Электронная библиотека научной литературы по гуманитарным 61 страница

Вещи могут быть утрачены таким же способом, как и возвращены, в силу послевоенного правового положения [postli-minio]. Имущество утрачивается, когда оказывается внутри прежних границ другого государства; что выражено в другом месте словами: внутри защищенных мест (L. Postllminium postlimlnio. D. de captiv. 1. ult. ibid. 1. Postlimlnii. in bello d. tit.). Ясно и открыто сказал Павел о человеке, что мы теряем его после перехода им наших границ; и Помпоний поясняет, что пленным является тот, кого противники похитили у нас и отвели за свои оборонительные линии; ибо пока он не отведен за укрепленные линии неприятеля, он остается гражданином своей страны (Inst. de rer. divis. item ea.).

2. Люди и вещи по праву народов занимают одинаковое положение. Отсюда нетрудно догадаться, что сказанное в другом месте о том, что добыча немедленно становится достоянием захватившего, следует понимать под условием непрерывности владения вещью до настоящего момента (Inst. d. loco. L. Naturalem. item. de acq. dom.).

В связи с этим казалось бы, что корабли и иные вещи в море считаются захваченными лишь тогда, когда их отведут в корабельную гавань или в такое место, где находится весь г неприятельский флот; ибо только тогда утрачивается надежда на обратное отнятие. Но мы видим, что согласно новейшему праву у европейских народов принято, чтобы такого рода предметы считались захваченными после нахождения их в течение двадцати четырех часов во власти неприятеля7 (Consolato del Mare, 283 и 287; "Постановления Франции", кн XX, тит. 13, ст. 24).

Когда - земля?

IV. 1. Земли не считаются захваченными с момента их занятия (Корнелий а Лалиде, "На кн. Бытия", гл. XIV; Молина, спорн. вопрос 118). Ибо хотя и верно, что та часть территории, на которую вступят большие военные силы неприятеля, временно находится в его власти, как замечено Цельсом (L. Quod meo. D. de acq. vel amitt. poss.), тем не менее для возникновения того последствия, о котором мы толкуем, недостаточно любого рода владения, но требуется длительное владение.

Например, поле за городскими воротами, где разбил свой лагерь Ганнибал, римляне не считали утраченным, так что в то время цены на землю здесь были не ниже, чем до того (Ливии, кн. XXVI). Напротив, та земля, стало быть, будет рассматриваться как захваченная, которая так окружена постоянными укреплениями, что без взятия их не может быть доступа для противной стороны.

2. Происхождение слова "территория" от "устрашения врагов" [terrendls hostlbus], по Флакку Сицилийскому, кажется не менее вероятным, нежели от "попрания" [terendo], по Вар-рону, или от "земли" [terra], по Фронтину, или от "права устрашения" [terrendi lure], которым обладают должностные лица, по юристу Помпонию. Так, Ксенофонт в книге "О налогах" пишет, что владение земельной территорией во время войны обеспечивается с помощью укреплений, называемых им "оборонительными стенами".

Вещи, не принадлежащие неприятелю, не составляют предмета приобретения на войне

V. Очевидно также, что для приобретения вещи по праву войны необходимо, чтобы она принадлежала неприятелю, так как вещи, фактически находящиеся у неприятеля, то есть в его крепостях или внутри линий оборонительных укреплений, но собственники которых не являются ни подданными неприятеля, ни настроены враждебно, не могут быть приобретены в силу завоевания. Это, между прочим, явствует из приведенного уже места из Эсхина в его речи, где сказано, что Амфиполь, бывший афинским городом, вследствие войны Филиппа против амфипольцев не мог стать собственностью самого Филиппа, ибо здесь отсутствовало к тому основание, а самое право перехода собственности путем насилия слишком ненавистно, чтобы могло быть распространено.

Что можно сказать о вещах, найденных на неприятельских кораблях?

VI. Поэтому высказываемое обычно положение, что вещи, найденные на неприятельском корабле, считаются принадлежащими неприятелю8 (Consolato del Mare, 273), следует понимать не в том смысле, как если бы то было бесспорное правило права народов, но как выражение некоторого рода предположения, которое, однако, может быть устранено и обращено в противоположное более сильными доводами.

В нашей Голландии некогда, то есть в 1438 году, в разгар войны с Ганзейскими городами, я нахожу, так постановила сессия сената, и его решения перешли в закон.

По праву народов становятся нашими вещи, отнятые на войне нашим противником у других; что доказывается свидетельствами

VII. 1. Но бесспорно, если мы имеем в виду право народов, что отнятое нами у неприятеля имущество не может быть истребовано теми, кто владел им до наших врагов и утратил его вследствие войны. Дело в том, что право народов вручило его сначала нашим врагам внешне как собственность, а затем и нам.

На это право, между прочим, опирается Иефта против аммонитян, так как та земля, на которую притязали аммонитяне, по праву войны была утрачена аммонитянами, подобно тому как другая часть от моавитян перешла к амореям, а от амореев - к евреям (кн. Судей, XI, 23, 24, 27). Так, и Давид считал своим и разделил то, что сам он отнял у амалекитян и что амалекитяне еще раньше того отняли у филистимлян (I Самуил, XXX, 20)9.

2. По свидетельству Дионисия Галикарнассного (кн. VI), в римском сенате, когда вольски10 требовали обратно то, чем - некогда владели, Тит Ларгий высказал следующее мнение: "Мы, римляне, полагаем, что владеем законнейшим образом тем, что мы приобрели по праву войны; и мы неспособны с такой бессмысленной легкостью допустить разрушение этих славных памятников нашей доблести, отдав плоды наших побед тому, кто их однажды утратил. Напротив, подобные владения, по нашему мнению, не только должны сообщаться тем из наших сограждан, которые находятся в живых, но и должны быть завещаны нашим потомкам. Совершенно не годится, чтобы, оставляя то, что нами завоевано, мы постановили против самих себя такого рода законы, какие обычно принимаются в отношении неприятеля".

И в ответе, данном римлянами аурунциям, указывалось: "Мы, римляне, полагаем так, кто что приобретает, доблестно отняв у неприятеля, то с полным правом переходит потомкам как приобретенное в собственность в силу самого бесспорного права".

В другом месте (кн. VII), отвечая вольскам, римляне высказались следующим образом: "Мы считаем наилучшим способом приобретения - захват добычи по праву войны. Поскольку это право установлено не нами, а исходит скорее от богов, чем от людей, и составляет обыкновение всех народов, как греков, так и варваров, то мы ничего не уступим вам из малодушия и не откажемся от того, что мы приобрели силою оружия. Наибольшим позором является утрата вследствие страха или тупоумия приобретенного доблестью и бесстрашием".

Так же сказано в ответе самнитян: "Так как мы добыли вещи силою оружия, то это составляет справедливое право приобретения" ("Извлечения о посольствах").

3. Тит Ливии, сообщив о земле, расположенной близ Лукании, которая была подвергнута разделу римлянами, так говорит об этой земле: "У лигуров была отнята эта земля, принадлежавшая этрускам до того, как она стала принадлежать лигурам" (кн. XLI). Аппиан замечает, что Сирия была удержана римлянами в силу указанного права и не была возвращена Антиоху Благочестивому, у которого ее отнял Тигран, враг римлян11 ("Война с Митридатом"). И Юстин, ссылаясь на Трога, сообщает о том, как Помпеи отвечал тому же Антиоху: "Поскольку Помпеи не отнял царство, пока Антиох владел им, то после того, как тот уступил свои права Тиграну, он не намерен вернуть ему царство, которое Антиох не сумел защитить" (кн. XL). Римляне освоили те части Галлии, которые кимвры отняли у галлов12 ("Гражданская война", I).

Опровержение мнения, согласно которому вещи, отнятые у неприятеля, всегда становятся собственностью отдельных захватчиков

VIII. Более трудным представляется вопрос о том. кем приобретаются вещи неприятеля в публичной и торжественной войне, а именно - самим ли народом или же отдельными лицами из народа или среди народа.

В этом сильно расходятся современные толкователи права. Большинство их почерпнули из римского права то правило, что имущество, отнятое на войне, принадлежит захватившему его. Но поскольку по своду канонического права добыча распределяется по общему решению [publico arbitrio], то они - одни вслед за другими, как это водится, - утверждали, что в первую очередь и в силу самого права добыча сначала поступает в полную собственность отдельных лиц, наложивших на нее руку, и что тем не менее ее следует отдать командующему для распределения между воинами (Бартол, на L. Sl quid bello D. de capt.; Александр и Ясон, на L. I. D. de acq. poss.; Ангеч, на Inst. de rer. divis. Item qua ex hostibus, Панормитан, на С. sicut de iwelur., 7; Фома Грамматик, "Неаполитанские решения", LXXI, 17; Мартин Лауденс, "О войне", вопр. 4). Так как подобное мнение столь же общепринято, сколь и ложно, оно со всей решительностью должно быть нами отвергнуто, чтобы это послужило примером того, как мало доверия заслуживают указанные авторитеты в такого рода спорных вопросах.

Конечно, не подлежит сомнению, что взаимным соглашением народов могло быть установлено либо то, либо другое из следующих правил: чтобы добыча поступала в собственность народа, ведущего войну, или же чтобы она поступала в собственность любого отдельного лица, овладевшего ею непосредственно. Но мы стремимся выяснить, какова была действительная воля народов, и мы говорим, что народам угодно было постановить, что вещи, принадлежащие врагам, являлись для врагов как бы бесхозяйным имуществом; это мы уже раньше показали на основании слов Нервы-сына.

По естественному праву как владение, так и собственность могут приобретаться через посредство другого лица

IX. 1. Но вещи, никому не принадлежащие, становятся на самом деле собственностью захвативших их - как тех, кто совершает захват через посредство других, так и тех, кто производит захват непосредственно сам. Следовательно, не только рабы или дети, но и свободные люди, которые нанялись к другим на рыбную ловлю, ловлю птиц, охоту, добывание жемчуга, как только добывают что-либо, приобретают соответствующие предметы для тех, кому они служат. Юрист Модестин правильно сказал: "То, что приобретается естественно, например, владение, мы приобретаем через посредство кого угодно, лишь бы с нашего соизволения" (L. ea quae. D. de acq. dom.). И Павел в сборнике "Заключений" пишет: "Мы приобретаем владение волей и телом; волей - всегда нашей; телом - как нашим, так и чужим" {кн. V, разд. II). Он же в комментарии на эдикт отмечает: "Владение нами приобретается через представителя, опекуна и попечителя" (L. I, per procur. D. de acq. poss.); и поясняет, что это случается, когда они действуют с намерением добыть что-либо для нас. Так, у греков участники состязаний приобретали награды для тех, кто их туда посылал. Основание же этого в том, что один человек для другого добровольно становится орудием его воли, как мы сказали в другом месте.

2. Оттого различие, проводимое между свободными лицатли и лицами несвободными (L. quaecumque D. de obllg. 1. stipulatio, alteri de verb. signlf.), касательно приобретения имущества есть различие в силу внутригосударственного права и относится собственно к приобретениям по внутригосударственному праву, как это вытекает из указанного места у Модестина. Однако и такие приобретения император Север впоследствии приблизил к приобретению по естественному праву не только по соображениям пользы, в чем сам он признается, но и по соображениям науки права (L. I. С. per quas pers. с. potest. et с. qui facit de Reg. lu'ris.). Если же оставить в стороне внутригосударственное право, то сохраняет силу сказанное о возможности сделать что-либо, что можно сделать самому, через посредство другого; и оттого безразлично, сделать ли это самому или же через посредство другого.

Деление военных действий на публичные и частные

X. Стало быть, в нашем исследовании нужно проводить различие между военными действиями чисто публичными и действиями частными, совершаемыми в связи с публичной войной. Последними вещи приобретаются частными лицами первоначально и непосредственно; с помощью же первых приобретение совершает народ.

У Ливия (кн. XXX) Сципион рассуждает с Масиниссой в соответствии с правом народов: "Сифакс побежден и взят римлянами в плен. Таким образом, сам он, его супруга, царство, земля, города, их население, наконец, все состояние стали добычей римского народа". Антиох Великий подобным же путем доказывал, что Киликия, стала достоянием Селевка, а не Птоломея, потому что войну вел Селевк, которому Птоломей лишь усердно оказывал помощь. История эта изложена в пятой книге у Полибия.

Земля приобретается народом или тем, кто ведет войну

XI. 1. Земли могут быть приобретены не иначе, как актом публичной власти, а именно - путем военного захвата и размещения гарнизонов. Оттого, по словам Помпония, "земля, отнятая у неприятеля, поступает в государственную собственность"; то есть, как он разъясняет в том же месте, земля "не составляет части добычи", здесь слово "добыча" понимается в тесном смысле. Соломон, начальник преторианцев, у Прокопия13 говорит: "Не лишено, конечно, смысла, что в виде добычи солдатам достаются пленные и прочие вещи (следует иметь в виду, что это происходит с общего согласия, как мы это изложим ниже); земли же принадлежат принцепсу и римской империи".

2. Так, у евреев14 и лакедемонян земля, захваченная вооруженной рукой, делилась по жребию. Римляне занятые земли или удерживали в виде земли для сдачи в аренду, иногда оставляя прежнему владельцу из уважения к нему небольшой участок, или распродавали, или распределяли ее между поселенцами, или, наконец, превращали в доходные статьи. Об этом имеются свидетельства в различных законах, исторических повествованиях и в ведомостях землемеров (L. Luc. Titius. D. de evictionibus. L. item si verb. I. de rel vind.).

Аппиан в книге первой "Гражданской войны" пишет: "Римляне, покорив Италию оружием, лишили побежденных части их земли". А в книге второй у него же сказано: "Даже у побежденных врагов они не отнимали всей земли, а брали только часть ее". Цицерон в речи "О его доме", обращенной к понтификам, замечает, что земли, отнятые у неприятеля, иногда отводились полководцем под священные места, но делалось это по повелению народа.

Движимые вещи и передвигающиеся сами собой, захваченные в частном порядке, поступают в собственность отдельных захватчиков

XII. 1. Вещи же движимые и самодвижущиеся поступают или в публичное пользование, или остаются вне его. В последнем случае они поступают в собственность частных лиц, завладевших ими. Сюда нужно отнести следующие слова Цельса: "Имеющиеся у нас отдельные неприятельские вещи. принадлежат не государственной казне, но тем, кто их захватил" (L. tranefuam. I. D. de acq. re. dom.). "Имеющиеся у нас" - это те, которые оказываются у нас после начала войны.

То же самое соблюдалось также по отношению к людям во времена, когда люди тут приравнивались к вещам, захваченным в виде добычи. По этому предмету имеется замечательное место у Трифонина (L. In bello. D. de capt. et postl.): "Лица, которые в мирное время поступили под власть других народов, если внезапно разразится война, становятся рабами тех, у кого они окажутся в плену до воле их несчастной судьбы (здесь мы должны читать именно fato [судьбы], а не facto [действия] или pacto [соглашения], как обозначается в книгах)". Юрист приписывает это несчастной судьбе потому, что соответствующие лица ничем не заслужили постигшего их порабощения15. Вошло в обычай подобного рода случаи приписывать судьбе. Таков смысл следующего изречения Невия: "Волею судьбы в Риме метеллы становились консулами", то есть независимо от своих заслуг.

2. Отсюда же следует, что если солдаты захватывают что-нибудь не в боевом порядке и не при исполнении приказа, но действуя в силу общего всем права или же в силу простого разрешения начальства, то они тем самым приобретают вещи в свою пользу, ибо тут они захватывают что-либо не в качестве орудия другого лица. Такова добыча, исторгнутая у врага в единоборстве; таковы также вещи, захваченные в свободных и добровольных налетах вдали от войска - на расстоянии свыше десяти тысяч шагов, говорили римляне, как мы это увидим вскоре (Салицет, на L. ab. hoetibus. С. de cap.; Фома Грамматик, "Неаполитанские решения", 71, 18). Италийцы ныне называют такой захват correria и отличают от добычи - butino - в тесном смысле.

Поскольку внутригосударственный закон не устанавливает иного порядка

ХIII. Но наше утверждение, что указанные вещи по праву народов приобретаются непосредственно отдельными лицами, следует понимать в том смысле, что это предусмотрено правом народов, пока нет иного постановления внутригосударственного закона по соответствующему предмету. Ведь каждый народ может установить для своих членов нечто иное и устранить приобретение добычи в собственность отдельных лиц, что, как мы видим, постановлено во многих местах относительно диких животных и птиц. Подобным образом может быть предписано законом, что неприятельские вещи, которые будут найдены у нас, поступают в государственную казну.

Вещи же, захваченные в публичном порядке, становятся собственностью народа или того. кто ведет войну

XIV. 1. Вещи, захваченные в результате войны, подчиняются иному режиму. Тут отдельные лица представляют личность государства, действуют от его имени и оттого через их посредство, если внутригосударственный закон не устанавливает иного, народ приобретает как владение, так и собственность и передает их, кому заблагорассудится. А поскольку это прямо противоречит ходячему мнению, то я вижу, что нам не обходимо привести более обильные, чем обычно доказательства, заимствованные в виде примеров у известнейших народов.

2. Начинаю с греков, обычаи которых Гомер описывает в целом ряде мест:

Разделено уже все, что нами награблено в градах.

У того же поэта Ахиллес говорит о городах, которые он завоевал:

Всюду в них в огромном числе драгоценная утварь

Нашей взята рукой; но всю добычу Атриду

Я, победитель, принес к его кораблям быстроходным;

Он, поделившись слегка, себе сохранил остальное.

Здесь Агамемнон должен рассматриваться, с одной стороны, как глава всей Греции того времени и тем самым в качестве представителя народа, что давало ему право делить добычу, но с согласия совета старейшин; с другой стороны, как облеченный должностью главнокомандующего армией, в связи с чем при общем дележе он получал наибольшую часть по сравнению с прочими. К этому самому Агамемнону Ахилл обращается с такой речью:

Мне с тобой не сравниться желанной частью добычи,

Если доблесть данаев разрушит город троянцев.

В другом месте Агамемнон заранее предлагает Ахиллу с согласия совета корабль, нагруженный медью и золотом, с двадцатью женщинами, в качестве доли будущей добычи. А после взятия Трои, по рассказу Виргилия ("Энеида", II),

Избраны Феникс и дивный Улисс для охраны добычи.

Отовсюду сюда несут сокровища Трои:

Из горящих святилищ - златые массивные чаши,

Жертвенники богов; одежды самих побежденных.

Сходным образом в последующие времена марафонскую добычу тщательно охранял Аристид (Плутарх, жизнеописание Аристида). После сражения при Платее было строго запрещено что-либо частным порядком уносить из добычи; затем добыча была распределена сообразно заслугам каждого народа (Геродот, кн. IX). Когда впоследствии Афины были завоеваны, добыча Лисандром была передана в государственную казну (Плутарх, жизнеописание Лисандра). И у спартанцев16 "продавцы военной добычи" занимали государственную должность.

3. Если мы обратимся к Азии, то троянцы, по словам Виргилия, имели обыкновение "тянуть жребий на добычу", как это обычно делается при разделе общего имущества. Иногда раздел добычи был предоставлен полководцам; в силу такого права на прямое требование Долопа Гектор обещает ему коней Ахилла, откуда легко можно заключить, что право приобретения не состояло в одном только захвате добычи (Гомер, "Илиада", X; Еврипид, "Рее").

Завоевателю Азии - Киру приносилась вся добыча, как впоследствии и Александру (Плиний, кн. XXXIII, гл. 3; Плутарх, жизнеописание Александра; Курций; Диодор, кн. XVII; Страбон, кн. XV). Если мы посмотрим на Африку, то там встречается одинаковый обычай. Так, добыча, захваченная в Агригенте, равно как взятая в сражении при Каннах и в других боях, была послана в Карфаген (Диодор Сицилийский, кн. XIII; Тит Ливии, кн. XXIII). У древних франков, как явствует из "Истории" Григория Турского, захваченная добыча распределялась по жребию17 (кн. II, гл. XXVII); и даже сам царь получал свою долю добычи только в части, выпадавшей ему по жребию.

4. Но в той же мере, в какой римляне превосходили прочих в военном деле, они заслуживают предпочтения перед другими в том, чтобы воспользоваться их примерами. Дионисий Галикарнасский, внимательнейший наблюдатель римских обычаев. так осведомляет нас на этот счет: "Что бы ни было захвачено у неприятеля доблестью, все по закону должно принадлежать государству; так что не только частные лица не могут стать собственниками военной добычи, но не может стать собственником даже сам главнокомандующий войском; фактически ее получает квестор и выручку от продажи добычи обращает в казну". Подобные же слова принадлежат обвинителям Кориолана, слова, имеющие целью внушить к нему ненависть.

О том, что некоторого рода власть над подобными вещами обычно предоставляется полководцам

XV. Хотя и правильно то, что народ являлся подлинным собственником добычи18, не менее верно также и то, что власть распоряжения добычей во время свободной республики была предоставлена полководцам19; но они должны были отдавать народу отчет в своих действиях. Л. Эмилий у Тита Ливия говорит: "Грабят города, взятые, но не сдавшиеся; тем не менее в таких городах все предоставлено произволу полководца, а не солдат" (кн. XXXVII).

Это право распоряжения по произволу, которое обычно было предоставлено полководцам, последние сами, чтобы снять с себя всякое подозрение, передавали сенату, как поступил Камилл (Тит Ливии, кн. У). А те, кто сохранял за собой такое право, пользовались им различным образом, следуя требованиям совести, репутации, честолюбия.

Они или сдают эти вещи в казну

XVI. 1. Командующие, которые хотели остаться безупречными или считаться таковыми, вовсе не касались военной добычи20; но если в числе добычи имелись деньги, они приказывали взять их квесторам римского народа; если же то были иные вещи, то они приказывали продавать их через посредство квесторов "под копьями"; вырученные таким путем деньги, по словам Фаворина у Авла Геллия, получали название "манубия", то есть выручки от продажи добычи (кн. XIII, гл. 23). Эти деньги квестор сдавал в государственную казну, показав их народу, если военные события требовали триумфа.

Тит Ливии в книге четвертой говорит о консуле К. Валерии: "Благодаря непрерывным грабежам добыча оказалась довольно значительной; она была собрана в безопасное место. Консул приказал квесторам продать ее с молотка, а вырученные деньги передать в казну". Точно так же поступили Помпеи, о котором у Веллея имеются следующие слова: "Деньги Тиграна, согласно обычаю, Помпеем21 были переданы в распоряжение квестора и внесены в официальные ведомости" (кн. II). Одинаково поступил Цицерон, о чем он сообщил в письме к Саллюстию: "Из доставшейся добычи, за исключением городских квесторов, то есть кроме римского народа, никто не коснулся и не коснется даже четверти асса" ("Письма", кн. II, VII). Особенно такой обычай был распространен в славные древние времена, на что намекает Плавт, говоря следующее:

Теперь добычу всю я квестору снесу.

О пленных равным образом сказано:

Я их купил как пленников у квесторов.

2. А иные продавали добычу сами, без посредства квестора, и сдавали выручку в казну, что можно заключить из слов Дионисия Галикарнасското. Мы читаем, что некогда, после поражения сабинян, царь Тарквиний отправил добычу и пленников в Рим (Ливии, кн. I). Консулы Ромулий и Ветурий, по рассказам, распродали добычу ввиду скудости казны, что огорчило вождей (Ливии, кн. III).

Но хотя упоминания об этом встречаются многократно. тем не менее нет никакой надобности приводить примеры, сколько каждый из полководцев после побед, одержанных над народами италийскими, африканскими, азиатскими, галльскими, испанскими, внес сокровищ сам или через посредство квестора в казну. Скорее следует отметить, что добыча, или часть ее, иногда приносилась богам, иногда отдавалась воинам, а иногда - также прочим. Богам посвящались либо самые вещи, как, например, Ромул повесил снятые доспехи в храме Юпитера Феретрия (Дионисий Галикарнасский, кн. II); либо вырученные за них деньги, как, например, Тарквиний построил храм Юпитера на скале Тарпейской (Ливии, кн. I).

Или же делят между воинами; каким образом это происходит

XVII. 1. Раздача добычи воинам древним римлянам казалась своего рода взяткой. Так, Секст, сын Тарквиния Гордого, укрывшийся в Габий, как говорят, роздал добычу воинам, чтобы таким способом овладеть властью (Ливии, кн. I). Аппий Клавдий в сенате разоблачал такую щедрость как новшество, расточительность, безрассудство (Ливии, кн. V).

Добыча, уступленная воинам, распределяется или же предается им на расхищение. Она может распределяться либо соразмерно их жалованью, либо сообразно заслугам22. Распределять добычу сообразно жалованью хотел Аппий Клавдий, а коль скоро это невозможно - то вырученные от нее деньги передать в казну (Ливии, кн. V).

Полный порядок распределения добычи в точности излагает Полибий (кн. X). Так, обычно на целый день или на время смены посылается половина войска или меньшая часть его на розыски добычи, причем дается приказание доставлять в лагерь все, что только кто-либо добудет, для распределения трибунами поровну. К дележу привлекались и остававшиеся в лагере (то же угодно было постановить у евреев царю Давиду и затем, как можно прочесть, перешло в закон - I Самуил, XXX, 24), а также отсутствовавшие по состоянию здоровья и вследствие исполнения данных им поручений.

2. Подчас не самая добыча, но вырученные за нее деньги раздавались воинам вместо добычи, что часто производилось во время триумфов (Ливии, кн. XLV).

Я нашел указание относительно долей добычи при разделе: одна часть давалась пехотинцу, двойная - центуриону, тройная - всаднику (там же). Иногда давали одну часть пехотинцу, двойную - всаднику (там же). Бывало и так, что одна часть шла пехотинцу, двойная - центуриону, трибуну же и всаднику - четверная часть23 (Светоний, "Цезарь", гл. XXXVIII; Аппиан, "Гражданская война", кн. II). Часто учитывались заслуги; так, Марций получил от Посту мня за храбрость дар из добычи от Кориол24 (Ливии, там же).

3. Каким бы способом ни производилось распределение добычи, полководцу причиталась25 отборная часть, словом - ему предоставлялось право выбора; то есть он мог взять, сколько сочтет справедливым. Подобная привилегия подчас предоставлялась также и другим, во внимание к их заслугам26. Еврипид в трагедии "Троянки", говоря о самых знатных женщинах Трои, указывает:

Вождям ахейским часть достойная дана.

А об Андромахе говорится:

Себе взял Пирр ее как самую достойную.

Асканий у Виргилия говорит о коне:

Себе оставлю я коня, султан и щит.

После битвы при Платее, по рассказу Геродота, Павсаний получил огромную часть добычи - женщин, коней, верблюдов. Подобным же образом царь Сервий Туллий получил Окрисию из Корникула. Фабриций27 у Дионисия Галикарнас-ского (кн. IV) в речи, обращенной к Пирру, заявляет: "Из военной добычи мне предоставлено изъять заранее, сколько заблагорассудится". Исидор, имея в виду то же самое, толкуя о праве войны, говорит: "Распределение добычи состоит в справедливом разделе сообразно личным качествам и заслугам, включая долю командующего". Тарквиний Гордый, как сказано у Тита Ливия (кн. I), и сам хотел обогатиться, и привлечь добычей расположение людей из народа. Сервилий в речи в защиту Л. Павла отмечает, что тот мог обогатиться при дележе добычи (Ливии, кн. XLV). Некоторые долю полководца в добыче называют именем "манубия"; к числу таких относится Асконий Педиап (коммент. на речь Цицерона "Против Верреса", III).

4. Но заслуживают большего одобрения те полководцы. которые, отказываясь от своего права, не брали себе ничего из добычи. Таким был упомянутый мной Фабриций, "пренебрегший из честолюбия частью даже справедливо приобретенной добычи"; сам он говорит, что поступал здесь по примеру Валерия Публиколы и некоторых других. Им подражал М. Порций Катон, который после победы в Испании заявил, что ему не достанется ничего из добычи, кроме того, что было им употреблено в пищу и питье (Плутарх, жизнеописание М. Катона). При этом он, однако, заметил, что не опорочивает тех полководцев, которые пользовались доставшимися им выгодами, но что сам он предпочитает состязаться скорее в добродетели с наилучшими, нежели спорить об имуществе с наиболее богатыми. Заслуживают почти одинакового одобрения те, кто берет умеренную долю из добычи, 'как Помпеи, который заслужил, у Лукана, похвалы Катона:

Дата добавления: 2014-11-25