Командная система: станции 2 страница

Хорза увидел Йелсон, которая шла от станции, все еще держа ружье наготове. В ее скафандр попали один‑два плазменных выстрела, оставив на серой поверхности неровные спирали черных шрамов. Она подозрительно взглянула в сторону задних пандусов, где, придавленный и неподвижный, лежал один из идиран. Потом она откинула щиток шлема.

– Как у тебя дела? – спросила она Хорзу.

– Ничего. Туман в голове. Да и побаливает. Йелсон кивнула. Вместе они направились туда, где лежал Нейсин.

Нейсин все еще был жив и стонал. Его оружие взорвалось, осколки вонзились в его грудь, руки и лицо. Вместо лица была красная каша.

– Господи боже мой, – сказала Йелсон, доставая аптечку из своего скафандра.

Она просунула сквозь то, что осталось от щитка, руку со шприцем и вколола обезболивающее в шею Нейсина, пребывавшего между жизнью и смертью.

– Что случилось? – раздался в динамиках ее шлема едва слышный голос Авигера. – Тут уже безопасно?

Йелсон посмотрела на Хорзу – тот пожал плечами, потом кивнул.

– Да, Авигер, безопасно, – сказала Йелсон. – Можешь идти.

– Я позволил Бальведе воспользоваться микрофоном моего скафандра. Она сказала, что…

– Мы слышали, – перебила Йелсон.

– Что‑то о «разрыве ствола»? Да?… – Хорза услышал приглушенный голос Бальведы, подтвердившей это. – Она решила, что ружье Нейсина может взорваться или что‑то в этом роде.

– Оно таки взорвалось, – сказала Йелсон. – Вид у него – хуже не бывает.

Она кинула взгляд на Вабслина, который укладывал руку Доролоу. Вабслин покачал головой, увидев, что Йелсон смотрит на него.

– Доролоу погибла, Авигер, – сказала Йелсон. Старик помолчал несколько мгновений, потом сказал:

– А Хорза?

– Получил удар плазмой по шлему. Повреждение скафандра, связь потеряна. Но жить будет. – Йелсон помолчала, тяжело вздохнула. – Но, похоже, мы потеряли Разум. Он исчез.

Авигер подождал несколько секунд, потом дрожащим голосом сказал:

– Да, ничего себе приключение. Легкая прогулочка. Еще один триумф. Наш друг мутатор – достойный преемник Крейклина!

Голос его замер на высокой гневной ноте. Он выключил свой приемопередатчик.

Йелсон посмотрела на Хорзу и покачала головой:

– Старый осел.

Вабслин все еще стоял на коленях перед телом Доролоу. Они слышали его сдавленные рыдания, но потом и он отключился от открытого канала. Замедляющееся дыхание Нейсина бульканьем прорывалось сквозь маску из крови и плоти.

Йелсон осенила Кругом Огня окровавленное стекло щитка, за которым скрывалось лицо Доролоу, потом укрыла тело куском материи с паллеты. Звон в ушах Хорзы прекратился, в голове прояснилось. Бальведа, освобожденная от пут, смотрела, как мутатор наклоняется над Нейсином. Авигер стоял рядом с Вабслином, чью рану на руке уже обработали.

– Я услышала звук, – объяснила Бальведа. – Он очень характерный.

Вабслин спросил, почему взорвалось ружье Нейсина и откуда Бальведе стало известно, что это случится.

– Я бы тоже узнал этот звук, если бы не получил удар по голове, – сказал Хорза.

Он извлекал осколки щитка из лица Нейсина, разбрызгивая кожный гель в те места, из которых сочилась кровь. Нейсин был без сознания, в шоке, возможно, он умирал, но они даже не могли вытащить его из скафандра – слишком много крови свернулось между материалом скафандра и телом. Сними скафандр – кровотечение может возобновиться, и организм Нейсина не справится с кровопотерей, а пока все эти раны были надежно закупорены. Поэтому они были вынуждены оставить Нейсина как он был, словно останки человека и машины стали одним хрупким организмом.

– Что случилось? – спросил Вабслин.

– У его ружья разорвало ствол, – сказал Хорза. – Пули, видимо, были отрегулированы на взрыв при очень слабом ударе и стали срабатывать от ударной волны, порожденной предыдущими пулями. А поскольку он продолжал стрелять, фронт волны переместился в ствол его оружия.

– В ружьях есть особые датчики, чтобы предотвращать это, – добавила Бальведа, сморщившаяся, когда Хорза вытаскивал осколок щитка из глазницы Нейсина: чужая боль эхом отдалась в ней. – Видимо, его датчик не работал.

– Я ему говорила – не покупай это ружье, уж слишком оно дешевое, – сказала Йелсон. Она подошла к Хорзе и встала рядом с ним.

– Вот бедняга, – сказал Вабслин.

– Еще двое покойников, – воскликнул Авигер. – Надеюсь, вы довольны, господин Хорза. Надеюсь, вы удовлетворены тем, как ваши «союзники»…

– Авигер, – спокойным голосом сказала Йелсон, – заткнись.

Старик несколько мгновений смотрел на нее, потом поплелся прочь, остановился перед Доролоу и уставился на нее.

Из‑за пандуса сзади выплыл Унаха‑Клосп.

– Этот идиранин там, наверху, – сказал он высоким голосом, выдававшим его легкое удивление, – он жив. На нем лежит тонны две‑три всякого железа, но он все еще дышит.

– А другой? – спросил Хорза.

– Понятия не имею. Не хотел подходить слишком близко – там такой бедлам.

Хорза оставил Нейсина на попечение Йелсон и пошел по усеянной осколками платформе к обломкам мостика над хвостом поезда.

Он шел с обнаженной головой – шлем был разбит, а у скафандра вышли из строя антиграв и источник питания, а также большинство детекторов. Освещение все еще работало на резервном аккумуляторе, функционировал и маленький экран репитера на запястье. Масс‑детектор был поврежден, и по экрану на запястье, когда Хорза попытался подключить его к детектору, пошли сплошные помехи – детектор практически не видел и реактора.

Ружье Хорзы все еще действовало, хотя теперь в нем уже не было нужды.

Он остановился у основания пандуса и почувствовал тепло остывающих металлических опор, по которым прошелся лазерный огонь. Он глубоко вздохнул и полез наверх – туда, где лежал идиранин, массивная голова которого виднелась среди обломков, зажатая между двумя уровнями пандуса. Идиранин медленно повернулся и посмотрел на Хорзу; одна его рука напряглась, и обломки, под которыми он лежал, зашевелились и затрещали. Потом воин выпростал руку из‑под искореженного металла и отстегнул поврежденный шлем, который тут же свалился на пол. На мутатора уставилось крупное седлообразное лицо.

– Поздравляю с днем сражения, – тщательно выговорил Хорза по‑идирански.

– Ого, – загрохотал идиранин, – малыш говорит на нашем языке.

– Я даже на вашей стороне, хотя ты, вероятно, мне и не поверишь. Я из разведывательного отдела Первого морского домината, служу под командованием кверла Ксоралундры. – Хорза сел на пандус почти вровень с лицом идиранина. – Меня прислали сюда попытаться захватить Разум, – продолжил он.

– Правда? – сказал идиранин. – Жаль. Кажется, мой товарищ его уничтожил.

– Да‑да, я уже слышал об этом, – сказал Хорза, направляя лазерное ружье в крупное лицо, зажатое между двумя металлическими плитами. – А еще вы «уничтожили» несколько мутаторов там, на базе. Я тоже мутатор. Именно поэтому наши общие хозяева и послали меня сюда. Почему вы убили моих одноплеменников?

– А что еще мы могли сделать, гуманоид? – нетерпеливо сказал идиранин. – Они были препятствием на нашем пути. Нам нужно было их оружие. Они бы попытались остановить нас. А запереть и охранять их у нас не было сил.

Говорил идиранин с трудом – ему приходилось бороться с грузом, давившим на его туловище и грудную клетку. Хорза нацелил ружье прямо в лицо идиранину.

– Ты, злобная тварь, я сейчас разнесу твою паршивую голову.

– Сделай милость, карлик. – Идиранин улыбнулся, двойной ряд его жестких губ растянулся. – Мой товарищ уже погиб с честью. Квайанорл начал свой долгий путь в Верхний мир. Я пленен, но в то же время я победитель, и ты предлагаешь мне утешение выстрела. Я не закрою глаз, гуманоид.

– Тебе это не потребуется, – сказал Хорза, опуская ружье.

Он посмотрел сквозь полумрак станции на тело Доролоу, потом на слабый – из‑за дыма – свет вдалеке. Там, в носовой части, слабо мерцала кабина машиниста, освещая пустой участок пола, где прежде находился Разум. Хорза повернулся к идиранину:

– Я беру тебя с собой. Думаю, за Барьером Тишины все еще есть подразделения Девяносто третьего флота. Я должен сообщить о том, что потерпел неудачу, и доставить агента Культуры инквизитору флота. Я доложу о том, что вы превысили ваши полномочия, убив этих мутаторов, хотя и не думаю, что от этого будет какой‑то толк.

– Твои сказки утомляют меня, недоросток. – Идиранин отвернул голову и снова напряг мышцы, пытаясь сбросить с себя груду металла, но тщетно. – Убей меня теперь. От тебя воняет. И мне противно слышать, как ты говоришь. Наш язык не предназначен для животных.

– Как тебя зовут? – спросил Хорза.

Голова в форме седла снова повернулась к нему, глаза медленно мигнули.

– Мое имя Ксоксарле, гуманоид. Теперь ты наверняка исковеркаешь его, попытавшись воспроизвести.

– Отдохни здесь, Ксоксарле. Я уже сказал – мы возьмем тебя с собой. Сначала я хочу проверить, что стало с Разумом, который вы уничтожили. Мне тут пришла в голову одна мысль.

Хорза поднялся на ноги. Голова в том месте, где в нее врезался шлем, болела невыносимо, но Хорза, стараясь отвлечься от биения в висках, пошел назад по пандусу, чуть прихрамывая.

– Твоя душа – дерьмо, – загрохотал ему вслед идиранин по имени Ксоксарле. – Твою мать нужно было удавить, когда у нее началась течка. Мы хотели съесть тех убитых мутаторов, но они страшно воняли!

– Не трать попусту слов, Ксоксарле, – сказал Хорза, не оборачиваясь. – Я не буду тебя убивать.

В конце пандуса Хорзу ждала Йелсон. Автономник согласился присмотреть за Нейсином. Хорза посмотрел в дальний конец станции.

– Я хочу видеть то место, где был Разум.

– А что, по‑твоему, с ним случилось? – спросила Йелсон, шагая в ногу с Хорзой. Он пожал плечами. Йелсон продолжила: – Может, он сделал такой же трюк, что и раньше, – опять нырнул в гиперпространство. А потом появился в каком‑то из туннелей.

– Может быть, – сказал Хорза.

Он остановился рядом с Вабслином, взял его под руку и развернул спиной к телу Доролоу. По лицу инженера было видно, что он плакал.

– Вабслин, – сказал Хорза, – посторожи этого сукина сына. Он, возможно, попытается спровоцировать тебя, чтобы ты его пристрелил, но не делай этого. Ему только этого и надо. Я хочу доставить этого мерзавца на флот, где его предадут военно‑полевому суду. Наказанием для него будет почернение его имени, а убив его, ты только окажешь ему услугу. Понял?

Вабслин кивнул. Продолжая потирать голову в месте ушиба, Хорза вместе с Йелсон пошел дальше по платформе.

Они пришли туда, где прежде был Разум. Хорза включил подсветку на своем скафандре и осмотрел пол. Он подобрал какую‑то небольшую – судя по виду, обожженную – детальку при входе в пешеходный туннель, ведущий на станцию семь.

– Что это? – спросила Йелсон, отворачиваясь от тела идиранина на другом мостике над рельсами.

– Я думаю, – сказал Хорза, крутя в руке все еще теплую машинку, – это дистанционный автономник.

– Разум оставил его здесь? – Йелсон подошла поближе, чтобы рассмотреть находку.

Она увидела почерневшую плиточку, несколько трубочек и нитей, видневшихся под комковатой, неровной поверхностью в тех местах, где ее коснулся плазменный огонь.

– Это принадлежит Разуму, без вопросов, – сказал Хорза и посмотрел на Йелсон. – Что именно случилось, когда они выстрелили в Разум?

– Когда идиранин выстрелил, Разум исчез. Он начал двигаться, но ускориться настолько быстро он просто не мог. Я бы почувствовала ударную волну. Он просто исчез.

– Как если бы отключили проектор? Йелсон кивнула.

– Да. И еще был дым. Немного. Ты хочешь сказать, что…

– Так этот идиранин попал в него? Ты что хочешь сказать?

– Я хочу сказать, – Йелсон уперла руку в бедро и уставилась на Хорзу с нетерпеливым выражением, – что его прошили три или четыре выстрела. Первые прошли прямо через него. Ты думаешь, что это была проекция?

Хорза кивнул и посмотрел на устройство в своей руке.

– Дело было так: этот автономник создал голограмму Разума, Наверно, он к этому добавил еще и небольшое силовое поле, так что его можно было коснуться, толкнуть, будто это материальный объект. Но внутри не было ничего, кроме этой маленькой машинки. – Он слабо улыбнулся, глядя на уничтоженного автономника. – Неудивительно, что наши масс‑детекторы никак не реагировали на эту фиговину.

– Так, значит, Разум где‑то в туннелях? – спросила Йелсон, глядя на автономник в руке Хорзы.

Мутатор кивнул.

Бальведа смотрела, как Хорза и Йелсон удаляются в темноту, направляясь в дальний угол станции. Она подошла к Унаха‑Клоспу, который, паря над Нейсином, следил за его жизнедеятельностью и перебирал содержимое аптечки. Вабслин держал под прицелом идиранина, придавленного грудой металла, но краем глаза наблюдал за Бальведой. Та, скрестив ноги, сидела рядом с носилками.

– Упреждаю ваш вопрос, – сказал автономник. – Нет, сделать ничего нельзя.

– Я уже догадалась, Унаха‑Клосп, – сказала Бальведа.

– Гм‑м‑м, значит, вы склонны к вампиризму?

– Нет, я хотела поговорить с вами.

– Правда? – Автономник продолжал рассматривать содержимое аптечки.

– Да… – Она наклонилась вперед, уперла локоть в колено, подбородок – в чашечку ладони. Бальведа чуть понизила голос. – Вы что – выжидаете благоприятного случая?

Автономник повернулся к ней лицевой частью. Оба знали, что в этом не было никакой необходимости, но у автономника этот жест вошел в привычку.

– Выжидаю удобного случая?

– До сего дня вы позволяли ему помыкать вами. Я все время спрашивала себя: как долго это будет продолжаться?

Автономник снова отвернулся, паря над умирающим.

– Видимо, вы не заметили, госпожа Бальведа, но мой выбор в данной ситуации почти так же ограничен, как и ваш.

– У меня есть только руки и ноги, а по ночам меня связывают и запирают. Вас – нет.

– Мне приходится нести вахту. Он оставляет включенными детекторы движения, и попытайся я бежать, он сразу узнал бы об этом. И потом – куда мне идти?

– На корабль, – сказала Бальведа с улыбкой. Она посмотрела в глубь темной станции, где по огням скафандров можно было различить фигуры Йелсон и Хорзы, поднимавших что‑то с пола.

– Для этого мне понадобилось бы его кольцо. Вы готовы отобрать кольцо у него?

– У вас должен быть эффектор. Вы что – не можете обойти защиту корабля? Или этот его детектор движения?

– Госпожа Бальведа…

– Называйте меня Перостек.

– Перостек, я – автономник общего назначения, гражданский. У меня есть световые поля – эквиваленты пальцев, но не конечностей. Я могу генерировать режущее поле, но глубиной всего в несколько сантиметров, и оно не справится с броней. Я могу контактировать с другими электронными системами, но не могу вмешиваться в работу защищенных военных сетей. У меня есть внутреннее силовое поле, которое позволяет мне парить в воздухе, независимо от величины гравитации, но в качестве оружия я могу использовать только свою собственную массу, и проку от этого не много. Откровенно говоря, я вовсе не силен, а когда от меня требовали значительных физических усилий, то придавали мне дополнительные приспособления. К сожалению, когда меня похитили, этих приспособлений при мне не было. Иначе я бы не остался на этом корабле.

– Черт! – бросила Бальведа в темноту. – Значит, у вас в рукаве нет никаких тузов.

– Да и рукавов‑то нет, Перостек.

Бальведа глубоко вздохнула и мрачно уставилась в темный пол.

– Вот ведь беда, – сказала она.

– Приближается наш вожак, – сказал Унаха‑Клосп с усталой ноткой в голосе.

Он развернулся и наклонил свою лицевую часть в сторону Йелсон и Хорзы, которые возвращались из дальнего конца станции. Мутатор улыбался. Хорза сделал знак Бальведе, и та легко поднялась на ноги.

– Перостек Бальведа, – сказал Хорза, стоя вместе с другими у мостика над хвостом поезда и указывая рукой на идиранина, придавленного рухнувшей конструкцией, – познакомься с Ксоксарле.

– Это та самая женщина, которую ты называешь агентом Культуры, гуманоид? – спросил идиранин, с трудом поворачивая голову к людям, стоящим внизу.

– Рада познакомиться, – пробормотала Бальведа, выгибая бровь и разглядывая придавленного идиранина.

Хорза прошел вверх по пандусу мимо Вабслина, державшего идиранина на мушке. В руке у Хорзы все еще был дистанционный автономник. Он поднялся до второго уровня пандуса и заглянул в лицо идиранину.

– Видишь эту штучку, Ксоксарле? – Он поднял пластину повыше, и та сверкнула в свете фонаря его скафандра.

Ксоксарле медленно кивнул.

– Это какое‑то небольшое поврежденное устройство. В низком, басовитом голосе идиранина слышалось напряжение. Хорза увидел ручеек багровой крови на полу под тем местом, где был зажат Ксоксарле.

– Именно это и было у вас – двух гордых воинов, когда вы полагали, что захватили Разум. А он весь тут. Дистанционный автономник, проецирующий слабую со‑лиграмму. Если бы вы доставили это на флот, то вас вышвырнули бы в ближайшую черную дыру, а ваши имена вычеркнули бы из всех списков. Вам чертовски повезло, что здесь появился я.

Идиранин несколько секунд смотрел на искалеченный аппарат.

– Ты, гуманоид, – медленно сказал Ксоксарле, – подлее червя. Твои глупые фокусы и вранье не проведут и младенца. У тебя мозги заросли – в твоей голове жира больше, чем на твоих рахитичных костях. Ты не годишься даже на то, чтобы тебя выкинули на помойку.

Хорза встал на пандус, под которым лежал идиранин. Слыша, как придавленный резко всасывает в себя воздух через растянутые губы, он медленно двинулся туда, где между плит торчало лицо Ксоксарле.

– Ты, чертов фанатик, не достоин твоей формы. Я найду тот Разум, который, как ты полагал, уже у вас в кармане, и я доставлю тебя на флот, и если у них есть хоть капля здравого смысла, то они передадут тебя инквизитору за непроходимую глупость.

– Пошел в жопу, – с трудом выдохнул идиранин. Ты животное.

Хорза оглушил Ксоксарле парализатором. После этого они с Йелсон и Унаха‑Клоспом приподняли пандус с тела идиранина и сбросили тот на пол станции. Они срезали бронированный скафандр с тела гиганта, потом спутали его ноги проводом и привязали руки к бокам. Конечности у Ксоксарле не были сломаны, но кератиновый щиток с одной стороны его тела растрескался, и оттуда сочилась кровь, а другая рана – между шейной чешуей и плечевой пластиной – закрылась, как только с него сняли тяжелую конструкцию. Ксоксарле был крупным даже по идиранским меркам – ростом около трех метров и отнюдь не худой. Хорза был рад, что этот высокий идиранин – судя по значкам на скафандре, командир отделения, – видимо, получил повреждения внутренних органов и будет испытывать физические мучения. Тем легче будет охранять его, когда он придет в себя, подумал Хорза. Веревки, которыми связывали Бальведу, не подходили, – идиранин был слишком велик.

Йелсон сидела, поедая пищевую плитку; ружье, направленное на идиранина, покачивалось у нее на колене. Хорза сидел на кромке пандуса и пытался отремонтировать свой шлем. Унаха‑Клосп, который, как и все остальные, был не в силах помочь Нейсину, наблюдал за раненым.

Вабслин сидел на паллете, пытаясь отрегулировать масс‑детектор. Он уже осмотрел поезд Командной системы, но по‑настоящему ему хотелось другого – увидеть поезд в рабочем состоянии, при более ярком освещении, и так, чтобы радиация не мешала ему осматривать вагон‑реактор.

Авигер некоторое время стоял рядом с телом Доролоу, потом пошел к дальнему пандусу, где лежало тело другого идиранина, которого Ксоксарле назвал Квайанорл, – искалеченное, с оторванными конечностями, отверстиями от выстрелов. Старик Авигер оглянулся и, решив, что его никто не видит (однако Хорза, время от времени отрывавший взгляд от помятого шлема, и Бальведа, которая, притопывая, ходила кругами, чтобы согреться, наблюдали за этой сценой), занес ногу над безжизненным телом и со всей силы пнул одетую в шлем голову. Шлем отлетел в сторону, и Авигер пнул голову. Бальведа посмотрела на Хорзу, покачала головой и продолжила свое хождение кругами.

– Вы уверены, что идиран тут больше не осталось? – спросил Хорзу Унаха‑Клосп.

Он кружил по станции, потом поплыл вдоль поезда, следом за Вабслином, а теперь оказался перед мутатором.

– Их больше нет, – сказал Хорза, глядя не на автономника, а на путаницу растрескавшихся оптических волокон, спекшихся в комок под наружной оболочкой шлема. – Ты ведь видел следы.

– Гм‑м, – сказал автономник.

– Мы победили, машина, – сказал Хорза, не поднимая глаз. – Мы включим питание на станции семь и тогда без труда найдем Разум.

– Ваш «господин Адекватный», похоже, на удивление безразличен к тому, как вольно мы обращаемся с его поездом, – заметил автономник.

Хорза окинул взглядом груды металла и осколки рядом с вагонами, пожал плечами и вновь занялся шлемом.

– Может, ему все равно, – сказал он.

– А может быть, он получает от всего этого удовольствие? – спросил Унаха‑Клосп. Хорза посмотрел на него, и автономник продолжил: – Ведь, в конечном счете, это место – памятник смерти. Священное место. Может, оно – алтарь в той же мере, что и памятник, а мы просто исполняем жреческие функции – приносим жертвы богам.

Хорза покачал головой.

– Я думаю, машина, твои изготовители убрали предохранитель из твоей цепи воображения, – заявил он и снова занялся шлемом.

Унаха‑Клосп издал шипящий звук и отправился к Вабслину, который возился с масс‑детектором.

– Что ты имеешь против машин, Хорза? – спросила Бальведа, прервав свое хождение и остановившись рядом с ним.

Время от времени она потирала себе то нос, то уши. Хорза вздохнул и положил шлем.

– Ничего, Бальведа, пока они знают свое место. Бальведа фыркнула и продолжила свое хождение.

Раздался голос Йелсон, которая расположилась чуть дальше по пандусу:

– Ты сказал что‑то смешное?

– Я сказал, что машины должны знать свое место. Но Культура плохо относится к замечаниям такого рода.

– Да, – сказала Йелсон, продолжая смотреть на идиранина. Потом перевела взгляд на грудь своего скафандра со следами от плазменной молнии. – Хорза, – сказала она, – мы можем где‑нибудь поговорить? Не здесь.

Хорза посмотрел на нее.

– Конечно, – озадаченно произнес он.

Вабслин занял место Йелсон на пандусе. Йелсон пошла туда, где над Нейсином, приглушив свою подсветку, парил Унаха‑Клосп, державший шприц в нечетком силовом поле.

– Как он? – спросила Йелсон у машины, которая тут же прибавила света.

– Разве по его виду не понятно? – в свою очередь задал вопрос автономник; Йелсон и Хорза ничего не сказали. Унаха‑Клосп снова пригасил подсветку. – Может, и протянет еще несколько часов.

Йелсон покачала головой и направилась ко входу в туннель, где была горловина транзитной трубы. Хорза следовал за ней. Йелсон остановилась внутри, где ее не могли видеть другие, и повернулась лицом к мутатору. Казалось, она ищет слова, но не может их найти. Она снова покачала головой и сняла шлем, прислонившись спиной к неровной стене туннеля.

– В чем дело, Йелсон? – спросил он ее и попытался было взять ее ладонь в свои, но она скрестила руки на груди. – Ты сомневаешься, стоит ли участвовать в этом деле?

Она покачала головой.

– Нет. Я хочу увидеть этот треклятый супермозг. Мне все равно, кто его заполучит, мне все равно, если его взорвут, но я хочу его найти.

– Я не думал, что для тебя это настолько важно.

– Теперь важно. – Она отвернулась, потом снова посмотрела на Хорзу, на ее лице появилась неуверенная улыбка. – Черт побери, я все равно пойду до конца – хотя бы для того, чтобы быть тебе подмогой, попытаться выручить тебя, если что.

– А я думал, ты собираешься выйти из игры, – сказал он.

– Да, – сказала Йелсон. – Понимаешь, я ведь не… ну… – Она тяжело вздохнула. – Какого черта!

– Что? – спросил Хорза.

Она пожала плечами. Маленькая бритая голова снова опустилась, ее очертания вырисовывались в далеком свете.

Она покачала головой.

– Господи, Хорза, – сказала она, испустив короткий смешок. – Ты просто не поверишь.

– Во что не поверю?

– Не знаю, стоит ли говорить.

– Скажи.

– Ты не поверишь. А если поверишь, то тебе, наверно, это не понравится. Ну, не все понравится. Я серьезно. Может, мне не стоит…

В ее голосе слышалось искреннее смущение. Хорза весело рассмеялся.

– Брось, Йелсон, – сказал он. – Ты уже и без того сказала слишком много – останавливаться поздно. Ты сама говорила, что ты не из тех, кто поворачивает назад. Так говори.

– Я беременна.

Поначалу он подумал, что ослышался, и хотел было пошутить на этот счет, но какая‑то часть мозга снова воспроизвела звук ее голоса, перепроверила его, и теперь он точно знал, что она сказала. Она была права. Он не поверил услышанному. Не мог поверить.

– Не спрашивай меня, уверена ли я, – сказала Йелсон и снова опустила взгляд, сплетая пальцы и глядя то ли на них, то ли дальше, на пол, терявшийся в темноте. Она сжала свои руки без перчаток, как‑то обнаженно торчавшие из скафандра. – Уверена. – Она посмотрела на Хорзу, хотя они и не могли видеть глаз друг друга. – Значит, я была права. Ты ведь мне не веришь, да? Я хочу сказать, что беременна от тебя. Поэтому и говорю тебе. Я бы ничего не сказала, если бы… если бы ты был ни при чем… если бы не от тебя. – Она пожала плечами. – Я подумала, что ты мог бы догадаться, когда я спросила о том, какую дозу облучения мы получили… Но теперь ты спрашиваешь себя, как это могло случиться, да?

– Да, – сказал Хорза, откашлявшись и качая головой, – это совершенно невозможно. Мы оба… но мы же принадлежим к разным видам, и это исключает любую возможность.

– И все же объяснение есть. – Йелсон вздохнула, продолжая смотреть на свои пальцы – они хватали и оплетали друг друга. – Но я думаю, тебе и это тоже не понравится.

– А ты попробуй.

– Дело… дело было вот как. Моя мать… моя мать жила на астероиде. На мобильном астероиде – ну, ты знаешь, один из многих. Один из самых старых. Он… мотался по галактике, может, восемь или девять тысяч лет и…

– Постой, – сказал Хорза. – Один из чьих самых старых?

– Мой отец… он происходил с одного места, с планеты, возле которой этот астероид как‑то останавливался. Моя мать сказала, что вернется когда‑нибудь, но так никогда и не вернулась. Я ей говорила, что когда‑нибудь загляну туда, чтобы увидеть его, узнать, жив ли он… Наверно, это сентиментальность чистой воды, но я сказала себе, что непременно загляну туда, если удастся выжить в этой переделке. – Она снова то ли усмехнулась, то ли фыркнула и на секунду отвернулась от своих беспокойных пальцев, чтобы бросить взгляд в темное пространство станции. Потом она опять повернулась лицом к мутатору, и голос ее внезапно зазвучал страстно, почти умоляюще. – По рождению я только наполовину из Культуры. Я оставила астероид, как только научилась держать ружье. Я знала, что Культура для меня – место неподходящее. Так вот, я унаследовала геннозакрепленное свойство, обеспечивающее фертильное межвидовое совокупление. Я никогда прежде об этом не задумывалась. Оно считается управляемым – по крайней мере, если хочешь ребенка, нужно снять блокировку и прекратить думать о том, чтобы не забеременеть. Но на сей раз блокировка почему‑то не сработала. Может, я сама ее отключила – не знаю как. Но я это не нарочно, Хорза, клянусь тебе. Мне этого и в голову не приходило. Просто так случилось. Я…

– И когда тебе это стало известно? – спокойно спросил Хорза.

– Еще на «ТЧВ». Мы находились в нескольких днях от этой планеты. Точно не помню. Сначала я даже не поверила. Но теперь у меня нет никаких сомнений. Послушай. – Йелсон приблизилась к нему, и в ее голосе снова послышались умоляющие нотки. – Я могу устроить выкидыш. Надо сосредоточиться на этом мысленно, и получится, если ты этого хочешь. Может, я уже и сделала бы это, но я помню – ты мне говорил, что у тебя нет семьи, никого, кто продолжил бы твой род, и я подумала… понимаешь, мой род меня не волнует… я просто подумала, что ты… – Она замолчала и, резко закинув голову, провела пятерней по своим коротким волосам.

– Спасибо, что ты об этом подумала, – сказал Хорза. Йелсон молча кивнула и снова принялась перебирать пальцы.

– Выбор за тобой, Хорза, – сказала она, не глядя на него. – Я могу его сохранить. Я могу его вырастить. Я могу удерживать его на той стадии, на которой он находится теперь… Выбирай сам. Может, мне просто не хочется самой принимать решение. Я хочу сказать, что я вовсе не желаю выставить себя какой‑то благородной или готовой к самопожертвованию, но вот как обстоят дела. Тебе решать. Хер его знает, что там во мне намешано, но я подумала, что ты должен знать. Потому что ты мне нравишься и потому что… не знаю… потому что наступило время, когда мне, для разнообразия, нужно сделать что‑нибудь не только для себя. – Она снова покачала головой. Голос ее стал смущенным, извиняющимся, отрешенным – все сразу. – Или, может, как и всегда, мне хочется сделать что‑то для своего удовольствия. Бог ты мой…

Он протянул к ней руки, придвинулся к ней поближе. И она вдруг тоже метнулась к нему навстречу, обхватила его руками, прижалась к нему. Скафандры мешали объятию, и Хорза не мог даже чуть‑чуть согнуться, но он прижимал Йелсон к себе и чуть покачивал назад‑вперед.

Дата добавления: 2014-11-25