Статья Белкина. Обычаи и обыкновения. 8 страница

Принцип разделения властей наиболее ограничен. В Великобритании, в английском праве, в английской доктрине господствует идея суверенитета парламента и, соответственно, эта идея предполагает, что парламент стоит выше всех остальных ветвей власти. И, в частности, до сих пор не только в силу отсутствия писаной Конституции, но и в силу концепции суверенитета Парламента, в Англии не осуществлялся конституционный контроль, т.е суды не имели права пересмотреть решения Парламента, пересмотреть или признать неконституционным тот или иной закон. Похожа на эту систему социалистическая модель государственного устройства, которая закреплялась в СССР. Верховенство представительных органов, оно точно так же предполагает некое доминирование Парламента. Социалистическая система здесь вообще некорректна, потому что формально никакого разделения властей при социализме быть не может. При социализме принцип демократического централизма.

Третья модель – французская модель: интересная, необычная модель, сконструированная в 1958 году по Конституции, на создание которой влияние оказали идеи тогдашнего Президента Франции Шарля Де Голля, идеи Де Голля были, в частности, в том, чтобы ограничить власть Парламента. Для Парламента установить пределы осуществления законодательных полномочий. То, что касается концепции французского устройства, то в Конституции перечисляется, по каким вопросам может издавать законы Парламент, это принципиально отличает французскую систему от всех остальных мировых конституционных моделей, потому что во всех остальных, в т.ч. в РФ, предполагается всевластие Парламента, по крайней в той части, в которой Парламент не должен издавать законов, нарушающих права человека.

Правовое государство и тот самый А. Дайси предполагают некую характеристику правовой системы, в первую очередь, нежели государственной системы. Предполагается, что господство права предопределяет некие правила социальные, т.е. в широком смысле правила разрешения споров и правила внесения упорядоченности в общественные отношения. У Дайси было 3 основных идеи, идеи, которые характеризовали, с его т.з., принцип господства права. Эти идеи он рассматривал на примере своего родного государства, на примере Великобритании, но они в последствие приобрели более универсальный характер. Забегая вперед, Белов должен сказать, что для РФ не характерно само понятие господство право, характерно понятие правового государства. В этом смысле российское право, российская конституционная система следует, скорее, не английской, а немецкой традиции. За рубежом есть отдельные публикации о различиях между самой идеей правового государства в немецком смысле и идеей господства права в английском. Они различаются адресатом, системой функционирования, но в современном мире, в определенных условиях, в частности, влияние международного права на формирование общемировых правовых понятий и принципов конституционных в том числе, предполагается доминирование принципов господства права (the rule of law).

То, о чем писал Дайси сводится к неким общим требованиям, которые должны предъявляться к социальной системе для того, чтобы в ней предполагалось господство права, а не произвол, не личное мнение лиц, обличенных властью, а именно неких общеустановленных правил игры. Эти правила должны быть формализованы, а общая цель формализации – создать их предсказуемость, т.е. каждый человек, строя какое-то поведение в любой сфере, должен иметь возможность предполагать, чем это для него обернется, каковы будут последствия. И каждый человек должен быть уверен в правовых последствиях каждого своего действия, каждого своего шага. Соответственно, такая предсказуемость предполагает, что существуют некие общие правила, они сформулированы, объективно закреплены, они имеют некий контекст понимания, они применяются в тех случаях, к которым они действительно имеют отношение. Есть некие общие представления, которые сформированы судебной практикой, правовой доктриной, практикой применения этих правовых норм, которые, в целом, создают ситуацию предсказуемости и просчитываемости результатов поведения каждого человека. Соответственно, эта идея предсказуемости, она предполагает, что право должно быть формализовано, но эта формализация не должна уходить дальше неких общих принципов, постулатов, неких базовых правил, в т.ч. правил толкования. Никакие суды в т.ч., не могут, принимая решение по конкретному делу, решая конкретный спор, произвольно либо выбрать норму, которая подлежит применению, либо вообще сочинить новую нормы. В этом отношении, сама идея судебного прецедента, она противоречит идее предсказуемости. Судебный прецедент – это создание новой нормы судом по спору, в отношении которого ранее не было установлено никакого правила, следовательно, стороны, которые вступали в спорное правоотношение, они не предполагали, чем это может закончиться, они не предполагали, какое решение будет принимать суд, разбирая их спор. В этом смысле они действовали наугад, их предсказуемость поведения не обеспечена. Считается, что в этом смысле прецедент, когда он создается, он действительно неким образом ущемляет предсказуемость, хотя суды все равно, сочиняют правила, сочиняют новые нормы, не абсолютно произвольно, они не выдумывают эти нормы, они, скорее, руководствуются этими общими принципами, из этих общих принципов выводят конкретное правило для конкретной ситуации, а зато на будущее, в отношении следующих дел, предсказуемость будет обеспечена очень хорошо, потому что прецедент создает некую систему толкования статутных норм, прецедент создает некие правила разрешения определенных конфликтов, тем самым обеспечивает предсказуемость.

Второе свойство, второе обязательное условие существование господства права – это равенство. Не справедливость, справедливость – это метаюридическое понятие, оно не имеет строгого правового содержания. То, что справедливо в отношении одного, может быть несправедливо в отношении другого. А равенство, также как и предсказуемость, есть некое моментное свойство права. Равенство предполагает, что если норма создана, то она имеет некую сферу действия, в рамках этой сферы действия она должна применяться к любым лицам, совершившим те или иные действия. Иными словами, равенство, которое предполагается системой господства права, это равенство обеспечивается одинаковым применением нормы в одинаковых случаях, и применением разных норм в разных ситуациях. Сама по себе эта формула не очень полезна практически, но она объясняет, о чем идет речь. Про равенство мы еще будем говорить отдельно, это отдельный принцип, мы будем его разбирать как принцип реализации прав и свобод граждан, но в данном случае мы говорим о том, что равенство предполагает действие права без исключения. Если правовая норма, установленная в надлежащем порядке, формализованная не применяется в каких-то ситуациях, значит, страдает идея господства права, значит, не равная мера оценки поведения применяется ко всем.

Третье свойство, про которое писал Дайси – это судебный контроль. Предполагается, что любое право будет действенным только тогда, когда оно обеспечено надлежащим механизмом исполнения. Если не существует независимых судов, которые руководствуются именно правом при принятии решений, то, в целом, говорить о господстве права бессмысленно. Суды, которые обеспечивают и предсказуемость, и равенство, они должны быть свободны в принятии решений для того, чтобы на них не оказывалось давление. В этом отношении то, что касается разделения властей, предполагает, что судебная власть – она независима в части принятия соответствующих решений.

В последствии, идея господства права развивалась. Этот акт сложно назвать нормами международного права, это, скорее, некие международные обычаи, хотя тоже условно можно считать это обычаями. Определенная позиция некого усредненного сообщества юристов, которые собрались и решили договориться, что будет пониматься под идеей господства права. А господство права – этот тот принцип, который закрепляется в международных актах и который предъявляется в качестве определенного требования к государству, которое претендует на то, чтобы именоваться демократическим государством. В Декларации Дели были сформулированы дополнения кроме тех общих идей, которые когда-то высказывал Дайси, здесь еще добавлена, конкретизирована определенная часть этой общей идеи, в частности, то, что для граждан, для физических лиц должны обеспечиваться определенные права и свободы. Они должны быть юридически гарантированны, они должны быть реализуемы практически. Именно это наличие такого института как права и свободы граждан обеспечивает правовой характер государства. Здесь, наверное, можно говорить о том, что концепция господства права сочетается с концепцией правового государства, потому что идея ограничения власти, связанности государственных органов правом, правовыми нормами – это, скорее, из немецкой юридической конституционной позиции. И существование прав и свобод как ограничителя государственной власти, как ограничителя всевластия государственных органов – это то, что характерно не для права, а для правового государства. Здесь, если господство права предполагает, естественно, применении к государству, в первую очередь, этих требований: предсказуемости, равенства, независимости суда, но, в целом, оно не исчерпывается только отношениями властного характера, отношениями между физическими лицами и государством, а распространяется на взаимодействие частных лиц между собой, то концепция правового государства ориентирована именно на то, чтобы создать определенные рамки, границы, требования в отношении именно государства. В данном случае мы видим, что Декларация Дели в большей степени способствует развитию именно этой части, этого аспекта принципа правового государства.

То, что касается прав и свобод граждан, то они обеспечиваются юридической гарантией защиты со стороны государства, т.е. права должны быть не только провозглашены, но и обеспечены эффективными средствами защиты, без этого право не может считаться действенным.

Кроме того предполагается, что этот сам эффективный механизм, он касается некоторых непосредственно инструкциональных требований: независимости суда, независимости адвокатуры, обеспечивающих применения норм независимое и беспристрастное.

Третья – наиболее спорная часть принципа и, как кажется Белову, скорее, относится к другому принципу – принципу социального государства, а не к принципу государства правового. Правовое государство по своему характеру, по своей природе в некотором смысле отличается от государства социального. Социальное от правового, правовое от социального, они входят между собой в конфликт, потому что социальное стремится обеспечить некое равновесие в обществе между разными социальными группами, между их интересами, а правовое должно обеспечивать равенство, равенство, которое означает отказ от вмешательства больше, чем это необходимо, например, для безопасности. В этом отношении то, что в Декларацию дели включили идею об обеспечении условий существования человека, это отход от классических представлений о принципе правового государства.

Сегодня можно встретить много идей, связывающих принцип правового и социального государства, в частности, и через достоинство личности, через защиту человеческого достоинства, пытаются разные и государственные деятели, и юристы теоретики доказать, что социальное и правовое государство суть одно и то же. На самом деле, это, на взгляд Белова, очень сложно доказуемо и сама интенция этих принципов, она совершенно разная. Главные цели, главная направленность принципов правового и социального государства, они совершенно разные. В этом отношении, примирить их между собой достаточно сложно.

Здесь перечислены несколько свойств, которые обнаруживают исследователи в идее принципа правового государства.

Первым из которых остается нерушимость прав человека. Защита прав человека предполагает, что государство считает себя связанным определенными полномочиями, за пределы которых оно выходить не может и за пределами которых оно бы незаконно, неконституционно ограничивало бы права и свободы граждан. В этом смысле, также как права и свободы ограничивают государственный суверенитет, они одновременно придают государственной власти правовой характер, устанавливая правовые рамки, пределы осуществления властных полномочий.

Второе свойство – это определенные юридические гарантии прав и свобод. В 5 и 14 Поправках к Конституции США есть понятие надлежащей правовой процедуры. Это не совсем тоже самое, что мы привыкли понимать под процедурами. Здесь речь не идет о процедурах в узком смысле. Предполагается, что этот принцип надлежащей правовой процедуры преследует защиту определенных содержательных принципов, содержательных требований, вытекающих из того же самого принципа правового государства. То, что касается именно принципа надлежащей правовой процедуры, предполагается, что любые государственные органы должны действовать в пределах, установленных законом, именно законом, а не каким другим НПА. Надлежащая правовая процедура предполагает, что те полномочия, которые они осуществляют, должны осуществляться ими добросовестно, с учетом общих целей существования государства. Среди таких целей не может быть намеренное ограничение прав и причинение вреда гражданам исключительно ради самого причинения вреда, или каких-то не формализуемых целей деятельности государства. Предполагается, что принцип надлежащей правовой процедуры требует одинакового применения законодательно предоставленных полномочий, законодательно установленных ограничений прав, в одинаковой степени, в одинаковой мере по отношению к любым субъектами принцип формального равенства включен в это общее понятие надлежащей правовой процедуры. В США идее 5 и 14 Поправок к Конституции США отводится очень важная роль, они предопределяют, во многом, саму практику решения конституционных споров, в частности, во многих случаях, когда речь шла об ограничении прав в уголовном процессе, ограничении общегражданских прав или каких-то других прав, гарантированных Конституцией, суды часто ссылались на необходимость соблюдения требований надлежащей правовой процедуры. Сами Поправки сформулированы как не позволяющие государственным органам вторгаться без надлежащих правовых оснований в сферу неприкосновенности личности. Надлежащее правовое основание – то требование, которое отражает общую идею принципа правового государства.

Третий элемент принципа правового государства – обязанность государства действовать в рамках действующих НПА, предполагающих, что закон не только формально связывает государственные органы, но и связывает эти органы с точки зрения тех целей, которые перед ними ставятся, связывает с т.з. тех общих задач, которые формулируются в законе. И, соответственно, соблюдение закона предполагает не формальное следование букве закона, но следование тем общим предписаниям по существу, которые могут быть оценены как имеющие некие конституционные пределы осуществления. В этом отношении, в Германии достаточно интересно сформулировано в тексте Конституции непосредственно то, как именно государство связано правом. Если законодатель связан конституционным строем, то правоприменителя связываются непосредственно законом, т.е. теми решениями, которые формально принимает законодатель и правом. Здесь на горе позитивистам не отождествляется закон и право. Предполагается, что применение закона должно оцениваться, должно ограничиваться теми ситуациями, когда его применение может привести к неправовым последствиям. Это может случиться в тех случаях, когда закон недобросовестно истолковывается, когда в результате определенного манипулирования содержания текста закона ему придается смысл, явно расходящийся с конституционными целями закона, с общими принципами справедливости и защиты прав и расходящийся в т.ч. и со здравым смыслом. Примеров можно приводить много, в ситуациях, когда суды применяют ограничение в отношении каких-то организаций, создаваемых гражданами, если ограничения применяются явно чрезмерные, явно приводящие к неконституционным последствиям, это повод обнаружить в этом случае нарушение прав и свобод граждан, в конечно итоге, нарушение правовых условий. В этом отношении, например, ЕСПЧ во многих решениях констатирует, что государственные органы не следуют тому толкованию закона, который должен подразумеваться исходя из правовых принципов, исходя из правовых общих норм.

Про независимость суда уже говорили.

Что касается верховенства Конституции, то это свойство правового государства предполагает, что Конституция отражает общие идеи права, устанавливает общие принципы права и в этом отношении именно Конституция задает границы, определяет рамки, в которых может применяться и истолковываться действующее законодательство. Конституция в этом отношении ограничивает применение закона и имеет в отношении закона определенное верховенство. С теми ограничениями, которые мы оговаривали в отношении того, как именно, например, суды могут применять конституционные положения. Если есть положения закона, они обязаны применить закон. Они могут истолковать закон в соответствии с конституционными принципами и нормами, они не могут не применить закон ссылаясь на его неконституционность, если не вынесено раньше решение КС, объявляющее закон неконституционным.

Оценка того, насколько право играет действительную роль в жизни того или иного государства, к сожалению, сегодня как и многие вопросы прав человека, носят, скорее, политический характер, нежели строго формальный, строго содержательный.

Оценка, которая здесь приведена, это оценка, проведенная известной американской организацией, очень часто критикуемой в нашей стране за то, что ее решения носят политический характер. К таким оценкам, с одной стороны, нужно относиться достаточно взвешенно, с другой стороны, в них есть определенный повод для анализа той ситуации, которая отражается в этих оценках. Идеи этих оценок построены на усредненных, в т.ч. формализованных показателях, предполагающих некое анкетирование каждого государства. Если вникнуть в методику, эти методики далеко не всегда совершенны, но при определенных условиях они могут продемонстрировать наличие каких-то системных проблем в толковании и применения права.

РФ здесь обозначена среди государств, у которых с принципов господства прав анне все в порядке, имеет под собой и объективную основу. Мы об отдельных проблемах еще будем говорить, но то, что, на взгляд Белова, очень существенно, это представление в РФ о принципе правового государства некой, скорее, советской традиции, традиции подразумевающей сведение принципа господства права к принципу господства закона, или законности.

Законность – понятие, про которое у нас много пишут и говорят. Законность очень часто воспринималась в советском праве, она рассматривалась как требование к деятельности государственных органов (речь шла о социалистической законности), но концепция, которая была выработана в части следования закона, она, с т.з. конституционных представлений о принципах функционирования государства и государственных органов, несколько отличается от принципов правового государства и принципов господства права.

Законность предполагает следование или связанность исполнительной власти законом. Без права. Потому что исполнительная власть должна исполнять положения действующего законодательства, не вдаваясь в его оценки, не пытаясь ограничить действие закона с т.з. конституционных принципов, не пытаясь при применении закона вычленить некую конституционную цель, которую мог преследовать законодатель и отделить ее от всех остальных неконституционных целей, которые законодатель не мог преследовать. Проблема во многих случаях нашей правоприменительной практики сводится к тому, что закон применяется именно формально, закон применяется так, как написано. По этому поводу даже, можно сказать, существовала определенная доктрина, концепция того, что закон должен пониматься буквально.

В этом отношении интересен спор между РФ и двумя гражданами: Красновым и Скуратовым. 19 июля 2007 году было вынесено Постановление ЕСПЧ по делу «Краснов и Скуратов против России». Скуратов (бывший Генеральный прокурор) в 2003 году пытался баллотироваться в депутаты ГД, подал документы, необходимые для регистрации в качестве кандидата. В этих документах по закону требуется указать место работы и должность. Он указал место работы, а должность указал не совсем точно. Он одновременно исполнял обязанности заведующего кафедрой и профессора на той же самой кафедре. Он написал, что он заведующий кафедрой, но не написал, что он профессор. На этом основании ему отказали в регистрации в качестве кандидата в депутаты, ссылаясь на то, что он предоставил недостоверные сведения. С точки зрения международных принципов избирательного права это ни что иное, как создание административных барьеров для участия в выборах. Это явно выглядит как придирка. Скуратов обратился в ЕСПЧ, пытался обжаловать отказ регистрации и Суде. ЕСПЧ увидев, что предоставление недостоверных сведений, независимо от степени и характера этой недостоверности, может быть основанием для отказа в регистрации. В ЕСПЧ Скуратову удалось доказать, что в действительности его права были нарушены, что избирательная комиссия и суд слишком формально истолковали закон. После этого Решения появилась статья члена ЦИК И. Борисова с разбором этого Постановления ЕСПЧ, и с аргументацией, с обоснованием того, что дескать для российской правовой системы характерна традиция буквального толкования закона. Грубо говоря, если это перевести на человеческий язык, наши суды не должны задумываться о смысле закона. Они не должны анализировать, зачем законодатель ввел ту или иную норму, каков может быть ее конституционный смысл, нормальные пределы действия нормы. Суд не должен оценивать норму в системе действующего законодательства и не должен вообще никак руководствоваться никакими принципами. Достаточно уметь читать закон. И прочитав закон, можно его применить буквально.

Другой пример: в 2004 году в Петербурге проходили выборы депутатов муниципальных советов. В законе было написано, нужно представить справку об открытии избирательного счета, счета для формирования избирательного фонда. Если кандидат приносил договор с банком, из которого явно следовало, что он счет открыл, если он приносил выписку со счета, из которого очевидно и явно следовало, что счет открыт, ему отказывали в регистрации до тех пор, пока он не принесет документ, на котором будет написано: «Справка». В данном деле суды проявили здравый смысл и признали отказ в регистрации незаконным. Но в деле Скуратова тот же самый принцип был истолкован сугубо формально. Это формальное толкование закона, к сожалению, это свойство нашей правовой традиции, особенности толкования закона в России. Голову не включаем, мы только читаем текст, если видим там похожие слова, то применяем так, как умеем читать. В этом отношении, конечно, принцип законности в том виде, в котором он сформулирован и в котором зачастую к нему апеллируют, он лишен какого бы то ни было конституционного смысла, потому что законность ради законности, законность ради формального и бессмысленного применения закона – это не то, что соответствует идеи правового государства, не то, что соответствует идеи конституционного государства. В конституционном, правовом государстве суды должны оценивать смыл закона. У суда всегда остается определенная свобода усмотрения, это неизбежно, все равно нормы в законе абстрактны, применяются они к конкретным ситуациям, суд, прежде чем применить норму, должен ее истолковать. Это толкование может быть буквальным, а может быть с учетом конституционных принципов, здравого смысла и с учетом тех общих целей, которые должен ставить перед собой законодатель.

КС в этом отношении пытается бороться с такой практикой, все решения КС, где он выявляется конституционно-правовой смысл закона, чаще всего выносятся по поводу применения нормы закона в неконституционном смысле. То есть КС говорит, что эта норма закона, в целом, конституционна, в целом, у нас не может быть к ней никаких претензий, но она настолько извращенно понимается судами, что результаты ее применения становятся неконституционными. Ее нужно понимать вот в таких пределах. Эту функцию должны выполнять суды общей юрисдикции, они должны применять закон с учетом конституционного смысла, не доводя дело до КС. Но, к сожалению, наши суды не всегда готовы это делать и приходится КС поправлять эти суды и говорить о том, что в конкретном деле смысл закона был неконституционным.

То, что касается третьей группы принципов из числа принципов, относящихся к общей характеристике конституционного государства. Мы уже достаточно говорили и про верховенство и прямое действие Конституции, и про действие норм международного права. Про нормы ч.4 ст. 15 Конституции, нет смысла подробнее останавливаться. То, что касается последнего принципа, о нем Белов буквально два слова скажет.

Принцип обязательного опубликования НПА предполагает, что эта самая правовая определенность, о которой мы говорили, характеризуя принцип правового государства, требует, чтобы предсказуемость правовых последствий поведения для каждого конкретного гражданина была обеспечена в т.ч. и возможностью ознакомления с теми актами, которые в отношении гражданина действуют и могут быть применены. В этом отношении обязательное опубликование обеспечивает предсказуемость, обеспечивает знакомство с НПА.

В действующей Конституции речь идет об обязательном опубликовании, причем эту норму следует воспринимать в определенном контексте. В советских Конституциях не было требования обязательного опубликования, но при этом, в целом, государство во многих случаях действовало разумно и опубликовывало законодательные акты, не все, но те, которые считало необходимым довести до сведения граждан. Особенность нынешней Конституции и понимание этих положений Конституции состоит в том, что, во-первых, все, без исключения НПА, затрагивающие права и свободы граждан, должны публиковаться. Если они не публикуются, то каждый, от кого в последствии будут требовать исполнения этих актов, должен иметь возможность с ними ознакомиться. Бывают нормативные акты, которые засекречены, содержание которых составляют государственную тайну. Вот ознакомление с этими актами предполагается в индивидуальном порядке, только есть доказательство того, что человек был ознакомлен с каким-то конкретным нормативным актом, только тогда его можно привлекать к ответственности за разглашение этих сведений. Если нет, если он не был ознакомлен и не имел возможности прочитать акт, поскольку он не публиковался для всеобщего сведения, то привлекать к ответственности на основании такого акта нельзя. Это касается ситуаций именно доведения до сведения.

Есть еще определенный аспект проблемы в следующем. Когда речь идет об обязательном опубликовании акта, предполагается, что каждый гражданин имеет возможность ознакомиться с любым законодательным актом. И из этого вытекает презумпция того, что каждый знаком со всеми актами, которые издает государство. В обывательской сфере это породило пословицу: незнание закона не освобождает от ответственности. В том смысле, что если человек хочет узнать, то он имеет такую возможность, если он не считает нужным, должен принять на себя. Сам конституционный принцип предполагает, что все законы, которые опубликованы, они могут применятся к любому гражданину. Естественно, после того, как они были опубликованы. Из опубликования, в сочетании с принципом предсказуемости правовых последствий, следует и запрет обратного действия закона, потому что он противоречит идее предсказуемости, если человек сначала совершает действие, а потом появляется закон, запрещающий это действие, естественно он не мог предполагать последствия своим поступкам. ФЗ 1994 года и Указ Президента 1996 года определяют порядок опубликования.

А. Дайси «Господство права».

Дайси формулирует понятие «господство права» исходя из английской правовой системы. Он говорит о Великобритании. Понятие он выводит из особенностей английского права. Доказывает, что господство права характерно именно для Великобритании, а во всех остальных государствах все гораздо хуже. И даже США, с т.з. того, как обеспечено господство права не могут сравниться с Великобританией.

Господство права, по мнению Дайси, в Великобритании пронизывает саму культуру, в отличие от других государств. От государств континентальной Европы, как негативный пример – Франция.

Суды на самом деле могут и не защищать права, но суды тоже играют важную роль.

Во Франции есть административные суды, а в Англии общие суды и общее право. И корона, и все должностные лица, все подчиняются тем же самым правилам, тем же самым законам, что и обычные граждане (кроме солдат и церковных служителей). На континенте (Франция, Германия) предполагается разделение права частного и публичного, они действуют на разных принципах. С точки зрения Дайси – это большой минус.

Особенности правовой системы Великобритании: в Английском праве изначально всегда уделялась важная роль для средств, которые может использовать суд для защиты тех или иных прав. Типы судебных приказов, например. У них существует целая разработанная теория, доктрина судебных приказов, которые различают полномочия судов и предполагают возможность защиты конкретных прав с помощью тех или иных средств, именно на средства делается акцент.

Дата добавления: 2014-11-09