Тема . Начало колониальной политики России в Казахстане 1 страница

Лекция № 11-12

Цель лекции: Раскрыть основные этапы социально-экономического и политического развития Казахстана, а также причины начала национально-освободительного движения казахского народа.

Основные вопросы:

1.Социально-экономическое и внутриполитическое положение Казахстана во II пол. XVIII-в.

2.Россия и Казахстан в условиях нового времени.

3.Начало присоединения Казахстана к России..

5.Государственность Казахстана в период и после Аблай хана.

6.Национально- освободительное движение казахского народа.

Становление казахского направления восточной политики Петра I со­впало по времени с переосмыслением в русском обществе исторической роли России на международной арене и оформлением имперской доктри­ны. Мировоззренческой основой ее явилась эклектическая компиляция идей из арсенала европейских рационалистических теорий (Г. Гроций, Т. Гоббс, Б. Спиноза, С. Пуффендорф и т.д.) и средневековой идеологии российских официальных кругов, опиравшихся на традиции Московского царства.

В основе имперского сознания находилась убежденность в праве Рос­сии, — «наследницы» Византии и Римской империи, — распоряжаться как на основе «божественного», так и «естественного права», судьбами других народов.Ис­ходя из этого представления, Петр I, находясь некоторое время в Астраха­ни, выразил желание о приведении в российское подданство обширных киргиз-кайсацких орд.

Вместе с тем, ускорение динамики развития русско-казахских отноше­ний и углубление их содержания определялись в тот период далеко не только стратегическими интересами и целями внешней политики России, но и дина­микой развития всей системы международных отношений, прозрачностью и непрерывностью межрегиональных географических границ (равнинный ре­льеф земной поверхности и отсутствие разделяющих ее высокогорных хреб­тов в срединной части Евразии), военно-политическим могуществом Россий­ской державы как одного из факторов ее международного престижа и меж­дународного влияния в евразийском мире, а, следовательно, и пониманием значения торгово-экономических, военно-стратегических и политических связей с северным соседом в правящих кругах Казахстана, развитием сбли­жения политических лидеров казахского общества с Россией.

В течение длительного исторического времени важное место в развитии взаимосвязей русских людей с кочевым населением Казахстана занимала тор­говля. После установления власти России над Казанским и Астраханским ханствами и завоеванием Сибири установились сразу два важных торговых пути в Азию: Камский — из среднего Поволжья в Сибирь и далее — в Сред­нюю Азию; и Юго-Восточный — по нижней Волге, в направлении Яика и Каспия, на п-ов Мангышлак и в ханства Средней Азии. Поданным таможен­ных ведомств некоторых торгово-административных центров Сибири, в 1655—1670 гг. в Тобольск прибывало через казахские степи из среднеазиат­ских городов ежегодно по 4 каравана, в 1670-1672 гг. — по два, а в после­дующие годы — по одному. Тару посещали в XVII в. в среднем не более одно­го каравана в год, в отдельные годы - два, а в 1645—46 гг. — три каравана. Однако, в целом, русско-среднеазиатская транзитная торговля через казахс­кие степи развивалась в XVI — начале XVIII вв. очень неравномерно, что было обусловлено многими внутри- и внешнеполитическими обстоятельствами.

Серьезными препятствиями развитию непосредственной русско-казах­ской и транзитной русско-среднеазиатской торговли через казахские степи стали в последней четверти XVII - первой трети XVIII вв. обострившиеся политические взаимоотношения казахов с яицкими казаками, волжскими калмыками и башкирами, а также резко участившиеся военные вторжения джунгар на территорию Среднего и Старшего жузов. В результате превра­щения северных и южных приграничных регионов Казахстана в арену по­чти непрерывных столкновений казахов с кочевыми соседями, торговые связи казахских родов и подразделений с Россией в тот период были факти­чески полностью парализованы, а торговые караваны отправлялись из По­волжья и Сибири в разные страны Центральной Азии (Джунгарию, средне­азиатские ханства) и из них в обратном направлении только через джунгарские владения в Прииртышье и районы Горного Алтая, минуя казахские ко­чевья трех жузов. Развитие внешних торговых контактов казахов с евро­пейскими народами и регионами России осложнялось в первой трети XVIII в. также важными культурно-историческими последствиями великих географических открытий прошлых веков, вызвавших перемещение миро­вого центра трансконтинентальных торговых коммуникаций из Средизем­номорья в бассейн Атлантики и смещение акцентов в мировом товарообо­роте от внутриконтинентальной на морскую межконтинентальную торгов­лю. Вследствие этих глобальных геоэкономических изменений интенсив­ность движения товарных потоков из европейской части Евразии в страны Среднего Востока по традиционным сухопутным маршрутам Великого Шелкового пути и другим менее крупным торговым трассам резко ослабла, а приток новых промышленно-ремесленных изделий и технологий в цент­ральные кочевые регионы континента сократился до минимума.

Снижение до минимума трансконтинентального значения традици­онных торговых путей и маршрутов на территории Казахстана и резуль­таты многократных вторжений джунгар в Присырдарьинский регион сказались, в частности, в том, что к началу 30-х гг. XVIII в. междуна­родная торговля на юге казахстанских степей фактически прекратилась, некогда процветавшие южные города края (Туркестан, Сайрам, Сауран и др.) превратились в малонаселенные городские центры, имевшие толь­ко локальное торгово-экономическое значение; большинство из них со временем приобрели преимущественно аграрный облик. В то же время поступавшие из соседних азиатских стран на присырдарьинские и сред­неазиатские рынки сельскохозяйственные продукты и ремесленные из­делия, ввиду их относительной малочисленности и ограниченного ас­сортимента, были не в состоянии удовлетворить возросшие потребитель­ские запросы кочевого населения, а доступ казахов к более крупным и товароемким рынкам Приуралья, Нижнего Поволжья и Западной Си­бири осложнялся для них наличием русских укрепленных линий, а так­же напряженной военно-политической обстановкой в Волго-Уральском регионе и на юге Сибири.

Стремление кочевников преодолеть негативные для них последствия отмеченных изменений в торгово-экономической сфере путем насильствен­ного изъятия части необходимых продуктов и изделий у соседнего оседло-земледельческого населения, объективно приводило к возрастанию погра­ничных конфликтов. Именно в контексте данной ситуации следует, по-ви­димому, рассматривать многочисленные сообщения очевидцев о возросшей интенсивности вооруженных столкновений казахов с башкирами, калмы­ками, уральскими и сибирскими казаками на разных приграничных участ­ках геополитического пространства Казахстана.

В конце XVII- начале XVIII вв. между Россией и казахскими жузами установились оживленные дипломатические отношения. Предметами об­суждения в серии переговоров полномочных представителей обеих сторон являлись процедура обмена пленными, урегулирование военных конфлик­тов между казахами и российскими подданными — калмыками, уральскими и сибирскими казаками и башкирами, а также создание благоприятных ус­ловий для развития торговых связей русских купцов с казахским населени­ем Младшего и Среднего жузов.

Непосредственным поводом к возобновлению политических контактов казахских правителей с русскими пограничными властями в Казанской губернии и Западной Сибири послужили военный набег хана Абулхаира в 1715 г. в башкирские земли и ответные вторжения башкир в близрасположенные аулы Младшего жуза. В этой связи осенью 1715 г. в интересах разрешения вопроса прибыл в Казань и вел там переговоры с мест­ным губернатором П. С. Салтыковым личный посланник Абулхаира, батыр Тойгунур Култабаев. Переговоры остались незавершенными и были про­должены три года спустя по инициативе самого казахского хана.

В сентябре следующего года в Тобольске побывало посольство хана Каипа в составе батыров Бекбулата Екешева и Багдаулета Буриева, которым было поручено урегулировать пограничные конфликты казахов с северны­ми кочевыми соседями, заключив «вечный мир» с сибирским губернатором М. П. Гагариным, добиться соглашения о военном союзе с Россией против Джунгарии и получить гарантии беспрепятственного доступа казахских скотоводов на ближайшие рынки России.

Сам факт отправления нового казахского посольства в столицу Сибири и предложение преемника Тауке российскому губернатору о совместных военных действиях против джунгарского хунтайджи Цэвана-Рабдана в не­малой степени связаны с конкретными обстоятельствами продвижения во­енного отряда И. Д. Бухгольца по Иртышу и его столкновением в районе оз. Ямышево с войсками ойратов. По словам хана Каипа, казахи узнали о том, что «контайши противится Е. И. В.», от русского офицера Маркела Трубникова, который был отправлен подполковником И. Д. Бухгольцем 1 января 1716 г. из Прииртышья в ставку джунгарского хана, но по выезде из Ямышевской крепости был захвачен ойратами в плен, а затем от­бит у них отрядом казахских жигитов на берегу р. Или недалеко от погра­ничных джунгарских караулов. В качестве наглядного подтверждения соб­ственной осведомленности о российско-джунгарских военных конфликтах в бассейне Среднего Иртыша, Бекбулат Екешев и Байдаулет Буриев доста­вили М. Трубникова из ставки казахского хана в Тобольск. Последний, в свою очередь, также заявил губернатору М. П. Гагарину, что «послали его с общего согласия вся Казачья орда, а сказывали-де ему, чтоб быть в миру с людьми Е. И. В. и калмыков вместе бы воевать».

Приезд казахского посольства в Тобольск и его предложение о заклю­чении военного союза с Россией против джунгар побудили сибирского гу­бернатора направить 14 октября 1716 г. специальное ответное посольство во главе с сыном боярским Никитой Белоусовым к хану Каипу, чтобы заве­рить его в готовности русских пограничных властей «жить в миру» с казаха­ми Среднего и Младшего жузов. Российские посланники бла­гополучно добрались до Туркестана и пробыли у хана Каипа около года. По возвращении в Тобольск 26 сентября 1717 г. Н. Белоусов передал губерна­тору М. П. Гагарину письмо от казахского правителя, в котором тот лично подтвердил свое прежнее намерение «воевать контайшу» и обращался с просьбой о возвращении казахам больших табунов лошадей, отогнанных у них башкирами в летние месяцы этого года. В ответ на полученное обраще­ние М. П. Гагарин письменно уведомил хана, что постарается отыскать угнанных лошадей и будет покровительствовать развитию меновой русско-казахской торговли в г. Тобольске.

Однако осенью 1717 г. Абулхаир совершил еще один крупный набег во внутренние уезды Казанской губернии, за которым последовали ответные вторжения башкиров и сибирских казаков в приграничные казахские аулы. На этой почве вновь актуализировалась проблема обмена пленных и скота, а также задача нормализации военно-политической обстановки на границе Казахстана с Россией.

В конце 1717 г. для решения указанных вопросов из Казани был отправ­лен к ханам Каипу и Абулхаиру уфимский дворянин Федор Жилин, а в ян­варе 1718 г. из Тобольска отправилось в Туркестан посольство сыновей бо­ярских Бориса Брянцева, Якова Тарыштина и толмача Кабая Мамеева, ко­торые прожили в степи до лета 1718 г. В ходе встреч с российскими послан­никами ханы Абулхаир (4—7 мая) и Каип (25 июня — 12 июля) выразили желание жить в «вечном мире и союзно с великим государем» и его полно­мочными представителями в Казанской и Сибирской губерниях России, развивать торговые связи с русскими купцами и сообща предотвращать «во­ровские угоны» скота своими подданными у соседей.

Возобновление мирных переговоров с царской пограничной администра­цией ханы Каип и Абулхаир вновь пытались использовать для заключения с Петром I антиджунгарского военно-политического союза и с этой целью на­правили в Казань и Тобольск вместе с возвращавшимися домой российски­ми посланниками своих собственных полномочных представителей для об­суждения указанного вопроса, снабдив их личными письмами на имя губер­наторов П. С. Салтыкова и М. П. Гагарина. В частности, переговоры с си­бирским губернатором вели в 1718 г. батыры Елмет Баулуков (май); Шаба, Багадур, Сафа, Итмамбет и Бакурман (7 октября); а также Байбек и Толебай (28 октября). С казанским губернатором проблему согласованных боевых действий против джунгарского хана обсуждало 10 декабря того же года ка­захское посольство батыров Тантая Арасланова и Тогунура Култабаева, дос­тавившее в Казань из степи русского посланника Федора Жилина.

Однако, изложенное в письмах Каипа и Абулхаира предложение о со­вместном военном походе против джунгар не получило одобрения у цент­рального российского правительства, заинтересованного в скорейшем раз­решении русско-ойратских пограничных противоречий в районе Верхнего Прииртышья и успешных поисках местонахождения сомнительного горо­да «Еркети». Основываясь на официальном распоряжении Петра I, казанс­кий губернатор П. С. Салтыков ограничился в своем ответном послании Каипу от 8 января 1719 г. общими поощрительными замечаниями относи­тельно его намерения воевать с джунгарским ханом и воздержался от ка­ких-либо конкретных обещаний о военной помощи в данном случае, как и в последующие годы, офи­циальная позиция Петербурга по отношению к Джунгарскому ханству оп­ределялась его важной стратегической ролью фактического противовеса быстро возраставшим военному могуществу и экспансионистским притя­заниям империи Цинов, с учетом которой царское правительство не желало значительного ослабления Джунгарии, предпочитая все спорные вопро­сы решать мирным путем и при этом не оставляло надежд на принятие ойратами российского подданства.

В условиях осуществления широкомасштабного вторжения джунгарских войск на территорию Старшего и Среднего жузов, казахи были вынуж­дены бежать с принадлежавших им кочевых мест на север региона в район Яика, Илека и Тобола, где столкнулись в борьбе за пастбища с другими ко­чевыми народами — российскими подданными, проживавшими на юге Си­бири и в Волго-Уральском регионе. В результате этого перед казахскими родами встала проблема закрепления за ними богатотравных кочевий по нижнему и среднему течению Яика. Одновременно с силовыми способами расширения пастбищных терри­торий на севере и северо-западе региона казахские правители пытались раз­решить сильно обострившийся земельный вопрос в их взаимоотношениях с кочевыми соседями путем мирных дипломатических переговоров с царски­ми пограничными властями в Астрахани и Казани. Одним из первых прак­тических шагов в этом направлении явилась дипломатическая миссия в Петербург казахского посланника Койбагара Кобякова, отправленного ле­том 1725 г. старшинами Младшего жуза из приаральских степей.

Конкретным поводом к организации данного посольства послужило вы­нужденное пребывание в кочевьях казахских родов Младшего жуза почтового курьера российского посланника Флорио Беневени в Бухаре, торгового баш­кира Максуда Юнусова по прозвищу «Амремзей», захваченного в плен каза­хами и союзными с ними каракалпаками на территории Северо-Восточного Приаралья в 1724 году.

Вступив в такой неординарной ситуации в активный диалог с правящей элитой алшынских родов Младшего жуза и местных каракалпаков, Максуд Юнусов предложил им обратиться с просьбой о принятии российского под­данства к «белому царю» и взамен обещал казахам и каракалпакам, якобы с одобрения высочайшего престола, военную помощь России против Джун­гарского ханства.

Решение этой чрезвычайно актуальной задачи было возложено на дипломатическую миссию Койбагара Кобякова, направленную в июле-августе 1725 г. в Петербург непосредственно от лица казахских старшин Младшего жуза Согыра, Едикбая, Кажибая и других по совету муллы Максуда Юнусова. 18 января 1726 г. казахский посланец прибыл в со­провождении М. Юнусова в столицу России, где вручил чиновникам Коллегии иностранных дел два письменных послания от казахских и каракалпакских старшин. В первом из них и устном донесении самого посланника было выражено желание «быть под протекцией Е. И. В. так, как Аюки-хана владения калмыки» и излагалась просьба о том, чтобы разрешить казахам кочевать «между башкир и Яику, по горе Малый яр», обеспечить им свободный и безопасный проезд в глубь страны к круп­ным российским городам, дать гарантии безопасности от нападений яицких казаков и башкир, а также право производить размен пленных не­посредственно в Уфе.

Однако, вопреки щедрым словесным авансам Максуда Юнусова казахс­ким старшинам в низовьях Сырдарьи, обращение К. Кобякова за «протек­цией» к «белому царю» не встретило в тот момент заинтересованности со стороны российского правительства. Царские сановники сочли принятие казахов в российское подданство в условиях того времени невыгодным для России, т.к. это могло бы значительно осложнить ее взаимоотношения с Джунгарским ханством на фоне общей слабости военно-политических по­зиций царских властей в южных приграничных районах Сибири. По этим двум причинам Кобяков был отправлен из Петербурга, не получив никако­го ответа.

Несмотря на неудачные результаты миссии К. Кобякова, в 1729 г. Абулхаир направил к российским властям в Тобольск очередное посольство в количестве 4-х человек, представленное Бекбулатом..

Проблема урегулирования русско-казахских, казахско-калмыцких и казахско-башкирских отношений и приобретения прочных правовых га­рантий беспрепятственного кочевания казахов Младшего и Среднего жузов на северо-западе и севере региона становилась с каждым годом все более актуальной для казахских кочевых объединений, особенно для тех подразделений последних, летние кочевья которых непосредствен­но располагались у границ обширных земельных владений России. По­этому в мае 1730 г. на собрании представителей Младшего и Среднего жузов было принято совместное решение отправить специального пос­ла к царскому правительству с целью заключения с Россией договора о мире. Практическое осуществление этой дипломатической миссии было возложено непосредственно на Абулхаира.

Политические акции по присое­динению Казахстана носили колониальный характер, но одновремен­но в какой-то мере началось сближение народов, и чем сильнее был колониальный гнет, тем больше прогрессивная общественность Рос­сии пыталась найти точки соприкосновения с казахским народом и его культурой. Сосуществование двух крупнейших этносов в Централь­ной Азии было противоречивым, однако на протяжении более чем двух веков создавалось полиэтническое население Казахстана. И в этом большая доля отводилась торговым взаимоотношениям во второй по­ловине XVIII века. Постепенно расширяется торговля между казахс­кими владениями и Россией.

Важным пунктом торговых взаимоотношений стал город Оренбург, ос­нование которого относится к 1743 году. Активная торговля проводилась на Меновом дворе, где в 1747 году насчитывалась 131 лавка. Крупным цент­ром торговли стала Сеитовская слобода, где велись торговые операции.. Другим местом сосредоточения торговли был Меновой двор, в нем во второй поло­вине XVIII века размещались 344 лавки и 148 амбаров. Лавки отдавались внаем купцам. Вместе с Меновым двором была учреждена Оренбургская пограничная таможня, В XVIII веке казахи вели торговлю в Оренбурге, Троицке, Гурьеве, Ямышевске, Семипалатинске, Петропавловске, Омске, Усть-Каменогорске и других крепостях и казачьих поселениях по Уйской, Иртышской и Ново-Ишимским линиям. К концу XVIII века только в один Оренбург казахи поставляли до 200 000 баранов в год. Из России шли товары в основном ткацкого производства. В большом количестве из России шел хлеб в виде зерновой пшеницы и пшеничной муки, ржи и ржаной муки. К этому переч­ню товаров можно присоединить металлические изделия. Россия была един­ственным поставщиком таких товаров, как чугунные, железные и медные котлы, таганы, топоры, мотыги, серпы, косы, ведра, ножницы и т.д. Наряду с этим казахи получали из России железо листовое, олово крутовое, медь листовую и некоторые другие товары.

Наряду с крупными купцами действовали мелкие торговцы, в част­ности, казаки Уральского казачьего войска совершали крупные торго­вые операции. При этом торговля велась как неэквивалентный обмен. В казахс­кие степи направлялись торговые караваны из Бухары, Хивы, Ташкен­та, Коканда. В свою очередь, в эти же города направлялись торговые караваны казахских владельцев

Не приняла широких размеров торговля с Китаем. Производилась она только в Кульдже и Чугучаке. Но и здесь казахи имели дело не с купцами и не с гражданским населением. Дело в том, что цинские войска, раскварти­рованные на территории Джунгарии, получали от своего правительства не продовольствие и фураж, а различного рода товары в виде шелка, атласа, серебра в слитках. Эти товары и серебро в слитках они должны были обме­нивать казахам на скот, полученный же скот в свою очередь продавать у себя на деньги, эти-то деньги и шли на содержание войска. Для того, что­бы обеспечить прибыль, цинское правительство не разрешало никому про­изводить с казахами мену. По этой причине въезд казахам в китайские го­рода с торговой целью не разрешался. Торговая операция происходила сле­дующим образом: по прибытии казахов со скотом к китайскому городу на­встречу к ним выходил представитель цинских властей и забирал весь скот. Взамен казахам выносили из города товар, вручали им его, и на этом весь торг кончался. Поэтому в получаемых товарах казахи полностью зависели от того, что получали маньчжурские войска от своего правительства. Так­же и в сбыте казахи должны были исходить не из потребности китайского рынка в целом, а только лишь из потребностей войск Илийского и Тарбагатайского округов. Поэтому и сама торговля не имела тенденции к росту, в то время как торговля с Россией постоянно развивалась.

В целом торговля была очень выгодным предприятием как для казахов, так и для царской администрации и близлежащих государств. Однако не отрегулированность взаимоотношений была большим препятствием для ее развития.

Отражение цинской агрессии и возвраще­ние земель на востоке Казахстана укрепили власть султана Абылая не толь­ко в Среднем, но и в Старшем, и, отчасти, и в Младшем жузах. После смер­ти в 1752 году султана Барака он стал фактически единственным полно­правным правителем в казахских землях.

Присырдарьинские земли были под властью султана Ералы, претендо­вавшего на власть в Старшем жузе и поэтому вынужденного прислуши­ваться к мнению Абылая. Султан Досалы, владения которого располага­лись в Приаралье, также был фактически независим от хана Нуралы. В Младшем жузе сложилась такая ситуация, что хан Нуралы, несмотря на поддержку российской администрации, не мог единолично, без согласия и поддержки Абылая, решать сложные внешнеполитические проблемы.

Аналогичная ситуация была и в Старшем жузе, находившемся под не­посредственным управлением престарелого Толе би.

Статус Абулмамбета был двойственным. С одной стороны, он продол­жал считаться верховным ханом и часто совершал инспекционные поездки по кочевьям Старшего и Среднего жузов. С другой стороны, без Абылая Абулмамбет не при­нимал ни одного серьезного решения и даже перепоручал их влиятельному султану.

В 1762 году, только благодаря посредничеству султана Абылая и бия Казыбека, Абулмамбету удалось вернуть г. Туркестан, отнятый у него за четыре года до этого сыном Самеке Есимом, также титул хана. Как мы видим, в 50-60-е годы XVIII века Средний, Старший, а, отчасти и Младший жуз находились под номинальной верховной властью Абулмамбета и под фактическим управлением султана Абылая.

Укреплению власти Абылая в Старшем жузе способствовала его актив­ная деятельность по укреплению южных границ страны. В конце 50-х -начале 60-х годов особенно осложнились отношения казахов с кыргызами. Предметом спора стали жетысуйские пастбища к северу от Алатау, на кото­рые после падения Джунгарии претендовали и казахи, и кыргызы. В конце 50-х годов эти земли были прочно заняты общинами Старшего жуза, одна­ко в начале 60-х годов территориальный спор перерос в открытую войну. В 1760 году кыргызы напали на кочевья родов дулат и конрат. В ответ Абылай собрал значительное войско и в августе того же года нанес поражение таласским кыргызам. Тем не менее, в 1764 году кыргызы вновь организовали поход на жетысуйских казахов, разорив аулы найманов. Летом 1765 года 30-тысячная армия под командованием Абылая вновь разгромила кыргызов. Этот поход был воспет в знаменитой «Песне об Абылае», записан­ной Ч. Ч. Валихановым. Несмотря на победы казахов, конфликт не был разрешен в 60-х годах. Этому способствовало сложное положение Казах­стана на международной арене, сохраняющаяся угроза китайского вторже­ния, а также со стороны усиливающегося Кокандского государства. С пос­ледним, как и с кыргызами, Абылай неоднократно имел военные столкно­вения. Во второй половине 60-х годов начал складываться союз между му­сульманскими государствами Центральной Азии против Цинской империи.

Инициатором этого союза стал правитель Афганистана Ахмад-шах, тре­бовавший освобождения мусульманского Восточного Туркестана от влас­ти «неверных» китайцев. Еще в 1762 году Абылай-султан и Абулмамбет-хан отказались пропустить через свои владения китайскую армию, направляв­шуюся на завоевание Средней Азии.. Одно­временно казахские правители не спешили открыто присоединяться к аф­ганцам и продолжали дипломатические связи с Пекином, к кон­цу 60-х годов Абылаю удалось упрочить свое положение и на юге Казахста­на, казахи Старшего жуза стали справедливо видеть в нем защитника своих интересов.

К концу 60-х годов Абылай-султану удалось укрепить верховную власть на большей части Казахстана. Средний и Старший жузы полностью под­чинялись ему, со многими правителями Младшего жуза он родственно был связан династийными браками, хан Батыр и султан Ералы были его союзниками и даже Нуралы-хан был вынужден с ним считаться. Уже в этот период Абылай начинает в официальной переписке именоваться ха­ном, хотя формально верховным правителем остается престарелый Абулмамбет. Только после его смерти в 1771 году Абылай был провозглашен общеказахским ханом. Это была последняя попытка сохранить единое независимое Казахское ханство.В начале 70-х годов XVIII века в Казахстане сложились все условия для выборов нового общеказахского хана. Единственной подходящей кандида­турой был влиятельный султан Абылай, который еще в 1740 г., по определе­нию Ч. Ч. Валиханова, был самым авторитетным владыкой казахских сте­пей. Уже в 1757 году в официальной переписке с Цинской империей он именовал себя ханом. И после смерти престарелого Абулмамбета в 1770 году Абылай стал по существу единственным правителем Казахского ханства.

В то же время Абылай предпринимал активные действия на междуна­родной арене, пытаясь добиться поддержки Китаем и Россией.

В 1771 году создались условия для избрания Абылая общеказахским ха­ном. Осенью 1771 года после длительных консультаций представители всех трех жузов прибыли в древнюю столицу ханства - город Туркестан для вы­боров нового хана. Безоговорочную поддержку Абылаю оказали влиятель­ный жырау Бухар Калкаманулы, султаны Абулфеис и Болат, правители казахов Младшего жуза, кроме Нуралы-хана, представители Среднего и Старшего жузов. При большом стечении народа по казахскому обычаю Абылай был поднят на белой кошме и провозглашен ханом трех жузов. Таким образом, Абылаю удалось вос­становить единство Казахского ханства.

Несмотря на всенародное признание и титул хана трех жузов, власть Абылая не была абсолютной. Значительная часть султанов счи­тали, что Абылай незаконно завладел престолом Абы­лай прекрасно понимал, что для выживания в изменившейся внешнеполи­тической ситуации Казахскому ханству необходимо изменить политичес­кую систему в сторону большей централизации. Для достижения этого хан действовал по нескольким направлениям.

Во-первых, Абылай стремился укрепить централизацию власти. В пер­вой четверти XVIII в. каждое родовое объединение было практически авто­номно и управлялось своими биями, родоправителями. При этой системе хан во многом зависел от воли биев и не имел больших возможностей влиять на принятие решений на уровне отдельных родов. В 20—30-х годах XVIII в. эта система стала меняться, начала расти роль султанов, приглашавшихся тем или иным родом в качестве военачальника и политического лидера.

Второй комплекс мероприятий, предпринятых Абылаем для усиления центральной власти — опора на деятельность одной личности и ее личност­ные качества. Так, хан Абылай, вопреки традиционным представлениям обычного права, присвоил себе право приговаривать преступников к смер­тной казни. Эта прерогатива ранее была только у суда биев. Значительно ограничены были права совета биев и съезда старейшин-родоправителей. Однако традиционность обычного права и недостаток реальных рычагов управления не позволили Абылаю до конца провести реформу политичес­кой системы ханства.

Внешняя политика Абылая также харак­теризовалась гибкостью и компромиссностью. Его отношения с такими силь­ными государствами, как Россия и Китай, значительно отличались от отно­шений со среднеазиатскими государствами. Хан, прекрасно сознававший мощь колониальных империй, пытался в отношениях с ними проявлять мак­симальную гибкость, с одной стороны, не отказываясь от признания россий­ского протектората, с другой — не допуская усиления влияния обеих держав в своих владениях.

Российские власти стремились удержать Абылай-хана в сфере своего влияния и поэтому в 1777 году официально объявили о готовности признать его ханский титул при условии письменного обращения хана. Понимая, что такой дипломатический шаг усилит его авторитет на внешнеполитической арене, Абылай направил в Петербург посольство во главе со своим сыном Тогумом. Только в 1778 году Екатерина II подписала грамоту об утвержде­нии его ханом и только Среднего жуза, не желая признавать его власть над Младшим и Старшим жузами. Оскорбленный этим, Абылай отказался при­носить присягу в Оренбурге, Троицке и даже в Петропавловске. Коло­ниальные власти согласны были даже послать чиновника в ханскую ставку, однако хан наотрез отказался присягать

Дата добавления: 2014-11-18