный пульт, определяющий когда, куда и в какой форме будет направлена эта энергия.

Влияние эмоций на восприятие цвета осуществляется через вегетативную нервную систему, которая, в свою очередь, изменяет ход деятельности эндокринной и нервно-гуморальной систем и за счет обратной связи с гипофизом включает отработку информации гипоталамическими структурами[lxxv], связанными с хранением архетипической семантики цвета. На мой взгляд, только такая схема позволяет логично объяснить причины того, почему, к примеру, оптимист или просто обрадованный человек воспринимает окружающий мир сквозь розовые очки, а пессимист — все в черном цвете.

В истории изобразительного искусства отмечается любопытная закономерность. Среди изображений обнаженных тел практически во все времена доминировало женское. И сегодня именно женское тело привлекает намного большее внимание публики обоих полов, чем мужское. И это тоже понятно. Материнское тело — наша родина. Наша кормилица. Именно женскому телу приходится вынашивать и кормить ребенка. Мужское тело бы с этим явно не справилось. Слишком уж интеллект мужчины одухотворен, чтобы думать о собственном теле. Не зря же мужчины меньше живут[lxxvi]. Здесь нужна именно женская душа («бессознание», по терминологии хроматизма).

Да, и как констатирует Э. П. Барш, женщина лучше, чем мужчина осознает физические аспекты вследствие специфических женских функций своего организма — менструации и деторождения. Иначе говоря, влияние бессознания на интеллект женщины должно быть много более существенным, чем у мужчины. То есть для воссоздания человека необходимы и сознательное терпение женщины, и способности ее бессознания ждать, надеяться и верить...

Что же у нас получилось в итоге? Во-первых, оказалось достаточно плодотворным хроматическое соответствие между душой и сознанием, духом и подсознанием, телом и бессознанием, смысл которых был объединен нами понятием «интеллект» (от лат. «intellectus» — ощущение, восприятие, понимание). И во-вторых,женственный интеллект характеризовался доминантами сверхсознания и бессознания, тогда как мужественный — подсознания и самосознания.

Итак, и у мужчины, и у женщины доминирует сознание. Но функции их сознаний совершенно отличны друг от друга. Сверхсознание женщины по существу можно приравнять к правосознанию, тогда как самосознание мужчины — лишь к его подсознанию, как это показывает практика чисто мужских войн, фанатических драк, рыбалок и т. п. И, по-видимому, религия была призвана для уравновешивания этих крайностей человеческого бытия. Для восстановления равновесия между столь различными доминантами интеллекта мужчины и женщины. Для сохранения человечества. Для его воспроизводства.

1.4. Цвета «женской логики»

Давно уже замечена много большая восприимчивость к цветам женщин, чем мужчин. И не только из-за большей эмоциональности первых. Душа женщины раскрывается в цвете, поскольку слова ее предназначены для общества. А оно может и осудить ее душу. И даже оскорбить с позиций своей общественной морали… Нет, уж лучше действовать цветом, чем «что-то не то» сказать…

При этом ни в эмоциях, ни в цвете женщина порой не может отдать себе отчет в том, почему она это делает. Она лишь чувствует, что как смех или улыбка ее, так и цвет воздействует на ее настроение, вызывает положительные эмоции, мобилизует защитные механизмы для лучшего взаимодействия с окружающим миром. Многие ученые полагают, что у большинства женщин эмоциональное начало преобладает над логическим [lxxvii].

Согласно данным Л. Н. Собчик[lxxviii], «по своим психологическим особенностям мужчина в большей степени человек действия, а женщина — человек чувств, поэтому доказательством своей любви мужчина считает в основном свои поступки, в то время как женщине постоянно требуется словесное подтверждение любви.». Ибо, как отмечает Л. Н. Собчик, у женщин значимо чаще преобладает вербальный интеллект.

Поэтому, как мне кажется, женщина больше понимает не сами чувства, а их вербальное выражение. Если бы это было не так, миллионы женщин не оставались бы брошенными словообильными любовниками. Ибо сами же женщины-матери приучали и до сих пор приучают своих младенцев-мальчиков «быть мужчинами», «не плакать, не смеяться как девочки» и т. п., то есть, по существу, скрывать свои эмоции.

С другой стороны, сопоставим известную склонность женщин (с доминантой бессознания) к истерии [lxxix] с тем фактом, что «суждения женщины как существа более эмоционального, в большей степени аффективно окрашены». С аффектами как характеристикой женского бессознания мы уже встречались. И соответственно этому вполне можем установить связь между этой эмоционально-аффективной окрашенностью и фемининным бессознанием.

Отсюда следует, что женщинам более свойственно воспринимать чувства в вербализованной форме своим сознанием, тогда как для их бессознания более характерно восприятие этих же чувств в виде ощущений. Собственно же чувства остаются в ее подсознании нереализованными, ибо в мужском подсознании они скрыты от женщины такой же женщиной, некогда воспитавшей собственного сына в традициях общества.

Именно это позволяет понять характеристику, которую дает Л. Н. Собчик женщине: Женщина — существо более слабое и поэтому (в силу защитных механизмов) изворотливое и лукавое… И это же позволяет вполне рационально интерпретировать так называемую «женскую логику». Как отмечает Л. Н. Собчик, «мужчины не понимают женщин, выделяя женскую логику как особое, совершенно иррациональное понятие».

Как мне кажется, скорее женщины не понимают собственной логики, когда вместо выражения чувств хотят получить слова, а на действительное выражение эмоций мужа смотрят как на игры больших детей. Для многих женщин, — как пишет Л. Н. Собчик, — муж — это еще один ребенок, большой и упрямый [lxxx]. Поэтому-то психология должна стать наукой, а не искусством психологической диагностики — для того чтобы чувства и эмоции человека являлись другому в их истинной, а не вербальной форме.

В самом деле, благодаря эмоциям организм человека быстро оценивает ситуацию, ибо руководствуется самым древним и универсальным принципом всего живого — стремлением выжить. Любопытно, что при отрицательных эмоциях у человека иногда появляется стремление одевать более яркие и насыщенные цвета, чем при эмоциях положительных. В последнем же случае можно носить черные, белые и даже серые тона и даже не замечать этого.

Если принять во внимание, что женщины значительно реже мужчин бывают левшами, то есть степень правшества у них выше, то функционально доминанта их деятельности латерализована преимущественно в левом полушарии (Annet, 1980), которое коррелирует с вербальными функциями интеллекта. В левом полушарии головного мозга, которое большей частью определяет логику женского поведения, чаще возникают отрицательные эмоции. Положительные же эмоции нередко связываются с правым полушарием и мужским поведением. Это коррелирует с тем, что правое полушарие принято считать ответственным за образно-логическое (чувственно-образное) мышление, а левое — за формально-логическое[lxxxi].

Внешний мир является асимметричным относительно внутреннего, ибо то, что во внешнем мире находится слева (в левом полуполе зрения), в интеллекте располагается справа (в правом полушарии головного мозга). С учетом того, что мужчины во внешнем мире намного чаще женщин нарушают право порядок, который установлен, соответственно левым (женским) полушарием, им можно приписать доминирующую роль правого полушария и, разумеется, левого направления во внешнем мире. Не зря же мифологические и фольклорные традиции в преобладающем большинстве культур воплощают отрицательные черты человека в образе мужского пола (дьявол, черт, дух, джин и т. п.). И в этих же традициях наблюдается сохранение суеверий, что этот дьявол всегда стоит за левым плечом человека (то есть в левом полуполе зрения), куда и следует кинуть щепотку соли, если ее она случайно рассыпалась. Дьявол тогда получит свою долю и успокоится, не чиня каких-либо козней.

Показательно, что эти традиции нашли свои достоверные экспериментальные обоснования. Так, руководствуясь анализом данных о половых различиях в асимметрии мозга, исследователи делают следующие выводы. Во-первых, мужчины чаще, чем женщины, опираются на правополушарные функции при обработке информации. Во-вторых, функции полушарий у женщин более диффузны, чем у мужчин, и границы между функциональными системами более размыты (Levy, 1980). В-третьих, возможно, что у женщин в норме оба полушария выполняют левополушарные функции. Например, по мнению А. Брэдшо (Bradshaw, 1980), у женщин в правом полушарии представлены вторичные речевые зоны, которые начинают функционировать лишь при обработке нового или трудного материала[lxxxii].

В отличие от цвета, определение формы имеет вполне однозначное толкование[lxxxiii] и связывается с преимущественным восприятием левым полушарием головного мозга, которое в хроматической модели интеллекта коррелирует с функциями сознания. Операции с цветом, поэтому можно соотнести преимущественно с правым полушарием (подсознанием). Поскольку это подтверждается экспериментально, то в соответствии с теорией творчества (рождение новых идей происходит на неосознаваемом уровне) приобретает более глубокий смысл и постоянно высказываемая творцами мысль, наиболее лаконично высказанная Сезанном[lxxxiv]: "Цвета рождают форму предмета".

Действительно, аналогично тому, как родившаяся в подсознании идея для ее воплощения должна пройти стадии осознания, логического контроля и т. д., так и цвет переходит в форму. Иначе говоря, если идея через чувства переходит в понятие, то было бы логичным соотнести цвет с идеей, а форму с вербализованным понятием и / или опредмеченным цветом, например, в одежде[lxxxv]. Так, по данным А. В. Суховой, мужчины больше внимания обращают на контуры, а женщины на цвет [lxxxvi].

Отсюда можно заключить, что женщины яркими цветами одежд стремятся скрыть (от себя, от окружающих), то есть компенсировать отрицательные эмоции[lxxxvii]. И довести их до положительных благодаря цвету. Мужчины же, по природе своей, вполне комфортно могут себя ощущать и без ярких одежд?

Хорошо известно, что поведение живых существ и в частности человека, направлено на уменьшение воздействий, способных вызывать отрицательные эмоции, и в тоже время — на увеличение положительных эмоциональных состояний. Это связано с тем, что при длительном воздействии даже не очень сильных отрицательных эмоций нарушаются компенсаторные механизмы, что может привести человека к неврозам, гипертонии, атеросклерозу и т. п. И женщина именно цветом поддерживает и регулирует эти механизмы. Именно цветом она увеличивает положительные эмоции, тогда как мужчина пренебрегает этим «женским делом». Он лишь уменьшает воздействие отрицательных эмоций, заболевает и умирает. Как показывает статистика, мужчины умирают намного раньше женщин.

Объясняется это просто. Мужчины могут уменьшать воздействие отрицательных эмоций лишь до какого-то предела, до нуля, который еще Вундт соотносил с серым цветом. Действительно, серый — предпочтительно мужской цвет. Женщины же цветом увеличивают положительные эмоции. Причем какой-либо предел для этого увеличения практически не существует, поскольку не существует предела для бесконечного сочетания цветовых оттенков. Как не существует какого-либо предела и для эмоционального выражения своего состояния.

С этих позиций и рассмотрим доминантность каждого из компонентов интеллекта по гендеру, условно обозначая его полом в кавычках. Для наглядности каждую из доминант мы будем сопоставлять с определенным цветом.

Вряд ли кто будет спорить с тем, что у «женщины» доминирует бессознание. Действительно, много большая (чем у мужчины) средняя продолжительность жизни, ярко выраженный в динамике гомеостаз (периодическое возобновление крови, вынашивание, помимо себя, и плода, кормление младенца и т. п.) говорят сами за себя. Очевидно, непознаваемость всего этого можно сопоставить только с непознаваемостью черного цвета.

И здесь же, у «женщины», обнаруживается доминанта сознания, которая тоже находит свое подтверждение в истории культуры: женщина всегда была хранительницей традиций, дома и очага, обладала лучшей социальной адаптацией и много меньшей (чем мужчина) криминогенностью. Психологам хорошо известны и прекрасные способности женщин к вербализации, обучаемости и т. п. Все эти качества понятны и доступны любому социализированному человеку в той же степени, что и белый цвет.

Строго говоря, сочетание именно этих (достаточно противоречивых) доминант женского интеллекта (как и «черно-белого» цвета) и могут объяснить смысл и многовековую устойчивость такого известного во всех языках оборота, как «женская логика».И, как мне кажется, наилучшим хроматическим образом это выразила Марина Цветаева:

Ты — Господь и Господин, а я —

Чернозем — и белая бумага!

В тоже время у репрезентативного «мужчины» перечисленные характеристики «женщин» оказываются много меньшими, чем творческая (креативная) способность, то есть потребность в овладении новым, неизвестным ранее в культуре и обществе, — тем, что принято называть духовным и / или идеальным, и / или не опредмеченным, то есть теми свойствами интеллекта, которые мы соотносим с подсознанием. Подсознание мужчины характеризует и азарт игры (охоты, рыбалки и т. п.), и фанатизм болельщиков и т. п. и т. д. Это наглядно демонстрирует любое казино или стадион. Если же у «мужчины» существует доминанта подсознания[lxxxviii], то оно оказывается промежуточной сферой интеллекта между сознанием и бессознанием в той же степени, что и серый цвет между белым и черным цветами.

Итак, и гендер, и цвета связаны с представлением о мире. В обоих случаях невозможно все осознать, все понять… В обоих случаях логические посылки отсутствуют. И новые цвета появляются в тех случаях, когда появляется некое «что же делать». Как и эмоции, так и цвета часто непредсказуемы, всегда непринужденны и непосредственны. Неизвестно, какой цвет завтра понравится женщине, но она уверена, что никто не заставит ее надеть платье нелюбимого цвета или обдумать реальные причины выбора любимого.

Дата добавления: 2014-10-31