КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
Ретрогенетика
Славный майский день завершился небольшой образцово‑показательной грозой с несколькими яркими молниями, жестяным нестрашным громом, пятиминутным ливнем и приятной свежестью в воздухе, напоенном запахом сирени. Районный центр Великий Гусляр нежился в этой свежести и запахах. Пенсионер Николай Ложкин вышел на курчавый от молодой зелени, чистый и даже кокетливый по весне двор с большой книгой в руках. По двору гулял плотный лысый мужчина – профессор Лев Христофорович Минц, который приехал в тихий Гусляр для поправки здоровья, подорванного напряженной научной деятельностью. Николай Ложкин любил побеседовать с профессором на умственные темы, даже порой поспорить, так как сам считал себя знатоком природы. – Чем увлекаетесь? – спросил профессор. – Что за книгу вы так любовно прижимаете к груди? – Увлекся антропологией, – сказал Ложкин. – Интересуюсь проблемой происхождения человека от обезьяны. – Ну и как, что‑нибудь новенькое? – Боюсь, что наука в тупике, – пожаловался Ложкин. – Сколько всего откопали, а до главного не докопались: как, где и когда обезьяна превратилась в человека. – Да, момент этот уловить трудно, – согласился Лев Христофорович. – Может быть, его и не было? – Должен быть, – убежденно ответил Ложкин. – Не могло не быть такого момента. Ведь что получается? Выкопают где‑нибудь в Индонезии или Африке отдельный доисторический зуб и гадают: человек его обронил или обезьяна. Один скажет: «человек». И назовет этого человека, скажем, древнеантропом. А другой поглядит на тот же зуб и отвечает: «Нет, это зуб обезьяний, и принадлежал он, конечно, древнепитеку». Казалось бы, какая разница – никто не знает! А разница в принципе! Минц наклонил умную лысую голову, скрестил руки на тугом, обтянутом пиджаком животе и спросил строго: – И что же вы предлагаете? – Ума не приложу, – сознался Ложкин. – Надо бы туда заглянуть. Но как? Ведь путешествие во времени вроде бы невозможно. – Совершенная чепуха, – ответил Минц. – Я пытался сконструировать машину времени, забрался во вчерашний день и там остался. – Не может быть! – воскликнул Ложкин. – Так и не вернулись? – Так и не вернулся, – сказал Минц. – А как же я вас наблюдаю? – Ошибка зрения. Что для вас сегодня, для меня вчерашний день, – загадочно ответил Минц. – Значит, никакой надежды? Профессор глубоко задумался и ничего не ответил. Дня через три профессор встретил Ложкина на улице. – Послушайте, Ложкин, – сказал он. – Я вам очень благодарен. – За что? – удивился Ложкин. – За грандиозную идею. – Что же, – ответил Ложкин, который не страдал излишней скромностью. – Пользуйтесь, мне не жалко. – Вы открыли новое направление в биологии! – Какое же? – поинтересовался Ложкин. – Вы открыли генетику наоборот. – Поясните, – сказал Ложкин ученым голосом. – Помните нашу беседу о недостающем звене в происхождении человека? – Как же не помнить. – И ваше желание заглянуть во мглу веков, чтобы отыскать момент превращения обезьяны в человека? – Помню. – Тогда я задумался: что такое жизнь на Земле? И сам себе ответил: непрерывная цепь генетических изменений. Вот среди амеб появился счастливый мутант, он быстрее других плавал в первобытном океане или глотка у него была шире… От него пошло прожорливое и шустрое потомство. Встретился внук этой амебы с жуткой хищной амебихой – вот и еще шаг в эволюции. И так далее, вплоть до человека. Улавливаете связь времен? – Улавливаю, – ответил Ложкин и добавил: – В беседе со мной нет нужды прибегать к упрощениям. – Хорошо. Мы, люди, активно вмешиваемся в этот процесс. Мы подглядели, как это делает природа, и продолжаем за нее скрещивание, отбор, создаем новые сорта пшеницы, продолжаем эволюцию собственными руками. – Продолжаем, – согласился Ложкин. – Хочу на досуге вывести быстрорастущий забор. – Молодец. Всегда у вас свежая идея. Так вот, после беседы с вами я задумался, а всегда ли правильно мы следуем за природой? Природа слепа. Она знает лишь один путь – вперед, независимо от того, хорош он или плох. – Путь вперед всегда прогрессивен, – заметил Ложкин. – Тонкое наблюдение. А если нарушить порядок? Если все перевернуть? Вы сказали: как бы увидеть недостающее звено? Отвечаю – распутать цепь наследственности. Прокрутить эволюцию наоборот. Углубляясь в историю, добраться до ее истоков. – Нам и без этого дел хватает, – возразил Ложкин. – А перспективы? – спросил профессор, наклонив голову и прищурившись. – Это не перспективы, а ретроспективы, – сказал Ложкин. – Великолепно! – воскликнул Минц. – Чем пользуется генетика? Скрещиванием и отбором. Нашу с вами новую науку мы назовем ретрогенетикой. Ретрогенетика будет пользоваться раскрещиванием, открещиванием и разбором. Генетика будет выводить новую породу овец, которой еще нет, а ретрогенетика – ту породу, которой уже нет. И ученым не надо будет копаться в земле. Заказал палеонтолог в лаборатории: выведите мне первого неандертальца, хочу поглядеть, как он выглядел. Ему отвечают: будет сделано. – Слабое место, – заявил Ложкин. – Слабое место? У меня? – Ваш неандерталец жил миллион лет назад. Вы что же, собираетесь миллион лет ждать, пока его снова выведете? – Слушайте, Ложкин. Если бы мы отдавались на милость природе, то сорта пшеницы, которые колосятся на колхозных полях, вывелись бы сами по себе через миллион лет. А может, и не вывелись бы, потому что природе они не нужны. – Ну, не миллион лет, так тысячу, – не сдавался Ложкин. – Пока ваш неандерталец родится да еще своих предков народит… – Нет, нет и еще раз нет, – сказал профессор. – Зачем же нам реализовывать все поколения? В каждой клетке закодирована ее история. Все будет, дорогой друг, на молекулярном уровне, как учит академик Энгельгардт. – Ну ладно, выведете вы что было раньше. А что дальше? Какая польза от этого народному хозяйству? Ответ на свой вопрос Ложкин получил через три месяца, когда пожелтели липы в городском саду и дети вернулись из пионерских лагерей. Лев Христофорович стоял у ворот и чего‑то ждал, когда Ложкин, возвращаясь из магазина с кефиром, увидел его. – Как успехи? – поинтересовался он. – Когда увидим живого неандертальца? – Мы его не увидим, – отрезал профессор. Он осунулся за последние недели: видно, много было умственной работы. – Есть более важные проблемы. – Какие же? – Вы знакомы с Иваном Сидоровичем Хатой? – Не приходилось, – сказал Ложкин. – Достойный человек, заведующий фермой нашего пригородного хозяйства «Гуслярец». Зоотехник, смелый, рискованный. Большой души человек. Тут в ворота въехал «газик», из которого выскочил шустрый очкастый человечек большой души. – Поехали? – предложил он, поздоровавшись. – С нами Ложкин, – сказал Минц. – Представитель общественности. Пора общественность знакомить. – Не рано ли? – обеспокоился Хата. – Спугнут… – Нам ли опасаться гласности? – спросил Минц. После короткого путешествия «газик» достиг животноводческой фермы. Рядом с коровником стоял новый высокий сарай. – Ну что же, заходите, только халат наденьте. Хата выдал Ложкину и Минцу халаты и сам тоже облачился. Ложкин ощутил покалывание в желудке и приготовился увидеть что‑нибудь необычное. Может, даже страшное. Но ничего страшного не увидел. Под потолком горело несколько ярких ламп, освещая кучку мохнатых животных, жевавших сено в дальнем углу. Ложкин присмотрелся. Животные были странными, таких ему раньше видеть не приходилось. Они были покрыты длинной рыжей шерстью, носы у них были длинные, ноги толстые, как столбы. При виде вошедших людей животные перестали жевать и уставились на них маленькими черными глазками. И вдруг захрюкали, заревели и со всех ног бросились навстречу Хате и Минцу, чуть не сшибли их, ластились, неуклюже прыгали, а профессор начал доставать из карманов халата куски сахара и угощать животных. – Что за звери? – спросил Ложкин, отошедший к стенке, подальше от суматохи. – Почему не знаю? – Не догадались? – удивился Хата. – Мамонтята. Каждому ясно. – Мне не ясно, – сказал Ложкин, отступая перед мамонтенком, который тянул к нему недоразвитый хоботок, требуя угощения. – Где бивни, где хоботы? Почему мелкий размер? – Все будет, – успокоил Ложкина Минц, оттаскивая мамонтенка за короткий хвостик, чтобы не приставал к гостю. – Все с возрастом отрастет. Ваше удивление мне понятно, потому что вам не приходилось еще сталкиваться с юными представителями этого славного рода. – Я и со старыми не сталкивался, – возразил Ложкин. – И прожил, не жалуюсь. Откуда вы их откопали? – Неужели не догадались? Они же выведены методом ретрогенетики – раскрещиванием и разбором. Из слона мы получили предка слонов и мамонтов, близкого к мастодонтам. Потом люди пошли обратно и вывели мамонта. – Так быстро? – На молекулярном уровне, Ложкин, на молекулярном уровне. Под электронным микроскопом. Методом раскрещивания, открещивания и разбора. И вы понимаете теперь, почему я отказался от соблазнительной идеи отыскать недостающее звено, а занялся мамонтами? – Не понимаю, – сказал Ложкин. – Вы, товарищ, видно, далеки от проблем животноводства, – вмешался Иван Хата. – Ни черта не понимаете, а критикуете. Нам мамонт совершенно необходим. Для нашей природной зоны. – Жили без мамонта и прожили бы еще, – упорствовал Ложкин. – Эх, товарищ Ложкин. – В голосе Хаты звучало сострадание. – Вы когда‑нибудь думали, что мы имеем с мамонта? – Не думал. Не было у меня мамонта. – С мамонта мы имеем шерсть. С мамонта мы имеем питательное мясо, калорийное молоко и даже мамонтовую кость… – Но главное, – воскликнул Минц, – бесстойловое содержание! Круглый год на открытом воздухе, ни тебе утепленных коровников, ни специальной пищи. А подумайте о труднодоступных районах Крайнего Севера: мамонт там – незаменимое транспортное средство для геологов и изыскателей. Прошло еще три месяца. Однажды к дому № 16 по Пушкинской, где проживал Лев Христофорович, подъехала сизая «Волга», из которой вышел скромный на вид человек средних лет в дубленке. Он вынул изо рта трубку, поправил массивные очки, снисходительно оглядел непритязательный двор, и его взгляд остановился на Ксении Удаловой, которая развешивала белье: – Скажите, гражданка, если меня не ввели в заблуждение… – Вы корреспондент будете? – спросила Ксения. – Вот именно. Из Москвы. А как вы догадались? – А чего не догадаться, – ответила Ксения. – Восемнадцатый за неделю. Поднимитесь на второй этаж, дверь открыта. Лев Христофорович отдыхает. Поднимаясь по скрипучей лестнице в скромную обитель великого профессора, журналист бормотал: «Шарлатанство. Ясно шарлатанство. Вводят в заблуждение общественность…» – Заходите, – откликнулся на стук профессор Минц. Он в тот момент отдыхал, а именно: читал «Химию и жизнь», слушал последние известия по радио, смотрел хоккей по телевизору, гладил брюки и думал. – Из Москвы. Журналист, – сказал гость, протягивая удостоверение. – Это вы тут мамонтов разводите? Журналист произнес это таким тоном, словно подразумевал: «Это вы водите за нос общественность?» – И мамонтов, – скромно ответил профессор, прислушиваясь к сообщениям из Канберры и радуясь мастерству лучшего в сезоне хоккеиста. – С помощью… – журналист извлек из замшевого кармана записную книжку, – ретро, простите, генетики? Доверчивый Минц не уловил иронии в голосе журналиста. – Именно так, – подтвердил он и набрал из стакана в рот воды, чтобы обрызгать брюки. – И есть результаты? Минц провел раскаленным утюгом по складке, поднялось облако пара. – С этим надо что‑то делать, – сказал Минц. Он имел в виду брюки и ситуацию в Австралии. – И все‑таки, – настаивал журналист. – Можно взглянуть на ваших мамонтов? – А почему бы и нет? Они в поле пасутся. Добывают корм из‑под снега. – Ясно. А еще каких‑нибудь животных вы можете вывести? – Будете проходить мимо речки, – сказал Минц, – поглядите в полынью. Там бронтозавры. Думаем потом отправить их в Среднюю Азию для расчистки ирригационных сооружений. В этот момент в окно постучала длинным, усеянным острыми зубами клювом образина. Крылья у образины были перепончатые, как у летучей мыши. Образина гаркнула так, что зазвенели стекла и форточка сама собой открылась. – Не может быть! – сказал журналист, отступая к стене. – Это что такое? Мамонт? – Мамонт? Нет, это Фомка. Фомка – птеродактиль. Когда вырастет, размахнет свои крылья на восемь метров. Минц отыскал под столом пакет с тресковым филе, подошел к форточке и бросил пакет в разинутый клюв образине. Птеродактиль подхватил пакет и заглотнул, не разворачивая. – Зачем вам птеродактиль? – спросил журналист. – Только людей пугать. Он был уже не так скептически настроен, как в первый момент. – Как зачем? Птеродактили нам позарез нужны. Из их крыльев мы будем делать плащи‑болоньи, парашюты, зонтики, наконец. К тому же научим их пасти овец и охранять стада от волков. – От волков? Ну да, конечно… – Журналист прекратил расспросы и вскоре удалился. «Возможно, это, до определенной степени, и не шарлатанство, – думал он, спускаясь по лестнице к своей машине, – но по большому счету это все‑таки шарлатанство». Весь день до обеда корреспондент ездил по городу, издали наблюдал за играми молодых мамонтов, недовольно морщился, когда на него падала тень пролетающего птеродактиля, и вздрагивал, заслышав рев пещерного медвежонка. – Нет, не шарлатанство, – повторял он упрямо. – Но кое в чем хуже, чем шарлатанство. Весной в журнале, где состоял тот корреспондент, появилась статья под суровым заглавием:
Дата добавления: 2014-11-25; Просмотров: 403; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |