Возникновение и образование Русского государства 427

3) При распределении волостей — родовой собственности — стар­ший князь распоряжался не единолично, а сообща с младшими (с. 19 — 20).

4) В деле приобретения великокняжеского достоинства дядя имел преимущество перед племянником.

5) Идея, положенная в основу этого предпочтения дяди, на прак­тике вскоре нашла затруднение вследствие размножения княжеского дома: племянник не всегда оставался «племянником», а брат мог оказаться на положении «дяди»:

а) старший сын старшего брата (по смерти своего отца) — отец
для своих младших братьев, значит, брат своим дядьям, правда, брат
младший, но все же поднявшийся на один уровень с ними (с. 23).

6) Сыновья такого старшего брата, для его младших братьев, из
племянников тоже становятся братьями, хотя бы и младшими (с. 24).
На Северо-Востоке, в потомстве Всеволода III, пересилило представ­
ление «о старшинстве сына от старшего брата уже не над одними
младшими, но над всеми дядьями, причем однако до пресечения
Рюрикова рода на престоле Московском дядья самые младшие не
хотят уступать старшинства сыну от первого брата, так что оба
представления остаются при своих крайностях, не уступают друг
другу, не допускают ничего среднего» (с. 26).

б) Если князь умирал, не будучи старшим в роде, или великим
князем, то дети его оставались навсегда младшими. Так, например,
Владимир, старший сын Ярослава I, «умер при жизни отца, следо­
вательно, не был отцом для братьев своих, и потому сын его Ростислав
не имел уже возможности быть братом дядьям своим, остался навсегда
племянником, младшим, неспособным ни к великокняжескому досто­
инству, ни к владению родовою собственностью» (с. 31). «Сын такого
преждевременно умершего князя не мог быть совладельцем со своим
дядею, исключался из владения родовою собственностью» и если
получал волость, то или по милости дядей, или по какому-нибудь
другому обстоятельству» (с. 32).

7) «Для предохранения сыновей своих от такой участи князья дава­
ли друг другу клятву, что, в случае преждевременной смерти одного из
них, оставшийся в живых должен заботиться, чтоб дети покойного не
были исключены из владения родовою собственностью» (с. 32).

8) «Князья, которых отцы умерли при жизни дедов, назывались изгоями» (с. 34).

9) Насильственное изгнание из волости исключало князя из права старшинства: это, значит, сам Бог покарал его, так как, по понятиям ве­ка, битва считалась судом Божиим. А «если побежденный изгнанный князь силою оружия возвращал свое право, свою волость, то в этом ви­дели возвращение к нему благосклонности Божией, прощение греха» (с 35).

428

Е. Ф. Шмурло

Ср. его же: История России. Т. II, гл. 1; и О родовых отношениях московских князей Древней Руси. «Московский Литературный Сбор­ник», 1846.

5. Вотчинная теория. Ее представители: Кавелин. Сочинения Т. 1 - Й. СПб., 1859; 2-е изд.: СПб., 1897 и Чичерин: 1) Областные учреждения России в XVII в. М., 1856; 2) Опыты по истории русского права. М., 1858. Теория эта представляет собою вариант родовой.

Кавелин расходится с Соловьевым в одном существенном пункте: по Соловьеву, принцип родовых отношений, как живое, действующее начало, пошатнулся еще со второй половины XI в. (смерть Ярослава Мудрого), с Андрея Боголюбского его заменил принцип государст­венный: фундамент будущего государства, по крайней мере, его пер­вый, сознательно заложенный, камень, — дело рук Боголюбского и Всеволода III. Кавелин же преобладание родовых начал в нашей жизни считает возможным проследить гораздо дальше: кровное начало, по его мнению, определяет собою весь древний период русской истории вплоть до Петра Великого, причем родовой строй сменился государ­ственным не сразу: последнему предшествовала промежуточная стадия юридического гражданского быта: эпоха вотчинного строя — время с Б о г о л ю б с к о г о до конца XV — н а ч а л а XVI века. Перестав быть членами большой родовой семьи, единого княжеского дома, русские князья превратились пока еще не в государей, а в вотчинников, собственников земли, наследственных, неограниченных ее владельцев. О государстве можно говорить лишь со времени московских Иванов III и IV.

В основе та же мысль и у Чичерина. Он различает три стадии обще­ственных отношений: союз кровный (родовой), гражданский (вотчин­ный) и государственный. В отличие от Кавелина, вотчинный строй он начинает не с Боголюбского, а с первого появления варяжских дружин на Руси, т. е. с середины IX века. В Кровном союзе личность еще не вы­ступает; она затеряна в роде; но появилась варяжская дружина, — и Кровный союз распался, личность выделилась; возникло частное право, стали слагаться договорные отношения — выросло гражданское общество.

Форм гражданского общежития было две: 1) Княжеская вотчи­на — частная, наследственная собственность князя; между княжеские отношения и договоры носят характер частно-семейный; ничего, что напоминало бы в них отношения государственные, международные; 2) Вольная община (Новгород, Псков) — отношения к князю на основе свободного договора обеих сторон. Самостоятельность Вольной общины не делает ее, однако, еще государством — это такой же вотчинник, но коллективный, в форме союза свободных лиц, и этот вотчинник заключает договор с князем, чтобы тот правил его землею, творил суд и защищал от врага.

Дата добавления: 2014-11-25