Дальнейшая перестройка организма в связи с образованием личности

Личность есть образование общественно-историческое и, конечно, предмет изучения не только одной психологии, Но в истории развития личности и в ее дальнейшей деятель­ности психика как реальный процесс ориентировки в каж­дой жизненной ситуации играет такую значительную роль, что психология как наука не может не занять ведущее поло­жение в комплексном изучении личности.

В этом разделе «Введения» мы не имеем возможности рассматривать даже в самом общем виде содержание и структуру того, что составляет «психологию личности»; мы остановимся лишь на вопросе о том, что отличает лич­ность от субъекта деятельности у животных, и кратко от­метим некоторые условия перехода от такого субъекта к личности.

Как развитие психики в животном мире является пред­посылкой формирования человеческой психики, сознания, так и общая структура отношений организма к внешней среде, характерная для субъекта активных, целенаправлен­ных действий, составляет предпосылку формирования лич­ности и ее психологических черт. Эта общая структура за­ключается в позиции субъекта по отношению к окружающему миру. В психическом отражении внешней ситуации она пред­ставлена таким образом, что мир располагается перед субъ­ектом. А все, что непосредственно «является» ему, ока­зывается вне его; субъект в качестве источника своих действий, себе не «является»: животное действует соглас­но своим желаниям и опасениям, но не делает их предме­том своей оценки.

Такая позиция чрезвычайно удобна для такого же «не­посредственного» действия с окружающими вещами, удоб­на не только для животного, но и для человека в подавляю­щем большинстве его физических действий. Но когда у современного человека возникают размышления о себе как источнике своей активности и особенно, конечно, своей внутренней психической активности, эта наивная попыт­ка увидеть самого себя как объект становится источником горького сознания неуловимости своего «я». Всякая попыт­ка быстро обернуться на себя, чтобы увидеть себя в мо­мент инициации действия, обнаруживает только неостыв­ший след деятельности и никогда самого деятеля. «Я» остается «воображаемой точкой позади всякого опыта», говорит тонкий наблюдатель «явлений сознания»[98], мы должны уточнить — опыта самонаблюдения. Централь­ная инстанция неавтоматических реакций не есть «явле­ние», она не «является», она устанавливается только объ­ективно. Это в условном смысле «центр», в котором сходятся потребности и откуда исходят активные дейст­вия (часто неправильно называемые «произвольными»).

Сам по себе этот «центр» еще не субъект, а только централь­ный нервный механизм субъекта. Но когда этот механизм начинает действовать, используя все возможности организ­ма, включая и его прошлый опыт, в объективной ситуации появляется не просто организм, а субъект целенаправлен­ных действий.

Однако было бы большой ошибкой считать, что лич­ность есть животный субъект + напластования «знаний и умения», приобретенных благодаря общественному вос­питанию.

Если уже преобразование организма в субъект целенап­равленных действий не ограничивается приобретением свойства производить психические отражения, но требу­ет глубочайших изменений в устройстве самого организ­ма, то преобразование животного субъекта в личность ну­ждается в не менее глубоких изменениях, которые на этот раз особенно затрагивают головной мозг (а вторично и са­мый процесс образования и преобразования психологи­ческой структуры субъекта).

Одним из противоречий в процессе становления чело­века является несовместимость новых производственных и общественных, биологически ненаследуемых отноше­ний с миром с теми непосредственными животными от­ношениями к нему, которые выражаются инстинктами. Эта несовместимость ведет к тому, что в процессе антро­погенеза происходит последовательное торможение ин­стинктов и систематический отбор тех популяций, среди которых инстинкты оказываются все слабей и все легче поддаются торможению. Отмирание инстинктов состав­ляет одну из главных задач и один из главных итогов длительного и трудного становления современного чело­века, одно из фундаментальных условий образования лич­ности.

Торможение и отмирание инстинктов означает исклю­чение биологического предопределения поведения. Но отсутствие биологических детерминантов должно быть возмещено детерминацией иного рода. И оно возмеща­ется благодаря общественному воспитанию, усвоению общественного опыта. Однако этот опыт так велик по объему и разнообразию, а условия, средства и движущие силы его усвоения — общественные отношения, труд и речь — столь характерны для каждой сферы деятельно­сти, что требуют огромных изменений рабочего органа этой разнообразной деятельности — головного мозга, объ­ем и строение которого так отличают человеческий мозг от мозга наиболее развитого животного — обезьяны. И это составляет вторую, идущую параллельно с первой, пред­посылку образования современного человека и того, что сегодня называется личностью.

Во всяком человеческом обществе, во всех обществен­ных формациях познается что личность не появляется готовой при рождении, что она формируется в индиви­дуальном развитии и может быть как «зрелой», так и «не­зрелой». Определение степени зрелости составляет на­столько общественно важную задачу, что устанавливается с помощью известных критериев, в результате определен­ных испытаний, т. е. на основе поведения в определен­ных ситуациях. По сути дела зрелость личности устанав­ливается по оценке ее действий в системе отношений, существующих в данном обществе; в них человек вклю­чается, как бы врастает в них и оценивается согласно по­казателям того, насколько успешно он овладевает пред­назначенной ему деятельностью.

Конечно, соответствие этим требованиям означает и определенное усвоение норм и форм общественного сознания. Понятие общественного сознания и различ­ных его видов — нравственного, правового, научно-тех­нического, эстетического и т. д. — рассматривается в общественных науках, в историческом материализме[99], и для наших целей достаточно отметить следующее. Во-первых, общественное сознание не сводится к системе представлений и правил поведения, к чему оно сводит­ся в буржуазной социологии. Во-вторых, общественное сознание не сводится к понятию о сознании, каким оно выступает в буржуазной психологии, В последней созна­ние характеризуется двумя признаками: 1) это как бы свет, в котором выступает известный круг объектов, и 2) ощу­щение своей психической деятельности (сознание). Что касается «света», то это есть не что иное, как обозначе­ние факта «явления поля объектов субъекту», иначе го­воря, это общий признак психики, свойственный и психике животных, не отличающий ее от сознания че­ловека, неспецифический для сознания. Что же каса­ется «сознания», то оно, напротив, есть продукт обще­ственного воспитания и осуществляется лишь в той мере, в какой у каждого человека, каждого члена обще­ства воспитывается контроль за собой, за своей психи­ческой деятельностью. Естественно, что когда обраща­ются к самонаблюдению, то в «явлениях сознания» всегда обнаруживается этот признак. Но хорошо из­вестно, что далеко не все в психике открывается само­наблюдению. Сознание есть признак, действительно характерный для общественной психики человека, для его сознания, но и для него далеко не всеобщий.

Сознание в марксистско-ленинском его понимании действительно составляет неотъемлемое и существенное свойство личности[100]. Но сознание характеризует личность не само по себе, а в системе тех общественных отношений, в которых человек объективно включен, и особенно той части этих отношений, в которых он активно действует.

Личность невозможна без сознания, и там, где оно на­рушено, нарушена или утрачена личность. Могут быть человеческие существа, у которых сознание недостаточ­но развито, или искажено болезнью, или даже отсутству­ет, выключено в данное время. Человек может находить­ся в бессознательном состоянии, но от этого он еще не перестает быть «человеком», поскольку сохраняется на­дежда, что сознание к нему вернется. Но если такой на­дежды нет, то о нем говорят как о том, что «было челове­ком», но в этом бедственном состоянии им уже не является. В состоянии душевной болезни, когда специальное меди­цинское освидетельствование дает заключение о невме­няемости больного, мы тоже не можем говорить о нали­чии у него нормального сознания, хотя отдельные формы психической деятельности, включая и формальное мыш­ление, могут оставаться без грубых нарушений. Такой че­ловек может правильно видеть окружающее, может делать формально правильные умозаключения, память о прошлых событиях и прежде приобретенных знаниях также может не обнаруживать существенных нарушений. И тем не менее этот человек не способен оценивать свои действия, дейст­вия других людей и объективные события так, как это дела­ют нормальные люди, не может пользоваться объективно-общественными критериями всех этих явлений и постольку не может правильно управлять сбоим поведением. Он оста­ется субъектом действий, но уже не является личностью и не отвечает за свое поведение. Ребенок до определенного возраста вообще считается не ответственным за свои поступ­ки, за него отвечают его воспитатели, а он рассматривается как растущая, но еще не сложившаяся личность. И это очень хороший показатель того, что мы считаем личность не при­рожденным, а формирующимся общественно-историче­ским образованием и отводим значительное время на про­цесс ее формирования.

Личность невозможна без сознания, но не сводится к нему — сознание не равно личности. Действует не созна­ние, а личность, которая регулирует свои действия на осно­ве сознания, составляющего ориентировочную часть его действий. Чтобы быть личностью, нужно быть субъектом, сознательным, общественно-ответственным субъектом. Общественное сознание, будучи усвоено, составляет важнейшую, ведущую структуру в системе управления че­ловеком своим поведением.

Здесь тоже мы должны предупредить, что не даем опре­деления того, что такое личность и что такое сознание. Все сказанное выше есть только указание на то, чем лич­ность отличается от субъекта действий, который (еще или уже) не является личностью.

§ 3. СХЕМА ОСНОВНЫХ УРОВНЕЙ ДЕЙСТВИЯ

Мы рассматриваем психику, точнее ориентировочную деятельность, как важнейший вспомогательный аппарат поведения, аппарат управления поведением. Этот аппарат возникает на том уровне развития активных животных, ко­гда в результате их подвижности и возрастающей изменчи­вости отношений между ними и объектами среды животные оказываются в непрерывно меняющихся, индивидуальных, одноразовых ситуациях. С этого уровня возникает необхо­димость приспосабливать действия к этим одноразовым ус­ловиям. Такое приспособление достигается с помощью примеривания, экстраполяции и коррекции действий в плане образа наличной ситуации, что и составляет жизненную функцию ориентировочной деятельности. Понимая так психическую деятельность, мы можем представить себе ее место в общем развитии мира, если рассмотрим отдельную единицу поведения — отдельное действие — со стороны от­ношения между его результатом и его механизмом, с точки зрения того, поддерживает ли результат действия произ­водящий его механизм. Тогда общую линию эволюции действия — от неорганического мира до человека вклю­чительно — можно схематически разделить на четыре боль­шие ступени, каждой из которых соответствует определен­ный тип действия: физическое действие, физиологическое действие, действие субъекта и действие личности.

Уровень физического действия, У нас нет оснований исключить действие физических тел из группы тех явле­ний, которые на всех языках обозначаются словом «дей­ствие». Наоборот, физическое действие составляет основ­ное содержание понятия о действии; оно должно быть нами принято в качестве исходного. Особенность и огра­ниченность физического действия в интересующем нас аспекте заключается в том, что в неорганическом мире ме­ханизм, производящий действие, безразличен к его резуль­татам, а результат не оказывает никакого, кроме случайно­го, влияния на сохранение породившего его механизма. «Вода точит камень»— таково действие воды на камень, но результаты этого действия безразличны для источника и не поддерживают ни его существование, ни этого его дейст­вия. Существование потока, который прокладывает себе путь через скалы, зависит вовсе не от этого пути, а от того, что снова и снова пополняет воды потока.

Если мы возьмем машины, созданные человеком, то их можно снабдить программой управления, механизмом обратной связи, с помощью которых регулируется дейст­вие этой машины. Но результат, который служит объек­том обратной связи, не поддерживает существование та­кой машины. Он только регулирует ее работу. Но работа машины и этого регулирующего механизма ведет к их из­носу и разлаживанию, к сбою. Если предоставить машину самой себе, то вместе со своим регулирующим механиз­мом она в конце концов будет давать такой продукт, кото­рый будет негоден сточки зрения человека, построивше­го эту машину. Не результат действий машины, а человек, заинтересованный в этом результате, заботится о сохра­нении такого механизма (или о его замене более совершен­ным); результат действия машины не поддерживает ее су­ществование.

Уровень физиологического действия. На этом уровне мы находим организмы, которые не только выполняют дей­ствия во внешней среде, но и заинтересованы в опреде­ленных результатах этихдействий, а следовательно, и в их механизмах. Здесь результаты действий не только регули­руют их исполнение, но если эти результаты положитель­ны, то они и подкрепляют механизм, производящий эти действия.

Однако для этого нового уровня развития действий ха­рактерно одно существенное ограничение — результаты действуют лишь после того, как они физически достигну­ты. Такое влияние может иметь не только конечный, но и промежуточный результат, однако лишь результат, матери­ально уже достигнутый. На уровне чисто физиологических отношений такой коррекции вполне достаточно.

Уровень действия субъекта. Как мы видели выше, ус­ловия подвижной жизни в сложно-расчлененной среде постоянно приводят животное к таким одноразовым ва­риантам ситуаций, в которых прошлый опыт недостато­чен для успешного выполнения действий. Наоборот, вос­произведение действий в том виде, в каком они были успешны в прошлом опыте, может привести к неудаче в новых, несколько изменившихся условиях. Здесь необ­ходимо приспособление действия и до его начала, и по ходу исполнения, но обязательно до его окончания. А для этого необходимо прибегнуть к примериванию действий или к их экстраполяции в плане образа. Лишь это позво­ляет внести необходимые поправки до физического вы­полнения или, по меньшей мере, до завершения этих дей­ствий и тем обеспечить их успешность.

Принципиальное значение в расширении приспосо­бительных возможностей животного на этом уровне дей­ствия заключается именно в том, что животное получает возможность установить пригодность действия и внести в него изменения еще до его физического исполнения или завершения. Здесь тоже действуют принципы обратной связи, необходимых коррекций, подкрепления удачно ис­полненных действий, но они действуют не только в фи­зическом поле, но и в плане образа. Новые, более или менее измененные значения объектов (по сравнению с теми значениями, которые они имели в прошлом опыте) используются без их закрепления, только для одного раза. Но зато каждый раз процедура может быть легко повторе­на, действие приспособлено к индивидуальным, единич­ным обстоятельствам и удачный результат подкрепляет не только исполнительный, но и управляющий механизм действия.

Уровень действия личности. Если действие животного отличается от чисто физиологических отношений с ок­ружающей средой тем, что его коррекции возможны 1з плане образа, восприятия открывающейся перед живот­ным среды, то действие личности означает принципиаль­но новый шаг вперед. Здесь субъект действия учитывает не только свое восприятие предметов, но и накопленные обществом знания о них, и не только их естественные свойства и отношения, но также их социальное значение и общественные формы отношения к ним. Человек не ог­раничен индивидуальным опытом, он усваивает и исполь­зует общественный опыт той социальной группы, внутри которой он воспитывается и живет.

И у человека в его целенаправленных предметных дей­ствиях полностью сохраняются принципы кибернетиче­ского управления. Но условия этих действий, факторы, с которыми считается такое управление, это прежде всего общественная оценка и характеристика целей, вещей и намечаемых действий.

У животного намечаемый план действия выступает лишь как непосредственно воспринимаемый путь среди ве­щей; у человека этот план выделяется и оформляется в са­мостоятельный объект, наряду с миром вещей, среди кото­рых или с которыми предстоит действовать. Таким образом, в среду природных вещей вводится новая «вещь» — план человеческого действия. А с ним и цель в прямом смысле слова, т, е. в качестве того, чего в готовом виде нет и что еще должно быть сделано, произведено.

Соотношение основных эволюционных уровней действия.

Каждая более высокая ступень развития действия обяза­тельно включает в себя предыдущие. Уровень физиологи­ческого действия, конечно, включает физическое взаимо­действие и физические механизмы действия. Уровень животного как субъекта действия включает физиологиче­ские механизмы, обеспечивающие только физиологиче­ское взаимодействие с внешней средой, однако над ними надстраиваются физиологические механизмы высшего порядка, осуществляющие психические отражения объ­ективного мира и психологическое управление дей­ствиями. Наконец, уровень личности включает и физи­ческие, и физиологические, и психические механизмы поведения. Но у личности над всем этим господствует новая инстанция — регуляция действия на основе созна­ния общественного значения ситуации и общественных средств, образцов и способов действия.

Поэтому каждую более высокую форму действия мож­но и нужно изучать со стороны участвующих в ней более простых механизмов, но вместе с тем для изучения каж­дой более высокой ступени одного изучения этих более простых механизмов принципиально недостаточно. Не­достаточно не в том смысле, что эти высшие механизмы не могут возникнуть из более простых, а в том, что обра­зование высших из более простых не может идти по схе­мам более простых механизмов, но требует нового плана их использования. Этот новый план возникает вследст­вие включения в новые условия, в новые отношения. Воз­никновение живых существ выдвигает новые отноше­ния между механизмом действия и его результатом, который начинает подкреплять существование механиз­ма, производящего полезную реакцию. Возникновение индивидуально изменчивых одноразовых ситуаций дик­тует необходимость приспособления наличных реакций в плане образа и, следовательно, необходимость пси­хических отражений. Возникновение таких обществен­ных форм совместной деятельности (по добыванию средств существования и борьбы с врагами), которые не­доступны даже высшим животным, диктует необходи­мость формирования труда и речи, общественного соз­нания.

Таким образом, основные эволюционные уровни дей­ствия намечают, собственно говоря, основную линию раз­вития материи: от ее неорганических форм — к живым существам, организмам, затем — к животным, наделен­ным психикой, и от них — к человеку с его обществен­ным сознанием. А сознание, по меткому замечанию Ле­нина, «...не только отражает объективный мир, но и творит его»[101]. Творит по мере того, как становится все более пол­ным и глубоким отражением механизмов общественной жизни и ведущим началом совокупной человеческой дея­тельности.

Дата добавления: 2014-11-08