Статья Белкина. Обычаи и обыкновения. 38 страница

Так было не всегда, раньше, когда порядок формирования ГД был другой, предполагалось, что попасть в ГД могут депутаты, которые не поддерживаются партией, они могли образовывать депутатские группы. Но это уже в прошлом. Зато, новая реальность предполагает, что такая фракция, как фракция «Единая Россия» слишком велика для того чтобы она могла самостоятельно, императивно организовывать свою работу и принимать решения, заседание фракции сильно начинает напоминать заседание ГД.

Соответственно, для того чтобы сегодня это каким-то образом ограничить, предполагается сегодня регламентом ГД создание внутрифракционных депутатских групп. Для того чтобы обсуждение строилось не сразу во всей фракции, а сначала по частям. Соответсвенно, внутрифракционное деление остается делом самостоятельного выбора каждого депутата, депутат может сам решать, в какую именно группу он попадет.

Один из самых важных и самых существенных вопросов парламентского права – вопрос организации работы парламента. Довольно важно отметить, что в парламенте, даже не столь важно принятие итогового решения, сколько важен ход его обсуждения, сколько важны те дискуссии, которые случаются в парламенте по поводу того или иного законопроекта. Собственно, парламент создан для того чтобы обсуждать, для того чтобы обсуждать разные политические государственно значимые вопросы. Сам факт обсуждения, выявляющий разные позиции, так или иначе заставляет, в условиях грубого (вульгарного) понимания демократии предполагается, что большинство принимает решение, стукнув кулаком по столу и на этом ставится точка, но сама процедура обсуждения в парламенте требует, чтобы хотя бы мнения были высказаны, если большинство достаточно политически эффективное, оно самые острые проблемы будет пытаться смягчить, самые разумные и самые значимые предложения других политических сил учесть. И, соответственно, сам процесс обсуждения требует, чтобы все депутаты, представляющие разные политические интересы имели возможность высказать свою позицию и в итоге повлиять на принимаемое решение.

Соответственно, с самого начала существования первых парламентов довольно много внимания уделялось организации дискуссии, организации заседания и, соответственно, те правила, которые установлены сегодня парламентами стран мира, можно рассматривать итогом исторического опыта, функционирования парламента как государственного института.

Соответственно, в рамках этого исторического опыта есть несколько традиций, которые сложились в отношении условий организации работы парламента.

Первая традиция - работа по сессиям.

Первые парламенты, появившиеся на планете, они не предполагали постоянного функционирования. В отличие от исполнительной, судебной власти, законодательная власть не должна действовать постоянно. По крайней мере, раньше такого не предполагалось. Предполагалось, что изменение в законодательстве, принятие нового закона или изменение действующего – это вопрос, который не слишком часто возникает. И если такие вопросы накапливаются, парламент собирается, обсуждает такие вопросы и принимает необходимое решение. Именно так функционировали парламенты много столетий. Это было связано с определенным стилем организации работы парламента, в т.ч., например, не предполагалось, что депутатская деятельность будет профессиональным занятием. Чаще всего, как раз, наоборот, предполагалось, что для любого депутата – это нечто вроде общественной политической деятельности, которая не носит профессионального характера. Депутаты отрывались от своего профессионального занятия для того чтобы позаконодательствовать, а затем вернуться к своим профессиональным обязанностям.

Считается, что одно из причин, почему появились профессиональные парламенты, стало появление представителей разных социальных слоев. И если представители высших слоев могли себе позволить оторваться от своих занятий и потратить время, не заботясь о своем пропитании на заседание в парламенте, то представители низших слоев позволить себе этого не могли. Они должны были постоянно заниматься профессиональной деятельностью, чтобы обеспечить себя и свою семью. Соответственно, началось все с того, что стал компенсироваться утраченный заработок на время участия в работе парламента, и закончилось тем, что парламентариям стал предоставляться статус профессиональных политиков.

Кроме того, это было связано с постоянным расширением потребностей государственной политики, постоянной деятельности законодательных органов. Государство усложнялось, усложнялись те вопросы, которые требовали решения со стороны представительных органов, и это потребовало сначала расширения времени сессий, в потом и постоянной работы парламента.

В сессиях, по большому счету, нет сегодня особого смысла, принципиального значения разделения работы парламента на сессии. Парламент работает сегодня практически постоянно. Нет необходимости, например, созывать чрезвычайные сессии в том случае, когда потребовалось решить какой-то срочный вопрос, нет необходимости регламентировать условия сбора этих чрезвычайных сессий, и другие требования, связанные с идеей непостоянной работы парламента.

Например, ГД сегодня заседает практически круглый год, у них есть парламентские каникулы с 1 по 15 января, и примерно с 1 июля по 31 августа, все остальное время она заседает 2 раза в неделю – по средам и по пятницам. Естественно, это не предполагает, что имеет какой-либо смысл деление работы ГД на весеннюю и осеннюю сессию, хотя формально такое деление есть.

В законодательстве некоторых зарубежных государств имеет еще значение, связанное с ограничением срока рассмотрения тех законодательных инициатив, которые вносятся в парламент. В частности, предполагается, что если законопроект внесен в рамках конкретной законодательной сессии, то он должен быть рассмотрен в рамках этой же сессии. Если он не рассмотрен, то он не считается внесенным и в следующую сессию не рассматривается.

Мы, когда дойдет до карманного вето президента США, мы к этой идее вернемся. Карманное вето появилось как следствие этого общего правила.

В ГД не предполагается таких последствий, законопроект может быть принят в одном чтении, в 1 чтении, дальше лежать в ГД 2, 3, 5, 10 лет, и никаких ограничений нет. Бывает, новый спикер ГД говорит, что надо навести порядок, почистить эти завалы законопроектов, которые лежат в аппарате ГД. Но разгребут, а потом тоже самое начинается.

Соответственно, сессии как институт парламентского права сегодня практически никакого значения не имеет.

Второе традиционное, важное понятие и институт, связанный с организацией работы парламента – это первое заседание. Оно не просто первое заседание, оно имеет несколько важных юридических функций.

Во-первых, считается, что срок созыва, срок полномочий конкретного созыва парламента, начинает течь именно с момента первого заседания. И с момента первого заседания прекращается срок полномочий предыдущего созыва. Если парламент не избрался в правомочном составе. То первое заседание провести невозможно, соответственно, прежний созыв продолжает свою работу до тех пор, пока новый не будет сформирован в правомочном составе. И первое заседание формирует определенный юридический рубеж, когда одни депутаты утрачивают свои полномочия, новые их приобретают. Этот момент связан не с избиранием, не с опубликованием решения о результатах выборов, этот момент связан именно с моментом первого заседания.

Во-вторых, на первом заседании принято оглашать перечень избранных депутатов, сегодня это выглядит пустой формальностью, председатель ЦИК выходит на трибуну и зачитывает список избранных депутатов. Странно выглядит, но если посмотреть на парламентскую традицию, в этом есть глубокий смысл. Предполагается, что парламент создан утвердить результаты выборов. Остался «огрызочек» этой традиции. На самом деле, когда речь идет о результатах выборов, этот вопрос столь же политически значимый, столь же политически болезненный, как, например, лишение депутата неприкосновенности для привлечения его к ответственности. Этот вопрос решает соответствующая палата, потому что он не может быть оставлен на усмотрение законодательной, исполнительной и даже судебной власти. Его должен решить парламент. Почему? Потому что парламент должен определить, носит ли соответствующее преследование политический характер? Может быть оно связно с политической деятельностью, следовательно, оценить характер этого преследования может только парламент. Тоже самое с выборами. Результаты выборов не всегда может оценить суд, как это ни странно звучит. Суд оценивает по формальным критериям, а реальные нарушения, реальная несправедливость тех или иных выборов может не достаточно полно быть оценена судом. Соответственно, парламент должен иметь возможность оценить результаты выборов, для этого на первом заседании парламент утверждает список депутатов, и теоретически может пересмотреть результаты выборов. В нашей стране от этого отказываются, только зачитывание председателем ЦИК списка депутатов.

Наконец, первое заседание еще значимо тем, что на первом заседании избираются рабочие органы, избирается спикер, избираются иногда все рабочие органы, все комитеты ГД, которые будут обеспечивать ее деятельность. Соответственно, поскольку первое заседание не может вести председатель, председателя еще нет. Первое заседание обычно ведет старейший по возрасту депутат, это парламентская традиция, уходящая своими корнями в далекое прошлое, но сохранившееся по сей день. Сегодня первое заседание ГД ведет старейший по возрасту депутат.

Если на первом заседании не избирали спикера, то могут быть разные варианты.

В Законодательном собрании Санкт-Петербурга, например, полтора года не могли избрать спикера, соответственно, депутаты председательствовали по очереди на заседаниях до тех пор, пока спикера не избрал.

Условие правомочности заседания – кворум. В парламентской практике кворуму, в принципе, уделяется довольно большое значение, но надо сказать, что это значение варьируется от страны к стране, от одной политической, парламентской культуры к другой. Где-то кворуму придается столь серьезное значение, что нехватка депутатов на заседании может рассматриваться как недостаточно эффективное представительство. Собственно, мы знаем Постановление КС 1999 года, которое касалось проверке конституционности закона «О культурных ценностях, перемещенных в Союз ССР в результате Второй Мировой войны и находящихся на территории Российской Федерации», где КС оценивал практику голосования одних депутатов за других. КС там достаточно недвусмысленно сформулировал позицию о том, что каждый депутат должен голосовать лично, а, во-вторых, голосование, Которое предполагает или отсутствие депутата, или передачу голоса другому депутату означает нечто иное, как искажение народного представительства, представительства тех интересов, которые выражает депутат. Это характерно для нашего права, при том, что Белов бы сказал, что у него есть ощущение, что это, скорее, традиция больше советской представительной системы, где кворуму придавалось, во-первых, очень большое значение, а, во-вторых, если мы встречали в юридических журналах дискуссии относительно отмены порога явки избирателей на выборах, то там недвусмысленно во многих публикациях звучит мысль о том, что если те избиратели, которые, например, не пришли на выборы, они оказываются не представленными. Количество оказывается существенным для качества народного представительства. Это то, что характерно для отечественной, в чем-то советской системы оценки представительного правления. Что же касается зарубежной практики, то далеко не везде кворум требуется столь высокий как у нас в Парламенте. В общем-то, Палата Общин в этом отношении, наверное, наиболее показательный пример. Хотя может быть еще более показательный пример – Палата Лордов. Кворум там составляет 1 депутат Парламента. Если хотя бы 1 лорд пришел на заседание, значит, заседание состоялось. У нас, естественно, это не может быть принято в принципе.

Надо сказать, что отечественный подход к кворуму, он немного лицемерный, потому что в реальности, чтобы КС не писал о запрете передавать ключ для голосования другому депутату, в реальности не большинство депутатов присутствует обычно на заседании ГД.

Это обычная практика во всех Парламентах мира, другое дело, как к этому относятся. У нас это оценивается крайне негативно, тогда как в других Парламентах это считают само собой разумеющимся и большой беды в этом не видят. Конечно, определенное искажение представительства при этом возникает, но предполагается, что депутат, который не хочет, чтобы какой-то законопроект был принят, или очень хочет, чтобы законопроект был принят, он придет на заседание. Он придет и передаст ключ другому депутату. В общем, он сумеет повлиять на принятие решения. Если же депутат не участвует в голосовании, то, возможно, речь идет о вопросах, которые для представительства его избирателей не существенны.

Вопрос определения повестки дня заседания – это вопрос, наверное, менее принципиальный в нашей стране, по крайней мере, так он обычно оценивается, гораздо более принципиален в теории парламентского права, и с т.з. той реальной политической практики, которая существует во многих парламентах мира. Определять повестку дня – это фактически управлять работой парламента, потому что тот вопрос, который Парламент, например, не должен принимать, исходя из чьих-то политических желаний, он может просто откладываться, не включаться в повестку дня месяцами, годами, и тем самым блокироваться может та или иная политическая инициатива, в том или ином виде можно влиять на решения, принимаемые парламентом.

При этом, у нас отчасти, в нашей парламентской практике это учитывается, потому что повестку дня определяет Совет ГД, но мы уже говорили о том, что на самом деле не так уж эффективно, а в Великобритании традиционно право определять повестку дня передано спикеру, считается, что спикер не допустит никаких злоупотреблений, спикер будет определять повестку дня объективно и непредвзято.

Надо сказать, что подчеркнутое значение повестки дня, может быть, имелось в законодательстве 5 французской республики до реформу 2008 года. Повестку дня заседания Парламента определяло Правительство. Мы можем себе представить, какое значение придавалось повестке дня для того чтобы предоставить это полномочие как особое, отдельное, публичное полномочие другому органу государственной власти. Это показывает, что повестка дня – вопрос серьезный.

Та модель, та концепция, которая в ГД РФ предполагается воплощать, требует, чтобы в формировании повестки дня принимали участие все основные политические силы, тем самым чтобы повестка обеспечивалась с т.з. ее независимости и беспристрастности.

То, что составляет основную часть работы парламента – это процедура обсуждения и процедура голосования. Процедура обсуждения предполагает, что в парламенте много что требует регламентации в части именно порядка проведения парламентских дебатов, дискуссий. Мы говорили о том, что собственно обсуждение во многих случаях составляет сам смысл существования парламента. Не итоговое принятие решений, не столько важно голосование как таковое, сколько именно важно, какие мнения, позиции, какие интересы будут выражены по поводу того или иного законопроекта.

Соответственно, обсуждение, с одной стороны, должно обеспечивать право всем, кто хотел бы высказать свою позицию по тому или иному вопросу, право высказать эту позицию, право заявить о тех или иных интересов, которые должны быть учтены при принятии закона, а с другой стороны, нужно создать препятствия для злоупотреблений этим правом.

Существование представительных парламентских учреждений на протяжении многих столетий дает богатую пищу для разного рода примеров о том, как именно злоупотребляют правом на парламентские выступления в разных парламентах мира. Эта практика началась в Палате представителей Конгресса США, она даже получила название флибустьерство. Это практика, когда с целью блокировать принятие какого-то закона, представитель одной политической партии занимал трибуну, и мог говорить на ней часами, не просто часами, иногда целыми сутками, днями неделями. Собственно, читались какие-то художественные произведения с парламентской трибуны, естественно, обосновывалось, как это связано с принимаемыми законопроектами. Оратор, чтобы не допустить своих оппонентов на место выступления, пил, ел на этом месте. Естественно, это рассматривалось как явное нарушение, злоупотребление возможностью высказывать свое мнение.

В английском парламенте с этим проще, спикер английского парламента может применить т.н. «правило гильотины». Он может просто прекратить дискуссию, прекратить выступление, прекратить обсуждение какого-то вопроса, исходя из того, что считает, что, например, выступающий отклоняется от предмета обсуждения, или вообще дискуссия слишком затянулась, никаких новых аргументов не высказывается, а все вертится вокруг одних и тех же доводов. Редко в каком парламенте спикеру дают такую власть, чтобы предоставить возможность ограничивать выступление, и не боятся того, что спикер злоупотребляет этой возможностью и ограничивает представителей тех или иных политических сил в возможности довести свою позицию до коллег.

В английском парламенте полномочия спикера не ограничиваются не только в части применения «правила гильотины», но и в част и применения «правила кенгуру». «Правило кенгуру» – это выбор вопросов для обсуждения. Например, подано 20 поправок. Спикер объявляет, что мы обсуждаем 2, 4, 8 и 12. Все остальные не осуждаются. Соответственно, это правило тоже предполагает очень широкие полномочия у спикера, исходя из того, что спикер – лицо, во-первых, достаточно независимое, во-вторых, достаточно авторитетное для того чтобы его решение не вызывало возражений и не было ущемления чьих бы то ни было прав.

Процедура обсуждения регламентирована в регламентах (простите за тавтологию) некоторых парламентах достаточно подробно, определяется, сколько минут дается каждому выступающему, определяется, сколько может быть выступлении, например, от одной фракции по одному законопроекту, тем самым, отчасти, формализуется процесс осуждения.

Если сегодня мы почитает стенограмму заседаний ГД, мы увидим, что там сейчас микрофон отключается автоматически. Прошло 3 минут, микрофон отключается, соответственно, дальше выступающего не слышно. Таким образом, можно сказать, технически ограничивается возможность злоупотребления временем. Не спикер следит за количеством минут, а техника.

При этом, вопрос продолжительности далеко не всегда относится к числу ключевых вопросов, иногда возникает проблема, связанная с тем, что нужно вообще, например, отложить обсуждение. И вот, одни депутаты начинают говорить: как же так, мы затем и собрались, чтобы этот вопрос обсудить, другие говорят: мы не можем обсуждать, потому что у нас нет какие-то данных, не решен предварительный вопрос. Предварительный вопрос – направленное, скажем, к Правительству обращение Палаты с просьбой предоставить какие-то дополнительные документы для принятия решений по тому или иному законопроекту. В таких условиях регулирование процедур парламентских дискуссий, оно описано во многих трудах по парламентскому праву с т.з. разных вариантов тех ограничений, тех условий, которые могут устанавливаться для организации дискуссий.

Процедуры обсуждения еще интересны и важны тем, что они могут быть в дальнейшем использованы за пределами Парламента. Собственно, если не понятно, что в законе написано, можно посмотреть, как этот закон обсуждался в парламента, что о нем говорили депутаты, и по высказываниям депутатов примерно представить себе, а что же они имели ввиду, когда голосовали за этот законопроект. Такой способ толкования закона в некоторых странах получил широкое распространение, но в других государствах, в частности, в том государстве, где, как мы полагаем, был классический парламент, Великобритания, до решения 1992 года Палаты Лордов «Pepper v. Hart UKHL 3» считалось, что никакие парламентские дискуссии никогда нигде не могут за стенами парламента для каких бы то ни было целей использоваться. Причина этого правила, она достаточно очевидна, она проистекает из старой конституционной привилегии, традиции парламента, привилегии независимости, обеспеченной неответственностью за принимаемые решения. Мы будем говорить о депутатском индемнитет, но здесь речь идет об индемнитете парламента в целом. Индемнитет – это в т.ч. неответственность парламента за принятое ими решение и за любое мнение, высказанное в процессе обсуждения, в общем, за реализацию любого полномочия, которое закон и Конституция предоставляет парламентарию.

Английское право, точнее сказать, Билль о правах 1689 года предусматривал в т.ч. эту гарантию, устанавливал запрет на использование материалов дискуссий для каких бы то ни было целей за пределами парламента для того чтобы эти материалы не могли быть использованы в качестве материалов для обвинения, выдвигаемых против членов парламента и связанных с парламентской деятельностью. Собственно, этот запрет трактовался обычно настолько широко, что не позволял судам использовать материалы парламентских дискуссий, при том, что эти материалы всегда публиковались, еще с самых первых лет существования парламента, суды не могли использовать.

В 1992 году историческое решение «Pepper v. Hart UKHL 3», Палата Лордов разрешила судам использовать материалы парламентских дискуссий, хотя вопрос о том, насколько этот принцип допустим, насколько эффективно использование материалов – это вопрос, который по-прежнему обсуждается в т.ч. в английской литературе с т.з. больше содержательной, нежели с т.з. формальной.

Что касается процедур голосования, то в справочниках, учебниках, где описываются парламентские практики разных стран мира, можно найти всякие разные примеры того, как голосовали и как голосуют депутаты в разных парламентах.

Самый дикий способ – это выкриками, примерно, как в Новгородском вече. За какое решение больше кричат – то и поддерживается народом. Собственно, в некоторых парламентах эта практика действует примерно также.

В большинстве парламентов сегодня голосуют цивилизованнее, даже давно уже предполагается, что депутат либо каким-то открытым способом, причем открытый способ может быть совершенно разным. Начиная от того, как депутаты проходят и выходят из зала заседания через отдельные коридоры. Те, кто голосуют «за» идут через левый коридор, те, кто голосуют «против» идут через правый коридор, или наоборот. И у выхода стоят работники Аппарата Парламента, которые ставят галочки и считают, сколько депутатов прошло через их коридор. И до самого элементарного, самого банального поднятия рук депутатов, которые присутствуют на заседании.

На самом деле, все эти практики сегодня остаются в прошлом, потому что сегодня, конечно, в основном, все парламенты голосуют с помощью электронных систем голосования. Электронные системы, с одной стороны, очень быстро обеспечивают абсолютную точность, и позволяют работать в двух режимах: режимах, когда учитывается поименное голосование, и режимах, когда поименное голосование не учитывается, когда голос обезличивается и подсчитывается общее количество голосов.

Сегодня именно такие электронные системы используются чаще всего, а Регламентами Палат определяется, в каких случаях голосование должно носить тайный характер, т.е. без фиксации конкретных фамилий,а в каких случаях оно может носить поименный характер, или как должно приниматься решение о том, чтобы голосование происходило поименно.

По общему правилу в ГД действует поименное голосование, но может быть принято решение об обезличенных данных голосования.

Белов уже достаточно много приводил в пример ГД. Собственно, в ГД нужно обратить внимание на структуру повестки дня, просто чтобы мы понимали, как строится работа ГД, очень советует Белов нам хотя бы один раз зайти на сайт ГД, найти за любую среду или пятницу повестку дня заседания, посмотреть, как именно структурируется повестка дня. Нам тогда многое может быть понятно о том, как именно принимаются решения, как именно функционирует ГД.

При этом, предполагается, что законопроекты отдельно обсуждаются по стадиям. Начало блок законопроектов принимают в первом чтении, потом блок законопроектов принимают во втором чтении, потом блок законопроектов, который принимают, в отношении них, в отличие от первых двух блоков, обычно предполагается, что председатель профильного комитета докладывает о том, что законопроект был подготовлен к третьему чтению, и без обсуждения вопрос выносится на итоговое голосования в отдельный блок – «Час голосовании», когда голосование проходит без каких-либо обсуждений.

По первому, второму чтению обычно сначала вопрос обсуждается, потом непосредственно сразу после этого обсуждения проходит голосование.

Отдельно выделяются в структуре повести «правительственный час», когда приглашаются должностные лица исполнительной власти, они отвечают на вопросы депутатов, выступают перед депутатами.

«Час заявлений» - именно заявления, которые хотят донести до широкой общественности те или иные депутаты, или это могут быть какие-то ситуации, когда палата утверждает на своем заседании парламентский запрос, подготовленный одним из депутатов.

Прежде чем мы перейдем к вопросам законодательной процедуры, Белов остановится на таком вопросе, который не носит хрестоматийного характера для обычного изложения курса КП – это вопросы правового регулирования лоббистской деятельности. Лоббизм существует везде. В некоторых государствах он признается как официальное явление, как правомерное, допустимое и регламентированное, хотя бы в каких-то пределах, явление. А в некоторых он категорически отрицается, исходя из того, что у нас того не может быть, потому что не может быть никогда.

Конечно, во втором случае больше приходится говорить о попытке выдать желаемое за действительное, потому что лоббизм - явление социально объективное. То или иное законодательное решение всегда выгодно или невыгодно каким-то политическим, социальным, экономическим группам. Соответственно, эти группы всегда пытались и всегда будут пытаться влиять на принятие решений, дабы свои интересы попытаться продвинуть на государственном уровне.

Лоббизм в концепции представительного учреждения, наверное, отражается лучше всего, потому что лоббизм, конечно, теоретически можно рассматривать как попытку влиять на любые государственные решения, и на решения, принимаемые органами исполнительной власти, и даже на решения, принимаемые судами. Но и во втором, и в третьем случае – это уже, скорее, полукриминальная или совсем криминальная практика. А то, что касается влияния на законодательную власть, то предполагается. что она по определению должна быть открыта для представительства разных интересов. Она должна разные интересы учитывать, соответственно, это создает объективные предпосылки для того чтобы на законодательную власть пытались повлиять.

Лоббизм в тех странах, где он не считается глубоко противоречащим принципам функционирования представительного органа власти, в тех государствах он признается как определенное право граждан отстаивать свои интересы, или просто доводить свои интересы до сведения депутатов, принимающих решение. Для того чтобы депутаты, при принятия решения, эти мнения учитывали.

Лоббизм мало где признан до такой степени, как в США, где еще в 1946 году появился первый закон «О правовом регулировании лоббистской деятельности», и этот закон, мало того, что он вызвал массу нареканий с т.з. его эффективности, он вызывает возражения в некоторых концепциях представительной власти, в таких как, например, господствующих в нашей конституционной доктрине, тем, что лоббизм позволяет частные интересы продвигать при принятии общественных государственных решений.

Та концепция представительного правления, которая доминирует в нашем КП предполагает, что никакие частные интересы не могут существовать вообще, могут быть только общие, только общественные интересы, и представительный орган должен именно эти общественные интересы всячески защищать, обеспечивать и следовать именно им в своей деятельности.

В США концепция и конституционная основа для лоббистской деятельности находится в самой Конституции, потому что представительное правление, конечно, - это один из принципов Конституции, но помимо него есть и дополнительные конституционные нормы, которые позволяют на это общее решение влиять тем, с чьими интересами это общее решение либо совпадает, либо, наоборот, не совпадает. В Конституции США обнаруживается то право, которое, например, в нашей Конституции гарантированно статьей 33, право на обращение государственные органы и органы местного самоуправления, а, собственно, обращение – политическое право, которое предполагает возможность, донеся свою позицию, свое мнение, свой интерес до государственных органов, попытаться каким-то образом повлиять на принимаемое решение. Лоббизм – это форма организованного воздействия на принятие решения. У нас эти конституционные основы, скорее, отодвигаются на 2 план. Предполагается, что открытость власти для воздействие на нее со стороны разных лоббистских группировок приведет к коррупционным практикам, она неизбежно приведет к тому, что частные интересы начнут доминировать над интересами общественными. Более того, частное лоббирование начнет искажать общественную пользу, общественные интересы, в конечном итоге, окажется противоречащим самой природе представительных органов, самим целям их существования.

Далеко не единственный взгляд. Собственно, у нас в 90-е гг. делались попытки принять закон «О лоббизме», и его активно обсуждали в юридической литературе, многие писали статьи в защиту этого закона, в итоге, он так и не был принят. В результате, то воздействие, которое в реальности все-таки оказывается на государственные структуры, оно гражданам неизвестно, оно не транспорентно, оно не открыто. А главная цель правового регулирования лоббистской деятельности – создать разными путями, разными способами систему того, чтобы избирателям было известно, кто именно повлиял на принятие конкретного решения, в чьих интересах это решение состоялось.

Дата добавления: 2014-11-09