Часть I. Главные психические функции и анатомо-физиологическое устройство. 23 страница

Мы видим, что у врача не может быть выбора, заниматься психотерапией или нет. Врач занимает такое место, что от него все, повинуясь известному кататимному принуждению, должны ожидать психотерапии и получать ее. Он воздействует психотерапевтически не потому, что он этого хочет, а потому, что этого хотят его пациенты. На все случаи болезни он воздействует психически интенсивно, на пользу или во вред — это зависит от его воли. А потому важнейшим принципом психотерапии является: nihil nocere. Кто действительно никогда не навредил психике своего пациента, тот уже хороший психотерапевт.

Следует иметь в виду два основных пункта. Первый — никогда не вредить кататимным регуляциям необдуманными словами; только если этого требуют какие-то высшие интересы, мы имеем право, особенно у тяжелобольных, разрушать те маленькие надежды и самообманы, которые лучше, чем морфий, помогают им переносить страдания. Так называемую «всю правду», высказанную в резкой форме, могут перенести весьма немногие люди, особенно больные. Самый тяжелый прогноз можно дать в такой форме, что при полной серьезности суждения и правде останется маленький след надежды, и этого будет вполне достаточно для больного. Неблагоприятный в основном, но осторожно высказанный прогноз практически приносит ту же пользу, что и просто неблагоприятный, но в отличие от последнего он не вредит. Такой подход не только гуманнее, но и умнее, так как мы сами можем ошибиться. Позитивной стороной этого является принцип, которому следуют хорошие старые врачи: никогда не обнаруживать своей неуверенности и нервной спешки, а распространять всегда вокруг себя спокойствие и уверенность. Еще более важным является второй пункт: никогда не вызывать болезни неосторожными приговорами. Существуют слова, которые врач должен изъять из своего лексикона, как сильно действующий яд: «рак», «туберкулез», «размягчение мозга» и, прежде всего, «спинной мозг». Слова «спинной мозг» так потрясающе действуют на многих нервных людей, что у них тут же на месте может нарушиться походка. Также и термин «артериосклероз» нужно употреблять с большой осторожностью. Мысль о заболевании артериосклерозом у привыкших к работе пожилых людей может вызвать тяжелый комплекс, даже хроническую idee fixe; может стать исходным пунктом продолжительных депрессивно-ипохондрических расстройств, парализующих работоспособность и жизнерадостность, несмотря на то что, быть может, объективные данные весьма незначительны. Также и слово «lues» можно произнести перед нервно-впечатлительными людьми лишь тогда, когда есть полная уверенность в поставленном диагнозе и этого требуют терапия и опасность заражения. Производящее сильное впечатление название болезни мы употребляем только тогда, когда надо встряхнуть крепких неразумных людей и заставить их обратить внимание на свое здоровье. Во всех других случаях мы добавляем известный corrigens. Врач каждый раз должен отдавать себе полный отчет в том, что речь идет об ответственном вмешательстве в душевную жизнь пациента (будет ли он формулировать свое мнение энергично и без прикрас или осторожно маскируя его), а состояние души бесчисленными путями воздействует на состояние тела.

Нужно воспитать в обществе разумное отношение к возможностям и границам врачебной помощи. Тот же, кто, ссылаясь на свою человеческую недостаточность, обнаруживает всегда лишь скептицизм, не желая заниматься терапией, справедливо отвергается больными. Врача зовут не для того, чтобы он только пожал плечами, но и не для того, чтобы он прописывал лекарства, в недейственности которых уверен. Если же мы поищем, то и в неблагоприятных случаях почти всегда найдем средство, которое действительно даст некоторое объективное облегчение больному и затем будет вполне достаточным, чтобы послужить пациенту и его семье для самого главного — кататимной регуляции. Это является истинным и честным толкованием формулы: ut aliquid fiat.

Впрочем, душевная установка, с которой пациент приходит к врачу, бывает очень различна. Только часть больных ждет просто исцеления от телесного недуга или же хочет дать себя успокоить и утешить в ипохондрических заботах энергичными уверениями врача. Но не все хотят получить это успокоение: если бы мы сказали некоторым пациентам, что их болезнь совершенно невинна, они бы нам этого никогда не простили. Существуют женщины, для которых «их» камни в печени являются темой, любовно и с подробностями развиваемой ими в каждом вагоне, точно разговор идет о родных детях. Они ездят с этим от одного врача к другому, чтобы получить от них заверение, будто те никогда не наблюдали такого тяжелого случая, или чтобы потом рассказывать о знаменитом профессоре X, якобы нашедшем их случай совершенно загадочным. Здесь камень в печени является чем-то, повышающим самооценку, как мы это видели в случае рессентимента. Он способствует наивному и невинному возвеличению собственной личности чем-то, чего другие не имеют. Он придает личности, в сущности пошлой и ограниченной, особую выразительность. Он служит той же цели, что у других их ум, богатство или знатное происхождение.

При этом мы совершенно не касаемся тех бесчисленных случаев, когда болезнь и жалоба на болезнь используются для самовозвеличения или же скрыто или явно служат более определенной эгоистической цели в дипломатическом поведении пациента по отношению к жене, начальству или страховому обществу. Такие целевые компоненты могут не только самостоятельно вызвать симуляции и неврозы, но, что гораздо важнее, входить в каждый вид телесной болезни как подчеркивающий, удлиняющий, даже объективно ухудшающий ее частичный фактор, направляя при этом внимание, усиливая боль, прекращая движение. Таким образом, вполне реально психогенное усиление объективного расстройства деятельности сердца и желудка, помимо вегетативной нервной системы. Психическая установка, следовательно, не только является внешним побочным фактором при телесных страданиях, но часто включается в картину телесной болезни как силовой компонент. Даже без всякой тенденции, чисто рефлекторно, почти каждый орган тела, как известно, интенсивно реагирует на влияния аффектов, особенно ярко система кровеносных сосудов, аппарат пищеварения, всякий вид секреторных функций и т. д. Поэтому в разговорном языке сердце и фигурирует как средоточие жизни души.

A. Суггестивные методы

В специальной психотерапии мы различаем суггестивные методы, непосредственно воздействующие на глубокие душевные механизмы, и рациональные методы, привлекающие к сотрудничеству сознательную высшую духовную жизнь. Нельзя строго отделить одно от другого, так как происходит взаимовлияние, и мы часто в лечении психики намеренно комбинируем многие факторы.

Суггестивное лечение бывает двух типов: суггестивная терапия в бодрствующем состоянии и гипноз. Всем суггестивным методам существенно помогают, как минимум, две вещи, хотя они и не являются необходимыми: производящая впечатление внешняя рамка и групповая работа. Если условия позволяют, лучше проводить суггестивное лечение не в обычном кабинете, а в специально устроенном для этого помещении, очень тихом и наполовину затемненном. Благодаря этому устраняются отвлекающие чувственные раздражения и пациенты под влиянием необычной обстановки душевно перестраиваются, напрягаются и готовятся к чему-то особенному. Работа группами, особенно соединение уже исцеленных или наполовину исцеленных пациентов с еще не лечившимися, очень облегчает нам наше задание: пациенты при таком условии перед лечением суггестивно настраивают и подготавливают друг друга. Одно только вступление в религиозное или медицинское учреждение, пользующееся репутацией сильной суггестивности, может при случае ускорить исцеление.

Единовременное суггестивное лечение в бодрствующем состоянии

Для усиления суггестивной терапии в бодрствующем состоянии мы употребляем как избранное средство фарадический ток. Он производит сильное впечатление, как непривычное чувственное раздражение, на мускулатуру и чувствительность, а благодаря этому и на психику. Причиняя боль, ток, кроме того, интенсивно воздействует на готовность пациента, концентрируя ее, в нужном случае дисциплинируя и подгоняя. Для чувствительных, боязливых и беспокойных пациентов этому грубому средству лечения мы предпочитаем успокаивающие способы: накладываем руку, гладим, производим тихие пассивные движения при монотонном внушении вполголоса, похожем на гипноз.

При терапевтическом лечении в бодрствующем состоянии мы должны дать пациенту в виде опоры к суггестивно сказанному слову прочную исходную точку для укрепления в нем мысли о целительном действии метода; при телесных психогенных расстройствах это может быть сделано в форме маленькой телесной манипуляции над пораженной частью тела, над парализованным членом, над больным желудком. При более тяжелом лечении целесообразно положить пациента на операционный стол, работая, подобно оператору, с помощью врача-ассистента или сестры милосердия, которые, по возможности, будут исполнять всю второстепенную работу, обслуживать аппарат, оказывать помощь при упражнениях в движении. Таким образом мы сможем спокойно и уверенно сконцентрировать внимание на самом главном, не отвлекаясь на детали.

Самым важным при суггестивном сеансе является сказанное слово, сопровождающее наши собственные манипуляции, а также изъявления и реакция пациента, врач работает, беспрестанно взбадривая, поправляя, подбадривая, приказывая. Суггестивное слово принимает форму либо выразительной демонстрации, либо выразительного приказа, например, при лечении истерически парализованного члена: «Вот, смотрите, уже начинает появляться движение, кожа уже покраснела, мускулы уже начинают вздрагивать, обратите внимание, сейчас начнется движение; теперь хорошенько помогайте! Беритесь смело! Не жалуйтесь! Раз, два, раз, два!»

При этом мы вызываем из парализованного члена при помощи электрического тока или при содействии пассивных движений маленькие, поддающиеся демонстрации следы движений, стараемся сейчас же их суггестивно использовать, побуждаем пациента к активному содействию и, как только он его окажет, пытаемся, постоянно повторяя приказание, удержать только что обнаружившееся движение и его все улучшающееся повторение. В интонации голоса мы употребляем, смотря по надобности, то успокоительный, вполголоса бормочущий гипнотический тон, то спокойное уговаривание, то тон возбужденного, напряженного ожидания и сильно подчеркнутый тон приказа, то — по отношению к пациентам, оказывающим сопротивление и торпидным, —даже внезапное crescendo, вплоть до грубого крика.

Мы подкрепляем наши слова, энергично хватая пациента и подталкивая его при затруднениях в движении, как бы вызываем это движение с помощью пантомимы и энергично его демонстрируем. В более трудных случаях мы поочередно пользуемся всей шкалой суггестивных возможностей, начиная с холодного, рассудительного спокойствия и вплоть до самого страстного убеждения и физического встряхивания. Подобным же образом удаляем расстройства чувствительности, действуя сильным фарадическим раздражением, а в легких случаях восстанавливаем нормальное чувство, проводя рукой по бесчувственному или болезненному месту. Мы требуем не только пассивной веры в слово врача, но энергичного, активного преодоления боли добрым содействием движению. При истерической рвоте после предварительного впрыскивания или фарадизации в области желудка я заставлял пациентов принимать пищу, состоявшую из разных блюд (от самых легких до более всего внушающих опасения). Все это делалось в присутствии врача и при постоянном интенсивном словесном внушении. Подобно этому можно продумать план лечения каждого вида расстройства так, чтобы продемонстрировать пациенту исцеление ad oculos, непосредственно во время сеанса.

На войне, где мы могли собрать много опытов с успешным исходом лечения суггестивной терапией в бодрствующем состоянии, даже при самом отчаянном сопротивлении, для более тяжелых случаев оказалось особенно пригодной следующая методическая схема, которую нужно модифицировать, в зависимости от конкретных целей.

A. Суггестивная подготовка накануне, заключающаяся в том, что больного кладут с уже исцелившимися, причем низший персонал как бы между прочим рассказывает ему о воздействии лечения, а врач спокойно уверяет его в предстоящем исцелении.

B. Суггестивная сцена в операционной комнате. До прихода врача все готово, пациент лежит уже раздетым или во всяком случае с обнаженными пораженными частями на операционном столе. Ему говорят несколько ободряющих слов и с проворной, уверенной деловитостью приступают к лечению, включающему: 1) электризацию (или впрыскивание, воздействие лучами, проведение рукой) слабым или вызывающим боль фарадическим током, в соответствии с психическим габитусом пациента, 1—2 минуты; 2) упражнение по строгой команде в течение 2—5 минут; 3) паузу для отдыха — 2—5 минут. Затем все повторяется вплоть до полного успеха. Очень результативной часто оказывается перемененная работа, когда врач временно оставляет комнату, чтобы дать возможность ассистенту в течение некоторого времени воздействовать на больного внушением и провести необходимые упражнения, а потом снова начинает сам или же, при благоприятном течении дела, только изредка появляется на короткое время для контроля и ободрения, подобно дежурному офицеру. Таким образом удастся сберечь силы при чрезвычайно напряженной работе, не утомляться монотонными повторениями и усилить суггестивное воздействие на пациента благодаря смене действующих лиц.

При лечении внушением в бодрствующем состоянии мы должны следовать важному принципу: добиваться исцеления или по крайней мере решительного сдвига к улучшению в течение одного сеанса и сразу же фиксировать добытые результаты упражнением, так что на последующие дни и недели остается лишь дополнительное лечение, в виде упражнения, воспитания, исправления и, прежде всего, трудотерапии. Из опыта известно, что если первое внушение в бодрствующем состоянии не удалось, то последующие сеансы оказывают меньшее воздействие. Поэтому в случае упорной неподатливости внушению в бодрствующем состоянии оно может потребовать громадного напряжения воли со стороны врача и пациента и должно поддерживаться в течение нескольких часов почти до полного истощения обоих, до наступления, наконец, успешного исхода.

При более легких психогенных расстройствах, не представляющих ни сильных волевых препятствий, ни глубоко коренящихся ненормальных механизмов, лечение бывает более кратким и простым. Это касается, например, многих видов детской истерии, при которых иногда после энергичных уговоров стоит только слегка прикоснуться электродом, чтобы уничтожить нарушение походки или тик. Во всяком случае ребенок должен быть один; предварительное удаление матери является предпосылкой быстрой и плодотворной работы, да и вообще в детской истерии мать часто выступает Materia peccans, и удаление нервного ребенка из домашней среды может повлечь за собой исцеление или хотя бы стать существенным фактором для закрепления исцеления, добытого вначале суггестивным путем.

Замаскированное внушение

Замаскированным внушением мы называем часто употребляемый терапевтический способ, когда мы, не прибегая к особой суггестивной сцене, даем пациенту в виде обычного предписания небольшое паллиативное средство (хотя бы валериановые капли), предписываем ему регулярное маленькое двигательное упражнение или диету, но при этом как бы между прочим психически настраиваем его, рассказывая ему о воздействии данного средства на другого пациента или точно и детально описывая это воздействие уверенным тоном. Умный и благородный врач сумеет и в этих случаях избежать ребяческого обмана, например впрыскивания воды, — он выберет в качестве суггестивного средства какое-нибудь само по себе осмысленное медицинское средство. По отношению к плохо воспитанным, инфантильным и строптивым пациентам к замаскированному внушению целесообразно добавлять воздействие дисциплинирующего характера. Для этого используют несколько неприятные или производящие боль способы. В моем лечебном заведении для невротиков, получивших свое заболевание благодаря войне, при каждом истерическом припадке пациенту впрыскивали эфир (очень болезненное средство) и делали полное холодное обертывание; эти меры были вполне действенными. Дисциплинирующий характер лечения должен быть тщательно скрыт, на первый план следует выдвигать целительное воздействие.

Гипноз

Лечение гипнозом отличается от внушения в бодрствующем состоянии только тем, что мы делаем пациенту внушения и, возможно, задаем ему упражнения в состоянии частичного сна. Гипобулически-гипоноические глубокие пласты в этом измененном состоянии сознания доступны нам иногда еще более непосредственно, чем в бодрствующем состоянии. Мы вызываем частичный гипнотический сон суггестивно в начале сеанса, опять-таки при помощи комбинации словесных внушений и небольших телесных воздействий-. Последние должны заключаться, как это уже испытано, в фиксировании пациентом глазами известного предмета и в легком поглаживании врачом лица и тела гипнотизируемого. Неподвижное фиксирование легко вызывает, как это каждый может испытать на самом себе, рассеянное (geistesabwesend), почти дремотное состояние (как и наоборот, рассеянных людей мы узнаем по их неподвижному взгляду). Следовательно, мы заставляем пациента либо фиксировать часы, которые держим перед ним, либо глядеть нам прямо в глаза. При этом кладем ему руку на лоб и постепенно начинаем легко поглаживать его лицо и тело, подобно тому как успокаивают и усыпляют детей. В начале сеанса мы говорим вполголоса, таинственно бормоча, без тонировки, совершенно монотонно, что опять-таки способствует усыпляющему действию. Пациент при этом лежит удобно и без всякого напряжения на софе, в полутемном, тихом помещении, так что исключена возможность какой бы то ни было помехи и всего, что могло бы отвлечь внимание. В качестве введения к гипнозу мы бы стали говорить и действовать приблизительно так.

Представьте себе, что вы хотите теперь заснуть, и не думайте ни о чем, кроме сна и покоя. Мускулы должны быть совершенно вялыми… так, совсем удобно… дышите совсем спокойно и равномерно… без напряжения… смотрите мне прямо в глаза… в глаза… теперь я вам кладу руку на лоб… вы чувствуете, как это вас успокаивает… вы чувствуете, как вы утомляетесь… как веки тяжелеют… как они опускаются (при этом мягко и совершенно незаметно сдвигают руку со лба на глаза или, если глаза сами не закрываются, предлагают пациенту их закрыть)… ваши глаза закрываются… Когда я вам провожу таким образом по лбу, вы чувствуете (непрерывное поглаживание лба), как усталость возрастает, как все тело делается усталым и тяжелым (при этом поглаживание всего тела, особенно рук). Вы чувствуете легкое тянущее чувство дремоты в руках, тяжесть в них, если я их вот так немного приподниму, они вяло опустятся… и т. д.

Таким образом нужно, пожалуй, еще некоторое время монотонно предлагать все время спокойно дышать, пока пациент спокойно не заснет. Пробуждение от гипноза опять-таки совершается суггестивным путем, причем, дуя на лицо пациента, ему говорят, что сейчас он почувствует постепенное возвращение бодрости и проснется, что он медленно будет просыпаться во время счета и откроет глаза при цифре три, затем медленно считают с постепенным усилением голоса до трех. Перед пробуждением нужно всегда суггестировать хорошее самочувствие. Если глаза открываются с трудом, то можно оказать механическую помощь, сопровождаемую успокоительными и ободряющими уверениями. Пациента не вырывают из состояния гипноза, а точно после тяжелого сна оставляют на некоторое время в состоянии покоя.

В вызванных таким образом состояниях мы различаем легкий, средний и глубокий гипноз. В легчайших степенях пациенты почти не чувствуют, что они спят, — они переживают только чувство покоя, могут без затруднения долго и неподвижно лежать и не испытывают потребности открыть глаза; в таком состоянии спокойной пассивности пациент настраивается в соответствии со словами врача. В средней степени гипноза присоединяется полная вялость мускулов, так что пассивно поднятая рука безвольно падает, глаза открываются пациентом только с большим затруднением. Сам гипнотизируемый также испытывает определенное чувство сонливости. На этой стадии уже удается немедленное осуществление простых моторных внушений. Глубокий гипноз, наблюдаемый извне, подобен в большинстве случаев глубокому, спокойному ночному сну, с медленным глубоким дыханием, иногда с покраснением лица и полной вялостью мускулов. Бывает, правда, что мы наблюдаем и напряженное, напоминающее маску, выражение лица. Характер пробуждения от глубокого гипноза (заспанность, протирание глаз, вздохи и т. п.) подобен соответствующим явлениям после глубокого сна. Точно так же и амнезия имеет место во время гипноза. На этой глубокой стадии гипноза удаются излюбленные эксперименты суггестированного обмана чувств (пациент откусывает от картофеля, воображая, что это яблоко, и т. п.).

Если гипноз достаточно глубок, мы можем заставить пациента совершать определенные движения, выполнять необходимые упражнения, с открытыми глазами сойти с софы, пойти по приказанию туда или сюда — и все это без пробуждения. Мы можем выполнять с пациентом во время гипноза, как уже сказано, моторные упражнения, хотя бы Для удаления психогенной парализованности, или сделать ему простое словесное внушение, что его немощи, головные боли, его страх теперь исчезнут, что после пробуждения он будет себя чувствовать особенно окрепшим, посвежевшим и возродившимся и что этот успех окажется устойчивым в дальнейшем, что он сейчас же сможет беспрепятственно ходить или говорить, как здоровый человек. Внушения, поддерживаемые упражнениями и символическими действиями (накладывание руки, поглаживание), при которых пациента во время гипноза заставляют постепенно переживать акт исцеления, производят большее впечатление, чем неопределенные, общие словесные внушения. Как и при внушениях в бодрствующем состоянии, нужно предварительно продумать ход сеанса, его методический распорядок, короткие, сжато сформулированные и осмысленно вытекающие из другого внушения вопросы, чтобы потом не говорить без плана, неуверенно или противоречиво.

Внушения, которые продолжают воздействовать и после гипноза или осуществляются лишь впоследствии, называются постгипнотическими внушениями. На этой постгипнотической устойчивости основана возможность их терапевтического использования. С экспериментальной целью проводили, например, следующий опыт. Находящемуся под гипнозом испытуемому говорили: «Через три дня в 19 часов 30 минут вы придете ко мне на квартиру, положите мне на плечо левую руку, поклонитесь и произнесете три первых стиха шиллеровского «Колокола». Все это было точно исполнено пациентом, находившимся в бодрствующем состоянии, с соблюдением указанного времени. Высказывались опасения, что таким образом во время гипноза можно и добропорядочным людям приказать совершить преступные действия, что впоследствии действительно может заставить этих людей в бодрствующем состоянии совершить преступление. Но в большинстве случаев невозможно заставить выполнить внушения, которые противоречат всей этической структуре человека, как и весьма трудно осуществить даже исцеляющие внушения при сильном волевом противодействии со стороны истерика. Скорее всего такие преступные внушения могут реализоваться в тех случаях, когда навстречу гипнотизеру идет сильный, латентный импульс к действию, как, например, при искушении к сексуальному общению.

Да и вообще возможность вреда от гипноза сильно переоценивается. Темной стороной является только известная душевная подчиненность пациента своему врачу, наступающая при длительном лечении гипнозом, когда пациента нельзя заставить покинуть комнату врача, он не решается стоять на собственных ногах и думает, что по поводу каждой мелочи ему нужны совет и помощь врача. Эта опасность существует при всяком длительном и интенсивном психиатрическом лечении, особенно часто она обнаруживается, к примеру, при психоанализе. Своевременной энергичной воспитательной предусмотрительностью врач может этого избежать.

Имея дело с лицами женского пола, сомнительными в эротическом отношении, лживыми или очень поддающимися самовнушению, разумно пригласить на гипнотические сеансы свидетеля, чтобы из-за клеветы таких неполноценных личностей, уверяющих, что врач злоупотребил своим положением при гипнозе, не попасть в очень неприятное положение.

Наконец, могут возникнуть нежелательные осложнения, если состояние гипноза случайно перейдет в истерическое сумеречное с сильным разряжением аффектов и таким образом ускользнет от вас; то же самое, впрочем, может произойти и при внушении в бодрствующем состоянии. Обычно с помощью резкого, властного и повелительного тона, сильного фарадического болезненного раздражения, холодного обливания и т. п. легко удается купировать сумеречное состояние. Если менее опытному врачу однажды это и не удастся, то не произойдет никакой катастрофы и пациенту не будет нанесено серьезного ущерба. В таких случаях следует перевести пациента в отдельную спокойную комнату, по возможности без всякой обстановки, предоставив его самому себе до прекращения сумеречного состояния. А так как длительное сумеречное состояние является нежелательным осложнением, то пациентов со склонностью к таким состояниям, особенно истерически слабоумных, лучше не гипнотизировать.

Не все люди поддаются гипнозу, во всяком случае не под действием любого врача и не при всяких обстоятельствах. Флатау, например, на основании своего опыта полагает, что глубокого гипноза можно достичь приблизительно у 15 % гипнотизируемых. Легкую степень гипноза вызывают у большинства людей, поскольку они явно или скрыто не противопоставляют гипнозу свою волю. Первый неудачный опыт вообще не доказывает невозможности гипноза по отношению к какому-нибудь пациенту. При первом сеансе часто достигают немногого или вообще ничего. Взволнованных, боязливых, недоверчивых пациентов следует сначала успокоить, все им объяснить, приучить к правильной установке. В затруднительных случаях лучше проводить гипноз при утомлении пациента или его естественной склонности ко сну, делать это лучше вечером или после дневного отдыха. Используют также и легкие наркотические средства для достижения пассивного и подготавливающего ко сну душевного состояния, кроме того, самые различные маленькие суггестивные трюки, перечислить которые мы здесь не имеем возможности.

Продолжительность отдельного гипнотического сеанса обычно не менее получаса. В отличие от лечения внушением в бодрствующем состоянии, когда лучше всего добиваться успеха на первом же сеансе, а затем лишь закреплять исцеление упражнениями, гипнозу присущ преимущественно мягкий, продолжительный способ лечения, состоящий из повторяющихся в течение недель или месяцев сеансов, причем не следует их резко обрывать, а только постепенно удлинять перерывы между сеансами. Тот, у кого мало времени, не должен пользоваться гипнозом в качестве терапевтического средства, так как отдельные, спорадические гипнотические сеансы в большинстве случаев не дают никаких результатов.

Показания (indikationen) к применению способа лечения

Теперь о показаниях к применению суггестивного лечения. Лечение внушением в бодрствующем состоянии за один сеанс особенно эффективно для всех больных истерией с осязательными телесными симптомами (прежде всего при нарушениях осанки и походки, парализованности и контрактуре), с расстройствами чувствительности (анестезия, псевдоишиас, псевдоревматизм), дрожанием (Schuttelzittern) и тиком, истерической рвотой, психогенной глухотой, особенно это лечение показано пациентам с мутизмом и истерической афонией. Суггестивное лечение пугливых и чувствительных больных должно проводиться очень деликатно, уверенно и изящно. При более тонких неврозах, со сложной структурой переживания, такое лечение можно применять в крайнем случае, после анализа и устранения душевных затруднений, для окончательной и быстрой ликвидации какого-нибудь одного явного симптома. Для лечения детской истерии суггестивный метод часто является избранным. Его преимущество заключается в простоте и скором и полном успехе. В общем же он является несколько резким, а потому требует со стороны врача упорства, авторитетности и темперамента, а со стороны пациента — в среднем несколько более простой и грубой душевной структуры. Такие расстройства, как бессонница, головные боли и прямые душевные заболевания, при которых нельзя в первый же сеанс продемонстрировать какой-нибудь осязательный успех, исключены из сферы действия врача.

Скрытое внушение является прочной латентной составной частью многих наших общих форм врачебного пользования. Оно может, конечно, оказаться действенным и при собственно невротическом расстройстве, однако не стоит обольщаться и ожидать слишком большого успеха от него. Оно является «политикой малых средств», которая в большинстве случаев окажется несостоятельной по отношению к более упорным и сложным неврозам. Поэтому, за исключением совсем простых и легких случаев, не следует рисковать авторитетом врача.

Гипноз — одно из важнейших психотерапевтических вспомогательных средств. Он пригоден для всех вышеперечисленных случаев, где имеются показания к лечению внушением в бодрствующем состоянии, в целом он действует несколько мягче, но может быть применен и очень энергично. Кроме того, он часто менее утомителен для врача, так как не связан единовременной схемой и может быть разделен на несколько сеансов. Его некоторый недостаток по сравнению с внушением в бодрствующем состоянии заключается лишь в предубеждении части публики по отношению к мнимой опасности и таинственности гипноза, а также в том, что (при не особенно большой опытности врача) некоторые пациенты не поддаются гипнозу, а дурно настроенные больные могут доставить врачу при проведении сеанса досадные затруднения и неприятности, на которые они не решились бы при использовании хорошо заряженного фарадического электрода. Во многих случаях, следовательно, выбор лечения гипнозом или единовременным внушением в бодрствующем состоянии является просто делом вкуса или опыта врача.

Дата добавления: 2014-11-25