Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Род. в 1924 г




1910-1971

 

Имя замечательного поэта А.Т. Твардовского принадлежит к числу наиболее любимых и популярных в нашей стране. В его творчестве нашли глубокое и правдивое отражение важные события в истории нашего государства, полные драматизма, даже трагедийности, порой сопряженные с ломкой в психологии людей, порой — с подвигами во имя Родины, а порой — с тяжелейшими уроками памяти.

А.Т. Твардовский был сыном крестьянина, который в годы коллективизации был «раскулачен», а семья сослана в Сибирь. Поэт избег ссылки: живя в Смоленске, продолжал писать стихи, печататься. Первые его стихи — в сельских газетах середины 20-х годов. Учился в Смоленском педагогическом институте, не окончил. С середины 30-х годов жил в Москве; в 1939 году окончил МИФЛИ — Московский институт философии, литературы и истории.

Вхождение в литературу у Твардовского произошло в годы «великого перелома», воспринятые поэтом во многом через господствующие идеологические иллюзии. Одну за другой он пишет поэмы «Путь к социализму» (1933) и многие другие стихи, очерки. Первая книга стихов «Сборник стихов» (1935). Однако сам поэт подлинным началом своего пути считал поэму «Страна Муравия» (1936).

В поэме «Страна Муравия» нашли отражение события, разрушившие крестьянский уклад русской деревни, разорившие отеческий дом. Перёд глазами читателя развернулась картина трагического расставания России со своим прошлым, но за болью утрат сквозит надежда на сохранение взлелеянной трудом земли, хотя уже мало похожей на прекрасную Муравию. Однако жизнь берет свое. И на этой земле создается колхоз, открываются новые дали...

В 1939 году А.Т. Твардовский вместе с группой писателей был призван в армию, сотрудничал в военных изданиях вплоть до окончания Великой Отечественной войны. Удивительные строчки рождаются под пером поэта в трагические для Родины дни. «Я убит подо Ржевом...», «В тот день, когда окончилась война», «22 июня 1941 года», «Я знаю, никакой моей вины...». Поэт, прошедший через войны (в том числе финскую кампанию) и уцелевший, чувствует себя немного виноватым перед теми, кто погиб, перед памятью всех известных и неизвестных солдат, перед которыми вроде бы нет вины, «но все же, все же, все же...».

Хотя Твардовский долгие годы носил на себе клеймо «сына кулака», его талант, творческая активность, общественный темперамент (и надежда режима найти в нем свою опору) делают его путь внешне чрезвычайно успешным. Он награжден Сталинской премией уже в 1941 году, в 1939 году получает орден Ленина, перед ним открыт путь «наверх» (который он проходит, однако, со многими осложнениями, вызванными его чувством независимости и достоинства).

Твардовский — участник двух войн — финской и Великой Отечественной. Это было временем полного духовного и творческого созревания, временем «Василия Теркина» (1942—1945), лучшей русской поэмы не только эпохи войны, но и всего XX века. После войны создает поэму «Дом у дороги» (1946). Несмотря на все знаки официального признания (две подряд Сталинские премии — в 1947 и 1948 годах), он переживает острый духовный кризис. Конфликт со сталинской системой явственно выразился уже в поэме «За далью даль» (1950-1960). Ленинская премия в годы «оттепели», в 1961 году.

После смерти Сталина, будучи главным редактором «Нового мира», печатает в нем «оттепельные» и еще более радикальные по духу статьи, стихи, прозу. Снят с должности в 1954 году. В это же время пишет «Теркина на том свете», зло высмеивая мертвечину «советского» бюрократизма. С 1958 и до 1970 года — снова редактор «Нового мира». Журнал становится центром большой литературы, оппозиционным к «брежневизму». Сумел добиться публикации рассказа А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича».

Но до конца жизни так и не смог опубликовать свою поэму «По праву памяти». Наиболее известная книга стихов 60-х гг. — «Из лирики этих лет».

Талантливые и проникновенные строки волнуют нас и в стихотворениях «Спасибо, моя родная», «Вся суть в одном единственном завете...», «Жить бы мне век соловьем-одиночкой», «Собратьям и перу», «Памяти матери», «Не стареет твоя красота...». Философские раздумья рождают стихотворения «Береза» и «Дробится рваный цоколь монумента...».

Лирический герой позднего Твардовского предстал в особенной ипостаси. Умудренный жизнью человек запечатлел мир и себя на разных этапах судьбы. Мы встречаемся с удивительным феноменом. Мотивы скорби, отчаяния здесь практически отсутствуют. Напротив, взору поэта открывается несказанная земная красота. Восхитительны, свежи и ярки стихи о природе, в любое время года дарящей душе благодать: «Там-сям дымок садового костра...», «Как после мартовских метелей...», «Июль — макушка лета...», «Спасибо за утро такое...», «Чуть зацветет иван-чай...».

В поздней лирике поэта царит атмосфера спокойствия, приятия общего мироустройства, завершенности пути; есть и мотивы приближающейся неизбежности, личных и общих невозвратимых утрат: «Посаженные дедом деревца...», «Все сроки кратки в этом мире...», «Есть имена и есть такие даты...», «Памяти Гагарина». Творческое удивление и непосредственное соприкосновение личности с миром оберегают поэта от банальности, заставляют нас поверить в искренность каждого его слова.

Во время финской кампании поэт участвовал в составлении подписей под рисунками, посвященными веселому и удачливому балагуру Васе Теркину. Но только в трагические месяцы всенародной войны 1941—1945 годов Твардовский создает знаменитую «Книгу про бойца», как автор назвал свою поэму «Василий Теркин».

Творческая история поэмы — эволюция главного героя (от фельетонного Васи Теркина из газеты «На страже Родины» до личности, воплощающей лучшие черты русского национального характера). Образ Василия Теркина является выразителем наиболее сильных, наиболее устойчивых качеств народа-воина: патриотизма («Мать-земля моя родная, вся смоленская родня, ты прости, за что не знаю, только ты прости меня»); понимания смысла происходящих событий и своего долга («Ну, беда, так это точно. Ну, война, так я же здесь»); беззаветной самоотверженности в выполнении этого долга («Бой в болоте», «Теркин ранен»). Одновременно в образе главного героя заложены и такие качества русского характера, как выносливость, умение правильно оценивать обстановку и сохранять присутствие духа в самых тяжелых условиях, чувство юмора, простота и величие сердца; он идеальный герой, у него нет ни одной отрицательной черты.

Сквозной мотив пути обусловливает и настроение поэмы «За далью — даль». Это лирическое произведение, написанное в виде путевого дневника. Событийный сюжет здесь ослаблен до минимума. Просто путевые зарисовки, впечатления, раздумья человека, следующего от Москвы через всю Сибирь... И все-таки поэма полна драматизма, высокой напряженности столкновений. Все острые противоречия, составляющие конфликтный узел, происходят в сознании или памяти автора, едущего на Дальний Восток. Вследствие этого поэму «За далью — даль» можно назвать и поэмой размышлений. Она вызвана желанием человека пройти и осознать путь, пройденный страной.

Эта поэма — новый этап в развитии мастерства Твардовского. Язык ее отличается сочностью многозвучностью и непринужденной «народностью». Ведущая тема произведения — гордость автора за свой народ и его успехи. Но залогом будущих достижений поэт считает участие каждого в общем деле, а это — еще одна «даль», в которой необходимы истинные знания о прошлом, честность, которая поможет людям; выдержать испытания, сохранить человеческое лицо.

Поэма «По праву памяти» была написана в середине 60-х годов, а опубликована через много лет после смерти автора, посвящена осмыслению событий, происходивших в нашей стране в 30-е годы. Она родилась как акт сопротивления и взрывала то молчание, на которое обрекли народ ее вожди. Твардовский вспоминает трагедию своей семьи: в годы коллективизации был раскулачен и его отец, добрый труженик-хлебороб. Раскулаченных лишали имущества и увозили на Урал. Роковая фраза Сталина «Сын за отца не отвечает» принесла много горя людям: «Предай в пути родного брата и друга лучшего тайком». Она звучит во второй главе горьким упреком и тем, кто предавал, и тем, кто вынуждал это делать, - тоталитарному режиму страны.

Спустя много лет поэт понимает, что все происходящее со страной, надо правильно оценить: «За всеобщего отца мы оказались все в ответе. И длится суд десятилетий, и не видать еще конца». Память, вынесенная в название поэмы, — залог того, что в будущем мы не повторим своих ошибок: «Кто прячет прошлое ревниво, тот вряд ли с будущим в ладу...».

Усилиями своих литературных противников Твардовский был удален из «Нового мира». Его смерть во многом связана с бюрократической травлей в условиях «застойного» реванша сталинистов.

А. Твардовский принадлежал к великому советскому поколению писателей. С детства — и в течение долгих десятилетий — он был подвержен пропагандистским влияниям (а затем и прямому давлению бюрократии). Долгие годы поэт мучительно избавлялся от ложных идей и оценок.

Последствия разрыва со «старой» деревней, уход в город, ужас «коллективизации» лишь с годами осознавался им в полной мере — и это стало болевым нервом его последней поэмы «По праву памяти». Весь его путь — от «Страны Муравии» до книги «Из лирики этих лет» — был, в сущности, движением к правде, — «да была б она погуще, как бы ни была горька». В своей поэтической (и редакторской) работе Твардовский явил подлинный пример человеческой стойкости, духовного покаяния и преображения, освобождения от идеологической лжи и социальных утопий.

Стихотворение«Я УБИТ ПОДО РЖЕВОМ»

 

Написано оно сразу после войны, в 1945—46 годах и первоначально имело другое название — «Завещание воина». Однако первая строка стихотворения стала «крылатой», стала символом трагически и просто оборвавшихся жизней. Твардовский в статье «О стихотворении «Я убит подо Ржевом» пишет, в частности, о двух запомнившихся ему эпизодах: о поездке под Ржев, где шли тяжелые бои, осенью 1942 года; и встрече с офицером-фронтовиком, приехавшим на сутки в Москву, чтобы похоронить жену, после чего вернуться на фронт. Впечатления поездки под Ржев «были за всю войну из самых удручающих и горьких до физической боли в сердце». Такие впечатления, такие встречи легли в основу этого стихотворения. (Повествование ведется от имени погибшего воина, этим подчеркивается связь, единство павших и живущих воинов. Герой близок автору преданностью Родине, верой в победу, самоотверженностью.).

Автор с документальной точностью в первой же строфе указывает конкретное место гибели героя: подо Ржевом, в безымянном болоте, в расположении пятой роты, на левом фланге. Происшедшее описывается, без лишнего пафоса, просто и страшно:

 

Я не слышал разрыва, Я не видел той вспышки, — Точно в пропасть с обрыва– И ни дна ни покрышки.

 

От человека не осталось ничего: «Ни петлички, ни лычки с гимнастерки моей», нет и могилы - «на поминки Даже мать не придет».

 

Но человек не исчез — он растворен в природе:

Я — где корни слепые

Ищут корма во тьме,

Я — где с облачком пыли

Ходит рожь на холме;

Я — где крик петушиный

На заре по росе;

Я — где ваши машины

Воздух рвут на шоссе...

 

Он по ту сторону земной жизни, но и там его волнует, «Наш ли Ржев, наконец?» Он призывает живых:

Вы должны были, братья, Устоять, как стена,

Ибо мертвых проклятье —

Эта кара страшна.

 

Он из тех, кто «Все отдав, не оставили Ничего при себе». И нет укора тем, кто остался цел: «Я вам жизнь завещаю, — Что я больше могу?». Так конкретное становится общим, лирическое и эпическое, смерть и бессмертие, подвиг и утрата соединяются.

Память войны всю жизнь не оставляла Твардовского. В 1966 году написаны строки:

Я знаю, никакой моей вины

В том, что другие не пришли с войны.

В том, что они — кто старше, кто моложе —

Остались там, и не о том же речь,

Что я их мог, но не сумел сберечь, -

Речь не о том, но все же, все же, все же...

 

В этом трижды повторенном «все же» — и незатихающая боль утраты, и чувство вины, и ответственность за то, за что отданы жизни солдат.

В стихотворениях послевоенных лет звучит и гордость одержанной победы, и вера в будущее, в успехи в мирном труде. Даже полет Гагарина осмысляется поэтом как звено всей народной жизни и истории. В стихотворении «Космонавту» (1961) Твардовский вспоминает летчиков военных лет и заключает:

 

Так отразилась в доблести твоей

И доблесть тех, чей день погас бесценный

Во имя наших и грядущих дней.

 

В стихотворениях «Новосел», в цикле «Памяти матери» происходит переосмысление роли, которую сыграла коллективизация и раскулачивание в судьбе страны, ставшие трагическим переломом в жизни миллионов людей. В стихотворениях цикла — чувство неисполненного долга, мотив внутреннего суда над собой. В конце 60-х годов трагические краски в лирике сгущаются, звучат мотивы подведения итогов, прощания. Но и тут поэт сохраняет иронический взгляд:

«Справляй дела и тем же чередом

Без паники укладывай вещички».

Пересматривая критически свою жизнь, свое творчество, поэт имеет мужество признавать свои" ошибки, мужество противопоставить свое «Я» официальному мнению. В стихотворении 1956 года «Моим критикам» он пишет:

 

Все учить вы меня норовите,

Преподать немудреный совет.

Чтобы пел я, не слыша, не видя,

Только зная: что можно, что нет...

Но нельзя не иметь мне в расчете,

Что потом, по прошествии лет,

Вы же лекцию мне и прочтете:

Где ж ты был, что ж ты видел, поэт?

 

Самостоянье творческой личности — в стихотворении «Вся суть в одном-единственном завете...» — эта строчка стала эпиграфом к уроку. Завет этот заключается в следующем: «О том, что знаю лучше всех на свете, Сказать хочу. И так, как я хочу». Поэтическим и гражданским осмыслением трагических событий прошлого, связанных с периодом сталинщины, явилась поэма «По праву памяти», написанная в конце жизни (1966—1969). Она откровенна автобиографична, исповедальна и подводит итог многолетним трудным размышлениям поэта. Афоризмами стали строки:

 

Кто прячем прошлое ревниво,

Тот вряд ли с будущим в ладу.

Одна неправда нам в убыток,

И только правда ко двору!

 

Лирический герой Твардовского плоть от плоти своего народа, сын своего времени. Он переболел всеми болезнями духа, которыми переболело советское общество. Но он и не снимал своей вины за все — за простодушную наивность, за иллюзии, за колебания. И в этом чувстве вины, чувстве ответственности и проявляется мужество и свобода человека, гражданина, поэта.

 

Виктор Астафьев

«ЦАРЬ-РЫБА» и «ПЕЧАЛЬНЫЙ ДЕТЕКТИВ»

 

Настоящая известность пришла к Виктору Астафьеву в 1976 году после выхода в «Нашем современнике» повествования в рассказах «Царь-рыба». Эта работа художника неожиданно для подавляющего большинства его читателей и критики представила в некотором смысле нового писателя. Конечно, это был вполне узнаваемый прежний Астафьев, но вместе с тем в нем появились другие черты, так отличающие его от прежнего.

Начал писать Виктор Петрович Астафьев довольно рано. Первый же рассказ — «Гражданский человек» — получил широкое признание — переиздавался в течение 1961 года несколько раз. Практически сразу же после его появления в печати Астафьева приглашают на работу в газету. Корреспондентская деятельность положило начало и во многом определила его литературную судьбу. «От информации к статье, от статьи к очерку, от очерка к рассказу», — так определил он тогда, в 1955 году, в статье «Воспитать литературную молодежь», «нормальное развитие начинающего литератора». И в основном на протяжении всего творческого пути остался верен этому принципу. В частности, своеобразный план «Царь-рыбы» нашел свое осуществление в ранней газетной статье «Думы о лесе». В ней поднимается проблема сохранения окружающей среды, говорится о необходимости борьбы с браконьерами разного уровня.

Тема, многие положения статьи, пафос и действующие лица в обобщенном варианте предстанут через некоторое время в «Царь-рыбе». Художественная природа произведения снимет прямую публицистическую направленно стьстатьи, выведет ряд типичных образов, но направленности и заостренности обозначенной проблемы не уменьшит.

Материал в «Царь-рыбе», как говорят в таких случаях, неотстоявшийся, кипящий всевозможными страстями, которые и при желании почти невозможно скрыть за эпической выдержанностью. И тут-то впервые так явно на авансцену своего повествования выходит автор. Он делится с читателем своими мыслями по поводу отдельно взятого случая, уходит в отвлеченные философские рассуждения, замечает, комментирует, негодует. Разумеется, такие «перевивы», отсутствие общего героя, единого сюжетного стержня (не зря же- повествование в рассказах, в конечном итоге способствовали созданию такого произведения, где форма воплощения общего художественного замысла сведена до уровня отдельной главы, эпизода. Объект авторского внимания, как это свойственно произведениям, имеющим публицистическую основу, смещен не в сторону героя, а в сторону факта. Писатель не только освещает, раскрывает и анализирует тему повествования, но, вместе с тем, выражает свою неудовлетворенность, беспокойство, тревогу о нравственных мотивах поведения своего современника, осуществляя тем самым автохарактеристику. Не исключено, что именно такая позиция художника, выросшее писательское мастерство и способствовали широкому признанию повествования, пафос которого совпал с актуальными потребностями того времени.

Астафьев в «Царь-рыбе» столкнулся с неожиданной для себя проблемой. Предыдущие произведения не требовали в такой степени широкого изображения «отрицательных персонажей».

В романе «Царь-рыба» писателю пришлось представлять целую галерею таких действующих лиц, которые во многом оказались пародийными, нежизнеспособными как герои (Гога Герцев, все «командированные»). В характерах же своих ожесточившихся земляков — Грохотали, Командора, Игнатьича писатель стремится за их внешней, браконьерской стороной рассмотреть более существенное, глубинное.

Темы «природа» и «детство» становятся одними из ведущих в «Царь-рыбе». Они в тех или иных образах, мотивах, вариациях входят в структуру практически всех положительных астафьевских персонажей. Глава «Уха на Боганиде» посвящена им полностью. Аким, его мать в этой

системе ценностей — фигуры ключевые Им выделяются роли «неучастников» социума, к цивилизованным приобретениям которого писатель относится довольно негатив

но. Поэтому много в них социальной пассивности, терпения, всепрощения, молчаливого согласия. Они живут по своим «природным» законам. И только за пределами оседлости человеческого биоценоза они чувствуют себя свободными и полноценными. Уводя своих героев как можно дальше от пороков цивилизации, Астафьев в повествовании в рассказах руководствуется не логикой развития характера, а логикой развития проблемы и личным пристрастным убеждением.

Пристрастность в отборе материала, в построении образов, в авторской позиции сохранит писатель и последующих своих роботах — «Печальном детективе», романе «Прокляты и убиты». Здесь выйдет на поверхность и закрепится публицистичность как определяющее свойство «поздней» астафьевской прозы.

В «Печальном детективе» четко выделяются три направления, двигаясь по которым романное мышление Виктора Астафьева материализуется в поэтическую форму: направление развития и воплощения сюжета, движение мысли главного героя Леонида Сошнина и пульсирующая, постоянно прорывающаяся на поверхность сюжета в виде философских сентенций мысль автора.

Создавая образ начинающего писателя, в недалеком прошлом оперативного работника милиции, который постоянно находится в состоянии осмысления действительности, автор как будто бы подгоняет его, подстегивает, а подчас и обгоняет. Это, по сути дела, и создает публицистическую заостренность проблематики романа.

Леонид Сошнин - человек неординарный, всеми гранями своей души обращенный к окружающим его людям, к жизни. Его борьба с преступностью города Вейска не принимает компромиссов. «Работа в милиции вытравила из него жалость к преступникам, эту вселенскую, никем не понятую до конца и необъяснимую русскую жалость, которая веки-вечные сохраняет в живой плоти российского человека неугасимую жажду сострадания, стремления к добру».

Леонид Сошнин — профессиональный детектив. Он участвует в задержаниях и обезвреживаниях преступников, в погонях, стреляет, а если не стреляет, то приказывает стрелять в обезумевшего убийцу, который мчится на многотонном самосвале на безмятежно растянувшуюся похоронную процессию, а до этого «разбил в мясо на перекрестке молодую мать с ребенком». Роман перенасыщен подобными эпизодами. Спившийся, «больной, в общем-то уже пропащий и жалкий человек», Венька Фомин, терроризировавший полупустую бабью деревню Тугожилино. «загнал в телятник баб, запер их на заворину и грозится сжечь их вместе с телятами, если они немедленно не выдадут ему десять рублей на опохмелье». Сошнин, оказавшийся в этот момент в соседней деревне, не мог пройти, мимо творившегося в наглую преступления.

Рядом со зримыми картинами, детально прописанными и эмоционально окрашенными, соседствует краткое хроникальное сообщение:

«Добрый молодец, двадцати двух лет отроду, откушав в молодежном кафе горячительного, пошел гулять по улице и заколол мимоходом трех человек».

Очень важно отметить отсутствие в романе или иначе подчеркнутое нежелание автора мотивировать причины того или иного преступления. В большинстве своем преступники не понимают содеянного ими, тем более не могут объяснить причины, побудившие их к злодеянию.

Как врач на работе «обложен» страдающими больными, так, вероятно, и работник уголовного розыска мыслями и делами своими «опрокинут» в омут преступности.

Всю нагрузку расследований мотивов преступлений писатель возлагает на плечи главного героя произведения. «Среди прочих непостижимых вещей и явлений» Леониду Сошнину предстояло постигнуть «малодоступную, до конца никем еще не понятую и никем не объясненную штуковину, так называемый русский характер, приближенно к литературе и возвышенно говоря, русскую душу...». Предстояло выяснить, почему так «вольготно, куражливо, удобно живется преступнику средь такого добросердечного народа, и давно ему так в России живется». «Откуда это в них?.. — вопрошает герой.— Ведь все... вроде из нашего поселка. Из трудовых семей. Bсe трое ходили в садик и пели: «С голубого ручейка начинается река, ну а дружба начинается с улыбки...».

Леонид Сошнин не просто детектив, он — русский интеллигент в самом высоком смысле этого слова. В поиске причин истоков зла герой обращается к Достоевскому, читает в подлиннике на немецком Ницше и «Экклезиаста».

Отводя в сторону заезженную идеалистами тираду о необъяснимой русской жалости к арестантам, Леонид Сошнин подходит вплотную к объективной оценке причины, почему «на Руси Великой зверь в человеческом облике бывает не просто зверем, но звериной». «Рождается он чаще всего покорностью нашей, безответственностью, безалаберностью, желанием избранных, точнее, самих себя зачисливших в избранные, жить лучше, сытнее ближних своих». Доморощенное желание быть избранным, «выщелкнуться», возникает чаще всего в салонах таких псевдоинтеллигентов, как, семейство Пестереевых, и плодиться, и множиться оно будет, пока существуют демагоги и бюрократы, хапуги и блюдолизы, пока не выветрился из человека дух Бобчинского и Добчинекого. Не сухим теоретизированием, а настойчивым требованием жизни рождены пророческие слова тестя Сошнина, Маркела Тихоновича: «И вопше, маракую я, Левонид, нашей державе честные трудовые люди нужны, а не говоруны и баре».

Но не хватает Виктору Астафьеву для разговора о мировом зле ни масштаба Вейска, ни всего Хайловского района, ни даже широты выветренных российских полей. Все выше поднимается он мыслью, все тревожнее звучит его голое, перекрывая голос героя: «По здравому разумению уже давно на земле не должно быть ни оружия, ни военных людей, ни насилия. Наличие их уже просто опасно для жизни, лишено всякого здравого смысла. А между тем чудовищное оружие достигло катастрофического количества и военная людь во всем мире не убывает, а прибывает, но ведь предназначение и тех, что надели военную ' форму, военный мундир, было, как и у всех людей,— рожать, пахать, сеять, жать, создавать... Преступление против мира и добра совершается давно, наказание уже не за горами, никакой милиции его не упредить, всем атомщикам руки не скрутить, в кутузку не пересадить, всех злодеев «не переборешь!»

Роман многообразен в своей проблематике. С проблемами сталкиваешься на каждом шагу. Они вплетаются в предметный слой романа, заостряются в отдельных отрывочных репликах, возникают из пейзажных зарисовок. Почти осязаемое ощущение этого накатывающего «вала» проблем, которое для героя обращается подчас чувством роковой безысходности, обусловило тот тревожный музыкальный колорит и холодную серую цветовую гамму романа.

Все в романе В. Астафьева работает на то, чтобы ясно и отчетливо послышалось каждому настойчивое «Доколе!

Он и героя своего готов скрутить в три погибели. Дважды раненный, уволившийся по состоянию здоровья из милиции, инвалид в сорок два года почти разведенный с женой, Леонид Сошнин вновь оказывается перед вопросом, когда, казалось бы, самое страшное уже позади: «Как быть да жить среди народа, который делился долгое время на преступный мир и непреступный мир... Каков он в пестроте своей, скопище, суете и постоянном движении?».

Явная непропорциональность прослеживается в авторской оценке своих героев. Черный и белый цвета распределены здесь неравномерно. В романе трудно найти опорную точку для глаза, устойчивую мысль и чувство до конца положительного героя. Его просто нет. Даже сам Леонид Сошнин, при всей внутренней авторской симпатии к нему, далеко не всегда вызывает ответную читательскую симпатию своим всепрощенческим и всеобъясняющим восприятием мира и окружающих его людей как целого.

Однако автор заставляет читателя задуматься над вопросом: в чем причина нашей безалаберной жизни?

Первопричиной нашей безалаберности и безответственности является небрежность, которая в самой злой своей форме звучит как небрежность к человеку — от незакрепленной как следует на грузовом вагоне горбылины, искалечившей тетю Граню, до - еще того хуже - животной потребительской «философии» Феди Лебеды, пославшего без зазрения совести своего молодого напарника на вооруженного рецидивиста. Взращивается и культивируется эта небрежность в «салонах» таких псевдоинтеллигентов, как семейство Пестеревых, для которых живые человеческие судьбы Лины, Грани, Паши Силаковой, Лаврикозака, Сошнина и его Лерки,— да и само слово «народ» — занесены в список забытых архаизмов и вполне адекватно заменяются «парой лаптей и парой прялок», соседствующими на стене их «салона» с пикантными полотнами Сальвадора Дали. «Откуда в нас эта вопиющая небрежность к человеку,- возмутится вопрошающий читатель,- халатность и безалаберность, — в народе, воспитанном в духе вековой традиции «возлюби ближнего своего»? Как оказались мы ввергнутыми в мутный водоворот «культурно-массового разгула»? Роман В. Астафьева каждой своей страницей держит читателя в тревожном напряжении, ни на минуту не дает ему расслабиться. Вопросов в нем гораздо больше, чем ответов. Он глубоко озадачивает, заставляет переспросить себя: «Не причастен ли и ты, читатель, к тому, что происходит в Вейске»?

И все-таки в «темном царстве» города Вейска писатель пытается наметить для своего героя путеводный «луч света».

Создается впечатление, что писатель не менее своего героя озабочен поиском той промежуточной правды, которая станет «лестницей», «путеводной звездой к высшему свету и созидающему разуму». Эта незапланированность в движении авторской мысли, настойчивое стремление помочь герою в выборе пути создает эффект драматической открытости романа. «Да это же тот свет!» — догадывается Сошнин в своем финальном символическом сне. Он протягивает руки к своей дочке Светке, льдина под которой лопнула на несколько частей, и ее «понесло в небо, во тьму, проколотую звездами».

Отчетливо высветилось в сознании Леонида написанное с прописной буквы слово «Семья». «Муж с женою. Женщина с мужчиной, совершенно не знавшие друг друга, не подозревавшие о существовании живых пылинок, вращающихся вместе с Землею вокруг своей оси в непостижимо-громадном пространстве мироздания, соединились, чтобы стать родней родни, пережив родителей, самим испытать родительскую долю, продолжая себя и их... Династии, общества, империи обращались в прах, если в них начинала рушиться семья, если он и она блудили, не находя друг друга. Династии, общества, империи, не создавшие семьи или порушившие ее устои, начинали хвалиться достигнутым прогрессом, бряцать оружием; в династиях, империях, обществах вместе с развалом семьи разваливалось согласие, зло начинало одолевать добро, земля разверзалась под ногами, чтобы поглотить сброд, уже безо всяких на то оснований именующих себя людьми».

Человек — семья — народ - такова философская триада романа, не учитывая которую невозможно понять ни смысла, ни особенностей архитектоники произведения Виктора Астафьева.

Есть в романе и преднамеренное сгущение красок, и тревожный авторский скепсис, и объективная критика, и частичное разрушение пластической цельности художественных образов как результат введения публицистической идеи.

Сама жизнь потребовала от писателей использования в своих произведениях более мобильной формы повествования, органично соединившей в себе открытый, без прикрас разговор о наболевшем, разговор, срывающийся подчас на повышенные тона, с художественной пластикой психологического письма, именно того качества, которое критики единогласно назвали «публицистичностью» прозы.

 




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2014-11-25; Просмотров: 638; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.072 сек.