ЗвУ1 нивг 2 страница

Правильность воззрений Щербы подтверждается наблюдениями

над речью афатиков. Существуют такие формы афазии, вызванные

овреждением отдельных участков коры головного мозга, при которых

льной, полностью сохраняя тонкость слуха, оказывается не в сое-

тоянин различать звуки речи. В результате подобных наблюдений психологи и пришли квыводу, что способность восприятия звуков речи развивается у человека под влиянием языка.

Выдвинутые Щербой положения полностью были подтверждены наблюдениями его ученицы В. К. Орфииской над детской речью. Эти наблюдения показывают, что дети в раннем возрасте не разлагают слог на отдельные звуки (известно, что на вопрос: «Сколько звуков в слове яамаЪ — дошкольник обычно отвечает: «Два: ма и л/о»); эта способ­ность развивается лишь к школьному возрасту на базе уже усвоенной к этому времени морфологической системы [123].

§ 30. Другая, наиболее распространенная сейчас точка зрения па механизм сегментации речи идет от Трубецкого, который писал: «Фонологический критерий, благодаря которому произнесенное слово разлагается на отдельные фонемы и воспринимается как состоящее из этих фонем, основывается на том же ассоциативном ана­лизе, благодаря которому с морфологической точки зрения слово делится на его морфологические части, т. е. морфемы... Слово йиЬу (чешек.) воспринимается как состоящее из фонем а + и + Ь + у, потому что каждая из этих фонем встречается не только в этом слове, но и в других словах: по начальному й йиЬу ассоциируется с йаИ, йезет., йука, <1о1и и т. д., по своему и — с гиЬу, гика и т. д. Благодаря этим звуковым ассоциациям с различными другими словами того же языка данное слово или, лучше говоря, данное лексическое представление разлагается на его фонологические составные части, т. е. на отдельные звуковые представления или фонемы»

[30/, 291.

Позднее Трубецкой, стремясь избежать психологических терминов, оперировал понятием противоположения. В его посмертной работе мы читаем: «Существуют фонологические единицы, которые можно разложить на ряд следующих друг за другом еще меньших фонологи­ческих единиц. Единицы /те:/ и /Ьу:/ в немецких МаЪпе — ВйЬпе и будут такого рода; из противоположения МаИпе — ^аппе и МаЬпе — таппе вытекает разложение /те:/ = /т + е:/, а из Вйлпе — 5йЬпе и ВиНпе — ВоЬпе получается /Ьу:/ — /Ь + у:/» [29, 33].

Не применяя психологических терминов, Трубецкой, по существу, остается и здесь при том же ассоциативном анализе. Что это так, косвенно доказывается следующими рассуждениями А. Мартине, который придерживается той же точки зрения, что и Трубецкой: «Слова спа1зе «стул» и 1атре «лампа» четко различаются во француз­ском языке: поведение слушателя не будет одинаковым, если я скажу арроКег 1а сЬа15е «принесите стул» или аррог1ег 1а 1атре «принесите лампу»... На поверку оказывается, что ни один из сегментов первого слова не сходен в моем сознании ни с одним из сегментов второго слова. Иной будет ситуация, если словами, взятыми для сравнения, окажутся 1агаре «лампа» и гатре «перила», и здесь реакция слушателя будет различной при высказываниях ргепег 1а 1атре «возьмите лампу» и ргепег 1а гатре «держитесь крепче». Но при сравнении звуковых форм этих двух слов я осознаю, что они в значительной степени совпадают и что элементы, исключающие как смешение обеих форм, так и неу-

веренность слушателя в отношении своего поведения локализованы _в начале этих форм» [108, 414].

Интересно, что и Щерба начинал свой анализ проблемы членимости потока речи с психологического аспекта; он писал: «В силу присущей нам наклонности к анализу... находящейся в неразрывной связи с прочими функциями человеческой психики вообще, мы сравниваем звуковые представления и наблюдаем в них сходства и различия. Так, мы узнаем... элементы § и п в слове сан, как тождественные _с начальным и конечным элементом в слове сон, и в силу этого сознаем, как отличные, серединные элементы а и о и т. д.» [14, 5—6]. Однако из дальнейших рассуждений Щербы становится ясно, что, по его мнению, 'не этим обусловливается членение речи на звуковые единицы —- фонемы.

§ 31. Если отдельная фонема лишь изредка или только в потенции выступает в качестве звуковой стороны морфемы или слова, то ее постоянным свойством является то, что она всегда'служит для опозна­вания и различения этих языковых единиц. Под словом здесь имеется в виду не единица словаря, не лексема, а словоформа, т. е. слово в той конкретной форме, в которой оно встречается в речи. Щерба, впервые в истории науки включивший в определение фонемы указание на ее различительную функцию, говорил о способности фонем «дифферен­цировать значения» [14, 10]. Такое словоупотребление получило очень широкое распространение; выражение «смыслоразличительная функ­ция фонемы» стало общепонятным и общепринятым. Тем не менее в нем кроется известная неточность. Значение слова, разумеется, не зависит от его фонемного состава; об этом свидетельствуют и факты омонимии, и многозначность слова. Следовательно, фонемы служат не для дифференциации значений, а только для различения слов, поскольку образуют их звуковой облик.

Не подлежит сомнению, что стол и стул, например, являются разными словами не потому, что они имеют разные гласные, а потому, что они обозначают разные понятия. Равным образом и различная огласовка их объясняется не необходимостью отличить одно слово от другого, а историей этих слов. Вместе с тем не подлежит сомнению, что мы отличаем слово стол от слова стул и опознаем эти слова вне всякого контекста именно потому, что первое имеет гласный /о/, а второе — гласный /и/. В этом смысле можно говорить о «словоразли­чительной» и «словоопознавательной» функциях фонемы. Когда же речь идет о словоформах одной лексемы (например, стола и столу), то можно говорить и о «форморазличительною функции фонемы.

Конечно, все это для Щербы было совершенно ясно. Интересно отметить, что в «Фонетике французского языка» он говорит уже не о «дифференциации значений», а о «дифференциации слов и их форм» ¹,

§ 32. «Смыслоразличнтельная» функция фонемы основывается, разумеется, на том, что сами фонемы различаются между собой, что

Следует заметить, что выражение «смыслораялнчительная функция» вряд ли ываст неправильные ассоциации. Поэтому его можно сохранить а качестве об-термина наряду с частными: «словоопознавательный», «словоразличительный», "Форморазличительный».

каждая из них противопоставляется всем остальным фонемам данного языка. В самом деле, если мы говорим, что в русском языке имеется фонема (т. е. смыслоразличительная звуковая единица) /а/, то мы этим утверждаем не столько факт наличия звуковой единицы, сколько то, что она отличается от всех прочих фонем русского языка, т. е. противопоставляется им. При этом следует иметь в виду, что отличие /а/ от всех других гласных русского языка вытекает не только из наличия в нем таких пар слов, как /за1/ сад — /зиг/ суд, /та!'/ мать — /ты17 мыть, /га(/ рад— /гог./ род, /<\а/ да — /йе/ дэ (название буквы), /т'а1/ мял — /т'П/ мил, но и из возможности противопоста­вить слову /гата/ рама бессмысленное звукосочетание /гита/ рулю, где гласный у вместо а хотя и не дает нового слова, но разрушает

слово, лишая его смысла.

Только в противопоставлении самом по себе и видят сущность фонемы многие фонологи, опирающиеся в опредатении фонемы на одно из основных положений Соссгора, согласно которому в языке нет ничего положительного, а существуют только различия. «Более того, — писал Соссюр, — различие, вообще говоря, предполагает положи­тельные элементы, между которыми оно и устанавливается; но в языке имеются только различия без положительных моментов» [152, 119]. Совершенно очевидно, что и фонема, являющаяся языковой еди­ницей, не может иметь с этой точки зрения «положительных моментов»; она и определяется сторонниками Соссюра лишь как «член фонологи­ческого противопоставления» [264, 311).

2. ФОНЕМА И ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНЫЕ ПРИЗНАКИ

§ 33. Фонема —кратчайшая, т. е. неделимая во времени (или линейно), единица, однако в структурном отношении в ней выявляются разные признаки, из которых одни оказываются общими с другими фонемами, другие отличают ее от прочих фонем. Еще Бодуэн говорил, что «фонемы не представляют вовсе дальше уже неразложимых единиц; они являются результатом совокупности действия нескольких органов речи... фонема... разлагается с точки зрения произносительной именно на представления этих работ... а с точки зрения слуховой, акусти­ческой, на представления акустических оттенков... обусловливаемых именно этими отдельными работами» [5, 253].

Трубецкой предложил различать среди признаков фонемы «реле­вантные» (позднее их стали называть «дифференциальными»), т. е. существенные для противопоставления одной фонемы другой, и«ирре-левантные» («интегральные»), несущественные в этом отношении. Так, глухость русской фонемы /I/ является релевантным признаком, поскольку только это отличает ее от 1А1; напротив, глухость /х/ ирре-леваитна, так как в русском языке нет согласного, отличающегося от 1x1 только этим признаком.

Такая точка зрения пренебрегает тем обстоятельством, что для опознания слова (а это является основной функцией фонемы) важное

значение имеют также и недифференциальные признаки. Если взять, например, русскую фонему /п/, то по теории дифференциальных приз­наков существенно только то, что она является негубной; переднеязыч­ная же артикуляция — не существенный для нее признак, так как _в русском языке нет заднеязычного носового. Ошибочность такого утверждения не подлежит никакому сомнению, ибо никто не признает в согласном![]] русскую фонему /п/; если произнести слово /а'па/ она (только не во фразе) с заднеязычным согласным ([апа]), то оно не будет узнано.

Кроме того, как это видно из вышеприведенных примеров, при опре­делении релевантных признаков данной формы учитываются только те фонемы, с которыми она находится в привативной оппозиции (см. § 65). Между тем, как писал Щерба, «...каждая фонема определяется, прежде всего, тем, что отличает ее от других фонем того же языка. Благодаря этому все фонемы каждого данного языка образует единую систему про­тивоположностей, где каждый член определяется серией различных про­тивоположений как отдельных фонем, так и их групп» [/6, 21]. Если учесть все возможные противопоставления, например противопоставле­ние упоминавшейся фонемы 1%1 русского языка фонеме /п/, то в 1щ) и выявится его неносовой характер.

Если помнить о системном характере языковых явлений, то и дифференциальные признаки должны определяться для всей фоноло­гической системы данного языка в целом. Тогда дифференциальным придется признать признак, который различает хотя бы одну пару фонем в данном языке. Возвращаясь к примеру с /ц/, надо сказать, что поскольку в русском языке назальность отличает фонему /п/ от фонемы /а¹/ (то, что это не единственная такая пара, не имеет значения), постольку она является дифференциальным признаком для всей сис­темы в целом, а следовательно, непазальность /§/ надо признать ее дифференциальным признаком.

С теорией дифференциальных признаков тесно связана атомисти­ческая трактовка фонемы, согласно которой эти признаки обладают известной самостоятельностью, а фонема представляет собой лишь совокупность их. Такое иедиалектическое понимание фонемы как пучка признаков (пусть даже и не только дифференциальных) искажает под­линное положение вещей. Каждый признак, сочетаясь с другими приз­наками, дает не просто сумму, а диалектическое единство, в котором каждый элемент существует не сам по себе, а в сложном взаимодейст­вии с другими элементами.

Согласные /т/ и /Ь/ различаются только тем, что первый является

носовым, а второй неносовым. Однако это не просто 1Ы плюс носовой

ембр, а совершенно особый согласный, обладающий специальными

свойствами, определяемыми в фонетике как сонорность. Зги согласные

различаются и в отношении их функционирования в языке. В русском

^13ь'ке, например, /т/ в отличие от /Ь/ встречается в конце слов, а

акже перед глухими согласными; креме того, перед ним глухие

согласные не заменяются звенкими.

3 34. Атомистическая точка зрения на фонему ведет к признанию "№реициалыюго признака первичной фонологической единицей

[255]. Говорят даже, что эти признаки образуют особый уровень в языковой структуре—уровень дифференциальных признаков или дофонемпый уровень. На этом, по существу, основана классификация дифференциальных признаков Р. Якобсона, Г. Фанта и М. Халле. Классификация эта — дихотомическая или бинарная; это означает, что каждый признак делит всю совокупность классифицируемых еди­ниц на два класса, например: гласные — негласные, носовые — иено-совые и т. п. Всего авторы установили двенадцать таких бинарных признаков. По их мнению, этого достаточно, чтобы охарактеризовать звуки всех языков. Каждый из признаков был выявлен по спектраль­ной картине (см. § 92) соответствующих звуков, например: гласные характеризуются отчетливой формантной структурой, негласные — отсутствием ее. Наряду с этим приводятся и артикулпторные характе­ристики: отсутствие или наличие преграды в надставной трубе. По мысли авторов, определяющих фонему как пучок дифференциальных признаков, по разному набору таких признаков можно установить фонемные различия, а следовательно, и состав фонем анализируемого

языка.

Бинарная классификация получила широчайшее распространение, но вместе с тем она подверглась разносторонней критике. Во-первых, было обнаружено, что двенадцати признаков недостаточно, чтобы она была действительно универсальной. Во-вторых, как справедливо отметил П. С. Кузнецов [951, дифференциальный признак устанавли­вается па основании наличного в данном языке противопоставления фонем; признак палатализованпости, например, будет дифференциаль­ным в /Ь / русского языка, потому что этот согласный противопостав­лен непалатализовапному /Ь/, в немецком же языке он будет недиффе­ренциальным ¹. В-третьих, дифференциальный признак подобно фоне­ме не имеет однозначного артикуляторпо-акустического коррелята. Так, переднеязычные шумные смычные палатализованные отличаются от непалатализованных большей или меньшей степенью аффрика-тивности; именно в щелевой части обнаруживается усиление в верх­них составляющих спектра, В палатализованном /х7 весь спектр сдвигается вверх, а в губных смычных признаком палатализации является главным образом 1-образное начало гласного, следующего за согласным. Ввиду того, что дифференциальный признак может иметь сложную в фонетическом отношении природу, он в разных позициях может проявляться по-разному (ср. В. С. Соколова [148], Л. В. Бон-дарко и Л. Р. Зиндер [49]).

Несмотря на это мы во всех случаях имеем один дифференциальный признак, потому что все непалаталнзованиые чередуются с палата­лизованными перед гласными переднего ряда; все они наряду с.соот­ветствующим окончанием (при наличии ударения на последнем) ха­рактеризуют второе лицо единственного числа глагола в настоящем времени и т. д.

Далее, фонологичность, абстрактность дифференциальных при­знаков доказывается тем, что с точки зрения объективно-физических характеристик они не являются, как правило, привативнымн. Противо-оставление глухих и звонких основано во многих языках, в том числе _{и в} русском, не только на наличии или отсутствии голоса при их обра­зовании, но и на силе и слабости артикуляции (шума). Благодаря этому, как показали опыты с шопотной речью, в ней сохраняется раз­личение глухих и звонких. Неудивительно, что попытки синтезиро­вать звонкие путем наложения частоты основного тона на спектр глухих потерпели неудачу.

Как показала в своем исследовании Л. В. Бондарко, дифферен­циальные признаки фонемы обнаруживаются не непосредственно в том сегменте, вычлененном из звуковой последовательности, который можно считать коррелятом данной фонемы, а скорее в слоговом соче­тание, в которое входит эта фонема [51, 204, 267]. Пример этого пред­ставлен в приведенных выше палатализованных губных смычных русского языка.

3. ФОНЕМА И АЛЛОФОНЫ

§ 35. Один из важнейших аспектов учения о фонеме состоит в раз­личении понятий фонемы и звука речи. Основанием для такого разли­чения служат не только те свойства фонемы, о которых говорилось в § 27 в связи с вопросом о членении речи, но и характерная особен­ность фонемы — ее многообразное звуковое выражение в речи в виде различных аллофонов (иначе — оттенков или вариантов¹). Уже и среди старых фонетиков некоторые указывали, что один и тот же звук речи может оказаться многообразным с акустико-физиологической точки зрения. Об этом говорил еще Сивере [28, 42]. У Томсона мы нахо­дим следующие слова: «Слуховые ощущения и комплексы движений органов речи, обозначаемые буквой /с, представляют много разновид­ностей, имеющих между собою известные общие элементы и известные различия. Русское к в ку представляет меньшую единицу, отличаю­щуюся от к в ка лабиализацией и другим положением языка (другой формой резонатора), а также несколько другим тембром» [11, 219—220]. Констатируя изменчивость одного и того же звука речи, старые язы­коведы полагали, что звуковые разновидности составляют одну единицу тогда, когда они сходны в акустическом и физиологическом отношении, 'отже А. И. Томсоп говорит: «Но в то же время все звуки, обозначаемые посредством буквы к, имеют в акустическом и особенно в физиологи­ческом отношении значительное сходство и существенно отличаются

т разных т, ф и пр. Поэтому все к вместе образуют более широкую единицу в звуках и движениях, которая, следовательно, тоже имеет

рав на название «отдельный'звук» [там же]. Мы видим, что един-

¹ Надо заметить, что дифференциальный признак только тогда н приобретай! значимость, когда он различает не одну пару фонем, а нисколько, образуя определен­ный коррелятивный ряд,

■ермин пьариантй неудобен тем, что представители Московской фонолэгичс-■ Школы употребляют его в значении, отличеюм от общепринятого. Ниже тер-«аллофон» и «оттенокв будут употребляться как синонимы.

ство разных к или тит. п. определяется, по А. И. Томсону, только их акустико-физиалогическим сходством. Неудивительно, что различие по палатализованное™ в русском языке он ставит рядом с различием по лабиализованности, что для него один звук (мы сказали бы одну фонему) составляют не только [1°] и [I], но и [V], и [I].

Неудовлетворительность такого решения вопроса совершенно оче­видна, оно находится в резком противоречии с множеством фактов, наблюдаемых в разных языках. Если бы для единства фонемы опре­деляющим было акустико-физиологическое сходство звуков, то оди­наковые звуковые явления имели бы в разных языках одинаковое значение. На самом же деле это далеко не так.

§ 36. Старая фонетика не смогла найти правильного решения, которое вскрыло бы подлинные факторы, которые обусловливают фонологическое единство фонемы при многообразии представляющих ее звуков в акустико-физиологическом отношении. Огромная заслуга Щербыисостоитвтом, что он нашел такое решение, показав, что единст­во фонемы определяется не акустико-физиологически и не психологи­чески, а смысловыми отношениями, существующими в данном языке. Объективно существующие акустико-физиологические звуковые различия могут не иметь никакой лингвистической значимости, т. е. не обладать способностью различать слова: объективно одинаковая в произносителыю-слуховом отношении пара звуков может в одном языке служить одной языковой единицей — фонемой, т. е. быть двумя аллофонами одной фонемы, а в другом — двумя единицами, двумя фонемами. «В словах дети и детки, — писал Щерба в «Русских глас­ных», — мы воспринимаем V и I как две разные фонемы, так как в одеть — одет, разуть -— разут, тук — тюк они дифференцируют значение; но мы воспринимаем разные оттенки первого гласного, как одну фонему, так как не найдем в русском языке ни одного случая, где бы дифференциация смысла была поддерживаема лишь этими двумя оттенками, и такой случай нельзя себе представить даже в искусст­венном русском слове. Совершенно обратное мы видим во француз­ском, где в словах йё и <1а1& вся разница смысла покоится на различении двух фонем [е1 (е узкого) и [е] (е широкого), тогда как слегка палатали­зованное Ы1 в <Из французы (отнюдь не русские) воспринимают как тождественное с а¹ в (ои1) йа, так как эти два оттенка не способны во французском дифференцировать значение» [14, 9—10]. Стремясь до­вести до читателя эту новую для того времени мысль, Щерба приводит далее еще семь примеров из разных языков, которые свидетельствуют о том, что одинаковые в акустическом отношении звуковые пары могут иметь в разных языках различный фонематический статус.

§ 37. Всякая фонема, как указывалось выше, существует в виде разных аллофонов. Многообразие звукового выражения фонемы обусловливается трояко. Во-первых, одна и та же фонема встречается в разных фонетических условиях, чем определяется различный харак­тер выражающих ее звуков. Ввиду того, что такие аллофоны обяза­тельно присущи фонеме, если только она не встречается в одном единственном фонетическом положении (что, впрочем, едва ли возмож­но), их можно назвать обязательными.

Во-вторых, многообразие звукового выражения фонемы обуслов­ливается индивидуальными особенностями говорящих. Уже тот факт, что каждому человеку присущ свой особый тембр голоса, говорит за _т0 что произносимые им звуки чем-то отличаются по своим акусти­ческим свойствам от звуков, произносимых другими людьми, Эти осо­бенности, разумеется, не имеют никакого лингвистического значения, поскольку они обусловлены не фонетически, а физиологически и потому не образуют разных аллофонов.

Наряду с этим существуют такие индивидуальные особенности, которые объясняются отклоняющейся от нормы артикуляцией. Это так называемые дефекты речи (например, «шепелявое» произношение /я/ в русском языке), являющиеся в большинстве случаев результатом неправильного речевого воспитания, а не анатомической аномалии. И эти особенности, разумеется, не могут считаться аллофонами и не имеют отношения к языкознанию.

В-третьих, наконец, в языке могут существовать различные про­изношения какой-нибудь фонемы в одинаковых фонетических положе­ниях, в одинаковых словах. Иллюстрацией этого может служить встречающееся во многих языках разнообразное произношение фо­немы 1x1, выступающей то как переднеязычный дрожащий, то как увулярный дрожащий, то как заднеязычный щелевой согласный. Такое разнообразие, называемое свободным варьированием, часто имеет своим источником диалектальные различил в произношении; поэтому оно широко распространено, особенно в младописьменных языках, где литературный язык еще не имеет своей, независимой от I диалектов, устоявшейся традиции. В таких случаях мы имеем дело " с особым явлением, отличным от рассмотренных шше. Поэтому тер­мины «оттенки» или «аллофоны» здесь неуместны, лучше было бы говорить о «вариантах» фонемы. Но поскольку термин «вариант» широко употребляется как синоним термина «оттенок», то допусти­мые варианты произношения фонемы мы будем называть не просто вариантами, а «факультативными вариантами» (подробнее см. § 62).

§ 33. Аллофоны могут быть двух видов. Одни из них зависят от того или иного положения фонемы в слове (в начале, середине, конце), от характера слога и т. д. Длительность звука, например, в начале слова может быть иной, чем в конце (во французском языке долгие гласные произносятся в конце слова кратко). В начале слова гласный /е/ ^в казахском и каракалпакском языках выступает как дифтонгоид с весьма сильным 1-образпым элементом. Такие аллофоны могут быть названы позиционными.

Другие аллофоны зависят от сочетания данной фонемы с различ­ными другими фонемами. Совершенно очевидно, что артикуляции со­седних фонем должны в той или иной степени взаимно приспосабли­ваться (подробнее об этом см. в главе V): гласный /а/, например, осле /I/ неизбежно должен отличаться от этого же гласного после Р 1 по крайней мерс в своем начале. Такие аллофоны, обусловленные седством с другими фонемами, можно назвать комбинатор-

Каждый из аллофонов (позиционных и комбинаторных) представ­лен в реальной речи рядом звуков, более или менее разных по их аку-стико-артикуляторным характеристикам, так как на инвариантные свойства каждого аллофона накладываются индивидуальные произ­носительные особенности говорящего. Таким образом, аллофон, по­добно фонеме и дифференциальному признаку, — понятие абстрактное. Удобно поэтому отличать понятие аллофона от звука, представляющего его в речи, и терминологически; последний можно называть фоном

или звуком речи.

Звук речи (фон) — это продукт единичного произноситель­ного акта, поэтому он разнится от индивидуума к индивидууму, от произнесения к произнесению. Гласный в одном и том же слове, на­пример дом, неодинаков в произнесении разных индивидуумов. Это будут все разные фоны, но представляющие один и тот же аллофон фонемы /о/. Фоны как единицы материальные целиком относятся к речи. В них представлены языковые единицы — аллофоны соответ­ствующей фонемы, определяемые той или иной позицией, а через аллофоны и сами фонемы. Итак, фонема представлена в каждой фоне­тической позиции определенным аллофоном, воплощенным в реальной речи в виде звука речи (или, иначе, фона).

§ 39. Различия между индивидуальными особенностями произно­шения, так же как и различия между аллофонами одной фонемы, как правило, не замечаются и не осознаются ни говорящими, ни слушаю­щими. Ввиду общеобязательности в них пет ничего, что привлекало бы внимание своей необычностью. Факультативные же варианты, как и дефекты произношения, хотя и не связаны со смыслом, привлекают внимание слушающих именно своей необычностью, так как в тех же фонетических условиях и в тех же словах привычно слышать другие звуки (см. об общем облике слова на с. 51). Любопытно отметить, что когда к таким особенностям привыкаешь, то перестаешь их «слы­шать»; у очень близких людей часто не замечают дефектов произно­шения.

Хотя разные аллофоны одной фонемы в восприятии обычно ото­ждествляются, распознавание их не исключено. Это возможно, по-ви­димому, в тех случаях, когда аллофоны участвуют в реализации диф­ференциальных признаков соседних фонем. Как показала Л. А. Вер­бицкая [58], носители русского языка распознают в нем не 6 гласных соответственно числу фонем, а 18; она назвала их эталонными звуками. Оказалось, что это гласные, находящиеся в различном соседстве с мягкими согласными; они способствуют противопоставлению твердых и мягких согласных, столь важному в русском языке.

§ 40. Так как свойства аллофона определяются фонетическим положением фонемы, то в данной позиции или в ряде сходных фонема может быть представлена только одним аллофоном, невозможным в другой позиции. Аллофон немыслим вне определяющей его позиции. Два аллофона одной фонемы не могут встречаться в одной и той же позиции. Напротив, две фонемы (точнее — аллофоны двух фонем, поскольку вне аллофонов фонема не существует) обязательно должны встречаться в одной позиции.

Аллофоны одной фонемы встречаются только во взаимоисключаю­щих позициях или, иначе говоря, они находятся в отношении допол­нительной дистрибуции. Например, аллофон [ж! фонемы /а/ в русском языке обусловлен положением между палатализованными согласными (например, [п'жп'ь] няня). Естественно, что другой оттенок этой фонемы (например, тот, который встречается между непалатализованными) не может появиться в данном фонетическом положении, точно так же, как нет причин для его появления в других позициях.

§ 41- Аллофоны оказываются не всегда равноценными. «Среди оттенков одной фонемы, — пишет Щерба, — обыкновенно бывает один, который по разным причинам является самым типичным для данной фонемы» [16, 191. Типичными, или основными, очевидно, будут те аллофоны, которые, как писал Щерба, «находятся в наименьшей зависимости от окружающих условий» [14, 123.

Практически в фонетике, когда описывают фонетические свойства какой-нибудь фонемы, имеют дело в большинстве случаев именно с этими основными оттенками. При описании отдельной фонемы ее, естественно, стремятся произнести и услышать в изолированном виде, а это и будет наиболее независимое положение. Понятно, что только такой изолированно произносимый оттенок обычно и осознается, только его и признают освоим звуком» говорящие на соответствующем языке. Так, русские, разумеется, узнают изолируемо произносимый гласный [а], т. е. считают его русским звуком, а гласный [<е|, являю­щийся довольно распространенным оттенком той же фонемы, не только не могут произнести изолированно, но и признают за чужой, не по­дозревая, что часто произносят его.

Из того, что оттенок, произносимый отдельно, является основным, нельзя сделать вывод о том, что только изолируемый оттенок может быть основным. Против такого еыводэ говорит то обстоятельство, что изолированно произносятся только слогообразующие звуки. Вопрос об основном оттенке неслогообразующих поэтому решить труднее; в ряде случаев придется говорить об отсутствии основного оттенка, о наличии у данной фонемы нескольких равноправных оттенков. Так, в некоторых тунгусо-маньчжурских языках, в частности в эвен­ском, в начале слова перед гласными встречается заднеязычный смыч­ный (например, /§о1/ 'горький'), а между гласными и после гласного ¹ конце слова — соответствующий щелевой [у] (например, [а-уеп] точильный брус', Ноу] 'огонь'). Оба согласных являются позици­онными оттенками одной фонемы. Опредыить, какой из них Яновной, представляется затруднительным, так как пи один не упот-ебляется в изолированном положении, а в словах оба встречаются одинаково часто. Исследователи помещают оба эти оттенка в таблице фонем, не без основания считая их равноправными [172, 241.

Дата добавления: 2014-11-16