Реактивное образование

Реактивное образование - это избегание тревоги, угроза которой станет реальностью в случае поломки механизма подавления (если возрастет сдерживаемое возбуждение или ослабится сдерживание).

Оно выражается в дополнительных попытках уничтожить возбуждение или искушение, а также в усиленном сдерживании. Вытеснение избегает возбуждения; реактивное образование избегает тревоги, следующей за его подавлением, поскольку это тревожное возбуждение кажется даже более опасным, чем было первоначальное. Примерами уничтожения искушающих стимулов или возбуждения являются избегание, отвращение, пренебрежение, снобизм и моральное осуждение; примерами усиленного сдерживания - справедливость, упрямство, преднамеренная глупость и гордость.

Если мы оставим Фрейдовскую теорию конверсии аффекта и вытеснения возбуждения, нам больше не понадобится говорить об «амбивалентности» - противоположных чувствах к одному и тому же объекту в той же ситуации, как будто противоположности существуют на одном уровне. (Эта ситуация, если предположить, что она возможна, может быть объяснена как незавершенная конверсия аффекта: вещь, которая в детстве приносила удовольствие, все-таки не обязательно приносит боль.) Гораздо более вероятно, что противоположности динамически связаны: одна является реактивным образованием против другой. Существует динамическая иерархия: побуждение, сдерживание и «защита» сдерживания, дополнительная агрессия против побуждения и идентификация с интроектом, агрессивным по отношению к нему. К примеру, рассмотрим аппетитное и отвратительное. Аппетитное (искушающее) может быть отвратительным, если аппетит подавляется плотным сжиманием рта. Отвращение - это ответ на насильственное кормление, но субъект потерял осознание факта, что он может открыть рот, еду больше не могут насильно впихнуть в него, и нет необходимости извергать ее назад. На стадии подавления (произвольного сдерживания) пища просто отчуждена от субъекта, он не идентифицируется со своим аппетитом. Но на стадии реактивного образования он вообще больше не находится в контакте с пищей - выбор имеет дело не с ней, а с забытыми межличностными отношениями. Возвращающийся аппетит и отвращение не вступают в подлинный конфликт; нет реальной «амбивалентности»: противоположностями являются «Мне нравится эта еда» и «Я не буду есть то, что мне не нравится»; они вполне совместимы, ' и реальное совмещение невозможно только из-за вытеснения.

С терапевтической точки зрения, наше общество, к несчастью, питает враждебность к своим обычным реактивным образованиям, и, в свою очередь, старается уничтожить их. Причиной этого является состояние неравномерного социального развития, которое мы описывали ранее (8.3. Неравномерный прогресс и социальная реакция); само-угнетающее общество, которое также ценит экспансивность и сексуальность. Реактивные образования оцениваются негативно, и никто не хочет признаваться в них. Справедливость, навязчивая чистоплотность, бережливость, упрямая гордость и моральная цензура осмеяны и не одобряются; теперь они кажутся маленькими, а не огромными. Злость и зависть - агрессивность бессильных и эрос фрустрированных - осуждаются. Только в кризисных и чрезвычайных ситуациях им позволено выходить на передний план. Все эти установки сами замещены (путем уничтожения уничтожения), и мы получили взамен пустые вежливость, доброжелательность, одиночество, невозмутимость, терпимость, и так далее. Результатом является то, что и в терапии отношения пациента с терапевтом поначалу слишком рассудочны; и неизбежная боль сопровождает мобилизацию этих реактивных черт и ничтожных триумфов. Терапевт предпочитает, чтобы пациент входил к нему, как хороший невротик со строгими моральными убеждениями.

Глава 15. Потеря эго-функции: II. Типичные структуры и границы

1. Хитрость терапии «невротических характеров»

В этой финальной главе мы попробуем объяснить наиболее важные невротические механизмы и «характеры», как способы контактирования с актуальной ситуацией. Невротический способ поведения является творческим приспособлением к полю, в котором действует вытеснение. Эти приспособления будут спонтанно действовать в любой ситуации в настоящем; терапевт не должен подавлять «обычное» поведение или провоцировать его, чтобы обнаружить его механизм. Его задача - просто поставить проблему, которую пациент не может адекватно разрешить и достичь удовлетворения из-за собственных ошибочных действий. Затем потребность пациента, с помощью терапевта, будет разрушать и ассимилировать препятствия и создавать более удачные привычки: точно так же, как в процессе любого другого обучения.

Мы определили неврозы как потерю эго-функций. На эго-стадии творческого приспособления самость присваивает некоторые части поля, отчуждая другие. Она ощущается как активный процесс, произвольным образом обходящийся с желаниями, интересами и способностями, и имеет определенную, но перемещаемую границу. Постепенно вовлекающаяся самость как будто задается вопросами: «В чем я нуждаюсь? Буду ли я делать это? Насколько я возбуждена?... Что я чувствую по поводу того, что получилось?... Пыталась ли я сделать это? Где я нахожусь по отношению к этому? Как далеко простираются мои силы? Какими средствами я располагаю? Буду ли я сейчас нажимать, или воздержусь? Какие техники из тех, которым я училась, я могу использовать?» Произвольные функции спонтанно используются самостью и задействуют все ее силы, осознание и возбуждение для создания новых фигур. И в конце, на стадии финального контакта, произвольность и чувство «я» спонтанно исчезают в поглощенности, и тогда границы становятся не важны, так как субъект контактирует не с границей, а с тем, к чему прикасается, что знает, чем наслаждается, что делает.

Но во время этого процесса невротик теряет свои границы, свое чувство того, где он находится и что и как он делает; и потому он не может больше справляться с ситуацией. Или он ощущает свои границы жестко зафиксированными, и оттого не может добиться успеха, и тоже перестает справляться. С терапевтической точки зрения, эта проблема самости является препятствием к решению других проблем и, следовательно, необходимо сделать ее объектом произвольного внимания. Вопросы, которые стоит себе теперь задать, таковы: «В какой точке я перестал решать эту простую проблему? Как я начал останавливать себя? Что за тревогу я чувствую?»

2. Механизмы и «характеры» как стадии прерывания творчества

Тревога есть прерывание творческого возбуждения. Мы сейчас хотим представить идею, что различные механизмы и «характеры» невротического поведения могут быть рассмотрены, как прерывания возбуждения на различных стадиях творческого приспособления. Можно сказать, что мы хотим выработать типологию, исходя из переживания актуальной ситуации. Обсудим преимущества такого подхода и свойства типологии, которая может быть полезна для терапии (поскольку терапии подвергается, конечно же, уникальная персона, а не тип расстройства).

Каждая типология зависит от теории человеческой природы, метода терапии, критерия здоровья и отбора пациентов (см. выше, 4.6. Теории Психотерапии как Иерархии ценностей). Схема, которую мы предложим, не является исключением. Терапевт нуждается в своей концепции как методе ориентации: чтобы знать, в каком направлении смотреть. Это приобретенная привычка, являющаяся фоном терапевтического искусства. Но проблема здесь, как и в любом искусстве, в следующем: как использовать эту абстракцию (и потому фиксацию) таким образом, чтобы не потерять актуальности настоящего? И как (особая проблема, которую терапия разделяет с педагогикой и политикой) не навязать некий стандарт, а помочь развитию потенциала другого человека?

а) Если возможно вывести нашу концепцию из самого процесса контактирования, тогда, по меньшей мере, перед нами будет актуальный пациент, а не история прошлого или предположения биологической и социальной теории. С другой стороны, чтобы быть для терапевта средством мобилизации образования и опыта, эти концепции должны очевидным образом исходить из его познаний о человеческом воспитании, а также из его соматической и социальной теорий.

б) Мы должны помнить, что актуальная ситуация всегда является примером всей реальности, которая когда-либо была или будет. Она содержит организм, его среду и текущую потребность. Следовательно, мы можем задать обычные вопросы, касающиеся структуры поведения: как оно обходится с организмом? Как оно обходится со средой? Как оно исполняет потребность?

в) Если мы выводим свои концепции из определенных моментов процесса в настоящем (а именно, из его прерываний), то мы можем ожидать, что эти прерывания, по мере их осознавания, разовьются и превратятся в другие. У пациента будет обнаружен не «тип» механизма, но последовательность «типов», а на самом деле - все «типы» из описываемой серии. Сейчас типично применять типологию, а не находить ее в актуальной действительности. Лишь позже обнаруживается абсурдность того, что ни один тип не подходит отдельной персоне, или, наоборот, персона обладает несовместимыми чертами, или даже всеми чертами вообще. Чего же еще можно ожидать? Это в самой природе творческого - и настолько, насколько пациент имеет какую-то жизненность, он сохраняет это качество – создавать свою собственную конкретную уникальность, примиряя очевидно несовместимые черты и изменяя их смысл. И вместо того, чтобы атаковать или уменьшать противоречивые черты радидостижения «реального» характера, который предполагает терапевт (характероанализ), или вместо попыток обнаружить недостающие связи с тем, что должно быть «реальным» влечением (анамнез), нам следует только помочь пациенту развить свою творческую идентичность посредством организованного перехода от «характера» к «характеру». Диагностика и терапия представляют собой один и тот же процесс.

г) Организованный переход есть ничто иное, как ремобилизация фиксаций в целостность опыта. Наиболее важная вещь, о которой следует помнить - это то, что каждый механизм и характеристика имеют право на существование, пока они выполняют свою функцию. Поведение пациента (и не только в терапии) является творческим приспособлением, которое продолжает решать проблему хронической фрустрации и страха. Задачей терапии является преподнести ему проблему в таких обстоятельствах, в которых его обычные (незавершенные) решения не являются больше самыми адекватными из возможных. Если ему надо использовать свои глаза, а он этого не делает, потому что использовать их неинтересно и небезопасно, то теперь он будет отчуждать свою слепоту и отождествляться со своим зрением. Если он нуждается в том, чтобы протянуть руку, он будет осознавать свою мускульную агрессию против протягивания и ослаблять ее, и так далее. Но это необходимо не потому, что слепота или паралич «невротичны», а потому, что они больше не достигают желаемого результата. Их смысл поменялся: из способов они стали препятствиями.

Суммируя, мы предлагаем следующие очерки «характеров», как своего рода мост между терапией актуальной ситуации и концепциями терапевта. Эти характеры и их механизмы не являются типами людей, но, взятые в целом, они являются описанием невротического «эго». В каждом случае мы пытались

1) начать с момента актуального прерывания,

2) заметить нормальное функционирование прерывания,

3) показать, как, на фоне подавлений, оно обходится с организмом и средой и дает позитивное удовлетворение,

4) связать его с культурной и соматической историей.

5) Наконец, мы обсуждаем последствия мобилизации каждого характера.

Дата добавления: 2014-10-31