Прошлом и настоящем 1 страница

Провинциальная ментальность России в

Историческая психология российского сознания.

Наш подход к рассмотрению проблемы ментальности связан, прежде всего, с социальной и исторической психологиями, он может быть определен двумя ориентирами: 1) Каким образом ментальность связана с сознанием и в какой мере она обусловлена историей и культурой? 2) В чем заключается специфика провинциальной ментальности, какими методами можно ее изучать, находясь «внутри нее», учитывая как, возможно, негативное так и позитивноевлияние «синдрома провинциала».

Центральным вопросом психологии как единой науки является проблема сознания. Социальная психология, более чем любая другая отрасль психологии, озабочена поиском ответов на вопросы, касающиеся не столько Одного человека, как носителя сознания, сколько тех групп и общностей, которые определяют те или иные формы группового, коллективного или общественного сознания.

Угадывая связь ментальности с сознанием, многие исследователи-историки обращают внимание на то, что под сознанием приходится понимать не только отрефлексированные, продуманные мысли, но и всю совокупность неясных представлений и установок, которые в не меньшей степени детерминируют поведение людей. Вместестем, историк имеет дело с текстом, то есть с изложенными в письменном виде мыслями, что является выражением того, что непосредственно осознано писавшим. Интерпретируя исторические документы прошлого, Исследователи смежных с историей дисциплин все чаще прибегают к Идеям «архетипов» или «образов коллективного бессознательного», Подчеркивая, что современный этап исторической науки как раз и отучается смещением акцента в сторону понимания глубинных психических процессов, происходящих в обществе в ту или иную историчес-

кую эпоху. Понятие ментаяьность, которое объединяетв себе осознанное и неосознанное, предопределяет позицию по отношению к сознанию вообще. Проблемой становится иное «деление» сознания, которое касается рассмотрения его в ракурсе общепсихологической проблемы отношений биологического и социального в человеке (рис.6).

Рис. 6. Соотношение ментального и этническим.

Ясно, что Сознание имеет как социальные так и биологические предпосылки. Биологическое в социальном плане представлено как этническое так как человек изначально принадлежит к определенной группе (расса, народность, национальность и т.д.)

С другой стороны, чтобы в полной мере проявилось то врожденное. что сформировано как «биологическое-этническое», человек должен жить в обществе, с определенны ми общественными установками и культурными ценностями, совпадающими, (не совпадающими) или вступающими в противоречие со сложившейся «этнической программой» человека.Эта часть сознания в большей степени ориентирована на «социальное». Сюда входят в равной степени как осознаваемые, таки неосознаваемые установки, усвоенные индивидом в процессе социализации. Именно эта, условно выделенная часть общественного сознания, имеет непосредственное отношение к «ментальному». Ментальность, таким образом, становится проявлением общественного сознания. Отличие и взаимосвязь ментальности и сознания проявляется такжев понятии исторической эпохи, или «хронотопа» то есть пространства и времени. Если сознание может носить внехронотопический характер то рассмотрение ментальности вне времени и пространства теряет смысл. Можно сказать, что с позиций психологии ментальность - это выражение группового сознания во времени и пространстве.'

Следует подчеркнуть, что отделение «ментального» от «этнического» в предложенной схеме (рис. 6) достаточно условно. Строго говоря, общего в этих понятиях не меньше, чем различий. Разумнее искать те нюансы, которые лежат в основе пересечений. Можно назвать, по крайней мере, два: «степень выраженности» и «географичность».

1) Ментальность - это «выраженное» или «социально-проявленное» этническое в условиях исторической эпохи. Так, например, в «советское» время многие люди старались скрыть свою национальность, «подгоняя» себя под новую общность «советский народ». Утрируя, можно сказать, что «этническое сознание» противостояло «ментальности», то есть «врожденное этническое» не могло в достаточной степени «проявиться» в социуме.

2) Соподчиненность этнического и ментального может определяться географическим контекстом. С одной стороны, «этническое» шире «ментального». Например, единый русский этнос по-разному проявляет себя в разных частях страны - можно говорить о ментальности русских юга, русских севера, Сибири, Дальнего Востока и т.д. С другой стороны, этническое /уже ментального. Например, в США совместное проживание многих этносов породило своеобразную «американскую ментальность».

Таким образом в рамках единого этноса могут существовать социальные группы с различной ментальностью и различные этносы в рамках единой общности, могут определять общую ментальность.

Можно подчеркнуть, что этническое более «фундаментально», инер-,тно, менее изменчиво, чем ментальное, которое «наслаивается» на этническое, от него зависит, но более лабильно по отношению к социальным условиям. Ментальность - это социальное этническое.

Излагая принципиальные положения нашего подходак феномену ментальности как проблеме сознания, отмечаем этапы развития концепции. Предысторией послужили исследовния, стержнем которых было изучение гоуппового сознания (Акопов, 1981). Это направление связано с промышленной сферой - исследования проводились в условиях производственных бригад Волжского автомобильного завода (ВАЗ, г.Толъят-ти). Другое развивалось в русле социальной психологии образования при изучении учебных групп. В поле исследовательского внимания входили: способ доказательства существования группового сознания; этапы и условия его становленич; факторы, способствующие развитию группового сознния; роль общественного мнения и общения, отношений и установок в становлении группового сознания; взаимосвязь группового сознания и психологического климата; различные концепции учебно-воспитательного коллектива. Все это может быть обозначен, как изучение *руппового сознания изнутри, или вне пространства, времени и культу-

ры. Любую группу, в том числе учебную, формируют не только ее внутренние условия. На нее оказывает самое непосредственное влияние та общность,вкоторой она «живет» иразвивается. Осмысление проблем общества как большой группы закономерно вывело на следующий более общий уровень научного осознания общественной жизни как взаимообогащения, взаимовлияния, взаимообусловленности отдельных групповых сознаний, рассматриваемых не только как составляющие единого поля человеческого сознания, но и привязанныхкисторическому времени, географической территории и культуре. На этом этапе исследований возникла необходимость обращения к понятию «ментальность». Изучение феномена группового сознания в рамках социальной психологии оказалось недостаточным, без широты, без оглядки на смежные дисциплины - историческую психологию, психологию художественного

творчества, этнопсихологию и др.

Одна из тем связана с изучение поэтического творчества А.С.Пушкина, которое рассматривается как концентрированная форма зна-ково-эмоционального выражения пространства, времени и человеческого «Я». Поэтическое пространство представлено тремя составляющими,включающими в себя все три субпространстваб физическое («духтой местности, где он писал»), социальное («служение свободе») и ментальное («поэтическое выражение русского характера»). Поэтическое время структурировано как единство трех составляющих, таких как; историческое время («эпоха Пушкина»), социальное время («позиции автора»), биографическое время («возрастные характеристики различных периодов жизни»). В целом через призму творчества гениального поэта сформулирован способ измерения самой ментальности.

Обращение психологии к физическим категориям пространства и времени не случайно. В «Психологии взросления» (Фелъдштейн, 1999), например, подобным образом обозначено «социальное развитие в пространстве-времени детства», что лишний раз подчеркивает возможность изучения психики человека с точки зрения пространственно-временных факторов.

Тема учета временной составляющей затрагивает несколько разновидностей времени, скоторым сталкивается человек (физическое, астрономическое, биологическое, психологическое, социальное). Наибольший интерес в контексте ментальности вызывают; социальное время, представляющее собой меру изменчивости общественных пр°~

цессов, время деятельности, историческое время (хронологический ряд событий в жизни человека); психологическое время переживаемое человеком. Историко-психологическое время выражено в объективном и субъективном измерениях. Объективность - это событийная насыщенность повседневной жизни человека в группе (рождение, учение, деятельность, семья.классовая и социальная принадлежность) и т.д. Субъективность заключается в количестве психологически значимых событий в единицу времени,и может выступать как мера «провинциальности».

Анализ временной специфики впечатлений иностранцев о России вобрал в себя суждения иностранцев, побывавших в России вразное время (А.Контарини^.Герберштейн^.С.Паллас.А.Олеарийидр.-ХУ-ХУН вв.) в отношении особенностей характера русских. Тем самым обозначен, оригинальный «кросскультурный» подход к изучению российской (в методологическом плане-нетолько российской) ментальности.

В рамках изучения народной культуры в контексте психологии и пси-I хотерапии ставится проблема интерпретации «психологических инвари-I антов» традиционной культуры, в частности, средств народной педаго-1 гики, которую можно определить как часть культуры в широком смысле I слова, связанную с наследованием и развитием общественного опыта, кг.е. с обучением, воспитанием и социализацией. Проанализированы фор-f мы народной педагогики, многие из которых, кромевоспитательного, I имеют и психотерапевтическое значение: это колыбельные песни, пес-I тушки, потешки, заклички,приговорки, прибаутки, небылицы, загадки, считажи,игры,дразнилки,заклинания, обереги,заговоры и др. «Принцип полноты» в методах народной педагогики выражается триадой «знание-переживание - действие» и заключается в непрерывной трансляции культуры во всех сферах жизнедеятельности, охватывая тем самым любые проявления активности человека; посредством обычаев, обрядов транслируются деятельность и поведение; посредством эти-иетных норм - общение; через мифы и предания - сфера сознания.

Через призму литературных исканий великих россиян (Л.Н.Толстого, М.Горького, Н.Бердяева и др.) представлена схема жизнедеятельности социальных систем. Основными составляющими схемы выделены следующие: целеполагание (правомерен ли вопрос об «особом 'Пути России» и наличии загадочной «русской идеи»); содержание жизни, соответствующее идеалу (самоограничение, бунтарский дух, терпе-

ливость и отходчивость русских); средства достижения идеала (могут ли быть оправданы жертвы и страдания); характер народа (для кого ищется лучшая жизнь,каковы особенности русского характера); субъект исканий (кто именно занимается поиском лучшей жизни, в преломлении к России - это проблемы российской интеллигенции).

Находясь на перепутье методов двух дисциплин, учитывая разноголосицу идей и мнений, непросто принимая, а понимая необходимость «коллективного» изучения «коллективного» явления под названием «российская ментальность», самарские психологи пришли к идее широкого, междисциплинарного направления исследований, «столь широкого, насколько это возможно». В связи с этим были привлечены специалисты самых разных научных и культурных сфер, первоначально Самарской области, а в итоге- многих регионов России. Организационный поиск в форме конференций по исторической психологии российского сознания принес свои плоды - он обозначил новый качественный этап самоорганизации исследований и объединил ученых-единомышленников в научное сообщество. Большую роль в зарождении и развитии этого направления сыграли научные идеи и плодотворное участие А.Г. Асмолова, В. А.Шкуратова, а также активная поддфжкаА.В.Брушлинского,А.Л.Журавлева,В.П.Зинченко,В.В.Зна-кова, А. И. Подольского, А.Л.Свенцицкогои других ученых.

Провинциальная менталъность России в прошлом, настоящем и будущем - таково общее название всех трех конференций, проведенных в Самаре. О масштабности мероприятий можно косвенно судить по количеству городов, представленных авторами сборников статей и тезисов: 1994 г.- 11 городов; 1997 г.- 16; 1999г.-26. Наиболее представлены Самара, Москва, Ростов-на-Дону, Ульяновск и Казань.

Первая конференция {Провинциальная ментальность России в прошлом и настоящем, 1994) определила следующие аспекты проблемы ментальности: ^Представления и споры о провинциальной мен-тальности Росси. 2) Провинция и мир. Диалог культур. 3)Политичес-кая ментальность в России. 4)Образование и ментальность. ^Становление рыночной ментальности в России. 6)Этнопсихология в изучении ментальности. 7)Психологическое источниковедение в России. Круглый стол под названием «Проблемы сознания в контексте «научной ментальности» подвел итог первого междисциплинарного межрегионального этапа исследований.

Первоначально поисковый первый сборник трудов по проблеме ментальности содержит статьи разных жанров: штудии, эссе, научная публицистика, эмпиризмы {Российское сознание: психология, феноменология, культура, 1994).

Определенную ценность и с позиций сегодняшнего времени представляют дебаты о «провинциальности», не утерявшие актуальность по сей день. Круг вопросов может быть очерчен двумя основными темами: I) Каковы отличительные черты провинциала, провинции и провинциальной ментальности? 2) Каким образом можно изучать ментальность?. Приведем несколько примеров из того обилия мнений, которыми обменивались участники конференции. В. А.Шкуратов отмечает, что «большой город определяется быстротой политического события» {Провинциальная ментальность России в прошлом и настоящем, 1994. С. 3), «столичная точка в России сжата до экстерриториальности, страна-провинция тянется своими пространствами» (Там же). С.А-.Исупов и Э.Ю.Старателев, вводя словосочетание «провинциальный интеллектуал», используют термин «ментальность» как «диагноз», оговариваясь, что он носит более аналитический, чем псевдомедицинский смысл. «Мы понимаем «провинциальность/непровинциальность» -интеллектуала некак геополитическую характеристику, акак способ использования им знания, почерпнутого из пространства культурно-интеллектуальной традиции» {Там же. С. 13). Р.Ф.Ихсанов обращает внимание на то, что провинциальность может выступать как ценность или как ощущение собственной недостаточности. Провинция дарит миру, «звезд» и в то же время определяется «серой» и «слабой». «В провинциальной ментальности можно обнаружить источник творческой потенциальности ребенка, рельефную чистоту архетипов, незамутненную духовность и архаичность мышления» {Там же. С. 15). А.В.Качкин и Т.Б.Ткаченко определяют понятия «центр» и «периферия» как относительные- это может быть столица и областной центр, центральная усадь-баи затерянная деревушка. Провинциальный менталитет может быть обнаружен и в понимании России как провинции Запада. «Провинция является как бы уменьшенной моделью большого общества: у нее своя наука, свое искусство, своя политика, своя экономическая модель, свои лидеры, свои герои и пр. При этом собственный «параллельный» мир Обладает определенными ценностями, имеющими значение для данного сообщества. Задается как бы масштаб творческой созидательной реятельности(областной,районныйит.д.)»(Г(Шже. С. 17).

По мнению А.В.Брушлинского «для российской ментальности свойственно единство (но не тождество) общероссийского и регионального умонастроений. Последнее часто называют еще провинциальным» {Российский менталитет, 1997. С. 40).

Вторая конференция по исторической психологии российского сознания «собрала» большее количество регионов (Российское сознание: психология,культура, политика, 1997). Принципиально новым было то, что участники отказались от поиска единого предмета и определений, связанных с «провинциальной ментальностью», освободив себя от непродуктивных споров. Основное внимание было уделено методологическим обобщениям, которые представлены в обзорных статьях, и тем конкретным эмпирическим материалам, над которыми трудились представители городов-участников. Приведем названия основных разделов сборника материалов конференции. 1) Российская ментальность: традиция, культура и текущие социально-политические процессы. 2) Методологические проблемы и теоретические предпосылки психолого-исторического исследования ментальности. 3) Сравнительное изучение ментальностей. 4) Язык и письменное сознание. 5) Этно-психологичес-кие аспекты ментальности. 6) Формирование ментальности в онтогенезе и жизненный путь личности. 7) Ментальность и образование.

Третья Международная конференция имела свою отличительную особенность, о которой говорит ее особое название (А. С.Пушкин и Российское историко-культурное сознание, 1999). Прежде всего, это дань памяти поэта, 200-летие которого отмечала вся мировая общественность. С одной стороны, организаторы сузили круг вопросов, к обсуждению которых привлекли ученых-смежников, а с другой стороны, были впоследствии удивлены, что это «ограничение» ничуть не повлияло на тот качественный уровень и количественный размах представленных на обсуждение материалов. Было издано два выпуска в рамках пятого тома Ежегодника Российского психологического общества. ЭтоткачественньГй этап в развитии идей провинциальной ментальности ознаменовался тем, что было оформлено исследовательское поле, определены и сформулированы основные направления, развитие которых, в силу определенных условий, выдвинулось на первый план: 1) Ментальность и сознание в социокультурном контексте; 2) Ментальность и образование.

Характеризуя этот этап поиска подходов к изучению российской ментальности, можно сказать, что он охватывает как общие так и частные аспекты влияния «ментальности» на те или иные психологические явления, с учетом того, что грань между прошлым, настоящим и будущим трудно уловима. Становится очевидным, что, исследуя современные аспекты провинциальной ментальности, необходимо подходить к ней, как к явлению, характеризующему историческую эпоху в целом, осознавая при этом, что сами исследователи вместе с теми людьми, чью психологию они изучают, являются не просто абстрактными представителями абстрактного общества, а участниками культурно-исторического процесса.

ГЛАВА 9. ОСОБЫЕ СОСТОЯНИЯ СОЗНАНИЯ «

Особые или, как чаще называют в последнее время, измененные состояния сознания (ИСС) - это еще однавозможность «увидеть» сознание как бы со стороны, попытаться показать его «обычную логику» из необычной определенности.

Как считают В.В.Кучеренко, В.Ф.Петренко и А.В.Россохин, изучение феноменологии ИСС позволяет переосмыслить проблему со^ знания, расширить границы традиционного понимания личности (Кучеренко, Петренко, Россохин, 1998).

ИСС можно рассматривать в негативном плане, как «фантом», тем не менее, сохраняющий «реальные побудительные силы, которые направляются тогда на разрушение индивида, а то и социума», на что указывают Е.П.Велихов, В.П.Зинченко и В. А. Лекторский. По мнению авторов, в онтологическом плане «дефицит бытийности»- это, прежде всего, симптом многих измененных состояний сознания {Велихов, Зинченко, Лекторский, 1988).

Таким образом, потеря контакта, при сохранении свободы в рцбо-те сознания, либо обретение специфического, иллюзорного контакта, на наш взгляд, - основная детерминанта ИСС.

В современной практической психологии ИСС используются в позитивном плане для преодоления субъективно неразрешимых проблем пациента посредством погружения в особое состояние и актуализацией, активизацией новых форм и средств регуляции сознания.

Одна из моделей исследования ИСС связана с уровневым рассмотрением сознания и восходит еще к работам С.С. Корсакова. И.И.Лу-комский описывает произведенный С.С.Корсаковым анализ стадийности, ступенчатости развития сознания в процессе его реинтеграции (выход из обморочного состояния). В первой фазе реинтеграции сознания есть только крайне смутное сознание существования. В последующей фазе сознаются представления, но в хаотическом беспорядке, т.к. нельзя решить, принадлежат ли эти представления внешнему или внутреннему миру. «Я» и «не-Я» в этом периоде не существует. В третьей фазе уже дифференцируется «Я» и «не-Я», - сознается, «что принадлежит мне», что внешнему миру, но нет никаких других отношений предметов, нет причин и следствий, нет зависимости. Только в четвертой фазе является в сознании вопрос: «Почему?» и становятся возможными объяснения взаимного отношения явлений между собой (Лукомский, 1966).

³ Глава подготовлена при участии Р. Ф. Ихсанова

В уровневой схеме с позиций изменений в языке и речи исследует ИСС Д.Л.Спивак. Автор выделяет следующие уровни сознания как различные градации ИСС: сонливость (сомноленция), легкое оглушение, среднее и сильное оглушение, сопор, прекоматозное состояние, кома. Согласно Д.Л.Спивак, каждому из составных (уровней) ИСС соответствует свой «язык», т.е. «система лексико-грамматических средств, присущих этому уровню» (Спивак, С. 81). Д.Л.Спивак изучает язык и речь в необычных условиях существования (фармакологическое воздействие, особые пространственно-временные условия: высокогорье, стресс, глубокое утомление).

В.А.Петровский определяет стремление к переживанию себя в измененных состояниях сознания как форму проявления «активно-неадаптивных тенденций личности». Основной определяющий признак ИСС, согласно автору, это «необратимость» (термин Ж.Пиаже) саморефлексии в противоположность состоянию ясного сознания, характеризуемого обратимостью саморефлексии. Характеризуя неадаптивность ИСС, автор отмечает «неустойчивость баланса между переживаниями самотождественности (Я) и самотождественности (не-Я), что в одном случае ведет к пере-_ живанию эмоциональной дифицитарности..., в другом - к деперсонолиза-ции. Существенной особенностью здесь является факт привыкания к нео-I бычным переживаниям, что можетвести к постепенному сдвигу границы [ между Я - «обыденным» и Я - «необычным», т.е. к тому, что ситуации, Г прежде порождавшие необычные переживания, утрачивая новизну, лиша-L ют индивида этих переживаний, что побуждает его к поиску новых и т.д. Этот механизм может лежать как в основе регресса (наркотизация), так и I развития личности (постановка все более высоких целей, ведущая к ду-ховномуросту...)»(ЯАДетров(Жш, 1996.С.161-162).

По мнению И.В.Смирнова, Е.В.Безносюка и А.И.Журавлева, ИСС,- собирательное понятие, объединяющее все состояния сознания, от-I личительные от условно - интактного. {Смирнов, Безносюк, Журав-! лев, 1995). Считается, что при отсутствии активной деятельности и | выраженных эмоций в бодрствующем состоянии человек пребывает в ясном сознании. Осознавание информации определяется объемом и I скоростью, которая характеризуется как индивидуальными так и ситуативными различиями. В этом контексте выделяют, например, шпер-рунг (остановка мыслей) при суженном сознании, люцидное состояние (ясность, просветление) при расширенном сознании. Последнее изу- щЧено в нашей стране меньше суженного сознания.

О.Н.Кузнецов и В.И.Лебедев изучали состояния сознания в условиях «публичного одиночества», т.е. в состоянии человека,который, находясь в одиночестве, одновременно знает, что за ним ведется непрерывное анонимное наблюдение. Надо сказать, что возможны две противоположные модели одиночества:

- полная физическая изоляция от общества, обычно вызывающая

страх, тревогу;

- частичная (неполная) изоляция с возможностью коммуникации в крайних случаях,в частности, изоляция предполагающая знание о том, что ведется наблюдение.

О.Н.Кузнецов и В.И.Лебедев фиксировали различные формы спонтанной речевой активности в условиях «публичного одиночества»: монологическая, когда испытуемый комментирует все то, что он видит и делает; диалогическая - испытуемый разговаривает с собой, убеждает, утешает и т.д.

Во втором случае испытуемый формирует партнера по диалогу, либо создаетв своем воображении, снимая, таким образом, эмоциональное напряжение.

Опираясь на фактический материал повести А.Камю «Посторонний», авторы заключают, что остается открытым вопрос: достаточно ли для человека прожить один день, чтобы обеспечить себя таким богатством интенциональности, при котором сознание не нуждалось бы в социальном контакте многие годы. Но ясно одно, что индивидуальное сознание не мыслится без предварительного общественного опыта {Кузнецов, Лебедев, 1971).

В другой публикации О.Н.Кузнецов и В.И.Лебедев, анализируя результаты наблюдения за испытуемыми на 5-м месяце голодания, кон-статируютнарастающую по времени трудность испытуемых вступать в контакт с окружающими («Между содержанием книг и мною образовалось тоже что-то вроде барьера»; «чувство эмоционального контакта между автором книги и мною, казалось, было потеряно полностью»; «внешний обращенный вопрос заставлял прилагать значительные усилия для социального контакта с окружающими» (Кузнецов,

Лебедев, 1972. С. 104-105).

Авторы считают, что «необычные психологические состояния в экспериментальной изоляции» можно рассматривать как модели психологических расстройств и иллюстрируют «синдром изоляции» на ряД^е психических заболеваний (Там же. С. 308-309).

С.Кардаш классифицирует ИСС, видимо, по степени измененнос-ти на три группы: особые состояния сознания (сверхбодрствование, индуктивное сознание, предсмертное сознание, озарение, опьянение, ритуальный транс); трансовые состояния сознания (транс, медитация, гипноз); сон (быстрый, глубокий) (Кардаш, 1998).

В работе Т.И.Ахмедова и М.Е.Жидко ИСС и особые состояния сознания (ОСС) не дифференцируются. К последним авторы относят гипноз, транс, сновидения, воображение, фантазии, медитацию и др. (Ахмедов, Жидко, 2000).

Ни в этой, ни в выше упомянутой работе не указывается критерий идентификации ИСС или ОСС, т.е. не дается качественной характеристики ИСС. Из контекста работ можно предположить в качестве критерия уровень «активности» сознания - «усиленное» (сверх, выше обычного, повседневного) функционирование либо, сверхслабое функционирование структурных компонентов (внимание, память, перцепция, аффект, мышление и т.д.) или образующих (чувственная - биодинамическая ткань, смысловая сфера - озарение и т.д.) сознания.

Можно дифференцировать ИСС по критериям широты - узости, глубины -поверхностности контакта в сочетании со степенью свобо- \ ды. Так, гипноз в этом случае характеризуется полным внешним контактом и потерей автономности (свободы), а медитация - полным внут-уренним контактом.

Причинами ИСС, по мнению В.В.Кучеренко, В.Ф.Петренко и А.В-.Россохина, могут служить: стресс, аффект, сенсорная депривация или _l длительная изоляция, интоксикация, гипервентиляция легких, длитель-| ная задержка дыхания, невротические и психотичекие заболевания,; когнитивно-конфликтные ситуации, гипноз, медитация и др. (Кучерен-hco, Петренко, Россохин, 1998).

Серьезное научное исследование одного из типов ИСС - «расширенного состояния сознания» (РСС) предпринял В.В.Козлов. РСС возникает при «связном» (осознанном) дыхании и характеризуется мак-[симальной мобилизацией резервных возможностей человеческой психики и работы организма в целом.

В.В.Козлов выделяет такие качества РСС, как осознанность,контролируемость, управляемость, присутствие воли, возможность в лю-рой момент вернуться в обычное состояние сознания.

В качестве последствий РСС автор отмечает «аутизацию сенсорной сферы», искажение восприятия времени, гипермнезию(/&шов, 1999). В.В.Козлов дает описание также трансовых состояний сознания (отрешенность сознания, вызываемая произвольно или возникающая при «застревании» внимания на объектах интроспекции или качествах восприятия внешних предметов); функциональных состояний сознания, возникающих при концентрированном выполнении определенной деятельности, работы; «психоделического состояния сознания», вызываемого введением в организм психоделиков или глубокими психофизиологическими сдвигами; а также «нулевого сознания» (полное отсутствие сознания, глубокий сон).

Чаще с ИСС имеют дело в связи с утилитарными целями психо-коррекционной практики: психотерапии, тренинговой работы, консультировании, и т.д. Использование ИСС для ауто - и гетерокоррекции необходимо, прежде всего, потому, что в состоянии полного сознания клиент осуществляет контроль над поступающей информациейи способен изменять свое отношение к форме и содержанию воздействия в зависимости от имеющихся социальных и личностных установок. Например, в психотерапии используют те формы ИСС. которые возника-ютв гипнозе, медитации, AT, при воздействии психотропных веществ и т.д. (интересно заметить, что в советской психотерапии акцент главным образом делался на суггестивных атаках). По мнению некоторых авторов, с точки зрения возможностей ввода информации с целью психокоррекции, понятие ИСС несовершенно, т.к. удобнее оперировать терминами и концептами, исходя из ввода в память возможной семантической информации (Смирнов, Безносюк, Журавлев, 1995).

■ ■

■

-

ГЛАВА 10. НАРУШЕНИЯ СОЗНАНИЯ'

Словосочетания: «нарушение сознания», «расстройство сознания», «патология сознания» встречаются в психологии нечасто, за исключением таких ее отраслей, как медицинская или клиническая психология. Такое изучение всех отклонений от «правильного» функционирования имеет свои плюсы и минусы. Действительно, с одной стороны, как отмечает, в частности, А.А.Меграбян, психологическая картина психического отчуждения есть наглядный пример природного эксперимента, который может помочь раскрыть некоторые стороны сознания личности (Меграбян, 1978). С другой стороны, непредставленность исследовательского внимания к нарушениям сознания (именно сознания, а не психики) в сферах труда (психология труда), образования (педагогическая психология), спорта (психология спорта), семейных отношений и т.д. не дает возможности в полной мере учесть специфику нарушений и определить адекватные процедуры.

Дата добавления: 2014-11-26