Документ 6.4

Док. 6.5.

«4/IX-1948 г. начальник ЛечСанупра Кремля проф. Егоров П. И. вызвал меня к себе в кабинет и в присутствии глав, врача больницы В. Я. Брайцева заявил: "Что я Вам сделал плохого? На каком основании Вы пишете на меня документы. Я коммунист, и мне доверяют партия и правительство и министр здравоохранения, а потому Ваш документ мне возвратили. Это потому, что мне верят, а вот Вы, какая-то Тимашук, не верите мне и всем высокопоставленным консультантам с мировым именем и пишете на нас жалобы. Мы с Вами работать не можем, Вы не наш человек! Вы опасны не только для лечащих врачей и консультантов, но и для больного, в семье которого произвели перепо-

лох. Сделайте из всего сказанного оргвыводы. Я Вас

отпускаю домой, идите и подумайте!"»

По воспоминаниям Тимашук, Егоров был разгневан беспредельно, бегал по кабинету и стучал кулаками, кричал, что жалобу ему передали, потому что верят ему, «а не какой-то Тимашук». По-человечески его понять можно: и так-то положение неприятное, а тут, оказывается, эта мадам еще и в МГБ написала. Кстати, то, что он спустя четыре года оказался в подвалах Лубянки, во многом было следствием хамского обращения с подчиненными. Если бы Егоров вежливо разговаривал с доктором Тимашук еще на Валдае и дал себе труд урегулировать конфликт сразу, он избежал бы многих неприятностей. Читайте Дейла Карнеги, господа!

Через день, 6 сентября, состоялось чрезвычайно представительное совещание в Лечсанупре, на котором признали правильность назначенного лечения. Патологоанатом доктор Федоров озвучил на нем результаты вскрытия (привожу по книге Брента и Наумова).

«Гипертония. Обширный атеросклероз. Атеросклероз аорты и коронарных сосудов с первичным повреждением левой ветви и ее ответвлений. Стенокардия. Кардиосклероз... Прогрессивное нарушение коронарной циркуляции с первичным повреждением внешней стенки левого желудочка и разрыв перегородки... Гипертония и расширение сердца, в основном на левой стороне. Инфаркт митрального клапана... и т. д.» В результате он сделал вывод:

«Смерть товарища Жданова наступила от паралича необратимо изменившегося сердца, который явился следствием острого атеросклероза коронарных сосудов в сочетании с общим атеросклерозом. В результате сердечного приступа развилась острая эмфизема. Инфаркта не было».

Тимашук перевели подальше от «светил», во второразрядную клинику. Она, правда, не успокоилась — но это уже совсем другая история...

Комментарий Юрия Томсинского:

— Необходимо отметить, что в то время специалистов по чтению ЭКГ (функциональных диагностов) вообще было немного. Сам метод электрокардиографии стал внедряться в широкую клиническую практику достаточно недавно, примерно с середины 30-х годов. А учитывая то, что в Советский Союз все это приходило позже, у нас такие специалисты вообще были единичны и в цене.

— ...И медики старого поколения не доверяли новому методу?

— Не все так просто. Электрокардиография редко дает однозначные результаты. По оценке самой электрокардиограммы написаны целые тома руководств, и примерно столько же написано о методах оценки соотношения электрокардиографических и клинических показателей.

— То есть ситуация была не настолько однозначна, как кажется неспециалисту. Существовало ли пространство для спора?

— Безусловно. Предполагаю, что в данном случае речь могли идти о так называемом «немом» инфаркте миокарда, то есть без картины приступа стенокардии. А учитывая, что у Жданова были эти приступы, да еще и в сочетании с нарушением ритма (как иначе расценить слова «сердечный припадок»?), однозначное исключение вялотекущего инфаркта миокарда никак невозможно. Чтобы судить точно, надо собрать клиническую картину и на нее «наложить» ЭКГ

— А если клиническая картина и ЭКГ противоречат друг другу? Может такое быть? И как в этих случаях поступают врачи?

— Следует говорить не о противоречии, а о несоответствии. Ведь речь идет не о здоровом человеке, у которого ЭКГ пишет черт знает что (при некоторых экзотических заболеваниях и при некоторых особых состояниях организма это бывает). В данном случае об этом речь не идет — просто клиническая картина не подтверждает данные ЭКГ. Если такое

происходит в обычной больнице, то собирается консилиум и решает, как поступить.

- Тогда почему Егоров вынуждал Тимашук переписать заключение?

- Насколько я могу понять из литературы, речь шла не об остром инфаркте, а о его развитии, то есть он случился не сегодня. Возникал естественный вопрос: «А куда вы, братцы-кролики, раньше смотрели?» Поэтому Егоров и решил спрятать концы...

- А когда понял, что не получится, стал действовать так, как положено - созвал консилиум, который подтвердил его правоту. Но ведь в заключении патологоанатома написано: «Прогрессивное нарушение коронарной циркуляции с первичным повреждением внешней стенки левого желудочка и разрыв перегородки...» Разве это не означает, как писала Тимашук, «инфаркт миокарда в области левого желудочка и межжелудочковой перегородки»?

- Означает.

- Почему же консилиум признал, что Егоров был прав? Они что, не умели читать кардиограмму?

- Читать кардиограмму они умели. А почему приняли такое решение, не знаю.

- Как вы полагаете, если бы не эта история, сколько Жданову оставалось бы жить?

- Один Бог знает. Он мог умереть в любой момент.

- А был какой-то смысл в том, чтобы проводить вскрытие не в патологоанатомическом отделении, а прямо на месте?

- Для лечсанупровского начальства - никакого. Разве что наоборот - кто-то другой, кто хотел знать истинное положение вещей, решил не дать им времени подготовиться.

- Как вы считаете, следует ли здесь говорить о преступной халатности или о медицинской ошибке?

- Думаю, и о том, и о другом.

Дата добавления: 2014-11-25