Вилор Чекмак, 1941 год

Самая короткая ночь

Мы говорим «век», но не обязательно вкладываем в это понятие отрезок в сто лет. Век – пятнадцать лет. И через пятнадцать лет стоит наш герой на вершине Сарматского холма – так издревле называли самую возвышенную часть города – и смотрит на Севастополь. Здесь прошли все события его маленького века.

Если сойти по Синопскому спуску, попадём в его дом, глядящий с высоты пятиэтажного роста на проспекте Фрунзе. Справа от него – детский сад Военморпорта, утонувший в зелени платанов и акаций. А за спиной, рядом с собором Четырёх адмиралов – родная школа № 1.

С вершины Сарматского холма город как на ладони. Солнце ещё стоит достаточно высоко, и блики отражаются в Северной бухте. Вилор смотрит на свежевыкрашенный борт корабля. Это крейсер «Молотов». На нём сейчас Юрий Константинович Зиновьев.

Мальчик невольно трогает флотский ремень, пода­ренный Зиновьевым в день пятнадцатилетия.

Окончен восьмой класс. Сегодня в школе праздничный вечер.

Рядом с Чекмаком и Леной Онишко – «мушкетёры».

– Пошли в зал, – потянула Лена Вилора за рукав.

Вилор вздохнул.

– Пошли, ребята...

В открытые окна школы доносятся с моря отрывистые звуки боцманских дудок в воздухе, пахнет ни с чем не сравнимым запахом морских водорослей.

– От имени дирекции и преподавательского состава слово имеет учитель географии Владимир Иосифович Преображенский.

Владимир Иосифович приподнялся. Глаза его увлажнились:

– Собственно говоря, всё, что надо было сказать, – он посмотрел на учителей, – мы вам сказали за годы учёбы. Я хочу сознаться в острой зависти к вам. Да, да, не улыбайтесь. Ох, сколько вам понадобится ботинок, чтоб истоптать их по бесчисленным до­рогам жизни! Жить – это так интересно. Жить и знать: всё, что ты задумал, –исполнится!

На рейде корабельные склянки отбили четыре двойных удара – двадцать четыре ноль-ноль.

Друзья стояли на крыльце школы. Из актового зала слышалась музыка.

Тёплая южная ночь. Высокие крупные звёзды подмигивали с неприступной высоты.

– А знаете, сегодня по астрономическому календарю самая короткая ночь в году! – сообщил Юрьян.

Вилор взглянул на бухту. Тревожно перемигивались корабли. И вдруг зазвучали приглушенные расстоянием колокола громкого боя. Освещая корабли, взвилась над Константиновской батареей сигнальная ракета. Одна, вторая... С берега ударила пушка, и эхо выстрела, отпрянув от стен домов, растворилось в ночном пространстве.

– Странно, учения на флоте закончились...

Через аллею Краснофлотского бульвара друзья спустились к бухте. Гудки прекратились, но город погрузился в сплошную темень. Погасли даже фонари под номерными знаками домов, обычно горевшие всю ночь.

– Смотрите, – сказал Виля, – а на «Молотове» не спят!

Едва различимая в кромешной тьме, крутилась на крейсере антенна радиолокационной установки.

Ребята миновали Биологическую станцию. В воздухе послышался гул. Что-то было в этом монотонном звуке пугающее, настораживающее.

И тотчас ожили корабли на рейде. Десятки прожекторных лучей, скользнув по поверхности бухты, устремились в небо. Проснулась Константиновская батарея, заговорили крупнокалиберные пулемёты.

– Никогда не видела таких учений, – сказала Лена.

С грохотом взметнулся водяной столб у памятника затопленным кораблям. Прожекторы выхватили в небе серебристый самолёт и, не отрываясь, повели его. Невидимая рука изменила направление огня, и десятки трасс скрестились в одной точке. Самолёт вспыхнул, пошёл на снижение и врезался в солёную пучину.

Раздался взрыв.

– На Греческой?!

– Кажется. Смотри, парашютисты!

В свете разрывов виднелись белые купола, они опускались прямо в море.

– Утонут!

– Не утонут. Наверное, так задумано. Бежим на Греческую!..

На углу Греческой и Подгорной, где находилась школа №4, творилось невообразимое. Крышу разворотило взрывом, огонь лизал переплёты окон. Школа оцеплена. Сунувшихся было туда ребят отогнали.

Ревели сирены пожарных и санитарных машин. Мимо пронесли носилки.

Из школьной библиотеки повалил чёрный дым. Книги выбрасывали из окон прямо на улицу.

Потом, когда сбили огонь, друзья, сгрудившись, стояли у горы искорёженных, обугленных книг: Пушкин, Гейне, Дюма...

– Ребята, идёмте в райком!

Они вышли на проспект Фрунзе и столкнулись с военруком Загорецким. Ранние лучи солнца осветили его утомлённое лицо, запавшие глаза.

– Вы куда, Антон Иванович?

– Я?.. Я в военкомат, ребята. Война.

Наступало утро нового дня, первое военное утро – 22 июня 1941 года.

Дата добавления: 2014-11-25