Электронная библиотека научной литературы по гуманитарным 56 страница

Дух врагов покоряет, сломив их отвагу.

Таковы были и римляне почти до самого конца второй Пунической войны. Элиан пишет: "Римлянам свойственна доблесть, им не подходит одерживать победу хитростью и коварством". Оттого когда македонский царь Персей обманулся в надежде на мир, то старейшие сенаторы отказались одобрить римские хитрости, ибо предки никогда не кичились тем, что вели войны преимущественно хитростью, а не доблестью, не прибегали ни к изворотливости пунийцев, ни к коварству греков, у которых обмануть врага считалось большей доблестью, чем превзойти силой. Затем они прибавили следующее соображение: "Иногда в настоящее время хитрость предпочтительнее доблести; но только тот считается покоренным окончательно, кто вынужден признать, что победа над ним одержана не искусством, не случайно, а благодаря превосходству сил в справедливой и благочестивой войне".

Мы читаем также в "Летописи" Тацита (кн. II) о последующем времени: "Римский народ не отмщает своим врагам ни хитростью, ни тайно, но открыто и с оружием в руках". Таковы были и тибаронейцы, которые уславливались с неприятелем даже о месте и времени сражения (схолиаст, на кн. II Аполлония). Мардоний у Геродота сообщает то же самое о греках его времени.

Нам не следует вызывать кого-либо на нечто такое. что нам дозволено, ему же не дозволено

XXI. Сюда относится также и то правило, что не следует другого ни понуждать, ни побуждать делать то, что ему воспрещено47. Примерами могут послужить следующие случаи: подданному нельзя умерщвлять своего царя или сдавать города без общего согласия, или грабить граждан. К этому не полагается, стало быть, и побуждать подданного, пребывающего в подобном состоянии. Ибо каждый, кто' подает другому повод совершить преступление, тот сам виновен в преступлении.

Нельзя привести в качестве возражения, что такого рода деяние, как убийство врага, для того, кто побуждает соответвующее лицо совершить злодеяние, является законным. Ему дозволено выполнить это, но не таким способом. Удачно сказано У Августина: "Безразлично, сам ли кто-нибудь дозволяет преступление или предоставляет совершить его другому ради себя".

Тем не менее дозволено пользоваться добровольно предложенными услугами

XXII. Иначе обстоит дело, если кто-нибудь воспользуется не вызванным с его стороны, а добровольным действием преступника для совершения дозволенного действия (L. Transfugam. D de aGI- rerum dom.), потому что тут нет нарушения справедливости, как мы доказали это в другом месте примером самого бога48. "Перебежчика мы принимаем по праву войны", - говорит Цельс; не противоречит праву войны дать возможность перебежчику с неприятельской стороны предпочесть для себя нашу сторону49.

Примечания к главе I

1 Хорошо сказал Августин (посл. LXX к наместнику Бонифацию): "Дабы сохранить веру среди самых войн (или тебе есть надобность заниматься этим?), ищи мира". И еще (поел. CCV): "Будь даже во время войны миротворцем". О соблюдении справедливости в ведении войны имеется отличное рассуждение Велисария, обращенное к воинам и приведенное у Прокопия ("Война с вандалами", кн. I). Орозий (кн. VII) пишет: "Вот каким образом можно достигнуть соглашений в гражданских войнах, если их и невозможно избегнуть". Он же о Феодосии говорит; "От основания Рима называют одну лишь войну, как предпринятую в силу справедливой необходимости, так и довершенную с божественным благоволением, в которой ни сражение не вызвало большого избиения, ни победа не имела последствием кровопролитного отмщения"..

2.Смотри по этому вопросу у Фомы Аквинского (II, I, вопр. 73, ст. 8) и у Молины (трактат II, спор 121).

3 В Афинах контрабанда - "предметы, которые воспрещено вывозить", а именно - лен, меха, лес, воск, смола (схолиаст на Аристофановы комедии "Облака" и "Всадники").

4 Смотри Паруту (кн. VII).

5 Смотри примеры в общей войне против египтян, сарацин и прочих; С. ult. de transactionlbus. С. significavit de ludaeis; обильны данными об иудеях и С. I, lib. V. Extravag. de ludaeis.

На итальянском языке издана книга "О морском консульстве", там приведены постановления императоров греческих и германских, королей Франции, Испании, Сирии, Кипра и Балеарских островов, венецианцев и генуэзцев.

В разделе CCLXXIV этой книги обсуждаются спорные вопросы такого рода и устанавливаются следующие правила. Если и корабль, и груз принадлежат неприятелю, то дело совершенно ясно: первое и второе приобретает капер. Если же корабль принадлежит государству, соблюдающему мир, а груз неприятелю, то корабль может быть принужден воюющей стороной сложить груз в каком-нибудь порту, подлежащем ее юрисдикции, однако же, стоимость провоза груза следует возместить хозяину корабля. С другой стороны, если корабль будет неприятельский, а груз нейтральный, то или нужно договориться о стоимости корабля, или, коль скоро погрузившие товар не желают договориться, их можно заставить проследовать с кораблем в какой-нибудь порт, подлежащий юрисдикции задержавшей стороны, и заплатить последней за пользование кораблем.

Когда голландцы в 1438 году воевали с г. Любеком и прочими городскими республиками, расположенными в бассейне Балтийского моря и по Эльбе, многолюдная палата сословных представителей постановила решение относительно найденного даже на неприятельских кораблях груза, явно принадлежащего другим, в том смысле, что таковой не признавался законным призом; это правило превратилось в закон. Так же полагал и датский король, отправивший в 1597 году к голландцам и их союзникам посольство, дабы добиться свободы мореплавания для своих граждан и доставки грузов в Испанию, с которой голландцы вели тогда ожесточенную войну. У французов всегда соблюдалась свобода перевозки грузов мирными народами даже к тем, кто находился во враждебных отношениях с Францией, и настолько широко, что часто сами неприятели скрывали и свое имущество под чужим именем; это видно из эдикта 1543 года; главы XLII, возобновленной в эдиктах 1584 и следующим за тем годов. Указанными эдиктами ясно предусмотрено разрешение дружественным Франции народам вести торговлю во время войны, но лишь на своих кораблях, с помощью своих людей: направлять куда им угодно корабли и товары, лишь бы товары не были предметами военного снаряжения, способствующими деятельности неприятеля. В противном случае, французам дозволено захватить подобного рода предметы снаряжения, уплатив за них справедливое вознаграждение. Здесь необходимо заметить, во-первых, что по смыслу таких законов даже предметы военного снаряжения не конфискуются как призы, и, во-вторых, что в тем большей мере от этого освобождены невоенные товары.

Я не стану отрицать того, что иногда северные народы присваивали себе иные права, но обычаи видоизменялись скорее сообразно с обстоятельствами времени, нежели согласовались с правилами вечной справедливости. Так, когда англичане ввиду ведения ими войн вздумали воспрепятствовать датчанам вести торговлю, то вследствие этого между ними возгорелась неудачная для англичан война в результате которой датчане обложили их данью, откуда от название "датские деньги", название, сохранившееся, несмотря на изменившееся основание, вплоть до времен Вильгельма, положившего начало ныне царствующему дому в Англии. Об этом сообщает весьма заслуживающий доверия Де Ту в истории 1589 года.

Далее, Елизаветой, мудрейшей королевой Англии, в 1575 году были отправлены в Голландию послами Вильгельм Винтер, из сословия рыцарей, и Роберт Беал, канцлер королевского совета, с грамотами, в которых провозглашалось, что Англия не может больше терпеть, чтобы Соединенные провинции в самый разгар их войны с Испанией задерживали английские корабли, плывущие в испанские порты. Ван Рейд передает это в "Истории Дании" под годом 1575, а британец Камден под следующим годом. Когда же англичане стали сами врагами испанцев, они вздумали нарушить права плавания германских городских республик в Испанию: что они поступили так не в силу бесспорного права, это следует из писаний противников каждого из обоих народов, заслуживающих прочтения для ознакомления с таким спорным вопросом. И нужно заметить, что сами англичане признались, что их писания составлены в их пользу, приводя главным образом в защиту своей правоты два соображения, а именно - что в Испанию германцы перевозили предметы военного снаряжения и что подобному образу действий противоречат старинные соглашения.

Сходные соглашения впоследствии заключили также голландцы и их союзники с жителями г. Любека и их союзниками в 1613 году, договорившись о том, чтобы ни те, ни другие не дозволяли неприятельским подданным торговать в своих пределах и чтобы не помогать неприятелям ни деньгами, ни солдатами, ни кораблями, ни жизненными припасами. Позже, в 1627 году, между шведским и датским королями был заключен договор о прекращении датским королем всякой торговли с жителями Данцига. неприятелями шведов, и о воспрещении прочим врагам шведов провоза товаров по Зундскому проливу, за что король Дании выговорил себе в свою очередь известные выгоды.

Но это - договоры особые, откуда нельзя вывести никаких общих обязательств, распространяемых на всех. Германцы в своих писаниях утверждали, что соответствующими договорами воспрещен провоз не всякого рода товаров, но лишь тех, которые однажды уже были ввезены в Англию или приобретены в Англии. И не только германцы возражали англичанам на запрет ими всякой торговли с их неприятелями. Польша также, отправив с этой целью своего посла, жаловалась на нарушение Англией права народов, поскольку по случаю войны Англии с Испанией Польша лишилась свободы торговых сношений с Испанией. Об этом сообщают упомянутые нами Камден и Ван Рейд под годом 1597.

После заключения Вервинского мира с Испанией английская королева Елизавета, продолжая вести войну с Испанией, запросила короля Франции о том, возможно ли производить осмотр французских кораблей, идущих в Испанию, дабы там случайно не скрывалось военное снаряжение, но получила отказ на том основании, что такой образ действий способствовал бы грабежу и нарушению торговых сношений. И по соглашению, заключенному англичанами с голландцами и их союзниками в 1625 году, было решено предложить прочим народам, заинтересованным в ослаблении могущества Испании. воспрещение торговых сношений с Испанией и, если они не согласятся на это, производить осмотр кораблей во избежание провоза военной контрабанды: в остальном же было решено не задерживать ни кораблей, ни грузов и не причинять никакого ущерба нейтральным государствам. В том же году случилось, что некоторые граждане Гамбурга отправились в Испанию на корабле, нагруженном преимущественно военным снаряжением; это снаряжение англичане задержали, а за прочий груз уплатили его стоимость. А когда англичане хотели конфисковать французские корабли, плывущие в Испанию, то французы заявили, что не потерпят этого.

Следовательно, правильно сказано у нас, что начинающие военные действия должны объявлять о том нейтральным государствам и предлагать им прекратить торговлю с врагом, что признали также и сами англичане, которые поступали таким образом. Пример соответствующего объявления приведен у Камдена под 1591 и 1598 годами. Однако такого рода объявления учитывались не всегда, но в зависимости от условий времени и места. Так, в 1458 году городская община Любека не подумала подчиниться объявлению сделанному ей Данцигом, о прекращении торговли с неприятелями Данцига - жителями Мальме и Мемеля. Не в большей мере голландцы в 1551 году согласились подчиниться, когда любекская городская община объявила им, чтобы они воздержались от торговли с датчанами, с которыми она находилась во враждебных отношениях А в 1522 году, когда между датчанами и шведами велась война, на требование датчан, обращенное к Ганзейским городам, прекратить торговые отношения со шведами некоторые из этих городских общин, нуждавшиеся в дружбе с датчанами, согласились соблюдать указанный обычай, другие же - нет. Голландцы в разгар войны между шведами и польским королем не захотели прервать торговые сношения ни со Швецией, ни с Польшей, французам они всегда возвращали обратно корабли, задержанные голландскими кораблями, когда те возвращались из Испании или отправлялись в Испанию, с которой голландцы находились в состоянии войны. Смотри речь Людовика Сервина, в то время адвоката короля, произнесенную им в 1592 году по делу гамбургских граждан.

Те же голландцы, однако же, не разрешили англичанам провоза грузов в Дюнкерк, к которому направили свой флот, подобно тому, как жители Данцига в 1455 году объявили голландцам, чтобы они не привозили ничего в город Кенигсберг, по сообщению Каспара Шютца в его "Истории Пруссии". Добавь сюда "Решения" (XLVII. 2) Кабедо и трактат Серафима Фрейтаса "О справедливой власти португальцев в азиатских владениях", где он приводит мнения других авторов.

6 Многое по этому вопросу имеется у ученейшего мужа Яна Мерса в "Истории Дании" (кн. кн. I и II), из которой можно убедиться в том, что любекская городская община и император поддерживали свободу торговли, против чего были датчане. Смотри также Кранца. "История вандалов" (кн. XIV); Де Ту, "История" под годом 1589 (XCVI); Камдена, кроме уже указанных мест, под годами 1589 и 1595, где излагается спор между англичанами и Ганзейским союзом.

7 Лишь немногим отличается то, что сообщает о Помпее Плутарх в "Истории войны с Митридатом": "Он поставил сторожевые посты для наблюдения за торговцами, плывущими по направлению к Босфору: задержанным же грозила смертная казнь".

8 Так же сказано у Виргилия ("Энеида", кн. XI) и у Саллюстия, которого цитирует Сервий.

9 Сходно с этим изречение Мохаммеда: "Сражения требуют обмана". У Виргилия говорится, что Марсу сопутствуют гнев и козни. На это Сервий замечает: "Он является в сопровождении не только доблести, но и козней".

10 Плутарх сравнивает его с Суллой, в лице которого, по словам Карбона, были соединены лев и лисица.

11 И в псалме, стих "Потеряешь всех"; "Одно лгать, другое - скрывать истину" (приводится у Грациана, causa XXIII, quaest. II).

12 Смотри у Златоуста, "О священстве" (кн. I).

13 "Он пожелал скрыть истину, но не лгать" (Августин, "На книги Бытия", вопр. XX; приведено у Грациана, causa XXII, quaest.

14.Плиний о народе Эфиопии (кн. VI, 30) говорит: "У некоторых кивки и телодвижение заменяют речь". Смотри tuae fraterni-tati de Sponsalibus.

15 "He знаками букв, - по его словам. - но речью, которую выражают буквы, мы обязываемся, поскольку угодно, чтобы не меньшее значение имело то, что обозначает письмо, нежели, что выражается словами, произносимыми языком". Весьма глубоко философски сказано "угодно" для выражения того, что здесь означает "по соглашению".

16 Смотри Августина, "О христианском учении" (кн. П, гл. 24).

17 Как в поступке Михола (I Самуил, XIX, 16).

18.Так следует это называть, а не "обманом", по словам Златоуста в указанном уже произведении "О священстве" (кн. I). Он же в толковании "На послание первое ап. Павла к корфинянам" (IV, 6) пишет: "Это была не ложь, но некоторое отступление или отклонение". Далее (IX, 20); "Ибо ведь. чтобы уподобить себе тех. кого он хотел изменить, он уподобился им, но не в самом деле; и он поступал так же, как они, но не с тем же. намерением и не с тем расположением". Можно привести здесь также притворный гнев Давида.

19 Ириней на основании древнего установления священства научал и наставлял: "Чего не порицает священное писание, того мы не должны обвинять" (место заимствовано из кн. VI, гл. 50).

20 В надлежащем случае, как говорит Донат ("На "Братьев". TV З): "И говорить неправду вовремя правильно, полагают некоторые писавшие об обязанностях". Цицерон ("В защиту Кв. Лигария") называет такую ложь "честной и милосердной".

21 "Только намерение сообщает языку преступный характер": "Никого не следует осуждать за обман, кто говорит неправду, считая ее за истину, потому что он отнюдь не обманывает, но сам обманывается". Эти слова принадлежат Августину ("На слова апостола", XXVIII; "Руководство". XXII; приведены у Грациана. causa XXII, quaest.II).

22.Как убедительно говорил Авраам со своими слугами, как полагает и доказывает Амвросий, которому следует Грациан (post. с. sl quaelibet, dicta causa XXII, quaest. II).

23.Тот же Тацит в "Истории" (кн. III) говорит: "Он пользовался двусмысленными выражениями, чтобы затем толковать свои слова сообразно своим интересам". И еще: "Он строил фразы так, чтобы в зависимости от обстоятельств было возможно избегать неблагоприятных и пользоваться благоприятными последствиями".

24 У нас есть еще и такое изречений: "Дозволено говорить двусмысленно ради благой цели". Это правило приводит ученейший Манассия Бен-Израиль в своем "Миротворце" (вопр. XXXVII). Златоуст ("О священстве", кн. I) пишет: "Обманщиком по правде называется тот, кто прибегает к таким двусмысленным выражениям, чтобы повредить кому-нибудь, а не тот, кто пользуется двусмысленностью для благой цели".

25 У Филона ("О житии Моисея") сказано: "Я говорю, что в вещах, относящихся к религии, даже те, кто имеют привычку в прочих делах лгать, не могут избегнуть говорить истину. Ибо ведь истина есть спутница бога". Августин (поел. VIII) пишет: "Один вопрос - в том, следует ли доброму мужу иногда прибегать ко лжи; а другой - в том, следовало ли автору священного писания говорить неправду". Смотри ниже, XV.

26 Эсхил в "Прометее" говорит:

Скажу подробно, что желаешь выслушать,

Прямою речью, не хитросплетенною,

Как принято друзьям по правде говорить.

27 Оттого у евреев говорится "скрывает сердце" о том, кто отнимает у кого-либо возможность познания известных вещей (кн. Вытия. XXXI, 20, 26, 27, с коммент. Онкелоса и версией Семидесяти; раввин Давид, "Книга о корнях"; раввин Саломон, коммент. на Абен-Эзра).

28 Также Лактации ("Наставления", кн. VI, гл. 18); "Да не будет лгать никогда, дабы обмануть других или им повредить".

29 "Он утверждает невероятные вещи, чтобы достигнуть вероятного" (Сенека, там же).

30 Добавь Кирилла, слово "Против Юлиана" (кн. IX, в конце). Немного иначе полагает Тертуллиан в слове "Против Маркиона" (кн. кн. I и III).

31 В "Письмах" Плиния (кн. III. гл. 16).

32 "И Агесилай, прибыв в Бэотию и узнав, что Писандр побежден в морском сражении Фарнабазом и Кононом, повелел воинам своим говорить обратное и, выступив с венком, принес торжественное жертвоприношение в честь победы" (Плутарх, жизнеописание Агесилая).

33 Во второй песне "Илиады" Агамемнон, вождь греков, говорит:

Раньше других испытаю речами данаев по праву,

Убеждая поспешно бежать с кораблями, обитыми медью.

34 Примеры врачей приводит Златоуст в цитированном уже произведении "О священстве" (кн. I).

35 "Когда, - по словам Кассиодора ("О дружбе"), - путем Разумной притворной строгости он обвинял своих братьев в преступном шпионаже".

36 Августин ("На Псалмы", V; приводится у Грациана, causa XXII, quaest. И, с. Ne quis): "Ибо существуют двоякого рода обманы, в которых нет большой вины, но только они не совсем свободны от прегрешения, а именно - когда мы или шутим, или обманываем ближнего в его интересах. Первый вид. однако же, то есть обман в виде шутки, не опасен, потому что не вводит в заблуждение ни- S кого: ведь тот, к Кому речь обращается, знает, что говорится это в шутку. Второй вид оттого мало опасен, что содержит в себе некоторое благоволение".

Тертуллиан ("О девстве") среди проступков повседневного, обихода, которым подвержены все мы, называет обман в силу необходимости.

37 На это схолиаст замечает: "Пристойно. Ибо прекрасно лгать ради справедливости". Сходно с этим следующее место у Златоуста о Рахаве: "О прекрасная ложь, о похвальный обман - не измена религии, но охрана истины!". Или по другим изданиям - "охрана истинного благочестия". Августин, говоря о египетских повивальных бабках, восклицает. "О глубокое чувство человечности! О благочестивый обман ради спасения живых существ". Тех же повивальных бабок хвалит и даже верит в вечные награды им Иероним в толкованиях "На Иезекииля" (XXVII) и "На Исайю" (LVI). То же находим у Амвросия ("К Сиагрию", VI) и Августина ("Против лжи", "К Козенцию". XV), который, как обычно, допускает колебания.

Тостадо отрицает наличие в этом греха; Августин ("На Исход". П), Фома Аквинский (II, II, вопр. 110, ст. 55, и отв. 4) и Каэтан (толк. на указ. соч. Фомы Аквинского) сомневаются. Смотри, если есть досуг, также у Эразма в "Похвале глупости" и у ученейшего Маса толкование "На Иисуса Навина" (гл. II, 5).

38 Он высказывается следующим образом: "Если подвергнуть рассмотрению деяния знаменитейших полководцев, то окажется, что большинство их побед является делом военной хитрости и что

больше заслуживают похвалы поступающие так, нежели те, кто одержали победы открытой силой".

39 Другой сходный пример того же Елисея имеется в книге II Царств (VIII, 10) согласно поправке массоретов, то есть согласно еврейскому тексту, чему следует латинский перевод - Вульгата.

40 Возражения против последнего мнения этого отца по данному предмету написал аббат Руперт.

41 Это мнение отстаивает стоик Хризипп у Авла Геллия (кн. XI, гл. 12). И Сенека ("О благодеяниях", кн. II, гл. 34) пишет: "Огромно число вещей безымянных, которые мы обозначаем не собственными именами, а чужими и переносными".

42 Августин в слове "Об учителе" говорит: "Мы не нашли никакого знака, который, кроме обозначаемых им предметов, не пробуждал бы идею себя самого".

43 Смотри выше, примечание к X.

44 Это различал также Агесилай и с ним Плутарх: "Нарушение договоров есть пренебрежение к богам. Кроме того, введение в заблуждение словами неприятеля не только справедливо, но заслуживает славы и обеспечивает удовольствие с выгодой".

45 Филон в книге "О свободе каждого добродетельного" Пишет: 0ттого тех, которые двуязычны и лживы, существует обычай называть "несвободными" и "людьми рабской души".

46 Ахиллес, о котором Гораций ("Оды", IV, VI) говорит так:

Не был заперт во чреве коня,

Посвященном Минерве; коварно

Не напал на троян и обширный

Двор Приама.

Но открыто грозен врагам.

И так далее, на что схолиаст замечает: "Ахиллес никогда не сражался с помощью обмана, а всегда открыто, полагаясь на свою доблесть". Эта всем известная уверенность в своей доблести совершенно согласуется с тем, что мы сказали в начале данного параграфа.

47 Тому же учит и Маймонид ("Халакот тубал", гл. V, разд. 10).

48 В кн. II, гл. XXVI, V.

49 Таких не следует выдавать иначе, кроме как по мирному договору; как, например, по миру между Филиппом, этолиянами и Аатиохом (Полибий, "Извлечения о посольствах, IX, XXVIII, XXXV). Тому же учит нас Менандр Протектор.

Глава II

Каким образом в силу права народов производятся удержания из имуществ подданных по долгам государей; там же о репрессалиях

I. По природе никто, кроме правопреемников, не ответственен по чужим сделкам.

II. По праву же народов установлено, что по долгам государей ответственность падает на имущества и права подданных.

III. Примеры задержания людей.

IV. И имуществ.

V. Это имеет место после отказа в праве; а также, когда возможно предполагать такой отказ; тут же показано, что решение по делу не сообщает и не отнимает, собственно говоря, приобретенного права.

VI. Жизнь не составляет предмета обязательства.

VII. Различение в рассматриваемой области того, что относится к внутригосударственному праву и что - к праву народов.

По природе никто, кроме правопреемников, не ответственен по чужим сделкам

I. 1. Мы обратимся к тому, что вытекает из права народов. Это отчасти касается любого рода войны, частью же - определенного вида ее. Начнем исследование с общих положений.

В силу чисто естественного права никто не несет обязательств по сделкам другого, кроме правопреемника всего имущества, так как вместе с собственностью на имущество установлен одновременный переход имущества с лежащим на нем обременением1. Император Зенон утверждает, что естественной справедливости противоречит, чтобы другие несли ущерб за чужие долги (L. unlca. С. ut nullus ex vicanis). Отсюда в римском праве разделы, коими предусмотрено, чтобы жена не отвечала за супруга, муж - за жену, сын - за отца, отец - за сына (С. ne uxor pro mar. et ne fil. pro patre).

2. Отдельные граждане не несут ответственности по обязательствам корпорации, как красноречиво говорит Ульпиан (L. Sicut. I. D. quod cuiusque univers. nomine), особенно когда Корпорация располагает имуществом; в остальном ответственны нe отдельные граждане, но члены корпорации как соответствующая часть целого. Сенека говорит: "Если кто-нибудь дает в долг деньги моей родине, я не скажу, чтобы я был его должником, и не объявлю эти деньги своим долгом; тем не менее я дам свою часть в уплату такого долга"2 ("О благодеяниях",. VI, гл. 20). Перед тем он замечал: "В качестве одного из людей своего народа я уплачу не за. себя, но внесу как бы за родину". И еще: "Отдельные лица будут нести не долг за себя но часть государственного долга" (там же, гл. 19). Оттого в частности, римским правом предписано, чтобы никто из поселян не нес ответственности за долги других поселян (вышеуказ L. unica. С. ut nullus ex vicanis 1. XI), а в другом месте устанавливается, что нельзя договариваться об ответственности за имущество другого, за чужие долги, даже государственные (L. Nullam С. cle execut. et exactlonlbus 1. XII). В Новелле Юстиниана воспрещены "аресты имущества", то есть залоги вещей3 за долги других; обосновывается это тем, что не имеет смысла, чтобы один был должником, а к другому бы предъявлялось требование (Nov. 52, et 134). Такого рода вымогательства называются злостными. И царь Теодорих у Кассиодора называет позорной распущенностью предоставление залога одним за другого (Varlae, IV).

По праву же народов установлено, что "о долгам государей ответственность падает на имущества и права подданных

II. 1. Хотя сказанное и верно, тем не менее по праву народов, установленному человеческой волей, могло быть введено, по-видимому, и действительно введено правило, что по долгам любого гражданского общества или его главы, вытекающим из их собственных обязательств или чужих обязательств, принятых на себя в связи с невыполнением закона, распространяется ответственность на все телесные и иные вещи, принадлежащие к имуществу подданных такого общества или его главы. К этому принудила необходимость, ибо иначе открывается широкая возможность для злоупотреблений, поскольку на имущество государей зачастую не столь легко наложить арест, как на имущества частных лиц, которые многочисленнее. Словом, это правило встречается среди тех, которые, по словам Юстиниана, установлены народами в силу обычая и человеческой необходимости (Inst. de lur. nat.).

2. Указанное правило не в такой мере противно праву природы, чтобы оно не могло быть введено обычаем и молчаливым соглашением, так как, например, и поручители принимают на себя обязанности без какого-либо иного основания, но в силу одного только соглашения (Фома Аквинский, II, II, вопр. 40, ст. I; Молина, спорн. вопр. 120 и 121; Валенсиа, "Спорные вопросы", III, вопр. 16, 3; Наварра, XXVII, 136). Имеется надежда на то, что члены одного и того же общества могут осуществлять взаимно свои права по суду и получать возмещение легче, нежели принадлежащие к разным обществам лица, которые во многих местах имеют в этом отношении меньшие возможности. Сверх того, из такого рода обязательств проистекают настолько большие преимущества для всех народов вообще, что те, кто тяготится ими в настоящем, в другое время могут извлечь отсюда одинаковые выгоды.

3. То, что обычай этот получил распространение, явствует из взаимных правильных войн между народами4. О том же, что соблюдалось при ведении подобного рода войн, можно судить из формулы объявления войны: "Объявляю и начинаю войну против народов древних латинян и людей древних латинян" (Ливии, кн. I), или из предложения: "Не угодно ли повелеть объявить войну царю Филиппу и македонянам, состоящим под его властью" (Ливии, кн. XXXI), или из решения: "Римский народ повелел начать войну с народом гермундульским и гермундульцами" (Геллий, XVI, 4). Последнее заимствовано у Цинция из его рассуждений относительно военного искусства. А в ином месте встречаем: "Да будет неприятелем он и тот, кто участвует в его защите" (Ливии, кн. XXXVIII и др.).

Дата добавления: 2014-11-25