Религиозно-идеалистическая философия и рационализм конца XIX - первой половины ХХ веков: Н. А. Бердяев, П. А. Флоренский, И. А. Ильин, Г. Г. Шпет, С. Н. Булгаков, С. Л. Франк 2 страница

За границей он написал массу книг и статей, большинство из которых из цензурных соображений, так и не были переведены в советский период на русский язык. Они представляли реальную опасность для советской власти до конца ее правления. Основными сочинениямиБердяеваявляются «Смысл истории», «Смысл творчества», «Философия неравенства», «О назначении человека», «А.Хомяков. Рабство и свобода человека», «Миросозерцание Достоевского», «Философия свободного духа», «Русская идея», «Самопознание», «Судьба России».

В начале своего творчества с позиции «легального марксизма» он выступал против идеологии народничества. Увлечение марксизмом, участие в социал-демократическом движении послужили причиной ареста и исключения его из университета в 1989 г. Бердяев попытался сочетать марксизм с неокантианством, но вскоре отказался от этого, так как не принял идеи пролетарского «мессианства», диктатуры и революционного насилия, и приступил к разработке собственного учения. С позиций персонализма и экзистенциализма Бердяев рассматривает смысл существования человека и смысл бытия в целом. Он заключает, что объективная (абсолютная) истина существует независимо от классового (эмпирического) сознания и открывается в той или иной мере человеку в зависимости от его жизненного опыта и ценностных установок. Смысл же бытия может быть понят человеком только «антропоцентрическим».

В книге «Самопознание. Опыт философской автобиографии» Бердяев описал, какой духовный путь развития он прошел – от марксизма через религиозно-мистические, исторические искания к персонализму, философии жизни и экзистенциализму. На любом этапе своей духовной эволюции, - от марксизма до персонализма, - Бердяев беспощадно раскрывал как светлые, так и темные стороны русской жизни, русской религиозной и философской мысли, бездонность человеческого духа, свободу человеческой личности и свободу творчества.

Его современник, русский философ и богослов В.В.Зеньковский в книге «История русской философии» писал, что эволюцию философских идей Бердяева можно подразделить на четыре периода. В первый период разрабатывается преимущественно этическая проблематика; во второй – происходит религиозно-мистический перелом в мировоззрении; в третий – идет активный поиск ответов в рамках историософии и эсхатологии; четвертый период – разработка и обоснование персонализма.

Наследие Бердяева огромно. Он привнес в копилку русской и европейской философской мысли (многие его работы публиковались на английском, французском и немецком языках) ряд оригинальных концепций. Основная тема его творчества - свобода человека во всех ее проявлениях. Человек, по Бердяеву, это средоточие всех мировых сил, это микрокосм со сложным экзистенциальным устройством. Человеческая личность - это не часть общества или космоса, напротив, общество и космос – части человеческой личности. По этой причине он несет в себе биполярный мир индивидуального бытия. Несмотря на то, что каждый из нас изначально божественен, в реальной жизни человек гораздо чаще реализует в себе образ звериный, а не Божий. Именно в глубине человеческой личности коренится потенциал духовной свободы человека. Бердяев утверждал, что по сравнению с человеческой личностью «весь мир – ничто… все внешнее, предметное, материальное есть лишь символизация свершающегося в глубине духа, в Человеке». Свобода имеет «небытийный» характер. Изнутри нее человек делает себя личностью.

Бердяев различает три вида свободы:

- первичную иррациональную свободу, т.е. произвольность;

- рациональную свободу, т.е. исполнение морального долга;

- и, наконец, свободу, проникнутую любовью Бога.

Свобода не создается Богом, «у него нет власти над несотворенной свободой». Она коренится в великом «ничто», в произвольности. Эта свобода стоит над добром и злом, она обусловливает существование и того, и другого. Когда появляется зло, это приводит к рабству вместо свободы в сфере материального и естественного бытия.

На протяжении почти всей истории люди боролись за свою свободу и все же оставались несвободными, они меняли одну несвободу на другую: вначале человек был рабом природы и в борьбе с ней за независимость создал культуру, государства, классы … и стал рабом государства, национальности, классов; в следующий период человек стремится овладеть иррациональными общественными силами и создает цивилизацию, но становится рабом организованного общества и техники, орудием и рабом машины, в которую превращается незаметно и общество, и сам человек. Где же выход?

Ответы на эти вопросы Бердяев дает в работах «Смысл истории», «Философия неравенства» и «Новое средневековье». Он считает, что суть исторического процесса заключается «в борьбе добра против иррациональной свободы». И уточняет: «Мессианство - основная тема истории: истинное или ложное, явное или тайное. …Три силы действуют во всемирной истории: Бог, судьба и человеческая свобода. Вот почему история является столь сложной. Судьба превращает человеческую личность в арену иррациональных сил истории». Все великие народы проходят через мессианское сознание, - продолжает он в «Судьбе России».

Когда иррациональная свобода господствует, наша объективная реальность начинает распадаться и возвращается к первоначальному хаосу, к несвободе, рабству (перед силами природы или социальными, зависит от обстоятельств). Поэтому революции никогда и ничего не могут создавать, они не бывают творческими, они только разрушают.

Бердяев, не колеблясь, указывает на положительные и отрицательные стороны таких социальных явлений, как капитализм, демократия, социализм, коммунизм. Ни один из этих «измов» не решает «духовной проблемы» и проблемы свободы, наоборот, и капитализм, и социализм, и коммунизм оборачиваются для человека новыми формами рабства, несвободы. В книге «Смысл истории» Бердяев предупреждает: «человеку угрожают новые формы рабства; они являются результатом социализма, подменившего истинную соборность, основанную на любви… фальшивой, основанной на принудительном служении личности обществу ради удовлетворения своих материальных потребностей».

Постановка вопросов свободы личности и ее творчества Бердяевым была результатом внутреннего опыта, «озарения». Как человек глубоко религиозный, следуя по пути духовности, он пережил острый период сознания подавленности собственным грехом. Однако мыслитель не замкнулся в себе от сознания этого, а преодолел его, ощутив сильнейший творческий подъём.

Каждый человек, по мнению Бердяева, должен отгадать «Божью идею о себе», самореализоваться и «помогать Богу в осуществлении замысла Божьего в мире». Он считает, что Бог действует в царстве свободы, а не в царстве необходимости. Именно в духе, а не в природе Бердяев усматривал несводимость свободы к необходимости: «свобода имеет небытийную природу».

Разрабатывая концепцию метаистории, Бердяев писал, что смысл истории находится «по ту сторону границ истории». Он описывает целостность исторического процесса как «борьбу между добром и злом, цель которой может быть достигнута вне истории». Между этими «двумя историями» существует различие. Историческое время простирается «вперед, в будущее, к новому». В экзистенциальном времени метаистории «нет различия между прошлыми и будущим, началом и концом». Поэтому жизнь в царстве Бога является частью не истории, а метаистории. Но между ними нет непреодолимой грани: «Метаистория всегда присутствует как фон в истории», т.е. в нашем объективированном мире. Он считает, что в мировом и историческом процессе нет необходимости закономерного развития, нет заданной программы. По его словам, возможны как периоды реакции и тьмы, так возможны в той же степени и творческие прорывы, открытие «…новых миров». Вся истинная «творческая деятельность человека в открытии «новых миров» происходит в экзистенциальное время» и является «божественно-человеческой».

При рассмотрении истинной «творческой деятельности» человека Бердяев обращается к национальным особенностям русской души. По его мнению, в основу русского национального типа легли два противоположных начала: 1) природная, языческая, дионисийская стихия; 2) аскетически ориентированное православие. Он считает, что русский народ по своей душевной структуре народ восточный. Россия - христианский Восток, который в течение двух столетий подвергался сильному влиянию Запада и в своем верхнем культурном слое ассимилировал все западные идеи. Потому историческая судьба русского народа была несчастной и страдальческой, и его развитие имело катастрофический характер, в частности, через прерывность и изменение типа цивилизации.

В книге «Судьба России» он попытался выявить причины этой катастрофичности. Находит он ее - в слабости русской воли, в недостатке общественного самовоспитания и самодисциплины. Русскому обществу, согласно Бердяеву, недостает характера, способности определяться изнутри. Бердяев считает, что русского человека слишком легко заедает «среда», и он слишком подвержен эмоциональным реакциям на все внешнее. Его душе не сидится на месте, поскольку она суть не мещанская, «не местная душа», она есть какое-то бесконечное искание, искание невидимого града Китежа, незримого дома. «Перед ней открываются дали, и нет очерченного горизонта перед духовными ее очами. Эта душа сгорает в пламенном искании абсолютной, божественной правды и спасения для всеобщего воскресения к новой жизни».

Бердяев отмечает, что русская душа вечно печалиться о горе своего народа, и муки ее не знают утоления. Она поглощена решением конечных, проклятых вопросов о смысле жизни, мятежна и непокорна. «Здесь тайна русского духа». Дух этот «устремлен… к абсолютному во всем. Но в природно-историческом процессе царит относительное среднее. И потому русская жажда абсолютной свободы на практике слишком часто приводит к рабству».

Этими особенностями души народа Бердяев пытается объяснить истоки и смысл русского коммунизма. Русский коммунизм, по его мнению, трудно понять вследствие двойного его характера. С одной стороны, он есть явление мировое и интернациональное, с другой стороны, явление русское и национальное.

Согласно Бердяеву, первоначально марксизм на русской почве был крайней формой русского западничества. Первые поколения русских марксистов прежде всего боролись со старыми направлениями революционной интеллигенции, с народничеством и нанесли ему непоправимые удары. Согласно русскому марксизму, капиталистическая индустрия должна привести к образованию и развитию рабочего класса, который и есть класс-освободитель, поэтому марксисты стояли за пролетаризацию крестьянства, которой народники стремились не допустить. Марксисты думали, что они, наконец, нашли реальную социальную базу для революционной освободительной борьбы. Единственная реальная социальная сила, на которую можно опереться, это «образующийся» (организующийся) пролетариат. Нужно развивать классовое революционное сознание этого пролетариата. Нужно идти не к крестьянству, которое отвергло революционную интеллигенцию, а к рабочим, на фабрики. Марксисты сознавали себя реалистами, потому что развитие капитализма в это время в России действительно происходило. Они хотели опереться не столько на революционную интеллигенцию, на личности, сколько на объективный социально-экономический процесс.

В марксизме-большевизме пролетариат, по Бердяеву, перестал быть эмпирической реальностью, ибо в качестве эмпирической реальности пролетариат был ничтожен. Он составлял незначительное меньшинство среди населения, но зато был хорошо организован и дисциплинирован. Благодаря этому, согласно Бердяеву, Ленину удалось совершить революцию «во имя Маркса, но не по Марксу». Он считал, что революция в России совершалась во имя тоталитарного марксизма, «марксизма как религии пролетариата», но в противоположность всему, что Маркс говорил о развитии человеческих обществ. Бердяев отмечает, что не революционному народничеству, а именно ортодоксальному, тоталитарному марксизму удалось совершить революцию, в которой Россия перескочила через стадию капиталистического развития, представлявшуюся столь неизбежной первым русским марксистам.

Он показывает, что в тот момент большевизм оказался наименее утопическим и наиболее реалистическим, наиболее соответствующим всей ситуации, как она сложилась в России в 1917 году. В известной степени он даже оказался наиболее верным некоторым исконно русским традициям, и русским исканиям «универсальной социальной правды», и русским методам управления и властвования насилием. По словам Бердяева, это было определено всем ходом русской истории, слабостью творческих духовных сил народа. Потому «коммунизм оказался неотвратимой судьбой России, внутренним моментом в судьбе русского народа».

Народные массы были дисциплинированы и организованы в стихии русской революции, согласно Бердяеву, через коммунистическую идею, через коммунистическую символику. Он считает, что в этом бесспорная заслуга коммунизма перед русским государством. Анархический распад России был остановлен коммунистической диктатурой, выдвинувшей лозунги, которым народ согласился подчиниться. Бердяев отмечает, что к этому времени церковь потеряла руководящую роль в народной жизни, что привело к утере соборного духа, низкому культурному уровню духовенства. По его мнению, все это имело роковое значение для самостоятельной ценности и достоинства каждой человеческой личности, ее духовной свободы. И он оказался глубоко прав.

Выступая против коммунизма и социализма (как, впрочем, и других «измов»), - с одной стороны, и осознавая пагубность формально-коллективистских, прагматичных идей – с другой, Бердяев выдвинул собственную оригинальную концепцию персонализма. По его мнению, отдельная человеческая личность (персона) - главная движущая сила истории. Ее права и свобода – то, на что должно ориентироваться государство и общество.

Бердяев провозгласил примат личностного начала над социальным и в рамках персонализма обосновал концепцию отчуждения личности от мира. Он выступил против тотального подчинения индивида общественно-полезным целям, провозгласив духовную свободу человека в качестве абсолютной ценности, обосновал неотъемлемое право на эту свободу и достойные условия жизни. Подводя итог своего видения проблемы свободы, Бердяев в книге «Судьба человека» заключает, что «реализация личности означает восхождение от подсознательного через сознательное к сверхсознательному». Он предсказывает, что «Россия должна пройти через религиозную эмансипацию личности», переориентировать общественное сознание на высшие духовные ценности, на понимание свободы в религиозном, «святорусском» ее толковании». И с этой точки зрения творческая деятельность человека представляет собой дополнение к божественной жизни. Поэтому она имеет некоторое теогоническое (т.е. божественно-космическое), а не только антропологическое значение.

Бердяев морально восстановил, реабилитировал индивидуализм, хотя во второй половине XIX века и начале XX века русская интеллигенция была заражена идеологией коллективизма.

Он высказывает парадоксальную мысль: к русской интеллигенции могли принадлежать люди, не занимающиеся интеллектуальным трудом и вообще не особенно интеллектуальные. По Бердяеву, многие русские ученые и писатели совсем не могли быть причислены к интеллигенции в собственном смысле этого слова. Он считает, что в России интеллигенция скорее напоминала монашеский орден или религиозную секту со своей особой моралью - очень нетерпимой, со своим обязательным миросозерцанием, со своими особыми нравами и обычаями, и даже со своеобразным физическим обликом, по которому всегда можно было узнать интеллигента и отличить его от других. Интеллигенция в России, - подчеркивает Бердяев, - была идеологической, а не профессиональной или экономической группировкой, образовавшейся из разных социальных классов, сначала по преимуществу из более культурной части дворянства, позже из сыновей священников и диаконов, из мелких чиновников, из мещан и, наконец (после освобождения), из крестьян. Это и есть «разночинная интеллигенция», объединенная исключительно идеями и притом идеями социального характера.

Бердяев заключает, что «Россия может осознать себя и свое призвание в мире в свете проблемы Востока и Запада. Она стоит в центре восточного и западного миров и может быть определена как «Востоко-Запад».

Отец П. А. Флоренский (1882-1937 гг.) – один из самых одаренных представителей русской религиозной философии, снискавший среди соотечественников славу «нового Леонардо да Винчи», - был математиком, астрономом, музыковедом, искусствоведом, физиком-изобретателем, поэтом, профессором перспективной живописи и профессором Московской духовной академии, доктором теологии. По свидетельству Н.Лосского, «Флоренский был полиглотом, в совершенстве владевшим латинским и древнегреческим и большинством современных европейских языков, а также языками Кавказа, Ирана и Индии. В 1927 году он изобрел необычайную машину, которую большевики назвали «Десятилетием» в честь Х годовщины советской революции…».

В первую мировую войну ушел на фронт армейским священником. После революции этот великий ученый неоднократно сидел в тюрьме и был сослан за свои религиозные убеждения на Соловки, где и погиб в концентрационном лагере, отказавшись отречься от веры и священства.

Как философ, он, разделяя взгляды основоположника школы русской религиозной философии Вл.Соловьева, разработал в книгах «Смысл идеализма» и «Столп и утверждение истины» теодицею и метафизику «всеединства», где на каждой странице поражает блестящей эрудицией в области философии, теологии, филологии, лингвистики, медицины, психопатологии, математической логики и математики.

Основная идея его метафизики заключена в утверждении, что «все сотворенные личности, составляющие часть мира, суть существа, сосуществующие друг с другом». При обосновании концепции «всеединства» его мысль движется по линии «восхождения» от космоса к его основе в Абсолюте, утверждая «единство всей твари в Боге». Для понимания этого единства он обращается к софиологии. София – это многозначный и наиболее сложный элемент христианской теологии. По определению Н. Лосского, это «вселенская реальность, собранная воедино любовью Бога и озаренная красотой святого Духа». Флоренский рассматривал Софию, как «четвертую ипостась Бога», которую теологи трактуют по-разному. Для Флоренского она прежде всего «первозданное естество твари, творческая Любовь божия», Идеальная личность мира. Далее он уточняет, что с точки зрения трех ипостасей София есть идеальная субстанция сотворенного мира; разум, или правда сотворенной твари; духовность а, значит, красота ее.

Концепция Флоренского об «ипостасности» Софии критиковалась ортодоксальными православными богословами, поскольку сразу же вставала проблема «четвертой ипостаси» в Троице. У них вызывал неприятие вопрос Флоренского по поводу Софии: если она есть «корень» твари, то откуда зло и страдание?

Флоренский же считал, что догмат о единстве Бога в трех лицах обнаруживает догматизм и недостаточность сил человеческого разума.

Разрабатывая главный вопрос философии – что есть истина, - Флоренский утверждает, что это абсолютная реальность, сверхрациональная цельность и, учитывая весь предшествующий философский опыт, очень важно понять, «что представляет собой…истина - абстрактную форму или живую реальность?». По-видимому, она есть и то и другое, но, прежде всего истина познается благодаря религиозному переживанию, в котором мы узнаем, что любовь – основа живой реальности и истины. Любовь означает переход существа (А) от полной разобщенности к «другому» (не-А), утверждает с ним сосуществование. Следовательно, существо, т.е. А, находит себя в не-А (живой реальности). А потому, заключает Флоренский, то, что возникает в нашем сознании, является не субъективной копией объекта или созданием разума, как думал Кант, а действительным объектом внешнего мира. Иными словами, истина познается интуицией в процессе непосредственного созерцания «живой реальности так, как она есть в себе». Единая истина возможна только «там, на небе», тогда как разумная интуиция позволяет нам познать «множество истин, осколков единой Истины». И великодушно добавляет: «Дробность нашего знания не такой уж большой недостаток».

Его метафизика заслуживает самой высокой оценки. Так, А. Ф. Лосев признавался, что «Флоренский дал концепцию платонизма, по глубине и тонкости превосходящую все, что я читал о Платоне». Известный экономист, религиозный философ С.Булгаков полагал, что в нем «встретились культурность и церковность. Афины и Иерусалим, и это органическое соединение само по себе уже есть факт церковно-исторического значения».

И.А.Ильин (1883-1954гг.) – профессор философии права Московского университета, высланный большевиками за границу. В работах «Религиозный смысл философии», «Путь духовного обновления» он утверждал, что задача философии заключается в познании Бога и божественных основ мира. Деградацию современного искусства он объяснял недостаточным распространением религии: лишь возрождение религиозной духовности вызывает расцвет искусства. В противовес Л.Толстому Ильин, как и Соловьев, выдвинул тезис «О сопротивлении злу насилием». Правовед и философ, он исходил из того, что «не всякое применение силы является насилием». Оно не может считаться насилием, если направлено на благую цель. «Справедливо оттолкнуть от края пропасти рассеянного путника;… в нужный момент ударить по руке политического убийцу…; вовремя сбить с ног поджигателя; выгнать из церкви бесстыдных осквернителей святынь…». Ильин предупреждает, что «сопротивление злу силой и мечом позволительно не тогда, когда оно возможно, но когда оно необходимо, потому что нет других средств».

Полемизируя с девизом иезуитов - «Цель оправдывает средства», Ильин заключает в лучших традициях русской философии, что путь силы и меча «как обязателен, так и справедлив», поддерживая тем самым тезис Вл.Соловьева, что «Добро должно быть с кулаками».

Г.Г.Шпет (1870-1937 гг.) в работе «Явление и смысл» развивает феноменологию Гуссерля и закладывает основы герменевтики. По его мнению, философия в своем развитии проходит стадии мудрости, метафизики и строгой науки. Границы возможного дискурса (с лат. рассуждение) являются одновременно границами философского рассуждения, отрицание которого приводит к эмпиризму, критицизму, скептицизма и догматизму. Основой философского знания является «только жизненное знание». Это знание не ограничено рамками рассудочного членения, «оно есть конкретное единство текучего смысла». Сам же смысл должен рассматриваться как предельное основание явлений. Из этого следует, что любую познавательную ситуацию необходимо рассматривать в социокультурном контексте.

Учение о Софии, Премудрости БожиейП. А. Флоренского получило развитие у С.И. Булгакова (1871 - 1944 гг.). Известный русский богослов и философ создал целый ряд богословских сочинений – «Трагедия философии» (о связи религии и философии), «Святые Петр и Иоанн», «Купина неопалимая», «Икона и иконопочитание», большую трилогию «О богочеловечестве», куда вошли «Агнец Божий», «Утешитель» и «Невеста Агнца». В этих работах он показывает, что, если Бог Абсолютен, то, значит, Он и всеедин. Бог и сотворенный Им мир связаны «премудростью Божьей» - Софией. Следовательно, София выступает как четвертая ипостась к Триединому Богу и существует в виде идей, логических абстракций, схем знаний, вещей, тел и ангелов мира. Булгаков считает, что на Земле Царство Божие недостижимо, так как в результате грехопадения людьми овладела жажда знаний, получаемых вне любви к Богу. Христос искупает все грехи мира через личное страдание и тем, с одной стороны, оправдывает творение несовершенного мира Богом, а с другой стороны, не дает миру развиваться по своим собственным законам.

Его учение о Софии было объявлено еретическим. Правда, сам Булгаков не был согласен с этим, поскольку считал «свободу богословствования одним из преимуществ православия».

Булгаков внес большой вклад в теоретическое обоснование экуменического движения(стремление к объединению всех христианских церквей), которое практически начинает реализовываться лишь в третьем тысячелетии н.э. Он считал, что наше общество постигла дисгармония в силу того, что разобщенно функционирует каждая его составляющая - экономическая, политическая, духовная, нравственная и другие. Если все их перестроить на общие принципы, то конфликтность навсегда покинет социальный организм.

С. Л. Франк (1877-1950 гг.) – самобытный русский мыслитель, профессор философии Московского университета, социолог, высланный большевиками из России, в молодости был марксистом, затем идеалистом и, наконец, религиозным философом. Эволюция его взглядов вполне закономерна для послереволюционной России.

Франк разработал философские основы психологии. В работах «Душа человека», «Предмет знания» и «Непостижимое» он исследовал сферу интеллекта «как существования, проникнутого субъективностью» и попытался разъяснить природу человеческой души и знаний. Для выполнения этой задачи он обосновал в своем учении два понятия: интуиция и логическое знание. Он не был согласен с Лосским, который утверждал в рамках «онтологической теории познания», что интуиция есть «непосредственное восприятие». Разделяя концепцию «всеединства», Франк указывает, что бытие человека коренится в Абсолюте, поскольку «мы слиты с ним не через посредство сознания, а в самом нашем бытии».

Франк считает, что абстрактное логическое знание, имеющее дело с элементами, выделенными из целого, относится к низшему слою бытия – прерывистому и лишенному жизни, - и низшему виду знания, которое возможно только благодаря созерцательной интуиции «всеединства». Все живое бытие, по его мнению, развертывающееся во времени в форме сплошного творческого становления, относится к области магического; для постижения его требуется не созерцательная интуиция, не знание-мысль, а … «живое знание», знание-жизнь, достижимое в те моменты, когда наше «Я» «не только созерцает объект, но и живет им».

В книге «Душа человека» Франк исследует стихию душевности как бытия, проникнутого субъективностью; изучает изменения, происходящие в нем, когда оно становится осознанным как объект; и разграничивает сферу духовного и душевного.

В книге «Непостижимое» Франк ставит вопрос, как это возможно, что мистики, признавая Бога непостижимым, в то же время дают много сведений о Нем. Отвечая на этот вопрос, он замечает, что рациональное знание достигается путем различения, средством которого служит отрицание. Непостижимое находится по ту сторону отрицания: «оно есть область отрицания самого отрицания или преодоления отрицания». По его словам, о непостижимом нельзя сказать, что оно есть «либо одно, либо другое», как всеобъемлющая полнота оно есть «и то, и другое». По Франку, непостижимое понять невозможно, так как люди являются частью этого «самобытия».

Излагая основы христианства, Франк в книге «С нами Бог» доказывает, что все существенное содержание христианства основано на религиозном опыте, на «встрече человеческого сердца с Богом», на живом «общении с Богом». Различая два понятия веры, - «веру как доверие, и веру, как достоверное знание», - он показывает, что доверие к авторитету предполагает такие переживания, которые свидетельствуют, что авторитет действительно выражает истину о Боге. Следовательно, даже и вера в религиозный авторитет опирается на веру как знание, основанное на религиозном опыте.

В работе «Очерк методологии общественных наук» Франк рассматривает общество как первичную целость, как единое существо, в котором «сознания различных индивидуумов не обособлены, а всегда до некоторой степени слитны», и что общение индивидуальных сознаний есть «первичное свойство всякого сознания». По его мнению, индивидуальное сознание не первично, оно лишь постепенно дифференцируется из сознания вообще, никогда не отрываясь от целого, так что индивид в подлинном и самом глубоком смысле слова «производен от общества, как целого». Франк утверждал: «...Мы потеряли веру в «прогресс» и считаем прогресс понятием ложным, туманным и произвольным. Человечество вообще, и европейское человечество в частности, вовсе не беспрерывно совершенствуется, не идет неуклонно по какому-то ровному и прямому пути к осуществлению добра и правды. Напротив, оно блуждает без предуказанного пути, подымаясь на высоты и снова падая с них в бездны, и каждая эпоха живет какой-то верой, ложность или односторонность которой потом изобличается». Франк считает, что в итоге этого яркого и импонирующего развития культуры, просвещения, свободы и права человечество совершенно неожиданно для себя пришло к состоянию нового варварства. Он заключает, что «…прогресса не существует. Нет такого заранее предуказанного пути, по которому бы шло человечество, и который достаточно было бы объективно констатировать, научно познать, чтобы затем уже найти цель и смысл своей собственной жизни».

Дата добавления: 2014-11-09