В современном российском праве реализуются все три функции критерия наиболее тесной связи. 8 страница

--------------------------------

<317> Жильцов А.Н., Муранов А.И. Национальные кодификации в современном международном частном праве. Тенденции и противоречия в его развитии на пороге третьего тысячелетия // Международное частное право: иностранное законодательство / Сост. и науч. ред. А.Н. Жильцов, А.И. Муранов. М., 2000. С. 38.

Более того, представляется оправданным с теоретической точки зрения выделять отдельно те отсылочные нормы, которые сконструированы наподобие односторонних коллизионных норм (например, п. 2 ст. 1209 ГК РФ), но в действительности определяют пространственно-персональную сферу действия конкретной сверхимперативной нормы. Это не только способствовало бы более четкому разграничению различных используемых в международном частном праве подходов (разнонаправленного и однонаправленного), но и отражало бы особенности практического применения различных норм. Речь идет о том, что отечественный суд, признающий теорию сверхимперативных норм третьих стран, будет активно использовать иностранные отсылочные нормы, определяющие сферу действия иностранных сверхимперативных норм, в то время как иностранные односторонние коллизионные нормы будут учитываться отечественным судом в весьма ограниченном числе случаев.

Сомнения возникают из-за того, что о необходимости конструирования односторонней коллизионной нормы, сопутствующей каждой сверхимперативной норме, говорят те немецкие и швейцарские авторы, которые соглашаются с тем, что институт сверхимперативных норм является проявлением однонаправленного подхода: "Представляется сомнительным, что сфера применения второй категории норм (имеются в виду сверхимперативные нормы. - А.А.) может быть четко выведена только из их материального содержания. Определение сферы действия всегда требует коллизионного решения. Поэтому материально-правовые нормы второй категории должны быть интеллектуальным образом дополнены односторонними коллизионными нормами, которые определяют условия их применения. Но особенной чертой таких дополнительных коллизионных норм является их зависимость от материально-правовых норм: не правоотношение, которое обычно подчиняется целой совокупности правовых правил и предписаний, а отдельно взятая материально-правовая норма или предписание определяют сферу действия коллизионной нормы" <318>.

--------------------------------

<318> Vischer Fr. General Course on Private International Law. P. 156.

При этом на с. 42 - 43 той же работы швейцарский автор прямо характеризует посвященную сверхимперативным нормам ст. 7 Римской конвенции 1980 г. о праве, применимом к договорным обязательствам (Rome Convention on the Law Applicable to Contractual Obligations; далее - Римская конвенция), в качестве проявления однонаправленного подхода.

Однако нужно иметь в виду, что данный подход доктрины в странах германского права связан с особым пониманием роли и функций коллизионных норм. В традициях данных стран считать, что ни одна материально-правовая норма не может применяться в отсутствие самых различных видов коллизионных норм, определяющих действие материально-правовых норм в пространстве, во времени, по кругу лиц. В германской доктрине коллизионные нормы получают "всепроникающий" характер: они являются обязательным логическим звеном и в рамках определения применимых правил для чисто внутреннего отношения, не имеющего иностранного элемента, и для всех разновидностей публично-правовых норм, и для любых международных актов (нормы, определяющие сферу применения соответствующего международного договора, также рассматриваются в качестве коллизионных норм) <319>. Представляется, что для доктрины тех стран, которые не признают подобный "всепроникающий" характер коллизионных норм (в том числе для российской доктрины), искусственное конструирование односторонних коллизионных норм рядом с каждой сверхимперативной нормой является не более чем ненужным теоретическим усложнением, которое не позволяет четко размежевать два различных коллизионных подхода - разнонаправленный и однонаправленный подходы.

--------------------------------

<319> См.: знаменитую таблицу видов коллизионных норм из учебника Г. Кегеля и Кл. Шурига, в которой можно насчитать несколько десятков разновидностей коллизионных норм, определяющих действие материально-правовых норм (как частноправовых, так и публично-правовых) в пространстве, во времени, по кругу лиц и т.п. (Kegel G., Schurig Kl. A.a.O. S. 49).

О логической невозможности непосредственного применения материально-правовых норм с точки зрения германской доктрины см.: Третьяков С.В. Понятие иностранного элемента в доктрине международного частного права. С. 893.

Для обоснования "всепроникающего" характера коллизионных норм сторонникам данного подхода приходится формулировать достаточно абсурдные конструкции. Например, чтобы объяснить, почему при применении оговорки о публичном порядке нормы lex fori вытесняют положения lex causae, к которым отсылают двусторонние коллизионные нормы, Кл. Шуриг предлагает считать, что всякий раз суд на самом деле применяет кумулятивную коллизионную норму, включающую в себя не только традиционную двустороннюю коллизионную норму, но и одностороннюю коллизионную норму, которая одновременно отсылает к lex fori и обязывает суд проводить проверку на предмет соответствия материально-правового результата фундаментальным принципам страны суда (см. описание теории Кл. Шурига о кумулятивной отсылке и ее критику в Vischer Fr. General Course on Private International Law. P. 104 - 105). Представляется, что применение коллизионных норм для всех чисто внутренних отношений, а также формулирование кумулятивных коллизионных норм для каждого отношения с иностранным элементом - это такие теоретические усложнения механизма действия коллизионного права, которые являются неадекватными и не могут быть приняты ради оправдания сугубо теоретического постулата о "всепроникающем" характере коллизионных норм.

Таким образом, мы приходим к выводу о том, что институт сверхимперативных норм представляет собой проявление однонаправленного подхода и, таким образом, является особым методологическим механизмом в общей системе современного коллизионного права, основанного на использовании разнонаправленного подхода. В связи с тем, что предложение об использовании коллизионных норм в качестве механизма применения сверхимперативных норм представляет собой не более чем неоправданное с теоретической и практической точек зрения усложнение правового регулирования, следует прийти к выводу о том, что специфическая природа института сверхимперативных норм требует признания наличия особого метода (способа) правового регулирования.

Существование особого метода правового регулирования, опосредующего действие института сверхимперативных норм, признается в иностранной доктрине. Так, П. Нойхаус пишет о "двухполюсности" международного частного права (Zweipoligkeit des IPR), проявляющейся в наличии наряду с традиционным коллизионным методом специфического механизма сверхимперативных норм <320>. Аналогичную идею о существовании в современном международном частном праве двух принципиально различных способов правового регулирования высказывает А. Юнкер <321>.

--------------------------------

<320> См.: Neuhaus P. A.a.O. S. 40.

<321> См.: Junker A. A.a.O. S. 72.

Вопрос о существовании в международном частном праве третьего метода правового регулирования наряду с коллизионным методом (соответствующим разнонаправленному подходу к решению коллизионной проблемы) и методом материально-правовой унификации (соответствующим материально-правовому подходу) давно дискутируется в отечественной доктрине.

В учебнике И.С. Перетерского и С.Б. Крылова признавалось существование в международном частном праве особого рода материально-правовых норм, специально предназначенных для регулирования отношений с иностранным элементом <322>. Л.А. Лунц, напротив, полагал, что все отношения, включаемые в предмет международного частного права, опосредуются регулированием со стороны коллизионных норм или унифицированных материально-правовых норм международно-правового происхождения. При этом он указывал на то, что "выделение институтов советского материального права, предназначенных регулировать внешнюю торговлю и оборот с иностранными государствами, из сферы гражданского права в тесном смысле слова с отнесением этих институтов к международному частному праву, едва ли будет способствовать достаточно углубленному пониманию и изучению этих норм... став на указанный выше путь, мы пришли бы к тому, что граница между международным частным правом и гражданским правом была бы вовсе стерта" <323>. Идеи Л.А. Лунца поддерживаются и развиваются в диссертации И.Л. Кичигиной, которая опровергает целесообразность выделения метода прямого регулирования нормами внутреннего права: "Эти нормы носят либо административно-правовой характер и в силу этого применяются независимо от постановки коллизионной проблемы, либо являются гражданско-правовыми нормами, применение которых основывается на односторонних коллизионных нормах. В первом случае отнесение их к международному частному праву не соответствовало бы гражданско-правовому характеру регулируемых отношений, во втором случае действие этих норм может рассматриваться в составе коллизионного метода" <324>.

--------------------------------

<322> Авторы приводят в качестве примера такой нормы Постановление СНК СССР от 11.03.1931, согласно которому иностранные фирмы допускались к производству торговых операций на территории СССР лишь с особого разрешения народного комиссара внешней торговли (Перетерский И.С., Крылов С.Б. Международное частное право. М., 1940. С. 7 - 8).

<323> Лунц Л.А. Курс международного частного права. С. 36.

<324> Кичигина И.Л. Коллизионный и материально-правовой методы регулирования в международном частном праве: Дис.... канд. юрид. наук. М., 1987. С. 10.

Иной точки зрения придерживаются авторы учебника международного частного права, изданного в 1984 г., которые указывают на то, что внутринациональные нормы так называемого прямого (или непосредственного) действия "по механизму их введения в действие и порядку применения существенно отличаются как от унифицированных норм международных договоров, так и от коллизионных норм, которые могут содержать отсылку и к отечественному, и к иностранному праву. Поэтому нормы прямого действия - особый, третий метод регулирования гражданско-правовых отношений с иностранным элементом наряду с коллизионными и унифицированными материальными нормами" <325>. Особый характер данного метода правового регулирования подчеркивается также в работе Г.Г. Иванова и А.Л. Маковского: "Такие нормы исключают возможность применения для решения соответствующего вопроса иностранного права и делают беспредметной в этой части постановку коллизионной проблемы. Поскольку такие нормы применяются к отношениям, осложненным иностранным элементом, независимо от коллизионных норм и даже вопреки им их иногда называют нормами "прямого" действия. Название не совсем точное, так как "прямо" (то есть без применения коллизионных норм) действуют и многие другие нормы международного частного права, например унифицированные нормы, установленные международными конвенциями. Подобные нормы следует рассматривать как особый прием регулирования отношений с иностранным элементом" <326>.

--------------------------------

<325> Лунц Л.А., Марышева Н.И., Садиков О.Н. Международное частное право. М., 1984. С. 9. Интересно, что соавторами соответствующей главы учебника (главы 1) являются Л.А. Лунц и О.Н. Садиков, что может свидетельствовать о том, что Л.А. Лунц поменял свою позицию, изложенную в "Курсе международного частного права".

<326> Иванов Г.Г., Маковский А.Л. Международное частное морское право. Л., 1984. С. 12.

Необходимость выделения особого третьего метода правового регулирования поддерживается и в современной отечественной доктрине: "...на сегодняшний день регулирование правоотношений с иностранным элементом находится в состоянии, когда в нем наряду с материально-правовым методом регулирования и коллизионным методом, использующим традиционные двусторонние и односторонние коллизионные нормы, появился и третий, дополнительный метод, направленный на установление исключения из принципа действия двусторонних норм (или дополнение такого действия) за счет содержания и целей материально-правовых норм. Поскольку этот третий метод основан на использовании материально-правовых норм, но в то же время направлен на нейтрализацию в порядке исключения иностранного права (либо на дополнение применения последнего еще и другими нормами) за счет расширения сферы действия lege fori или третьего иностранного права, его можно было бы назвать "экстраординарно-односторонним материально-правовым методом" <327>.

--------------------------------

<327> Жильцов А.Н., Муранов А.И. Национальные кодификации в современном международном частном праве. Тенденции и противоречия в его развитии на пороге третьего тысячелетия. С. 39.

С нашей точки зрения, более предпочтительным для характеристики особого метода правового регулирования, используемого в современном международном частном праве для обеспечения действия сверхимперативных норм, является обозначение "метод прямого национального регулирования". Данная емкая формулировка позволяет уже в названии показать принципиальные особенности третьего метода:

- в отличие от коллизионного метода данный метод предполагает регулирование нормами материального права с отсутствием потребности в отдельных коллизионных нормах, определяющих пространственно-персональную сферу их действия;

- в отличие от метода материальной унификации данный метод основан на использовании национального, а не международно-правового регулирования.

5.3. Теории об условиях применения различных групп

сверхимперативных норм

После установления принадлежности института сверхимперативных норм к однонаправленному подходу следует перейти к рассмотрению различных теорий, описывающих условия применения сверхимперативных норм.

5.3.1. Теория строго территориального характера

публично-правовых норм

Данная теория предполагает возможность применения исключительно сверхимперативных норм lex fori. Как отмечалось выше, данный подход являлся доминирующим вплоть до середины XX в., однако в настоящее время он оказался практически полностью вытеснен другими теориями. Как указывается в одной из последних сравнительно-правовых работ, посвященных сверхимперативным нормам, "теоретическая позиция, считающая, что в сфере действия международного частного права исключено применение публично-правовых норм, иногда повторяемая и сегодня, должна рассматриваться в качестве реликта прошлого (remnant of previous times)" <328>. Один из ведущих современных немецких ученых Ю. Базедов (J. Basedow) называет принцип неприменения иностранного публичного права химерой (chimera) <329>. К данной точке зрения присоединяется швейцарский коллизионист Фр. Вишер применительно к вопросам воздействия иностранных публично-правовых норм на частноправовые отношения <330>.

--------------------------------

<328> Kunda I. Op. cit. P. 127.

<329> Basedow J. Conflicts of Economic Regulation // American Journal of Comparative Law. 1994. Vol. 42. P. 437.

<330> Vischer Fr. General Course on Private International Law. P. 151.

Отказ от традиционной теории строго территориального характера публично-правовых норм нашел отражение в коллизионном законодательстве и документах международных организаций.

Так, в пункте II Раздела "a" Резолюции Института международного права от 11.08.1975 "Применение иностранного публичного права" указывается следующее: "Часто используемый в судебных решениях и юридической литературе некоторых стран так называемый принцип априорной неприменимости иностранного публичного права, так же как и принцип его абсолютной территориальности:

а) не имеет разумного теоретического или практического объяснения;

б) часто дублирует принцип публичного порядка;

в) может повлечь результаты, которые являются нежелательными и не соответствуют современным потребностям международной кооперации".

В пункте III Раздела "a" указанной Резолюции подчеркивается, что данный вывод касается как публично-правовых норм, направленных на защиту индивидуальных интересов отдельных лиц, так и норм, направленных на реализацию публичного интереса.

В статье 13 швейцарского закона о международном частном праве 1987 г. предусматривается, что "в применении иностранного права не может быть отказано на том лишь основании, что соответствующая норма считается нормой публичного права". Аналогичное правило зафиксировано в п. 4 ст. 1194 Модельного Гражданского кодекса для стран СНГ <331>, откуда эта норма попала в коллизионное законодательство некоторых стран СНГ <332>.

--------------------------------

<331> Принят на седьмом пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств - участников Содружества Независимых Государств 17.02.1996 (приложение к "Информационному бюллетеню". 1996. N 10).

<332> См., например: п. 4 ст. 1167 ч. II Гражданского кодекса Киргизии, ч. 4 ст. 1158 ч. II Гражданского кодекса Узбекистана (информация приводится по след. изданию: Международное частное право: иностранное законодательство. С. 120, 130).

С другой стороны, было бы абсолютно неправильным полагать, что все сверхимперативные нормы lex fori применяются автоматически просто в силу того, что спор рассматривается в суде данного государства. Определяющим является вопрос о том, входит ли рассматриваемая ситуация в пространственно-персональную сферу действия соответствующей сверхимперативной нормы. Весьма показательным в данном случае является дело Juan Sanchez Martinez v. Iberia Lineas de Espana SA, которое было рассмотрено Верховным судом Нидерландов в 1991 г. <333> Хуан Санчес Мартинес, являвшийся испанским гражданином, работал в отделении испанской фирмы на территории Голландии. Он был уволен с работы и пытался оспорить увольнение со ссылкой на невыполнение работодателем требований Специального Декрета по трудовым отношениям 1945 г. (Buitengewoon Besluit Arbeidsverhoudingen). В соответствии со ст. ст. 6 и 9 данного Декрета увольнение работника, осуществляемое без его согласия и затрагивающее голландский рынок труда, может быть осуществлено только при наличии разрешения специального голландского регионального учреждения по трудовым отношениям. Данные нормы рассматриваются в практике голландских судов в качестве сверхимперативных. Ответчик за указанным разрешением на увольнение не обращался. Окружной суд г. Амстердама отказал в удовлетворении иска, посчитав применимым испанское право и отметив, что голландский рынок труда не будет затронут увольнением истца в той степени, чтобы обусловить применение Декрета. Истец пытался оспорить судебное решение со ссылкой на то, что применимым в данном деле должно быть голландское право как право по месту выполнения работником трудовой функции, и, следовательно, подлежат учету также сверхимперативные нормы Декрета 1945 г. Верховный суд Нидерландов оставил в силе решение нижестоящего суда и подчеркнул, что вопрос о том, является ли применимым в данном деле право Нидерландов или право Испании, не имеет существенного значения для определения сферы действия Декрета 1945 г. По мнению Верховного суда Нидерландов, даже если бы применимым правом оказалось право Нидерландов, это не означало бы автоматического применения голландской сверхимперативной нормы, так как применение таких норм зависит не от указания коллизионной нормы, а от определения пространственно-персональной сферы действия соответствующей сверхимперативной нормы.

--------------------------------

<333> HR 18.01.1991. NIPR 1991, 121. См. описание данного дела в след. работе: Жильцов А.Н. Применимое право в международном коммерческом арбитраже (императивные нормы). С. 86 - 87.

Можно также привести примеры законодательных положений, которые прямо отрицают применение императивных норм lex fori в некоторых ситуациях, когда общие положения международного частного права отсылают к праву данной страны. Так, согласно ст. 27(1) Закона Великобритании о недобросовестных договорных условиях 1977 г. (UK Unfair Contract Terms Act 1977) "если право любой части Великобритании является применимым только на основании соглашения сторон (и в отсутствие такого соглашения применимым являлось бы иностранное право), то ст. ст. 2 - 7 и 16 - 21 настоящего Акта не подлежат применению как часть права, применимого к договору" <334>.

--------------------------------

<334> В английской литературе подобного рода нормы относятся к категории "негативных императивных норм" (negatively mandatory rules) или "самоотрицающих законов" (self-denying statutes). См.: Hartley Tr. Mandatory Rules in International Contracts: the Common Law Approach // Recueil des Cours / Collected Courses of the Hague Academy of International Law. Vol. 266. 1997. P. 381 - 383. В Курсе международного частного права Дайси и Морриса подобного рода положения названы противоположностью сверхимперативных норм (self-denying statutes are the opposite of overriding statutes), поскольку они не применяются даже в рамках права, на которое указывают обычные коллизионные нормы (Dicey, Morris & Collins, The Conflict of Laws / Gen. ed. Lawrence Collins. 14th ed. Vol. 1. 2006. P. 29). Данное утверждение будет справедливым в том случае, если подобного рода нормы всегда применяются только к чисто внутренним отношениям и никогда не применяются к отношениям с иностранным элементом, даже если соответствующее право выступает в качестве lex causae. Советское гражданское право содержало достаточно большое количество таких материально-правовых норм, подлежащих применению исключительно к отношениям между советскими организациями: "В составе советского гражданского права имеются нормы, вообще не применимые к отношениям с иностранным элементом. Сюда относятся нормы, специально направленные на регулирование отношений между советскими социалистическими организациями... Такого рода нормы не применяются и тогда, когда спор идет между социалистической организацией СССР и такой же организацией другой социалистической страны" (Лунц Л.А. Курс международного частного права. С. 51).

Таким образом, применение сверхимперативных норм lex fori зависит от установления того, что данная ситуация входит в сферу действия соответствующей сверхимперативной нормы. Отсутствие автоматического характера в применении сверхимперативных норм lex fori следует также из посвященных им формулировок международных актов и национальных коллизионных законодательств, которые ограничиваются указанием на то, что действию сверхимперативных норм lex fori не препятствуют общие положения международного частного права <335>.

--------------------------------

<335> См.: п. 1 ст. 1192 ГК РФ, ст. 7(2) Римской конвенции 1980 г., ст. 9(2) Регламента Рим I, ст. 18 швейцарского Закона о МЧП.

5.3.2. Теория специальной связи

(special connection theory, )

Основы данной теории были сформулированы в статьях немецких ученых В. Венглера и К. Цвайгерта, опубликованных в период Второй мировой войны <336>. Перед немецкими учеными стояла практическая задача нахождения теоретического фундамента для обоснования применимости в зарубежных судах многочисленных валютных ограничений, введенных нацистским режимом. Именно для этих целей ими была предложена новая теория специальной связи.

--------------------------------

<336> См.: Wengler W. Die des zwingenden Schuldrechts im internationalen Privatrecht. Eine rechtsvergleichende Studie // Zeitschrift vergleichende Rechtswissenschaft. 1941. Band 54. S. 168 - 212; Zweigert K. auf Grund Leistungsverbote // RabelsZ. 1942. Band 14. S. 283 - 307.

В последующем эта теория была развита в работах известного английского ученого германского происхождения Фр. Манна (Fr. Mann) <337>. Теоретические наработки сторонников теории специальной связи получили признание в судебной практике голландских судов. Определяющим для развития практики голландских судов, оказавшей огромное влияние на развитие теории сверхимперативных норм, стало рассмотренное Верховным судом Нидерландов в 1966 г. дело Van Nievelt, Goudriaan and Co.'s Stoomvaartmij N.V. v. N.V. Hollandische Assurantie Societeit and Others, которое более известно в литературе как дело Alnati по названию судна, на котором перевозился товар, относительно убытков в связи с порчей которого возник спор <338>. Несмотря на то что в данном деле голландский суд отказался применить императивные нормы другой страны (Бельгии), в решении по делу был, среди прочего, сделан следующий вывод общего характера: "Применительно к договорам обсуждаемого типа может сложиться ситуация, когда для иностранного государства соблюдение определенных принятых им правовых норм за пределами его территории является настолько важным, что голландским судам также следует принять их во внимание и, таким образом, отдать приоритет в применении таких положений по отношению к праву другого государства, избранному сторонами для спорного договора" <339>. Позднее именно теория специальной связи нашла отражение в ст. 7(1) Римской конвенции <340>, а также в национальном международном частном праве <341>.

--------------------------------

<337> Об историческом развитии теории специальной связи подробнее см.: Kunda I. Op. cit. P. 57 - 64; Жильцов А.Н. Применимое право в международном коммерческом арбитраже (императивные нормы). С. 16 - 19.

<338> HR 13.05.1966. NJ 1967.

<339> Интересно обратить внимание на то, что голландский суд признал необходимость приоритетного применения иностранных сверхимперативных норм в ситуации, когда lex causae было определено на основании соглашения сторон. Аналогичным образом тексты не вступивших в силу международных договоров Бенилюкса 1951 г. и 1969 г. о единообразных нормах международного частного права предусматривали возможность учета императивных норм третьих стран только в случае использования сторонами контракта принципа автономии воли (см.: Kunda I. Op. cit. P. 90 - 94; Offerhaus J. International Contracts under the Benelux Treaty on Private International Law // Liber Amicorum of Congratulations to Algot Bagge. 1956. P. 160 - 172). Однако в дальнейшем было признано, что теория специальной связи должна находить свое применение и в ситуации, когда определение договорного статута происходит на основании объективной коллизионной нормы, что нашло отражение в ст. 7 Римской конвенции.

<340> Данная норма заменена более узким по своему содержанию правилом ст. 9(3) Регламента Рим I. Необходимо отметить, что целый ряд европейских стран (Германия, Великобритания, Ирландия, Латвия, Люксембург, Португалия и Словения - см.: Fawcett J. A United Kingdom Perspective on the Rome I Regulation // La Nuova Disciplina Comunitaria della Legge Applicabile ai Contratti (Roma I) / Ed. N. Boschiero. 2009. P. 194) сделали оговорку о неприменении ст. 7(1) Римской конвенции. Вместе с тем преобладающее мнение немецкой доктрины международного частного права заключается в том, что оговорка о неприменении ст. 7(1) Римской конвенции не означала невозможность применения доктрины сверхимперативных норм третьих стран на основании немецкого национального коллизионного законодательства и судебной практики (см., например, Kropholler J. A.a.O. S. 472; Kegel G., Schurig Kl. A.a.O. S. 155). Более противоречивой являлась позиция английской доктрины по данному вопросу (см.: Fawcett J. A United Kingdom Perspective on the Rome I Regulation. P. 206).

<341> В том числе в п. 2 ст. 1192 ГК РФ, ст. 19 швейцарского Закона 1987 г. о международном частном праве.

Суть теории специальной связи, которую можно считать исходной точкой современной теории сверхимперативных норм, заключается в признании возможности изъятия некоторых аспектов отношения из-под действия традиционных коллизионных норм и подчинения их императивным материально-правовым нормам особого рода. При этом в центр внимания ставится изучение свойств самих иностранных материально-правовых норм на предмет выявления их "стремления" к применению в рассматриваемой ситуации, то есть механизм, свойственный однонаправленному подходу. Суд должен обратиться к соответствующему иностранному праву для того, чтобы выяснить, обладает ли та или иная иностранная императивная норма чертами "сверхимперативности", а также входит ли рассматриваемая ситуация в пространственно-персональную сферу действия соответствующей нормы.

Дата добавления: 2014-11-25