КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
Часть первая 1 страница
ПРОЛОГ Алексей Иванов Общага-на-Крови
Они квасили всю ночь, день спали, а вечером сели опохмеляться. Естественно, пивом. Их было человек десять – парни и девушки, все из общаги. Пиво принесли в автомобильной канистре и наливали в чайник, а уж из чайника, по потребности, разливали в стаканы. Пиво легко проваливалось из горла в желудок и дальше, в мочевой пузырь. Время от времени кто-нибудь вставал и под развеселые комментарии остающихся отправлялся в туалет. В своем блоке туалет почему-то постоянно был занят, и приходилось бегать через коридор в блок напротив. – Нет повести печальнее на свете, чем повесть о закрытом туалете, – сказал самый остроумный после того, как в первый раз не попал в искомое место. Когда он не смог пробиться туда же во второй раз, он уже не упражнялся в остроумии, а с досадой выключил свет. Когда он вышел в третий раз, то обнаружил, что свет по-прежнему не горит, а туалет по-прежнему заперт изнутри. – Эй, ты спишь, что ли? – постучав, осторожно спросил он. Ему не ответили. Он еще постучал. Все равно не ответили. – Я дверь вышибу, – предупредил он. В туалете хранили молчание. Тогда он саданул в хлипкую дверь плечом и с первого же раза вывернул хлипкий шпингалет. Дверь отскочила сантиметров на двадцать и уткнулась во что-то мягкое. В темноте ничего не было видно. Взломщик, не отводя взгляда от темной полости, протянул руку, нашарил выключатель и щелкнул. Он увидел изгиб унитаза, блестящую алую лужу в его чаше и багровые разводья на полу. На фаянсе безвольно лежала тонкая, очень бледная рука. На ее сгибе еще шевелилась живая кровь. Взломщик осторожно прикрыл дверь, зачем-то погасил свет и прошел в свою комнату.
– Так, – хрипло сказал он развеселой компании. – Все сматываемся. Мужики, прячьте бутылки. Вовка, звони в «скорую». В сортире – самоубийца.
Так в их дверь не стучал никто, кроме Лели. Она словно заранее извинялась, и тихий стук растворялся в воздухе. Но Отличник услышал его и окончательно проснулся. Он лежал и глядел на комнату, полную прохладного запаха улицы. Ночью Ванька, как всегда, расхлебянил окно, и темный ветер вымыл стены, вещи, тряпки, стер с их поверхности обычный их вкус – хорошо настоянного сигаретного дыма, старого пепла, пыльной материи, бумаги, кофе и чая. Теперь они были свежи и накрахмалены ночной зябкостью. В воздухе, где таял стук Лели, не было никакого движения. Комната уже слилась с миром за стенами общаги и была словно брусок уличной чистоты, задвинутый в затхлый массив здания, как ящик. Солнечный свет, словно порезавшись, яростно пылал в гранях стаканов на столе, на грязном лезвии ножа, на ручках ложек. Леля снова робко постучалась. От этого звука воздух вздрогнул, в окне мелькнула птица, а посреди комнаты из пустоты возникли светящиеся пылинки. За дверью послышался шорох, вздох, шаги, и Отличник уже подумал, что Леля отказалась от своего намерения, как раздался уверенный голос Нелли: – Не открывают? – Спят, – тихо, таинственно ответила Леля. – Интересно, чем они ночью занимались? – И Нелли без стука решительно распахнула дверь. Тотчас, будто нажали кнопку, включился уличный шум – невнятные голоса, щебет воробьев, шарканье шагов, подвывание и шелест далекого троллейбуса. Обе шторы на окне, от солнечного света ветхие, кинулись вперед как по сигналу, развернулись и выпукло надулись парусами. Ком холодного воздуха прокатился по комнате, забурлив в пепельнице тревожно выскочившим пеплом. Створка окна, блеснув, как выстрел в висок, стремительно захлопнулась. Шторы, словно расстрелянные, моментально обвисли. Пепел на столе из последних сил прополз немного и застрял на полпути среди окурков, похожих на падшую мелкую скотину.
Нелли вошла в комнату и твердо остановилась посередине. Леля, сделав страшные глаза, спряталась у нее за спиной. Отличник рассматривал их сквозь туман ресниц. Нелли была одета для института, а Леля в халате, который ей был велик и вечно сваливался у нее то с одного плеча, то с другого, как спящий кавалерист с лошади. – Вы что, сдохли, что ли, уроды? – свирепо предположила Нелли. – Подъем! С кровати Игоря донесся печальный стон. – Доброе утро, красавицы, – сонно сказал Игорь. – Опять всю ночь по бабам таскался? – напрямую спросила у него Нелли. – Господь с тобой, радость моя, – сладко произнес Игорь, прикрывая глаза от солнца ладонью. – Учебники, учебники… – Знаем мы твои учебники, – грозно и туманно заявила Нелли. – Лучше бы не сочинял, старый пес, а сигарет дал. – А в буфете их приобрести невозможно? – Ты такой жадный, Игорек!.. – с ужасом ахнула Леля. – Вон лежат на стуле, – не меняя позы, указал Игорь. Нелли взяла со стула открытую коробку, посмотрела и сказала: – Подлец! Тут пусто! – Как – пусто? – удивился Игорь. – На момент моего погружения в сон там содержалось не менее пяти штук. – Их, наверное, Ванечка выкурил, – предположила Леля. – Я Ивана, видимо, вскоре ударю бутылкой по голове, – задумчиво произнес Игорь. – Посмотри тогда, радость моя, в моей тумбочке, внизу. – Больно мне охота в твоих грязных подштанниках рыться. – В таком случае не смотри, – спокойно согласился Игорь. Нелли присела и открыла дверцу его тумбочки. Фыркая и шипя, она побренчала дезодорантами Игоря и сообщила: – Подлец! Тут их тоже нет! – Так, – глубокомысленно подвел итог Игорь. – Тогда, радость моя, посмотри в кармане у Ивана. Больше сигаретам деться некуда. Ванька спал одетым поверх одеяла лицом к стене. Нелли, скорчив гримасу отвращения, подошла к нему и запустила руку в карман его джинсов. – Не спутай карман с ширинкой, – предостерег Игорь. – Всю жизнь не путала и вдруг спутаю… – проворчала Нелли. – Только без рук, гады… – во сне пробормотал Ванька. Когда Нелли, добыв сигареты, с презрением удалилась, Леля крадучись направилась к Ваньке. Встав на цыпочки, она осторожно заглянула ему в лицо и ласково погладила по плечу.
– Ва-анечка, – тихо позвала она. – Ва-ня… Просыпайся. – Хрен вам, – буркнул Ванька. Леля печально вздохнула и посмотрела на Игоря. – Игорек, а ты спишь? – шепотом спросила она. – К сожалению, еще нет, – официально ответил Игорь. – Пойдем к нам чай пить. – Знаешь, радость моя, я бы лучше отдал предпочтение сну. Леля опять вздохнула и отправилась к Отличнику. Она присела на край его койки, положила руки ему на грудь и, наклонившись, потянулась к нему губами. Они мелко поцеловались несколько раз. Отличнику было приятно чувствовать мягкие Лелины губы. – Приходи, Отличничек, к нам чай пить, – прошептала Леля. – А ты мне купишь коржик с зубчиками? – А ты обещай, что придешь, тогда куплю. – Обещаю. – Дай честное-пречестное, самое верное слово. – Лопни моя прорва, – смеясь, поклялся Отличник.
Отличник постучался и вошел в комнату номер двести двенадцать. Леля сидела у стола и, обернув ладонь полотенцем, разливала по стаканам заварку из маленького пузатого чайника, похожего на игрушечного слона. Нелли с ногами забралась на подоконник и курила – она любила курить, сидя на подоконнике. В окне за ее плечом Отличник увидел угол стены общаги, сложенный из желтого, как вечность, кирпича. Угол уходил по резкой вертикали вверх и вниз, за урезы окна. На каждом кирпиче солнечный свет играл, как мелкая вода на голышах переката. Вдалеке, за дорогой, за троллейбусной остановкой, за больничным парком, за мостом, растворяясь в утренней майской лучезарности, плавали призрачные розовые многоэтажки заречного района. – Садись на Нелечкин стул, – пригласила Отличника Леля. Золотой дым сигареты смешивался с майским золотом солнца, и Нелли выглядела как светило во время затмения – темный силуэт, испускающий сияние. – Какая ты красивая, Нелли, – усаживаясь, сказал Отличник. – Кто тебе это сказал? – не сразу спросила Нелли. – Никто. Я сам вижу. – Ты не можешь этого понимать, потому что ты юн и, следовательно, глуп, – безапелляционно заявила Нелли.
– Опять ты, Нелечка, обижаешь Отличника, – укорила ее Леля. – Я тебе, Отличничек, купила коржиков, какие ты просил… – Спасибо, Леля, – сказал Отличник, взял коржик и стал сгрызать с него зубчики. – Я не обижаю его, – возразила Нелли, пуская дым. – Я приучаю его трезво глядеть на мир и избавляться от инфантильных иллюзий. – При чем тут инфантильные иллюзии? – улыбнулся Отличник. – Ты в этом ничего не можешь понимать, потому что ты маленький мальчишка. Сознайся, кто тебя подучил так сказать. – Не слушай ее, Отличничек, – посоветовала Леля, расставляя стаканы двумя пальцами. – Она бешеная. – Сам я это понял и сказал просто так! – не унялся Отличник. Нелли подумала и напрямик спросила: – И чего тебе от меня надо? – Ничего, – пожал плечами Отличник. – Значит, ты в чем-то провинился, – убежденно изрекла Нелли. Она спустила ноги, спрыгнула на пол и ловко швырнула окурок в форточку. Одернув юбку, она деловито уселась Отличнику на колени и по-хозяйски обняла его за шею. – Я тоже так хочу, – завистливо сказала Леля. – Тебе нельзя, Лелька, потому что ты старая и толстая. – Ты сама, Нелечка, старая и толстая, – обиженно сказала Леля и стала дуть в стакан. – Даже старее и толще, чем я. Нелли провела ладонью по лбу Отличника, взбив ему волосы, и задумчиво посмотрела ему в глаза. – Отличник, – велела она, – скажи честно: ты меня любишь? – Конечно люблю, – серьезно ответил Отличник. – А как я могу узнать, правда ли это? – Поверить, – подумав, сказал Отличник. – Нет… – недоверчиво сказала Нелли. – Таких уже не бывает. – Он же есть, – улыбнувшись, возразила Леля. – А кого ты больше любишь, меня или Лельку? – Это глупый вопрос, Неля. – Давай поженимся, а? – внезапно предложила Нелли. – Мы и так всегда будем вместе, – уверенно возразил Отличник. – Нет. Всего-то через год и я, и эта корова, и Симаков с Каминским получим дипломы и разъедемся, а ты будешь учиться здесь еще три года. – Но вы будете ездить в гости ко мне, а я – к вам. – Чепуха. Мы все забудем друг друга. А так я буду тебя любить и дальше. – А как же Игорь, Неломка? – ехидно спросила Леля. – С ним я буду изменять Отличнику. – Может, Нелечка, тогда лучше выйти замуж за Игоря и изменять ему с Отличником? – Нет, – поразмыслив, не согласилась Нелли. – Отличник на такое не пойдет. – Неля, ты бы сменила тему, – предложил Отличник. Нелли закрыла ему рот ладонью. – Отличник! – официально заявила она. – Заткнись и слушай. Я – женщина, которая старше и умнее тебя во много раз. Я буду учить тебя жить, чтобы ты не погиб. А ты будешь делать все, как я скажу. – Нам, Нелечка, нельзя учить Отличника, – возразила Леля. – Мы развращенные, а он чистый. – Ну… Леля… – весь поджался и скривился Отличник. Нелли захохотала, схватила Отличника за щеки и поцеловала. – Скажи, Отличник, – весело предложила она, – ты что, и вправду веришь, что мы хорошие? – Дура ты, Караванова! – яростно стирая помаду, сказал красный Отличник. – Убирайся давай с моих колен!.. – Ну чего в нас хорошего? – допытывалась Нелли. – Отстань! – Я знаю: ты понимаешь, что каждому из нас кажется, будто в нем есть что-то хорошее и важное для всех. Но неужели ты веришь, что так на самом деле? – Знаешь, как ты мне надоела? – с досадой сказал Отличник. – Шла бы поскорей на свою консультацию, а то опять выгонят за опоздание. – А может, и вправду есть?.. – робко предположила Леля. – Просто он один в это верит, вот ты в него и влюбилась. – Ну какая же ты противная, Нелечка!.. – сконфузилась Леля. – Тс-с-с!.. Тихо! – вдруг шепотом закричал Отличник. – Тихо вы!.. Кажется, Ботва пришла! Все разом замолчали. В блоке кто-то стучал в чью-то дверь. Леля потихоньку приоткрыла свою дверь и глянула в щелку. – Ботова к вам… – оглянувшись, прошептала она Отличнику.
Ольга Васильевна Ботова была комендантом общежития. Кличка у нее была Ботва. Маленькая, толстая, дряблая, с близко поставленными глазами, неизменно одетая в синий тренировочный костюм, она и вправду чем-то напоминала ботву – завядшую, бесформенной кучей выброшенную за ненужностью. Уверенным шагом она вошла в блок и забарабанила в дверь двести четырнадцатой комнаты, где жили Отличник, Игорь и Ванька. В блоке было четыре комнаты, объединенные узким П-образным коридорчиком. Здесь находились умывалка и туалет. Стены были покрашены глухо-сизой, пластилиновой краской. Они словно бы покрылись гусиной кожей от того, что краска была с мусором и плохо размешана. Дурно оструганные косяки словно зудели махрами задравшейся, нерасчесанной древесины. Пол покрывала желто-оранжевая банная плитка. Постучав, Ботова сразу открыла дверь и вошла. –… и еще спите! – донесся до двести двенадцатой ее громкий голос. – Ну-ка давайте вставайте! Все уже на занятиях! – Доброе утро, Ольга Васильевна, – едва слышно Отличнику ответил Игорь. – У нас ведь сессия, свободный день… – Знаю я ваш свободный день!.. Почему у вас в комнате электрочайник? Запрещается ведь держать электроприборы в комнате! – Электрочайником, Ольга Васильевна, крайне затруднительно сжечь кирпичное здание. – Ну, не знаю, не знаю, Игорек… Симаков, ну-ка подъем! Ответа Ваньки слышно не было. Если даже он и проснулся, то все равно притворялся спящим. – Симаков! Из пушки не разбудить засранца… Ну ничего, он мне еще поклонится в ножки. Бегаешь тут за ним, как не знаю за кем, по-хорошему относишься… «Не буду, Ольга Васильевна, больше не повторится!» Вам веришь, а вы мне подлите! – А что он опять натворил, Ольга Васильевна? – Ну, что-что… До пяти утра спать не давал, орал матерные песни на черной лестнице, в двери чужие, паразит, ломился, бутылки из окна кидал. Еще неизвестно, кто на вашем этаже балконную дверь разбил – тоже он, наверное. Где он пил-то вчера? С тобой? Или с этими вашими девками из двести двенадцатой? – Нет, Ольга Васильевна. И мы, и девушки вчера рано спать легли. Да и Иван вроде бы часа в два пришел. – Уж ты бы мне не врал, Игорек, дружка своего не покрывал бы. Мне ведь про него уже все рассказали. Ты так ему и передай, что завтра у нас студсовет и будем ставить вопрос о выселении Симакова из общежития. Чтобы в семь часов вся комната ваша в читалке была. Я, Игорек, тебя лично попрошу, чтобы ты привел Симакова. А сегодня пускай он под окном стекло от бутылок подметает. – Помилосердствуйте, Ольга Васильевна! – взмолился Игорь. – Вы же доброй души человек! Не выгоняйте его, я лично за ним следить буду! А сессия скоро закончится, и он уедет на практику! – Добрая-то я добрая, Игорек, но на все добра не хватит. Сколько его терпеть можно? Раз ему сказали, два, три – ничего не понимает! Ну и пусть катится, такие нам не нужны! Вы за него уже сколько раз заступались? И до сих пор не поняли, какое это говно? Хватит, выгоним, и без права поселения на будущий год. Пусть тогда где хочет, там и живет – на вокзале, на помойке, меня это не касается. И все, больше не уговаривай меня. Ботова подумала. – Да, вот еще, – вспомнила она. – Ты, Игорек, сейчас, как встанешь, ничем не занят? – Учиться буду. – Ну… Тогда ты приди ко мне, поможешь мне замок на чердак навесить, а то плотника сегодня нет и Ринат на работе. Там только петлю починить надо. Придешь? – Конечно, обязательно приду. Только зря вы, Ольга Ва… – Все-все, ничего не слышу! – перебила она. – Я уже ухожу! Подслушивавшая Леля проворно закрыла дверь. По блоку прошлепали тапки Ботвы. – Сука, – сказала Нелли. – Ну как так можно?.. – страдальчески спросила Леля. Нелли встала, взяла массажную щетку и, глядя в зеркало на стене, начала причесываться. Потом бросила щетку на кровать и выдвинула ногой из-под шкафа босоножки. – Ладно, – холодно сказала она. – Пойду я на консультацию, а то и вправду опоздаю.
– Разозлилась, – печально пояснила Леля, когда Нелли вышла. – Она думает, что Ботва любит Игоря, и ей неприятно, что Игорь будет с ней общаться. – Мне кажется, что комендантша и действительно того… – Отличник неуверенно замолчал, ожидающе глядя на Лелю. – Всем так кажется. – Леля отломила кусочек коржика. – Игорь говорит, что она еще с первого курса его домогается. Вообще говорят, что она тут чуть ли не с половиной парней перетрахалась. – А Ванька что? – перевел разговор Отличник. – Выгонят его? – Да вряд ли, конечно. – Леля достала ложку из стакана и начала обводить ею квадраты на клеенке, покрывающей стол. – Игорь за него заступится, да и Ваня ведь дружит с Ринатом, мужем Ботовой, и с Гапоновым… Если кого-то выселяют, то в конечном счете решает студсовет, а не комендантша, а Гапонов – председатель студсовета. Да и кого выселяют на сессии? Все равно все скоро разъедутся на практику. – Почему же ты такая грустная стала, Леля? – Просто не люблю всего этого… Ване придется с этими ублюдками связываться – с Гапоновым, с Ринатом, Игорю – с Ботвой, Нелечка будет злиться… Да и вообще… Страшно, когда тебя могут вот так раз – и выбросить на улицу, а жить негде и не на что… Отличнику стало душно. Он поднялся из-за стола и повернулся к окну. Солнце ослепило его. «Оттолкнуться коленями – и туда… – подумал он. – Чтобы не успеть поверить во все это, чтобы еще счастливым…» Сзади подошла Леля и погладила его по затылку. – Отличничек, – прошептала она. – Ну что ты? Все будет хорошо. Ведь нас не разлучит какая-то Ботва… Она усадила Отличника на койку, сама села рядом и надолго замолчала. – О чем ты думаешь? – наконец спросил Отличник. – Я хочу понять, почему Ванька пьянствует, – медленно сказала Леля. – Мне кажется, это ему и удовольствия-то большого не доставляет… Меня пугает, что он, когда пьяный, всех будить бросается, кричит, в двери ломится, даже к чужим. – Он нас с Игорем всегда поднимает, когда пьяный приходит, – подтвердил Отличник. – Просит, чтобы мы дежурили, потому что боится во сне проблеваться и задохнуться. – Сколько я с ним ни пила, его никогда не тошнило, – заметила Леля. – И мне страшно, Отличничек, когда он пьяный… Он сам не знает, куда злость свою девать, и бегает, всех будит, буянит или еще дальше напивается. И страшно, и жалко его, ты не представляешь, как жалко. – Леля глядела в глаза Отличнику. – Ведь он совсем не злой, просто ни капельки. Он мягкий, добрый, веселый, умный. Умные ведь не бывают злыми – только жестокими. – Почему же тогда он злой? – Мне кажется, что это не злость, а отчаяние. Он от отчаяния кажется злым. И гудит от отчаяния. – А откуда у него это отчаяние? Леля пожала плечами. – Мне кажется, что ему просто страшно быть наедине с собой. Мучает его что-то… – Она отвела взгляд от Отличника. – Он вечно выделывается и выдает себя за другого. Раньше он в приличной компании пил – с нами, с Игорем, со Стрельченками, с Мишей Беловым, с Бумагиным, и все было нормально. А с третьего курса начал бухать с какими-то идиотами типа Гапонова, Рината или Геперозова – вот тогда и пошел буянить. А почему? Что случилось? – И ты считаешь, что это оттого, что он себя боится? – Что-то и страшное, и жалкое у него на душе, и он боится думать об этом, изгоняет все мысли. Но что с ним может быть? Это, понимаешь, не чего-то там плохое, ужасное, вроде как он зарезал кого, а, наоборот, что-то хорошее, чистое, что у него отняли… – Я знаю, что ты думаешь, – сказал Отличник. – Ты думаешь, что все Ванькины вывихи из-за того, что он в кого-то неудачно влюбился и любит до сих пор. – А разве не похоже? – тихо спросила Леля. – Ведь я ему нужна, только чтобы потрахаться со мной… – Нельзя так говорить, Лелечка. И думать так нельзя, – твердо возразил Отличник. – Он любит тебя, но почему-то боится своей любви. Он не тебя мучает, а себя. – И все же я не могу так жить… – совсем тихо сказала Леля. Леля ссутулилась и поникла, сплела пальцы и стиснула руки между коленей. Отличник за подбородок осторожно приподнял ее голову, чуть нагнулся и заглянул ей в лицо. Леля сидела не открывая глаз, но ресницы тяжело набухли слезами. – Ну что ты, Лелечка, – нежно сказал Отличник, утешая ее, как только что его утешала она. – Конечно, Ванька – свинья… Но ты терзаешь себя, когда пытаешься его осуждать. Брось. Прими его таким, какой он есть. Ведь твой главный дар – это сострадание… Ты это умеешь… Не изменяй себе, и все придет. Если хочешь, я помогу тебе, как получится, конечно… Леля молча и вслепую подставила ему губы. Отличник поцеловал ее, и она стала вытирать лицо ладонями. – Может, так и надо… Во мне, Отличник, иногда вдруг столько гадких мыслей появляется, что я сама себе удивляюсь… А ты говоришь, что я добрая. – Это плохо, когда гадкие мысли, – согласился Отличник. – Но это не самое страшное. – А что самое страшное? – Когда не любишь, – убежденно сказал Отличник. И тут дверь вдруг распахнулась и с порога раздалось: – Та-ак, мои кости моют, сплетничают, на постели валяются!.. Лелька, я тебя сколько раз предостерегала от случайных связей? Тем более с детьми. Нелли закрыла дверь, скинула туфли и положила на стол сумку. Леля встала и подошла к Нелли, которая в это время убирала в шкаф косынку. Леля обняла ее сзади за талию и потерлась щекой о плечо. – Ты все-таки не пошла на консультацию, Нелечка? – Уйди, старая шлюха, – сварливо сказала Нелли. – Ты меня еще любишь, Нелечка? – жалобно спросила Леля. – Лелька, ты сама подумай, – отстраняясь и разворачиваясь лицом, нравоучительно сказала Нелли. – Я люблю Отличника. Ты у меня его отбиваешь. Целуешься, валяешься с ним в койке, ревешь – вижу по глазам. И как я могу любить тебя после этого? – Она сделала паузу и сказала Отличнику: – Я сейчас буду переодеваться, но ты можешь не отворачиваться. С детьми даже в женскую баню пускают. Нелли начала расстегивать пуговицы блузки. – Но ведь Отличник не твой лично, Нелечка, – заметила Леля. – Я ведь могу немножко его полюбить, пока тебя нет. – Как не мой? – удивилась Нелли. – А чей же? Кто его воспитал, родил, грудью вскормил, в конце концов? – Отличник общий, – упрямо возразила Леля.
Когда Отличник вернулся в свою комнату, Игорь и Ванька уже проснулись. Игорь заправил кровать, сидел на ней и курил, стряхивая пепел в пепельницу, стоящую перед ним на стуле. Ванька тоже сидел на своей изрытой постели и бренчал на гитаре. У них обоих был такой вид, словно только что они сказали друг другу что-то очень неприятное. Следуя их примеру, Отличник тоже опустился на свою койку. Ванька был босой, в мятых джинсах с расстегнутой ширинкой и в клетчатой рубашке, раскрытой по всей длине. Он внимательно глядел на гриф, по которому робко переступали его желтые прокуренные пальцы, и медленно, запинаясь, набирал на струнах мелодию романса «Белая акация». Ванька был одного роста с Отличником, но старше всех: старше Игоря на два года, Нелли и Лели на три, а Отличника – на целых шесть лет. Самым ярким впечатлением от его внешности была всклокоченная темно-рыжая борода, из которой торчал длинный нос. В противовес одетому Ваньке Игорь сидел на кровати в трусах и белых носках. Нo, в отличие от Ваньки, который носил простонародные, раздольные сатиновые «семейники», Игорь признавал лишь узкие плавки. Они очень шли к его поджарой, вытянутой фигуре с широкими плечами и узкими бедрами, к смуглой коже, щедро поросшей черным волосом. Увидев Отличника, Игорь посмотрел на Ваньку и сказал: – Иван. Вот пришел Отличник. Есть предложение начать серьезный разговор. Ванька страшно не любил таких серьезных разговоров, в основном потому, что обычно его начинали воспитывать. Он уронил руку на струны, высыпав на пол оставшиеся ноты романса, и, глядя на гриф, запел дурным голосом, варварски себе аккомпанируя:
– Поговорить серьезно надо, Ведь мы живем одной семьею, И я вас всех давно затрахал Своим дурацким поведеньем…
Некоторое время Игорь молча смотрел на Ваньку. Игорь был склонен к подобным эффектным театральным паузам. Ванька нервничал и злился. – Ну, Иван, – начал Игорь, – будь так добр, расскажи, как ты провел миновавшую ночь. Ванька механически колупнул ногтем струну. – Хрена ли докапываешься? – грубо спросил он. Ванькина грубость была первым шагом назад. Игорь, соответственно, сделал шаг вперед. – Ну, поведай нам, с кем ты принимал алкоголь, в каких количествах? Поясни, зачем ты производил на черной лестнице нечеловеческий ор, из окна – бросание бутылки, в коридоре – выбивание дверей? Поясни нам, во имя чего все это? – Во имя моей собственной охоты к этому, – пробурчал Ванька. – Ну хорошо, Иван, – сдерживаясь, сказал Игорь. – Судя по всему, для тебя большую ценность, нежели Леля, Нелли, Отличник, в конце концов, я, представляют горячительные напитки вкупе с Гапоновым, Ринатом, Жихарем и иже с ними. Видимо, они за тебя беспокоятся, ты им дорог, они желают тебе помочь, даже если ты их не уполномочивал. Пусть так. Тогда узнай, дорогой друг, что с утра визитом доброй воли тебя лично почтила Ботова Ольга Васильевна, комендант. – И чего этой глисте надо? – хмуро спросил Ванька. – Она сообщила нам, что завтра состоится студсовет и тебя выселят из общаги. – Хер они меня выселят, – уверенно сказал Ванька. – Иван, позволь тебе напомнить, что ты живешь здесь четвертый год. Следовательно, ты знаешь, что этот акт имеет большую степень вероятности и проводится элементарно. – Ну, выгонят, и плевать. Вернусь через день, и все. – Сейчас начало сессии у заочников, Иван. Мест в общаге и так нет, а теперь тем более. – Выгоню этого драного заочника, которого на мое место поселят, и барахло его в окно вышвырну, – более уверенно сказал Ванька, вдруг схватил гитару, заиграл и заорал:
– А пусть он, гнида, собирает Да по асфальту свои шмотки, Свои дырявые рубашки И сорок пар носков вонючих, А также свой будильник верный, И туалетную бумагу, И семь трусов своих семейных Да по огромному пространству!..
– Прекрати ерничать, – продолжил воспитание Ваньки Игорь, переждав Ванькину серенаду. – Кого ты выгонишь, Иван? Селить будет Гапонов, и поселит он своего собутыльника, скажем, того же Жихаря. Ты Жихаря сумеешь выгнать, Иван? Подумай в меру своих возможностей. – Не будет он селить его вместо меня. Бухали же… – Не тешь себя иллюзиями, Иван. Он поселит. Ему на тебя наплевать. Какие они тебе друзья? Проглотят и не подавятся. – Ладно, Игореха, я уже миллион раз это слышал… Ну и что? Вам-то что, а? – А нам вот что, слушай. Ты, безусловно, станешь жить нелегалом. И вот тебе вопрос: где? Есть вариант: в комнате у Нелли с Лелей. Это значит, что через неделю тебя выловит бабка Юлька, доблестный вахтер, и всей комнате будет за это непоселение на будущий год. – Не ссы, не буду я там жить, – раздраженно сказал Ванька. – И без вас найду где… Игорь обомлел. – Ты, Иван, за кого, интересно знать, нас считаешь? Да это же свинство чистой воды, Иван… Игорь поднялся, сдернул со спинки стула свои брюки и, повернувшись к Ваньке спиной, принялся натягивать их, прыгая на одной ноге. Ванька молчал, сидел неподвижно, а потом вдруг яростно сбросил с колен гитару. – Блядь! – в сердцах выругался он. – Ладно, простите меня. Игореха, слышь?.. Не люблю я этих бесед за жисть… Давайте конструктивно поговорим. И сигаретой угости. Игорь, стоя спиной к Ваньке и отдуваясь, застегнул ширинку, ремень, достал из кармана пачку сигарет и бросил на стол. – Не злись, Игорь, – попросил и Отличник. – Зачем ты его жалеешь, Отличник? – спросил Игорь, все еще не глядя на Ваньку. – Он же нас ни в грош не ставит! – Ну, хватит, Игореха, – зыркнув на него из-под бровей, сказал Ванька. – Полаялись, и будет. Скажи лучше, чего я должен сделать? Игорь надел рубашку, сел на койку, тоже закурил и сказал: – Во-первых, ты должен уговорить Гапонова, чтобы он тебя не выселял. – Это как два пальца обоссать, – прокомментировал Ванька. – Во-вторых, пообещать Ботовой, что прекращаешь пьянку. В-третьих, убрать стекла от бутылки с асфальта под окнами. Со своей стороны я сегодня поговорю с комендантшей и попытаюсь ее умаслить. – Лучше ублажи ее, – скромно посоветовал Ванька. – Твои остроты, Иван, очень часто отличаются отсутствием ума, юмора и такта, – холодно заметил Игорь. – Ладно, замяли, – тут же согласился Ванька. – А зачем заминать, Иван? У тебя излюбленная тактика – не выяснять отношений. – А на хрена нужны эти гнилые разборки? – Эти, как ты выразился, Иван, гнилые разборки нужны, чтобы лучше понять друг друга. Например, понять, почему ты пьешь. – Ты чутьем понять попробуй, а не лезь в душу. – Я не лезу в душу, Иван. Я не вор. Я прошу разрешения войти. И все-таки ответь на мой вопрос: почему ты пьешь? – Станция «Березай», приехали, вылезай! – с досадой сказал Ванька.
Дата добавления: 2014-11-18; Просмотров: 382; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |