Оригинальное название: Kristin Wolker «A Match Made in High School» 2010 5 страница

— О чем ваш проект? — спросила Сэм.

— Это долгая история, — ответила я.

— Расскажи мне.

Я никогда не могла скрывать что-то от Сэм.

— Мы должны притворяться, что женаты. Делать кое-что вместе. Выяснить, как зарабатывать деньги и как их тратить. Это ужасно глупо.

— Почему он твой муж? А не тот парень, который тебе нравится, как там его зовут? О, Гейб! Почему ты не замужем за Гейбом?

Сэм отвернулась, когда я попыталась зажать ее рот рукой.

— Шшшшш, — прошипела я. — Пожалуйста, не говори ничего об этом, когда рядом Тодд, — прошептала я.

— Хорошо. Прости, Фиона, — сказала Сэм. — Думаешь, он услышал?

Я оглянулась назад посмотреть, показывает ли Тодд какие-нибудь признаки того, что он нас слышит. Он больше не разговаривал по телефону, но шел не слишком близко.

— Надеюсь, что нет, — ответила я.

— Где это место? — позвал Тодд довольно громко, поэтому я подумала, что он был слишком далеко, чтобы услышать нас.

— Это здесь, — сказала Сэм, отбегая от меня и поднимаясь к двери. Когда мы вошли внутрь, она помчалась на кухню. Мы с Тоддом последовали за ней. Я зашла в кладовую и схватила упаковку попкорна.

— Куда мы поедем сегодня вечером? — спросила я.

— Поедем? Что ты имеешь в виду? — спросил Тодд.

Я объяснила Тодду, что каждый раз, когда мы с Сэм смотрим фильм (и так на протяжении всего времени, что я работала няней), мы делаем попкорн, приправленный какой-нибудь иностранной специей или приправой. Мы называем это Международная Кукуруза. Иногда мы находим победителя, как в тот раз, когда приготовили попкорн в кунжутном и арахисовом масле и приправили его китайской смесью из пяти специй. Но иногда его приходится выкидывать. Как тогда, когда нам захотелось побывать в Германии, поэтому мы сделали попкорн с жирными колбасками и бросили его в квашеную капусту. Это было тошнотворно.

— Я думаю, Италия, — сказала Сэм, вращая ленивую Сьюзен[17], где ее мама хранила специи. — Где-то здесь есть пакет сухой итальянской заправки. Вот он.

— Ммм, — сказала я, — ты знаешь, что будет хорошо сочетаться с ним? Мини-пицца. Мы можем использовать хлебные корки. У тебя есть сыр?

Сэм открыла холодильник и проверила полки.

— Нет. Хотя, постой, есть творожный сыр.

Я пожала плечами.

—Можно попробовать. Что насчет соуса для пиццы?

Сэм обыскала кладовую.

— Нет. Соуса для пиццы нет.

— Соус для спагетти? — предложил Тодд.

— Нет.

— Томатная паста? — спросила я.

Сэм снова открыла холодильник.

— У нас есть кетчуп.

Я помолчала, прикидывая вкусовые качества хлеба, заправленного кетчупом и творожным сыром. Сомнительно.

— Мы бросим много чесночной соли и орегано. Ты делаешь пиццу. Я займусь попкорном.

Я вытащила кастрюлю, налила в нее оливкового масла, насыпала слой зерен кукурузы, накрыла крышкой и поставила на средний огонь. Тодд облокотился на стойку и смотрел. Разумеется, он не станет помогать готовить.

— Эй, Сэм, как прошли твои первые дни в школе? — спросила я.

— Ну. Самое главное, мы с Джинни больше не друзья.

— Что? — Джинни Геновэзе была лучшим другом Сэм. Ее единственным настоящим другом. Джинни была для Сэм тем же, кем для меня является Марси. — Что случилось?

Сэм швырнула три ломтя белого хлеба на противень мини-печки, выдавила на них кетчуп и начала размазывать его ложкой.

— Ну, это все новенькая, Оливия Парди. Она живет в огромном доме с бассейном, большущим телевизором и много чем еще. Думаю, она действительно богатая. Поэтому Джинни решила, что хочет быть лучшей подругой этой девчонки, и тогда она сможет пользоваться ее бассейном и всем остальным. В общем, она подошла к Оливии и сказала, что другие девчонки, в том числе и я, плохо о ней отзываются. И что покажет Оливии всё вокруг и всё такое. И что не будет дружить с кем-то еще. Они могли бы быть лучшими друзьями.

— Как ты услышала обо всем этом? — спросил Тодд. Как будто его это волновало.

Она впилась взглядом в Тодда и затем ответила ему.

— Джинни рассказала мне.

Она посыпала чесночную соль и орегано на кетчуп.

— Она сказала тебе? — закричала я. — Она рассказала тебе о ее словах, о том, что все девчонки плохо говорят о новенькой?

— Ну, нет. Эту часть я узнала от Доминика Мансусо. Он услышал об этом на автобусной остановке от старшей сестры Оливии. Но Джинни рассказала мне о части, где она и Оливия становятся лучшими друзьями и все такое.

Сэм вытерла глаза тыльной стороной ладони и затем встала у стойки со скрещенными на груди руками. Он плакала. Я оставила кастрюлю и прижала ее к себе, обнимая.

— Мне так жаль, дорогая, — сказала я.

Я слышала, как попкорн зашипел в масле и стали разрываться первые ядрышки. Прежде чем я смогла вернуться к плите, Тодд подошел к ней и начал двигать кастрюлю вперед и назад. Хлопки следовали в бурном темпе, и, когда они наконец утихли, он переместил кастрюлю на холодную конфорку и выключил плиту.

Я поцеловала Сэм в затылок и подошла к плите. Скрестила руки на груди и постукивала ногой по полу до тех пор, пока Тодд не отошел. Я убрала крышку и посыпала на горячий попкорн итальянскую приправу, затем снова закрыла кастрюлю и потрясла ее.

— Не могу поверить, что Джинни так с тобой поступила.

Сэм выпрямилась и вынула ложку из контейнера с творожным сыром.

— Это было действительно непорядочно.

Она добавила сыр на пиццу и затем поставила ее в мини печку, чтобы поджарить.

— Это было действительно непорядочно, — повторила я, — и любой, кто может так поступить, не друг Саманты Пиклер.

Она пожала плечами.

— Эй, знаешь, что ты должна сделать? — спросил Тодд. — Тебе следует наложить на нее проклятье.

Я закатила глаза, а Сэм повернулась к Тодду и улыбнулась.

— Правда?

— Конечно, — сказал он. — Нашли на нее какое-нибудь плохое заклятье.

Лицо Сэм засияло.

— Дааа, стиль вуду. Ты знаешь, как это сделать? Или, может, ты знаешь, Фиона?

Я пожала плечами. Затем одарила Тодда испепеляющим взглядом. Я не верила ему ни на секунду. Тодд сказал:

— Мы можем сымпровизировать. У тебя есть что-нибудь, принадлежащее ей?

— Нет, — сказала Сэм. — Хотя да! Пару недель назад я взяла у нее браслет на время. Это сработает?

— Может быть, если мы попробуем, — сказал Тодд.

Сэм побежала на второй этаж за браслетом.

— Есть какие-нибудь свечи? — спросил Тодд.

Я резко повернулась к нему.

— Почему ты такой милый?

— Я не милый, — сказал он. — Я просто устал, Принцесса.

Я ткнула пальцем Тодду в лицо.

— Послушай, Сеньор Недержание. Если ты сделаешь что-нибудь, что огорчит этого ребенка, я лично тебя кастрирую.

— Прекрати говорить о моих мячиках. Ты заводишь меня.

— Ты отвратителен.

Он отбросил мой палец.

— Просто дай свечи. Где здесь бумага? И маркер или что-то еще?

Я указала на ящик со всякими мелочами, но не спускала с Тодда глаз.

— Там.

Я смотрела на него с негодованием, пока шла в столовую, чтобы поискать в комоде свечи. Всё, что я смогла найти, — это клюквенный и клубничный ароматизаторы.

— Душевный дом.

Никаких материалов для вуду. Ну ладно. Мы — не жрецы вуду. И даже не ведьмы или колдуны. Или кто-то еще. Тодд нашел лист бумаги и черный маркер и нарисовал большой круг с пентаграммой внутри него.

Сэм забежала в кухню.

— Вот.

Она вручила браслет Тодду. Серебряная цепочка с болтающимися фиолетовыми камешками.

— Симпатичный, — сказала я.

— Ну, я не собираюсь его оставлять. Давайте наложим проклятье на браслет, и затем я верну его Джинни, и она получит двойную порцию зла.

— Мне нравится ход твоих мыслей, — сказал Тодд.

Я зажгла свечу, и Сэм выключила свет. Мы сели на пол вокруг пентаграммы. Я поставила свечу в центр звезды. Понятия не имею, что я должна делать, но выглядело достаточно жутко. Тодд протянул браслет.

— Возьмите его все, — сказал он.

Мы подняли его над пламенем.

— Теперь склоните головы. — Затем он дал волю явной нелепости. — Внимание, духи параллельного мира! Мы взываем к вам в это трудное время. Юной Саманте был нанесен вред владельцем этой мирской вещи.

Мы подняли браслет выше. Сэм вмешалась.

— Эй, боги дружбы и лояльности.

— Да, боги! — выкрикнул Тодд. — Мы смиренно просим вас покарать вашей разрушительной силой, как там ее зовут?

— Джинни Геновэзе, — прошептала я сквозь сжатые зубы.

— Джинни Геновэзе! И заставьте ее встать на колени!

— Накажите её! Накажите её хорошенько! — закричала Сэм.

Мы протянули руки так высоко, как могли. Тодд начал опускать браслет, и мы с Сэм последовали за ним. Я решила подключиться:

— Раскрой свою силу, о великий, — сказала я, — принеси Джинни Геновэзе боль, которую она принесла нашей сестре Саманте, используя этот браслет как вместилище проклятья и всего твоего гнева. Доставь его Джинни, когда мы вручим ей эту безделушку.

— Никакого милосердия! — закричала Сэм.

Тодд сказал:

— Силами всего хорошего, справедливого и правдивого, мы заявляем, что этот браслет и его владелица Джинни Геновэзе прокляты навечно.

— Или пока мы не позволим ей освободиться от проклятия, — добавила Сэм.

Мы положили браслет на пентаграмму и все вместе задули свечу.

— Дело сделано, — сказала я.

— Как ты думаешь, что с ней случится? — спросила Сэм.

Я захихикала и потерла ладонями друг об друга.

— Время покажет.

Зазвенел таймер мини-печки. Пицца готова. Сэм вздохнула и улыбнулась.

— Пойдемте смотреть фильм.

Но на середине фильма мы услышали звук открывающейся входной двери. Миссис Пиклер убежала вверх по лестнице. Вскоре после этого вошел мистер Пиклер, отсчитывая купюры из бумажника.

— Прости, Фиона. О, привет. Тодд, правильно? — Тодд встал и пожал ему руку. — Джейк Пиклер. Послушайте, у мамы Сэм мигрень. Вы больше не понадобитесь сегодня вечером.

Он держал деньги вне моей досягаемости, поэтому я встала, чтобы получить их. Небольшой намек, чтобы не забываться.

— Здесь немного больше — за причиненные неудобства.

— Но, папа, мы смотрим фильм, — заскулила Сэм.

— Не сегодня, Сэм. Иди в кровать.

— Но…

— Сэм, — рявкнул он. — В кровать.

Сэм потащилась к лестнице. Я последовала за ней, двигаясь к двери.

— Пока, Сестричка Ведьма, — прошептала я, когда она обернулась к нам и наступила на первую ступеньку. Но, казалось, это не приободрило ее.

— Увидимся, — пробормотала она и побрела вверх. — Пока, Тодд.

— Увидимся, Выскочка, — ответил Тодд, когда мы выходили наружу. Как только входная дверь закрылась, он протянул свою открытую руку. — Давай деньги, Принцесса.

— Что? Нет! Почему они должны быть у тебя?

— Потому что мужчина зарабатывает деньги, вот почему.

— Ха! Фигушки, — сказала я на пути к своему велосипеду. — Я буду единственной работающей. Всё-таки это моя настоящая работа.

Тодд последовал за мной.

— Настоящая работа, возможно. Но теоретически, я — кормилец.

Теоретически, ты толстый и ленивый, и целыми днями сидишь дома и смотришь телевизор, становясь всё толще и ленивей.

Я резко обернулась.

— Теоретически ты — тупоголовый неандерталец. Ой, прости, я сказала теоретически? Имею в виду, это на самом деле так.

На что он сказал с преувеличенным деревенским акцентом:

— Эй, женщина… или кто ты там… в моей семье я зарабатываю деньги.

Я зевнула.

— Ты несерьезно, это шовинизм?

— Хм... — сказал он нормальным голосом и резко потер подбородок. — Может быть, не в реальной жизни. — И снова с акцентом: — Но как твой фальшивый муж... да, думаю, я шовинист.

Я осмотрела его сверху вниз.

— Мне нужно позвонить в Книгу Рекордов Гиннеса или в Анатомию Грей или еще куда-нибудь, потому что я стою здесь и смотрю за одного из крупнейших придурков, известных человечеству.

Он щелкнул пальцами и снова протянул руку.

— Просто отдай мне деньги, дорогая.

Дорогая? Он действительно только что назвал меня дорогая? Я собиралась наехать на него снова, когда поняла что пытаюсь наподдать по заднице крысе или кому-то в этом роде. Я не получу деньги в фальшивом браке, и ненавидела это в настоящей жизни. Пусть бедный ублюдок имеет их.

— Отлично. — Я хлопнула деньгами по его руке. А это тяжело. — Но будет лучше, если в среду ты отдашь их консультанту.

Тодд пересчитал бумажки.

— 150 по 25… черт, у нас уже есть $3,750.

— Просто скажи мне, что ты только что сделала в своей голове?

— Что? Все просто. Разделила 150 на четыре, затем умножила на 100 и получила 3,750. Тупица.

Тодд рассмеялся.

— Бедная Аманда. Они с Гейбом вытащили 50. Им повезет, если они заработают за месяц столько, сколько мы сегодня.

— О, какая жалость, — сказала я и схватилась за руль, убирая подножку. — Думаю, встречаться с ней значит бродить по бедному району, да?

Тодд положил деньги в карман.

— Мне следует сказать об этом Гейбу?

Я застыла с одной ногой на педали. Святое дерьмо. Он все слышал. Чувствую, как кровь приливает к шее и лицу. Я попыталась легко рассмеяться, но вышло так похоже на свист пулемета.

— Что? Почему? Меня не волнует.

Тодд постучал кончиками пальцев друг об друга.

— О, разве?

— Да, — настаивала я слишком сильно.

— Отлично. — Тодд подмигнул. — Без разницы, что ты сказала. Я сваливаю отсюда. Увидимся, Принцесса Мокрые Штанишки.

Он зашагал вниз по подъездной дорожке.

Когда я стояла там на одной ноге, все мое тело гудело, будто кто-то вынул все мои внутренности и заменил их роем пчел. Я не могла двигаться. Не могла даже ответить на обзывание. Не то чтобы это имело значение. Потому что одно было правдой: быть названной Принцессой Мокрые Штанишки — ничто по сравнению с тем, что Тодд Хардинг знает о Гейбе.

Глава 11

Во вторник утром я стояла возле кабинета Мэгги Кляйн в ожидании нашей беседы. Никаких признаков Тодда. Как всегда. Я достала «Гордость и Предубеждение», чтобы почитать, пока Сеньор Недержание не соизволит появиться. Я, наверное, слишком увлеклась книгой, потому что чуть не подпрыгнула до потолка, когда Джонни Мерсер похлопал меня по плечу.

― Черт возьми, Джонни!

Он опустил голову и покраснел.

― Прости. Не думал, что ты испугаешься. Я просто хотел спросить, как у тебя дела. Ты чувствуешь себя лучше?

Я закрыла книгу.

― Да, спасибо. Как закончились танцы?

― Скучно. О, за исключением того случая, когда директор Миллер начала танцевать грязные танцы с мистером Эвансом.

Мистер Эванс был швейцаром. Старый стиль. Он не позволял называть себя иначе, чем швейцаром, так как считал, что называться мусорщиком или сторожем ― для слабаков. Ходил слух, что он работал в школе с того дня, как закончил её тридцать лет назад. Он был одним из тех парней, которые выглядят так, словно родились со стрижкой «ежик», мышцами и сигаретой Marlboro, торчащей изо рта. Но он сделал бы всё что угодно для ученика, особенно если это означало обмануть администрацию. Поэтому, чтобы представить его танцующим с директором Миллер, нужно, ну... скажем так, напрячь воображение.

— С мистером Эвансом? — спросила я.

Джонни почесал бакенбарду.

— Ну, это был только один танец. Всего лишь кусочек одного танца, если быть честным. Она вроде схватила его и стала танцевать, а он начал танцевать с ней.

Какая прелесть.

— Наверное, мне стоило остаться.

— В следующий раз, — сказал Джонни

Неожиданно дверь Мэгги Кляйн открылась.

― Oй, Фиона. Мне показалось, что я услышала твой голос.

Я махнула Джонни рукой. Он кивнул мне, из-за чего его наушники подпрыгнули и выпали из ушей.

Мэгги Кляйн сказала:

— Давай, заходи. Тодд уже внутри. Мы с ним немного поболтали о вашем... взаимодействии на прошлой неделе.

Взаимодействие? Точно. Попытки военных действий. И что он делает здесь так рано? Подлизывался к Мэгги Кляйн, без всяких сомнений.

― Сейчас я понимаю, что вы двое чувствуете себя... скажем, глупо? Думаю, мы должны обратиться к ситуации. — Она смотрела на меня в ожидании хоть какого-то ответа. ― Фиона? Хочешь начать первой в этот раз?

Ох. Я закатила глаза и пожала плечами. Послала ей все возможные сигналы, показывающие, что я не хочу говорить, но она просто смотрела на меня с выражением крайнего сострадания и настойчивости. Прекрасно.

— Он первый начал, — сказала я.

— Нет, не я.

Я посмотрела на Тодда в изумлении.

— Посмешище на свадьбе?

— Ты первая кинула в меня хот-догом!

— После твоих маленьких художеств на доске объявлений.

— Это была просто шутка.

Я фыркнула.

— Да, конечно. Я так скучала по издевательствам.

— Как насчет того, что ты сделала на танцах?

— Ты это заслужил.

Мэгги Кляйн хлопнула в ладоши.

— Тодд, Фиона, все это очень серьезно. Понимаю, вам не нравится этот курс. Однако я верю в его достоинства, и школьный совет тоже верит. И пока они не скажут иначе, вам никуда не деться от этого курса. Вы должны найти общий язык. Нравится вам это или нет, вы — партнеры по браку. Теперь я хочу, чтобы вы посмотрели друг на друга. Действительно посмотрели. И затем хочу, чтобы вы сказали друг о друге что-нибудь хорошее.

Мы с Тоддом вздохнули и поёрзали на своих местах. Я смотрела мимо Мэгги Кляйн и наблюдала за белкой, залезающей по дереву за окном с желудем во рту.

— Давайте, — сказала она. — Повернитесь друг к другу. Ну, Тодд, ты первый.

Он осмотрел меня сверху вниз.

— У неё, кажется, все зубы на месте.

— О, неплохо, Тодд, — проворковала я. Я повернулась к Мэгги и сладко улыбнулась. — А Тодд не всегда пахнет, как куча козьего дерьма.

Мэгги Кляйн покачала головой.

― Дети…

― У Фионы достаточно чувства собственного достоинства, чтобы не заботиться о своем гардеробе.

― А Тодд достаточно милый, чтобы добровольно проводить время с умственно отсталыми учениками. Например, со своей подругой Амандой.

— Не вмешивай её в это.

― Как я могу? Она же фактически хирургическим путем привязана к твоему паху.

— Дети.

— Зато у меня хотя бы есть девушка. О, подожди. Я забыл о твоей лесбийской любви — Марси.

— В твоих мечтах.

— Ты имела в виду, кошмарах?

― Тодд! Фиона! ДОСТАТОЧНО! — Мэгги потерла лицо и вздохнула. ― Хорошо. Послушайте. — Она сложила руки так, будто умоляла нас остановиться. ― Я знаю, что ни один из вас не рад сложившейся ситуации. Но этот курс важный. Найти, выбрать и сохранить партнера по жизни нелегко, вы должны это понять. Поверьте, некоторых это пугает. Некоторые люди... — Она остановилась и покачала головой. ― Я хочу сказать, что брак — это умение, которое может быть изучено и должно быть изучено для вашей же собственной пользы. Понимаете? — Мы ответили мертвой тишиной. Она вскинула руки в воздух. ― Ладно, посмотрите на это с другой стороны, — сказала она. ― Если вы хотите окончить школу, пойти в колледж и уехать так далеко друг от друга, как это вообще возможно, вы должны пройти этот курс, понятно? — Она посмотрела на каждого из нас, в то время как мы, в свою очередь, дулись как парочка трехлетних малышей. — Хорошо. Теперь, каков статус вашего бюджета и вашей общественной деятельности на сегодняшний день? Топчетесь на месте?

Тодд засунул руку в задний карман и вытащил деньги, заработанные нами в субботнюю ночь. Он отдал их Мэгги Кляйн.

― Вот. Двадцать пять мы заработали в эти выходные.

Она смотрела на деньги так, будто они могут загореться в ее руках.

― Вы уже начали работать в качестве нянь?

Мы с Тоддом кивнули.

― Как всё прошло? — Она смотрела на нас как лабрадор перед прыжком.

Я могла поклясться, что Тодд воспользуется возможностью подколоть меня, и он не разочаровал.

— Всё прошло очень хорошо, Мэгги, — пропел он. ― Она такая милая.

— Фиона?

Тодд фыркнул и согнулся пополам, словно это было настолько забавно, что причиняло ему боль в сердце.

― Да нет, конечно. Ребенок. Ребенок милый.

Я открыла рот, чтобы ответить, но Мэгги Кляйн перебила меня:

― Хорошо, ну, все еще довольно неплохо.

Она взяла одну из одинаковых ручек, которые держала в чистом терракотовом цветочном горшке на своем столе и написала что-то в нашем деле.

― Я записала, что вы — первая пара, которая заработала хоть какие-то деньги. Просто отлично. Только не забывайте брать записку от родителей, подтверждающую то, что деньги заработаны. Вы можете принести ее в конце месяца. И как вы разделили доход в теории? Вы оба работаете? Или один из вас?

― Я работаю один, — сказал Тодд.

Мэгги Кляйн посмотрела на него, как поклонница-подросток после своей первой бутылки пива.

― Ох, Тодд, я так и записала, — засмеялась она.

Я покашляла. Тодд буквально подпрыгнул на месте.

― Да, мне нравится заботиться о моей женщине. Держать ее дома. Босиком на кухне, где ей и место. Я бы сказал босой и беременной, но, к сожалению, моя жена не может иметь детей.

Я пнула Тодда в голень

— Ты такой придурок.

— Фиона! — воскликнула Мэгги Кляйн

— Я? — закричала я. — Разве вы не должны наорать на него?

Она наклонила свою голову к Тодду и захихикала.

— Ну, мы же знаем, что он пошутил.

— Да что вы? — сказала я.

Мэгги Кляйн вздохнула.

― Фиона, ты должна войти в контакт с индивидуальностью своего партнера. С его странностями в поведении и недостатками.

Тодд пробормотал:

― Да, Принцесса, ты должна смириться с моими странностями.

Я довольно громко поперхнулась, но Мэгги проигнорировала непристойные намеки Тодда.

― А что насчет общей деятельности? Какие-нибудь новости на этом фронте?

— Мы еще не начали, — сказала я, глядя в сторону Тодда.

Он поднял палец вверх.

―Вообще-то, Мэгги, — сказал он, — отбор в команду поддержки сегодня после школы.

Я резко повернулась.

― Отбор? Почему я должна идти на отбор?

Тодд, издеваясь, снова начал говорить с деревенским акцентом.

― Мы будем измучены жаждой, Разносчица Воды.

— Не называй меня Разносчицей Воды.

— Ты права. Твоё имя Принцесса М...

— Заткнись.

Мэгги Кляйн поднялась со своего места и открыла дверь.

― Ну, похоже, наше время вышло. Вы можете вернуться в класс. Не забывайте делать записи в своих дневниках и работайте над бюджетом. На сегодня всё.

Мы встали и вышли из ее кабинета. Я молча пошла прочь, но Тодд окликнул меня:

― Не забудь. Футбольное поле. Три часа. Увидимся там, Принцесса.

Я показала ему средний палец. Он усмехнулся и ушел. Моим единственным утешением было то, что я собиралась написать эссе для колледжа на тему «Как я научилась дипломатии благодаря Сеньору Недержание, тупейшему из неандертальцев».

Глава 12

После школы я позвонила маме, чтобы предупредить ее, что буду поздно. Затем я спустилась вниз на футбольное поле для того, чтобы проверить себя в чирлидинге. Официальным тренером болельщиц была древняя учительница истории миссис О'Тул. Я не считаю, что история древняя, а вот миссис О'Тул — еще как. Она начала тренировать группу поддержки СШВК в далеком 1950-м, когда чирлидеры носили обувь, похожую на ботинки для боулинга, и выкрикивали фразы наподобие «не слабо». Но так как прошли десятилетия, и чирлидинг эволюционировал, степень ее участия в тренировках все уменьшалась и уменьшалась. Сейчас она в основном сидела где-нибудь и дремала в течение отбора в команду или тренировки.

Предполагаю, администрация жалела ее после стольких потраченных лет. Или, может быть, она не думала попросить о прибавке к жалованию за то, что работает уже полвека, поэтому она была тренером, так как это безумно дешево.

Во всяком случае, во время отбора миссис О' Тул не делала ничего, кроме как сидела в конце трибуны под зонтиком. Она могла бодрствовать или спать, кто как предполагал. Черт, она могла быть уже мертва, и никто бы не заметил этого, пока мухи не закружились.

Я опустилась на одну из открытых трибун и открыла свой экземпляр «Гордости и предубеждения». Я как раз читала тот момент, когда мистер Дарси впервые признает свои чувства к Элизабет. Я не могла не витать в облаках, представляя, что я — Элизабет, а Гейб — мистер Дарси, борющийся со своими расцветающими чувствами ко мне. Обнаруживающий, что его страсть вне его контроля и при встрече все больше и больше жаждущий меня.

Я, конечно, была скромной и остроумной, и говорила только правильные слова всегда в нужное время, и была эталоном моды в стиле ампир, одетая в невероятно милое платье. Я играла на фортепьяно, когда он слушал и смотрел на меня своими страстными глазами. Это была любовь, которая вырастает, несмотря на отрицание обеих сторон. Несмотря на несогласие других. Это было просто бесспорно. Но мы должны были ждать.

Ждать. Потому что любовь торопить нельзя. Ты можешь только ждать ее. Любовь не дается легко. Это игра — отдай и возьми.

Черт побери. Теперь, у меня в голове крутится одна из старых песен с дурацких папиных виниловых пластинок.

Я отложила книгу в сторону и посмотрела вниз на Тодда, Аманду и на целую стаю девчонок, кудахтавших вокруг. Там была еще пара парней, ждущих своей очереди, чтобы тоже попробовать. Я подозреваю, что у Тодда для них было достаточно чирлидирш. Или, вполне возможно… заглядывание под юбки девчонкам наконец-то обрело популярность. Там был Джамар Дуглас. И Оскар Лехи. А кто тот парень на трибуне напротив? Это...? Погодите-ка минутку.

Я вскочила и медленно пошла, сокращая между нами расстояние. Я жмурилась от солнца. Этого не может быть, верно? Но это так.

Гейб.

Почему он здесь? Он не мог прийти на отбор. Он просто здесь сидит. Смотрит. Страстными глазами, как Дарси. И вдруг меня осенило. Девушки. Одна из них — та, с которой он встречался. Должна была быть. Затем Аманда подошла и села рядом с ним, и я мысленно похлопала себя по голове.

Ну конечно. Он был здесь только потому, что они фиктивно женаты. Именно так. Верно? Но где-то была девушка, с которой он встречался. Возможно, она именно здесь. Погодите-ка, он только что улыбнулся Соне Прессмен?

— Знаешь, если ты собираешь кого-нибудь преследовать, ты должна быть менее заметной.

Я резко повернулась. Это был Тодд. Он подкрался ко мне.

— Для начала попробуй не стоять в центре поля, таращась на свою жертву, — сказал он.

Я пнула сухие заросли травы.

— Таращась? Я... я... не таращилась. Я просто наблюдала за твоей подружкой, клеющей кого-то еще. Ревнуешь?

— К Гейбу Уэбберу? — Тодд рассмеялся. — Эээ... нет.

Я заслонила глаза от солнца.

— Почему? Что не так с Гейбом Уэббером?

— Ничего. В нем нет ничего. У него личность сухаря.

Как он смеет оскорблять моего Гейба?

— Ой, да. Я забыла. Ты предпочитаешь компанию идиотов и болванов. Как говорится, рыбак рыбака видит издалека.

— Вот, должно быть, почему ты бродишь вокруг.

Я открыла рот, чтобы сказать нечто остроумное в ответ, но не смогла ничего придумать. Пустота. Я просто стояла там с широко раскрытым ртом. Тодд улыбнулся и покачал головой.

— Ты ничего не получила?

Я сделала единственное, что могла. Я закрыла рот, расправила свои плечи и сказала.

— Нет. Ничего.

Тодд засмеялся снова. Настоящий смех, все-таки. Не злой или настороженный. Настоящий, смех шел от сердца, и его лицо стало открытым и светлым.

— Подожди немного. Мы что-нибудь придумаем, — сказал он. Тодд пошел обратно к толпе, но сказал через свое плечо: — Я буду ждать.

Я все еще стояла, как скала на поле, когда отбор начался. Солнце обжигало мне лоб, но я не двигалась с места. Мне нужна каждая капля энергии, чтобы придумать что-нибудь. Что-то было знакомо. То, как Тодд смотрел на меня и говорил со мной, напомнило мне... что?

Вот оно.

Мои родители. Словесные перепалки. Вот что они делали.

Они любили это, но почему?

Потому что это было захватывающе. И Тодду, возможно, нравится это по той же самой причине. Вот почему на танцах он не потерял самообладание. И вот почему он пришел к Сэм. Это было весело. Ему нравилось бороться. Но хуже всего: ему нравилось бороться со мной. Вот черт. Я прокралась обратно к трибунам и села, зажав свою голову между коленями. Я почувствовала легкое касание к своему плечу и посмотрела вверх.

— Мар! Джонни? Что вы, ребята, здесь делаете?

— У нас есть час до начала урока танцев, и это время нужно убить, — сказала Мар.

Мар выбирала их совместную деятельность. Уроки бального танца. Все, что я могу сказать: бедный Джонни.

— Мы пришли сюда, чтобы морально тебя поддержать, — сказал Джонни, — и еще плюнуть в их воду. Что-то из этого.

Подул легкий ветерок.

— Спасибо, — сказала я.

Я отбежала вправо, схватив Мар, чтобы немного уединится.

— Мне нужно поговорить с тобой, — прошептала я.

Джонни, должно быть, понял намек, потому что сел в нескольких футах от нас, вытащил свой MP3-плеер и воткнул наушники. Мар села.

Дата добавления: 2014-11-25