Наследники Сталина

Многие люди в России и в странах‑сателлитах даже проливали слезы, когда Сталин умер. Но ради перестраховки, чтобы какой‑нибудь умный человек не воспользовался возникшей ситуацией, уже ближайшей ночью в Москву ввели войска, и все подходы к Кремлю были взяты под охрану.

На следующий день наследники умершего Хозяина объявили о реорганизации правительства и партийных органов. Состав Президиума сократили с двадцати пяти членов до десяти. В него теперь вошли восемь марионеток‑ветеранов – Маленков, Молотов, Берия, Ворошилов, Хрущев, Булганин, Каганович и Микоян, – а также два новых деятеля, оба второразрядные партийные аппаратчики – Михаил Первухин, считающийся специалистом по промышленному производству, и Максим Сабуров, который занимался неким шаманством, которое в Советском Союзе называли планированием. МВД и МГБ опять слили в единое министерство во главе с Берией. В процессе этой реорганизации Игнатьева сняли, но не ликвидировали, как это делалось при Сталине, а назначили на менее значимый пост. Поскребышев просто исчез из виду после смерти Хозяина. Хотя говорят, что позже его видели то здесь, то там, но эти сведения ненадежны. Что случилось с этим человеком, установить так и не удалось. Во время первой послесталинской реорганизации кровь пустили – сначала только фигурально – Рюмину, заместителю Игнатьева. Его немедленно арестовали. Спустя месяц иерархи объявили о том, что они знали давно, – «заговор врачей» является чистой фабрикацией, и в 1954 году Рюмина казнили за участие в организации этой провокации.

Возможно, в соответствии с последними сталинскими пожеланиями, Маленков вначале получил два поста, которые занимал покойный Грузин, – руководителя партии и председателя Правительства. Такое положение дел могло продолжаться, во всяком случае, до похорон, состоявшихся 9 марта. Маленков, Берия и Молотов произнесли уместные в таких случаях речи перед набальзамированным и подгримированным телом Сталина, которое положили рядом с Лениным в кремлевском Мавзолее. Этот обряд принес один хоть и небольшой, но хороший результат: Клемент Готвальд, главная марионетка в Чехословакии, схватил в те часы воспаление легких и вскоре умер.

Не прошло и двух недель после похорон, как Маленков потерял один – наиболее важный – из своих высоких постов. Партийным лидером стал Хрущев, оставив Маленкову должность председателя правительства. Тем самым было положено начало фикции о «коллективном руководстве». В тот же период Берия укреплял свой контроль над МВД. На юге он снял людей, которые устроили чистку в отношении верных ему соратников, и поставил во главе грузинского МВД своего друга Владимира Деканозова. На Украине и в республиках Прибалтики Берия произвел аналогичные назначения из числа своих подручных.

В течение нескольких месяцев все, казалось, шло гладко с точки зрения «коллективного руководства». Но на самом деле происходила скрытая и отчаянная борьба за верховную власть между Хрущевым и Берией. Трудно понять, почему последний потерпел поражение в этой борьбе, имея в своем распоряжении огромный репрессивный аппарат. Ни один россиянин до него, располагая аналогичными силами, не проигрывал и всегда оказывался наверху. Вполне возможно, что Берии не хватало политической прозорливости. Вероятными факторами, повлиявшими на его провал, стали выступления в Восточной Германии в июне 1953 года и бунты в Воркуте и в других лагерях, которые продолжались с 1952‑го по 1954 год, но апогея достигли в 1953‑м… Остальной мир Впервые узнал – и то не очень много – об исходе борьбы в Москве 10 июля 1953 года, когда было объявлено, что за две недели до этого Берию сняли со всех постов. Хрущев несколько замазал картину такого исхода, когда дал два разных сообщения о гибели конкурента, и оба сообщения не соответствовали действительности. Согласно одной его байке, он и другие наследники Сталина заманили Берию 26 июля в Кремль и застрелили его там. Согласно другой версии Хрущева, те же достойные Люди удавили Берию. Однако факты говорят о том, что Хрущев не мог разделаться с Берией до декабря 1953 года. Его тайно судили и также тайно казнили сразу же после суда. Берии инкриминировали все, что угодно, исключая те преступления, которые он совершил при Сталине, поскольку в них были замешаны и Хрущев, и другие уцелевшие бонзы. Его обвинили в нарушении такого смутного понятия в условиях СССР, как советская «законность», в буржуазном национализме (под этим разумелась политика предоставления некоторых свобод в Восточной Германии, в других странах‑сателлитах и для советских меньшинств), в попытке поставить службу безопасности над партией и государством, в помехах сельскохозяйственному развитию (всегда находилось в жалком состоянии), в том, что он являлся агентом Запада еще со времен Гражданской войны.

Понятно, что падение Берии повлекло за собой ликвидацию его основных приспешников в результате проведения серии других «судебных процессов». Шестеро из близких ему прихлебателей, включая таких мелкотравчатых палачей, как Деканозов и Меркулов, были казнены. А Абакумова расстреляли примерно через год после казни Берии за подтасовку так называемого «ленинградского дела», но «суд» забыл о такой детали, что Хрущев тоже засветился в той истории. Руководителем МВД назначили Круглова. Едва он приступил к своим обязанностям, как затеял чистку среди Людей Берии в службах безопасности.

Но метла Круглова мела недолго.; Хрущев опасался, и не без основания, сосредоточенной в органах безопасности власти. Его поддерживали в этом и другие уцелевшие после Сталина деятели, тоже охваченные таким же чувством боязни. И в марте 1954 года он принял ряд мер по понижению статуса МВД. Хрущев учредил новую организацию – КГБ (Комитет государственной безопасности, который номинально подчинялся Совету Министров) в качестве главной организации по вопросам безопасности. При таком варианте за МВД оставалось немногим больше, чем контроль за тюрьмами, лагерями и городской милицией. Первым начальником КГБ стал не кто иной, как Серов, закадычный друг Хрущева и специалист по геноциду.

Не успели советские службы безопасности «понизить» таким образом, как во всем мире увидели, что КГБ просто новое название для ЧК, ОГПУ и НКВД. В апреле 1954 года агенты КГБ похитили в Берлине – а позже ликвидировали – Александра Трушновича, лидера НТС (Национального трудового союза), эмигрантской организации. И позже было много других примеров, раскрывающих подлинный характер КГБ. Можно привести некоторые из них. Дело капитана КГБ Николая Хохлова, перешедшего на сторону противника в Западной Германии, чтобы не убивать руководителя НТС во Франкфурте Георгия Околовича; позже КГБ пытался ликвидировать и самого капитана. Дело агента КГБ Богдана Сташинского, осужденного в Западной Германии за убийство украинских эмигрантских лидеров Льва Ребета и Степана Бандеры.

Реорганизовав службу безопасности под своим контролем, Хрущев продолжал дальнейшее наращивание собственной власти. К февралю 1955 года он настолько усилился, что смог вытурить Маленкова с поста главы правительства, обвинив его, что тот подстроил «ленинградское дело». На место этого толстяка он посадил человека с обманчивой внешностью добренького папаши, Николая Булганина, который позже открыто признается пораженному Тито, что он убил целый ряд армейских офицеров во время Второй мировой войны. Новая «коллективная» команда, состоявшая из Хрущева, похожего на клоуна, и Булганина, красивого седовласого «государственного деятеля», стала разъезжать по всему свету. Приступив к программе подъема «целинных земель» в Сибири и заключив мир с Австрией и Тито, Хрущев прихватил своего давнишнего приятеля на пустопорожнюю конференцию «большой четверки» в Женеве и привел в восторг многих порядочных людей во всем мире, поверивших его пропаганде «мирного сосуществования. Под эту туфту он насадил советское проникновение на Средний Восток, в Юго‑Восточную Азию, на Дальний Восток, в Африку и Латинскую Америку, в то же время не делая никаких уступок в отношении Германии.

В феврале 1956 года на XX съезде партии Хрущев опять привел в восторг некоммунистический мир – и посеял семена будущего раскола в коммунистическом мире, – произнеся так называемую закрытую речь с обличениями Сталина. Роль самого Хрущева и его «коллективных» коллег в совершенных при Сталине зверствах была, естественно, обойдена. За этим последовала реабилитация некоторых мелких советских деятелей и некоторых крупных – но уже погибших – руководителей в странах‑сателлитах. Но никто из подлинно значимых советских политиков, таких, как Троцкий, реабилитирован не был.

После такой карманной десталинизации Хрущев снова обманул Запад, распустив Коминформ.

Первые признаки беды, проистекавшей от падения авторитета власти в результате нападок на Сталина, появились в июне 1956 года в Польше, когда в Познани вспыхнули бунты. Однако Хрущев смог вывести на политическую сцену жертву сталинских репрессий Владислава Гомулку, который до этого сидел в тюрьме; и положение удалось спасти.

Другим последствием десталинизации – основанной на ошибочном представлении, Что решения XX съезда означали либерализацию политики Москвы, – стала героическая, но безуспешная попытка венгров в октябре 1956 года вырваться из‑под контроля Кремля. Имидж Хрущева на Западе сильно пострадал, когда он подавил это восстание грубой силой. Но в коммунистической среде эта акция получила одобрение, особенно со стороны Пекина и даже Тито, хотя и с оговорками. В самой Венгрии порядок наводил Юрий Андропов, советский «посол» в Будапеште, партийный аппаратчик, специализировавшийся по иностранным делам, а позднее возглавивший КГБ.

Весной 1957 года МВД еще больше ослабло – а положение хрущевского назначенца Серова тем самым усилилось – в результате передачи пограничных войск под контроль КГБ. Эта мера, а также принятие коммунистическим миром твердой позиции Хрущева в пределах его сферы влияния – Восточная Германия, Венгрия – значительно укрепили положение невысокого круглобокого толстячка. В результате этого, а также ловкого политического маневрирования в июне 1957 года он сумел получить одобрение Центрального Комитета на изгнание своих противников и потенциальных соперников из Президиума. Назвав их «антипартийной группой», он смог спихнуть с Олимпа и предать забвению Молотова, Кагановича., Маленкова, Дмитрия Шепилова, министра иностранных дел, одно время бывшего редактором «Правды», а также Первухина и Сабурова. В октябре 1957 года репутация Хрущева – и СССР – достигла новой высоты с запуском первого в мире сделанного человеком искусственного спутника земли.: Вырвавшись вперед в еще не объявленной космической гонке с США, – Эйзенхауэр сморозил глупость, попытавшись принизить значение спутника, сравнив его с обыкновенным апельсином, – Советский Союз ощутил мощный рост патриотических настроений. И хотя запуск спутника явился заслугой советских ученых – и того, что они могли выведать у немецких военнопленных, – Хрущев сумел покрасоваться в отраженных лучах славы.

Указанные достижения позволили ему в марте 1958 года поднять ставку в игре за власть. Хрущев выкинул из обоймы стареющего Булганина и таким образом достиг вершины, на которой находился до него Сталин, – возглавил и партию, и правительство. Однако в декабре 1958 года он пошел на шаг, который до сих пор не находит объяснения и который, возможно, стоил ему его постов. Хрущев устранил Серова, отправив его руководить ГРУ для контроля за Жуковым и Вооруженными Силами. Правда, показатели Серова на поприще разведки не были высоки, а его деятельность в области геноцида несла в себе определенные издержки. Но также верно и то, что Серов, несмотря на все свои очевидные недостатки, был искренне предан Хрущеву, чего нельзя сказать в отношении Александра Шелепина, молодого и честолюбивого пропагандиста и комсомольского аппаратчика, которого Хрущев назначил руководителем КГБ. Все еще требует ответа вопрос, почему Хрущев нарушил главный завет советских властолюбцев и заменил верного и послушного паладина на такого человека, который может его предать. Не исключено, что коротышка не был таким уж проницательным, каким его представляли.

Внешне назначение Шелепина выглядело вполне пристойно как внутри страны, так и за рубежом. Он ранее не работал в КГБ и создавал новый – но обманчивый – образ председателя КГБ, давая возможность некоторым мыслителям, принимавшим желаемое за действительное, полагать, что советские службы безопасности становятся более либеральными. И с таким же неправильным пониманием был встречен новый Уголовный кодекс, который ввели и Советском Союзе в 1957–1958 годах. В нем отсутствовало политическое преступление, как таковое. Следовательно, не стало больше и политических заключенных? Но в новом кодексе появились такие правонарушения, как «антисоветская агитация и пропаганда» и «антиобщественный паразитизм» – как вскоре выяснилось, удобные ярлыки для деяний инакомыслящих. Не произошло и смягчения в отношении старого советского «юридического» изобретения – «экономических» преступлений.

Б сентябре 1959 года Хрущев достиг высшей отметки в развитии своей карьеры как в национальном, так и международном плане, совершив государственный визит в Соединенные Штаты. Он провел беседы с президентом Эйзенхауэром, объехал принимающую страну от края и до края. В ходе этой поездки он встречался и беседовал с американцами из всех слоев населения – фермерами, промышленными рабочими, бизнесменами – и довольно успешно добивался своей основной цели: окончания «холодной войны», которую развязал Сталин между двумя державами; Многие американцы практически безоговорочно проглотили его наживку,! Одним из результатов стало увеличение поездок американских туристов всех категорий в Советский Союз. Другой результат заключался в огромной психологической победе над рядовыми американцами, которые стали с большей симпатией относиться к СССР.

Но, возможно, такие успехи были достигнуты слишком большой ценой. Пекин, который давно с подозрением относился к «дружественному» подходу Хрущева к Западу, и особенно к США, Начал открыто противодействовать Москве. Мао Цзэдун учинил инциденты на гималайской границе с Индией, которая в больших количествах получала советскую техническую помощь. Хрущев парировал это прекращением поддержки коммунистическому Китаю. После чего положение между двумя великими государствами стало ухудшаться все больше и больше, приведя к столкновениям войск на границе, к прямым требованиям Пекина вернуть китайскую территорию, захваченную царскими империалистами, и к едва прикрытым российским угрозам нанести массированный ответный удар. Хрущеву так и не удалось как‑то высвободиться из этой заварухи с китайцами.

В мае 1960 года над Советским Союзом был сбит американский разведывательный самолет. Хрущев знал, что подобные полеты происходили над СССР во время и задолго до его поездки в США. И ему также должно было быть известно, что такая техника наблюдения почти устарела и что скоро как Соединенные Штаты, так и Советский Союз начнут проводить взаимный мониторинг с помощью околоземных спутников. Казалось бы, американский самолет сбили, и этого достаточно, но Хрущев решил воспользоваться неуклюжей реакцией Эйзенхауэра и превратил данный инцидент в предлог для срыва встречи «большой четверки» в Париже. Такой эмоциональный жест мог принести ему некоторые дивиденды в Пекине, но не дал никаких преференций на Западе. Дальше – больше. Во время поездки на сессию ООН в Нью‑Йорк – но подчеркнуто не в США – лысоголовый толстячок поставил в неловкое положение дипломатов, включая своих собственных, когда снял с ноги ботинок и начал стучать им по столу, чтобы показать несогласие с выступавшим.

Возможно стараясь еще сильнее уколоть Запад или в надежде подмаслить Пекин, Хрущев в августе 1961 года закрыл давнюю брешь в «железном занавесе». Заставил своего восточногерманского сателлита возвести примитивное чудище, Берлинскую стену, чтобы разделить советский и западные секторы в великом германском городе. За ее постройкой последовало множество объяснений, извинений со стороны коммунистов, попыток изменить ситуацию к лучшему. Но Советы оказались не способны до конца понять, какое воздействие оказала та стена на цивилизованный мир. Сам Хрущев позировал перед фотографами возле этого страшилища.

Возведя Берлинскую стену в качестве своего личного памятника, главный коммунист страны затем привлек внимание к себе на XXII съезде партии. Он опять осудил Сталина, но не дал, по существу, никакой новой информации. Его речь мало чем отличалась от произнесенной пять лет назад. И после нее никто из важных государственных деятелей не был реабилитирован. В результате лишь произошли некоторые изменения в кремлевском Мавзолее – труп Сталина убрали с демонстрационной платформы, где он находился рядом с Лениным.

Далее Хрущев занялся отлаживанием системы безопасности внутри страны, но делал это не слишком умно. В ноябре 1961 года он позволил Шелепину, давно уже ворчавшему по поводу своего политического будущего, которое, дескать, зашло в тупик с назначением его руководителем КГБ, оставить работу в органах безопасности и занять место секретаря Центрального Комитета. Новым шефом КГБ Хрущев назначил Владимира Семичастного, комсомольского аппаратчика, основной рекомендацией которого вроде бы было то обстоятельство, что он дружил с зятем Хрущева, Алексеем Аджубеем. Несмотря на свое неуемное честолюбие, Семичастный оказался не очень умным молодым человеком. Этот дефект вроде бы сгладили назначением профессионала Захарова, начальника управления охраны, его заместителем. Но как в конечном счете выяснилось, в результате этих кадровых комбинаций Хрущев лишился надежной личной охраны, которой всегда располагал Сталин и без которой не мог обойтись его преемник во время политического кризиса. Хрущев это осознал, но было уже слишком поздно. Но в то время им двигало стремление еще больше принизить значение МВД. Для этой цели он упразднил МВД (что оказалось, правда, всего лишь временной мерой) и заменил его МООП (Министерством охраны общественного порядка).

В конце 1961 года несдержанность и необдуманность Хрущева в словах привели его к очередной внешнеполитической оплошности. Он назвал албанского руководителя Энвера Ходжу сталинистом. Высказав такое мнение, он пробил первую, после предательства Тито, трещину в советском блоке. Албания перешла из российской сферы влияния в китайскую. Хотя Албания являлась ничтожно маленькой страной по территории и населению, ее отступничество закрепило раскол между Москвой и Пекином.

В результате этого, а также все нараставшей китайской непримиримости к 1962 году Хрущев вполне мог оказаться в отчаянном положении и опасаться, что советская гегемония вот‑вот лопнет по всем швам, если он не проведет какую‑нибудь эффектную акцию. Какая бы там ни была причина, он пошел на отважную, но проигрышную авантюру. В октябре, используя такой же тип самолета, который Советы сбили в 1960 году, США засекли размещение российских ракет на Кубе, у самого порога Америки, Наступили тревожные часы, когда мир балансировал на самой грани крупного глобального конфликта, пока Хрущев не выполнил требования президента Джона Кеннеди и не согласился вывезти ракеты с Кубы.

Этот кризис практически сразил Хрущева. Но если не считать китайских презрительных ухмылок, он сразу не понес за него наказания. Провал Карибской авантюры настолько потряс партию и страну, что все как бы остолбенели. Но с тех пор Хрущев перестал совать свой нос в крупные вопросы международной политики. Вместо этого он сосредоточился на Доморощенной культуре. В ноябре 1962 года лидер коммунистов позволил Александру Солженицыну – лучшему советскому писателю послесталинского периода и, возможно, крупнейшему литературному деятелю всех времен – опубликовать «Один день Ивана Денисовича». Публикация этого произведения, повествовавшего об ужасах лагерей, потрясла Советский Союз и многих людей за рубежом. Ранее Хрущев не разрешил другому выдающемуся советскому писателю, Борису Пастернаку, принять Нобелевскую премию. Он, вероятно, рассматривал литературу как своего рода слабительное, которое можно прописать или запретить, смотря по обстоятельствам. Тем более, что Хрущев располагал целой Конюшней таких прирученных авторов, как, к примеру, поэт Евгений Евтушенко, Но как бы там ни было, разрешив выпустить в свет работу Солженицына, он открыл шлюзы перед давно сдерживавшимся интеллектуальным потоком, который продолжал выплескиваться, хотя уже и «незаконно» с точки зрения советской верхушки, много лет спустя после Хрущева.

Весной 1963 года по режиму был нанесен еще один страшный удар – в связи с арестом и казнью полковника Олега Пеньковского, офицера ГРУ с большим стажем. Тогда выявилось и стало известно в Советском Союзе и в остальном мире, что на Западе знали о многих важнейших секретных решениях Москвы. Хрущева происшедшее, вероятно, чересчур сильно потрясло, поэтому он не отреагировал, как обычно, экспромтом. Коммунистический лидер выжидал почти год, до марта 1964 года, прежде чем снял с работы и предал относительному забвению своего закадычного друга Серова, начальника ГРУ. Но к тому времени маленький и толстенький руководитель партии и правительства занимался лишь тем – если использовать его собственные слова, – что запирал ворота амбара после того, как лошадь давно уже выехала оттуда.

В октябре 1964 года Хрущев отдыхал на Черном море, когда меч судьбы наконец опустился. Воспользовавшись его отсутствием в Москве, Михаил Суслов (как неверный боярин в дни Московского государства) убедил членов Президиума, что Первого секретаря надо снимать. Большинство Центрального Комитета согласилось поддержать это решение. Телефонный звонок из Президиума известил Хрущева, что ему надо срочно возвратиться в Москву. Когда тот прибыл на курортный аэропорт для вылета, то на поле его ждал специальный самолет, укомплектованный персоналом из КГБ, а не его личный лайнер. В столице Хрущева ждал еще один сюрприз. Во время его отсутствия поменяли личные номера телефонов всех партийных иерархов, которым он мог бы позвонить, чтобы заручиться их поддержкой, – как Хрущев это сделал в 1957 году, собрав Центральный Комитет, чтобы лишить властных полномочий «антипартийную» группу. Возможно, тогда Первый секретарь сообразил, что игра практически закончена. Он кротко предстал перед своими «коллегами», которые освободили Никиту Сергеевича от руководства и партией, и правительством по его собственной «просьбе» в связи с «преклонным возрастом и плохим здоровьем». Однако действительными причинами отставки стали приверженность Хрущева к единоличному правлению, его основные провалы – Китай, Куба, сибирские «целинные земли» – и, возможно, также неотесанное публичное поведение, в частности на Западе.

Партийным лидером был выдвинут Леонид Брежнев, который специализировался на сельском хозяйстве и металлургии. А во главе правительства поставили Алексея Косыгина, своего рода технократа. В качестве награды за их роль в предательстве и задержании Хрущева Семичастного сделали членом Центрального Комитета, а Шелепина ввели в Президиум.

Через день после изгнания Хрущева китайские коммунисты успешно взорвали свое первое атомное устройство, что, конечно, является простым совпадением. Но, возможно, в прямой связи с его свержением находится таинственная и фатальная катастрофа несколькими днями позже в Белграде российского самолета, на котором находился начальник штаба советских Вооруженных Сил.

После того как Первого секретаря отправили в отставку, чтобы копаться в огороде и писать воспоминания – но печатать только тщательно препарированные места из них, – некоторые люди на Западе, завороженные его, безусловно, колоритной личностью, были склонны хвалить Хрущева, сравнивать с Петром Великим и Екатериной Великой. В частности, ему отдавали должное за либерализацию и модернизацию сталинской России быстрыми темпами. В этом, конечно, имеется некоторая правда. Но не следует и забывать, что Хрущев разгромил восстание в Восточной Германии, готов был так же поступить с поляками, пока бразды правления не перешли от него к Гомулке, безжалостно подавил венгерский бунт и построил Берлинскую стену.

До весны 1966 года новый советский режим кое‑как функционировал под вывеской еще одного «коллективного руководства». Но потом в марте – апреле на XVIII съезде партии Брежнев выдвинул себя в Генеральные секретари, то есть присвоил титул, которым до этого пользовался только Сталин. На том «коллективное руководство» фактически и закончилось, хотя из политических и психологических соображений от самого термина не отказались.

Медленное и осторожное продвижение Брежнева к вершине власти сопровождалось тоже очень постепенным возвратом к сталинизму. Частично такой процесс можно объяснить желанием добиться уважения со стороны китайских коммунистов, которые не убирали Сталина из своего пантеона. Но, кроме того, Брежнев, видимо, понимал, что некоторые сталинские приемы для удержания верховной власти в условиях советской системы необходимы. В Этом отношении, хотя в личном плане он не отличался интеллектом, Брежнев показал себя более проницательным деятелем, чем его предшественник. И в соответствии с новой модой все делать по‑старому, на XXIII съезде название партийного органа Президиум Снова заменили на Политбюро.

Ярким свидетельством такого возврата к жесткой линии стало событие, случившееся еще до съезда. В феврале 1966 года мир, особенно западный, потрясли приговоры в пять и семь лет принудительных работ советским писателям Юлию Даниелю и Андрею Синявскому соответственно просто за то, что они опубликовали свои произведения на Западе. Их приговорили на подстроенном и целиком контролировавшемся КГБ «суде» в Москве. Это была лишь одна из многих акций со стороны режима Брежнева против небольшой, но Смелой группы диссидентов‑интеллектуалов. А некоторые из этих несчастных пострадали еще больше. Их без суда направили в психолечебницы.

К маю 1967 года Брежнев достаточно прочно обосновался в кресле и мог принимать кадровые решения без особой оглядки. Он отстранил Семичастного, переведя его на смехотворно низкую должность первого заместителя премьера Украины. Скорее всего, потому, что Семичастный предал Хрущева и с такой же легкостью мог поступить с его преемником. В качестве нового председателя КГБ Брежнев назначил Юрия Андропова, Того самого дипломата, который отличился при подавлении венгерских повстанцев. Раньше, кстати, Андропов не служил в КГБ. Его ввели в качестве кандидата в состав Политбюро. Он стал первым главой службы безопасности после Берии, который достиг таких вершин. А через месяц Брежнев отделался и от Шелепина, предав его забвению. Тот был назначен председателем Совета «профсоюзов», ВЦСПС.

Специалист службы безопасности Захаров (внешность которого стала знакомой на Западе, когда он в качестве телохранителя сопровождал Хрущева в его поездке в США) продолжал работать при Андропове в качестве заместителя председателя КГБ. Но позже его отправили в Крым, и впоследствии группа татар обвинила его в геноциде.

Почти немедленно после такой реорганизации руководства КГБ Брежнев обратил свое внимание на международные дела. В июне 1967 года это направление советской политики потерпело оглушительное поражение, когда их арабские подопечные были начисто разгромлены крошечным Израилем всего за шесть дней боев. И только дипломатическое вмешательство США – акция, для которой будущие историки могут найти лучшее объяснение, а не простое предположение, что тем самым удалось избежать новой мировой войны, – сдержало сильно уступавших по численности, но победоносных израильтян от марша на Каир и другие арабские столицы.

Меньше чем через две недели после этого разгрома Брежнев направил Косыгина в США на рандеву с президентом Линдоном Джонсоном. Эта встреча совершенно ничего Не дала ни СССР, ни Соединенным Штатам. Но видимость ведения переговоров с другой крупной державой все же несколько помогла Советам смягчить неудачу на Ближнем Востоке.

В августе 1968 года Брежнев с помощью своей Советской Армии выиграл такого рода «войну», которую его арабские подопечные не могли выиграть. При поддержке войск Варшавского Договора – только ради создания видимости – его дивизии вторглись в беспомощную Чехословакию, потому что там появились давно назревшие признаки либерализации. Цивилизованные люди надолго запомнят позор этой акции. Но в очень небольшом отношении – поистине ничтожном – то вторжение и жестокая оккупация оказались полезными. Они порвали паутину советской пропаганды, затмевавшую зрение многим западникам. После ввода войск в Чехословакию термин «советский сателлит» опять получил хождение.

В январе 1969 года интеллектуальное диссидентство в связи с брежневской политикой возврата к сталинизму как в национальном, так и в международном плане и, возможно, стыд рядовых советских граждан в связи с событиями в Чехословакии достигли в определенном смысле высшей точки. И это выразилось в первом публично проведенном покушении на советского руководителя с того времени, когда Фаня Каплан стреляла в Ленина. Местом для такой попытки избрали ворота Кремля, практически неприступного при царях и комиссарах. Через ворота проезжала колонна автомашин, в одной из которых, в частности, находился Леонид Брежнев. Неожиданно раздались выстрелы. Водитель, сотрудник КГБ, был убит, а один из сопровождающих ранен. Но нападавший, одетый в милицейскую форму, допустил ошибку. Он выстрелил не в ту машину, в которой находился Брежнев, не догадываясь, что партийный лидер находился в другом автомобиле, ближе к хвосту кортежа. Нападавшего тут же схватили и арестовали. Его объявили «сумасшедшим», что с ним стало, неизвестно.

^{Петр I допрашивает сына Алексея в Петергофе}

^{Одежда опричника}

^{Опричный двор (с гравюры XVI века)}

^{Генерал Бенкендорф, шеф жандармерии и глава Третьего отделения при Николае I}

^{Граф Алексей Орлов, похититель княжны Таракановой, претендентки‑самозванки на русский престол во времена царствования Екатерины II}

^{Игральная карта с изображением Николая II вверху и Распутина внизу}

^{Генерал Александр Спиридонович, один из последних руководителей «охранки»}

^{Сын Николая II}

^{Ленин и справа от него Фаня Каплан, которая ранила Ленина 30 августа 1918 г.}

^{Ленин и швейцарский коммунист Фриц Платтен.}

^{При покушении на жизнь Ленина 1 января 1918 г. был ранен в руку, которой он прикрыл голову Ленина. Во время чисток 1938 г, Платтен был арестован и впоследствии расстрелян по приказу Сталина в 1942 г.}

^{Моисей Соломонович Урицкий, первый руководитель Петроградского ЧК, убит 30 августа 1918 г, в своем кабинете правым эсером Кенигиссером}

^{Феликс Дзержинский в 1920 г.}

^{Пропуск в Кремль и в Управление Делами Совета Народных Комиссаров. Вторая подпись принадлежит Надежде Аллилуевой, жене Сталина, работавшей в то время с Лениным}

^{Охрана Смольного, состоявшая из революционных матросов и красногвардейцев, была первой советской охраной после Октябрьской революции}

^{Слева направо: Григорий Константинович Орджоникидзе, нарком тяжелой промышленности и член Политбюро; покончил с собой в феврале 1937 г, Валериан Владимирович Куйбышев, председатель Госплана СССР, член Политбюро; отравлен в январе 1935 г. Сергей Миронович Киров, член Политбюро, секретарь ЦК ВКП(б), первый секретарь Ленинградского губкома ВКП(б); убит в декабре 1934 г.}

^{Сталин и слева от него Николай Сидорович Власик, личный охранник вождя с 1919‑го по 1952 г.; Власик умер в тюрьме на Лубянке в 1952 г.}

^{Сталин. Май 1946 г.}

^{Берия в маршальской форме}

^{Слева направо: Ягода, Каганович, Хрущев. 1936 г.}

^{Полковник Литовченко, начальник личной охраны Хрущева}

^{Кремлевская охрана в форме солдат госбезопасности на карауле у Мавзолея В,И. Ленина}

^{Генерал‑полковник. Николай Захаров, заместитель председателя КГБ, курировавший правительственную охрану во времена Хрущева}

^{Здание КГБ. В 1956 г. кабинет Дерябина находился справа на девятом этаже}

^{Генерал‑лейтенант Андрей Веденин, комендант Кремля с 1953‑го по 1967 г.}

^{Леонид Ильич Брежнев, Генеральный секретарь ЦК КПСС.}

^{Этот портрет написан советским художником Дмитрием Налбандяном, в сталинские времена неоднократно удостаивавшимся правительственных наград за портреты вождя. В этой работе трудно не заметить сходство между Брежневым и Сталиным}

Однако важность этого инцидента состоит в том, что впервые за десятилетия кто‑то на деле пытался убить советского лидера (по сравнению с этим все сообщения о «покушениях» на Сталина представляются выдумкой; в равной степени сомнительными кажутся менее публиковавшиеся сообщения о попытках убийства Хрущева, в Минске, Киеве, во Львове и в Архангельске). Правда, в случае с покушением на Брежнева остается неясным, как нападавший сумел проникнуть туда, где он находился, как достал оружие и боеприпасы. Подходы к Кремлю контролируются чрезвычайно строго, особенно когда поблизости находится партийный иерарх. Да и только прошедший особенно тщательную проверку мог иметь при себе оружие и боевые патроны.

Вполне может быть, что такое покушение на Брежнева представляло собою лишь уловку, чтобы приукрасить его биографию и место, которое он впоследствии займет в истории. Пока что по сравнению с Лениным, Сталиным и даже Хрущевым его достижения выглядят совершенно незначительными. Генсек к тому же растерял огромное превосходство над США, которого добился Хрущев в области космической гонки. Не достиг Брежнев никакого прогресса в тяжелой борьбе с коммунистическим Китаем. Ему оставалось только наблюдать по телевизору за поездкой американского президента Ричарда Никсона в Пекин.

Дата добавления: 2014-11-20