О повреждении нравов в России 5 страница

Но я слишкомъ отдалился отъ моей причины, колико она ни достойна любопытства, и токмо ее продолжилъ для показанія умоначертанія сего именитаго мужа, а развратность вельможи влекла примѣромъ своимъ и развратность на нижнихъ людей. И подлинно, до его правленія, хотя были взятки, были неправосудія и былъ развратъ; но все съ опасеніемъ строгости законовъ, и народъ хотя малое что давая немогъ справедливо жаловаться, что разоренъ есть отъ судей. Но съ возвышеніемъ его, неправосудіе чинилось съ наглостью, законы стали презираться, и мздоимствы стали явныя. Ибо довольно было быть любиму и защищаему имъ, Гр. Шуваловымъ, иль его метресами, иль его любимцами Глѣбовымъ и Яковлевымъ, чтобы не страшася ничего, всякія неправосудія дѣлать и народъ взятками разорять. Самый Сенать, трепетавъ его власти, принужденъ былъ хотѣніямъ его повиноваться, и онъ первый, же правосудіе изъ сего вышняго правительства изгналъ. Чрезъ исканіе Анны Борисовны Графини Апраксиной, дочери Кн. Бор. Васил. Голицына, при Княгинѣ Аленѣ Степановнѣ Куракиной, рѣшено было дѣло между Князя Голицына и Кн. Елены Васил. Урусовой, въ бѣглыхъ крестьянахъ, и хотя она была права, во рѣшеніемъ Сената приведена была въ разореніе; защищалъ онъ, собщася съ Гр. Александромъ Борис. Батурлинымъ, Князей Долгорукихъ, по дѣлу и деревняхъ Анны Яковлевны Шереметевой, дочери именитаго Кн. Якова Фед. Долгорукова, чтобы лишить неправо принадлежащей части Кн. Якова Александровича и сестру его Кн. Марью Алек. Долгорукихъ и тесть мой на сіе голосъ подалъ, то сказано ему было отъ вышеименованаго Батурлина, что естли онъ отъ сего дѣла неотступитъ, они найдуть способъ толико его обнести у Государыни, что можетъ быть онъ свое упрямство и ссылкою заплатить.

Немогу и упустить, чтобы неупомянуть объ единомъ узаконении сего Гр. Петра Ив. Шувалова, учиненномъ для собственнаго его прибытку, и разрушающемъ супружественную связь, которая досего у насъ свято сохранялась. Между прочими вещами связующими супруговъ и, сходственно съ Божіимъ закономъ, подчиняющими женъ мужьямъ своимъ, было узаконеніе, что жена безь воли мужа своего имѣнія продать и заложить немогла, а мужъ всегда долженъ былъ позволеніе свое въ крѣпости подпискою означить. Гр. П. И. Шувалову нужда была купить одну деревню, непомню у какой Графини Головкиной, живущей особливо отъ мужа своего, а потому и немогущей его согласіе имѣть, предложилъ, чтобы сей знакъ покорства женъ уничтожить; по предложенію его яко все сильнаго мужа въ государствѣ былъ учиненъ указъ, онъ деревню купилъ и симъ подалъ поводъ, по своенравіямъ своимъ женамъ отъ мужей отходить, разорять ихъ дѣтей и отошедшимъ разоряться.

Довольно думаю описалъ я разные, клонящіяся по своимъ собственнымъ прибыткамъ предпріятіи Графа Шувалова, наводящія тогда же мнѣ огорченія нетокмо, по самому злу, чинившемуся тогда, но и по подаваемому примѣру, о которомъ я пророчествовалъ, что онъ множество подражателей себѣ найдетъ. Яко и дѣйствительно воспослѣдовало. К. В. (1) показаніемъ, что онъ умножаетъ доходы, хотя то часто со стенаніемъ народа, въ такую силу вошелъ, что владычествуетъ надъ закономъ и Сенатомъ, К. П. (2) нетокмо всю армію по военной Коллегии подъ властью своею имѣетъ, но и особливую опричную себѣ дивизію изъ большей части арміи сочинилъ, и нерегулярпыя всѣ войска въ опричину себѣ прибралъ, стараясь во всѣхъ дѣлахъ толико превзойти Графа Шувалова, колико онъ другихъ превосходить.

(1) Князь Вяземскій.

(2) Квязь Потемкинъ.

Мнѣ должно теперь помянуть о его нравахъ и роскоши. Безпрестанно въ замыслахъ и безпрестанно въ дѣлахъ, не могъ онъ имѣть открытаго дому и роскошь свою великолѣпнымъ затѣямъ показывать. Но былъ сластолюбивъ и роскошенъ въ приватномъ своемъ житьѣ. Домъ его убранъ колико возможно лучше потогдашнему состоянію; столъ его маленькій наполненъ былъ всѣмъ тѣмъ, что есть драгоценнейшее и вкуснѣйшее; десерть его былъ по тогдашнему наивеликолѣпнѣйшій; ибо тогда какъ многіе изъ жившихъ вѣкъ вкусу ананасовъ незнали, а объ аланѣ и неслыхивали, онъ ихъ въ обильствѣ имѣлъ и первый изъ приватныхъ завелъ ананасовую болыпую оранжерею. Вины употребляемые имъ, нетокмо были лучшіе, но недовольствуяся тѣми, которые обыкновенно привозятся и употребляются, дѣлалъ дома вино ананасовое. Екипажъ его былъ блестящъ златомъ, и онъ первый цукъ англійскихъ, тогда весьма дорогихъ, лошадей имѣлъ. Платье его также соответствовало пышности, злато, сребро, кружевы, шитье на немъ блистали и онъ первый по Графѣ Алексѣе Григ. Разумовскомъ имѣлъ бриліантовыя пуговицы, звѣзду, ордена и еполетъ, съ тою только разностію, что его бриліантовые уборы богатѣе были. Въ удоволъствіе своего любострастія всегда имѣлъ многихъ метресъ, которымъ нежалѣя деньги сыпалъ, а дабы тѣло его могло согласоваться съ такою роскошью, принималъ ежедневно горячія лекарства, которыя и смерть его приключили. Однимъ словомъ, хотя онъ тогда имѣлъ болѣе 400,000 рублей доходу, но на его роскошъ, любострастіе и дары окружающимъ Императрицу недоставало, и онъ умеръ имѣя болѣе миліону на себѣ казеннаго долгу.

Примѣры таковые немогли нерозлиться на весь народъ и повсюду роскошь и сластолюбіе умножились. Дамы стали великолѣпно убираться и стыдились неанглійскія мебели имѣть; столы учинились великолѣпны, и повары, которые сперва не за перваго человѣка въ домѣ считались стали великія деньги въ жалованье получать. Такъ что Фуксъ, бывшій поваръ Императрицынъ и служившій ей въ Цесаревнахъ, хотя имѣлъ бригадирскій чинъ, но жалованья получалъ по 800 руб. въ годъ, а уже тогда и приватные стали давать рублей по 500, окромѣ содержанія.

Лимоны и померанцы немогли быть дороги въ Петербургѣ, куда они кораблями привозятся, но въ Москвѣ они были толь рѣдки, что развѣ для больнаго или для особливо великаго стола ихъ покупали, учинились и въ Москвѣ въ изобильствѣ. Вины дорогіе и до того незнаемые не токмо въ знатныхъ домахъ вошли въ употребленіе; но даже и нискіе люди ихъ употреблять начали и за щегольство щитали ихъ разныхъ сортовъ на столъ подавать, даже что многіе подъ тарелки въ званные столы клали записки разнымъ винамъ, дабы каждый могъ попросить какое кому угодно. Пиво английское, до того и совсемъ небывшее въ употребленіи, но введенное въ употребленіе Граф. Анною Карловною Воронцовой, которая его любила, стало нетолько въ знатныхъ столахъ ежедневно употребляться; но даже подлые люди, оставя употребленіе русскаго пива, онымъ стали опиваться. Свѣчи, которыя большею частью долго употреблялись сальныя, а гдѣ въ знатныхъ домахъ и то передъ господами, употребляли вощаныя, но и тѣ изъ желтаго воску, стали вездѣ, да и во множествѣ, употребляться бѣлыя восковыя. Роскошь въ одеждахъ всѣ предѣлы превзошелъ, парчевыя, бархотныя съ золотомъ и серебромъ и шелками, ибо уже галуны за подлое почитали, и тѣ въ толикомъ множествѣ, что часто гардеробъ составлялъ, почти равный капиталъ съ прочимъ достаткомъ, какого придворнаго или щеголя, а и у умѣренныхъ людей онаго всегда великое число было.

Да можно-ли было сему иначе быть, когда самъ Государь прилагалъ все свое тщаніе, къ украшенію своея особы, когда онъ за правило себѣ имѣлъ каждый день новое платье надѣвать, а иногда по два и по три надень, и стыжусь сказать число, но увѣряютъ, что нѣсколько десятковъ тысячь разныхъ платьевъ послѣ нея осталось.

Мундировъ тогда, кто имѣлъ токмо достатокъ, кромѣ должности своей ненашивали и даже запрещено было въ оныхъ танцовать при дворѣ.

Экипажи были умѣреннаго съ прочимъ великолѣпія, уже русскаго дѣла карета въ презрѣніи была, и надлежало имѣть съ заплатою нѣсколькихъ тысячь рублевъ Французскую, и съ точеными стеклами, чтобы шоры и лошади оной соотвѣтствовали и прочее. Однако при всемъ семъ еще очень мало было сервизовъ серебрянныхъ, да и тѣ большая часть жалованный государемъ. Степанъ Федоровичь Апраксинъ, человѣкъ пышной и роскошной, помнится мнѣ, до конца жизни своей, на фаянсѣ ѣдалъ, довольствуясь имѣть чаши серебрянныя, и я слыхалъ отъ Ивана Лукьяновича Талызина, что онъ первый изъ собственныхъ своихъ денегь сдѣлалъ себѣ сервизъ серебренный.

При сластолюбивомъ и роскошномъ Государѣ неудивительно, что роскошь итмѣла такіе успѣхи; но достойно удивленія, что при набожной Государынѣ, касательно до нравовъ, во многомъ божественному закону противуборствія были учинены. – Сіе есть въ разсужденіе храненія святости брака, таинства по исповѣданіи нашея вѣры.

Толь есть истинно, что едыный порокъ и единой проступокъ влечетъ за собою другіе. Мы можемъ положить сіе время началомъ, въ которое жены начали покидать своихъ мужей; не знаю я обстоятельствъ перваго, страннаго разводу; но въ самомъ дѣлѣ онъ былъ таковъ. Иванъ Бутурлинъ, а чей сынъ незнаю, имѣлъ жену Анну Семеновну; съ ней слюбился Степанъ Федоровичь Ушаковъ и она отошедь отъ мужа своего, вышла за своего любовника и, публично содѣявъ любодѣйственный и противный церкви сей бракъ, жили. Потомъ Анна Борисовна ГраФиня Апраксина, рожденная Княжна Галицына, бывшая же въ супружествіе за Графомъ Петромъ Алексѣевичемъ Апраксинымъ, отъ него отошла. Я не вхожу въ причины, чего ради она оставила своего мужа, который подлинно былъ человѣкъ распутнаго житья; но знаю, что разводъ сей нецерковнымъ, но гражданскимъ порядкомъ былъ суженъ. Мужъ ея, якобы за намѣреніе учинить ей какую обиду въ Нѣмецкомъ позорищѣ, былъ посаженъ подъ стражу, и долго содержался, и наконецъ велѣно ей было дать ея указную часть изъ мужня имѣнія, при живомъ мужѣ; а именоваться ей по прежнему Княжною Голицыной. И такъ отложа имя мужа своего, приведши его до посажденія подъ стражу, наслѣдница части его имѣнія учинилась потому токмо праву, что отецъ ея кн. Борись Вас. имѣлъ некоторый случай у двора, а потомъ по разводѣ своемъ она сдѣлалась другомъ Княгини Елены Степановны Куракиной, любовницы Графа Шувалова.

Примѣръ такихъ разводовъ вскорѣ многими другими женами былъ послѣдуемъ, и я токмо двухъ въ царствованіе Имп. Елисаветы Петровны именовалъ, а послѣ ихъ можно сотнями считать.

Еще Петръ Великій, видя, что законъ нашъ запрещаеть Князь Никитъ Ивановичу Репнину вступить въ четвертый бракъ, позволилъ ему имѣть метресу и дѣтей его, подъ именемъ Репнинскихъ, благородными призналъ. Такоже Кн. Ив. Юрьевичь Трубецкой, бывъ плѣненъ Шведами имѣлъ любовницу, сказываютъ благородную женщину, въ Стокголмѣ, которую онъ увѣрилъ, что онъ вдовъ, а отъ нея имѣлъ сына, котораго именовали Бецкимъ, и сей еще при Петрѣ Великомъ почтенъ былъ благороднымъ, и уже былъ въ ОФицерскихъ чинахъ. Такому примѣру послѣдуя, при царствовали Императрицы Елисаветы, в.............Кн. Вас.

Влад. Долгорукова, Рукинъ, на равнѣ съ дворянами былъ производимъ. Алексѣй Даниловичь Татищевъ, нескрывая холопку свою, отнявшую у мужа жену, въ метресахъ содержалъ, и дѣти его дворянство получили. А сему подражая, толико сихъ в.........

дворянъ умножилось, что повсюдова толпами ихъ видно. Лицыны, Рапцовы, и прочіе, которые или дворянство получаютъ, либо послучаю, или за деньги до знатныхь чиновъ доходять, что кажется хотятъ истребить честь законнаго рожденія и не закрытно содержа метрессъ, являются знатные люди насмѣхаться и святостью закона, и моральнымъ правиламъ, и благопристойности. И та ко можно сказать что и сіи злы, толь обыкновенныя въ нынѣшнее время отрыгнули корень свой въ сіе царствованіе.

Такое было расположеніе нравовъ при концѣ сея Императрицы, и она, скончавшись, оставила престолъ свой племяннику своему, сыну старшей своей сестры Анны Петровны, бывшей за Герцогомъ Голштинскимъ, Петру Федоровичу, государю, одаренному добрымъ сердцемъ, естли можетъ оно быть въ человѣкѣ, неимѣющемъ ни разума, ни нравовъ; ибо впрочемъ онъ не токмо имѣлъ разумъ весьма слабый, но яко и помѣшанный, погруженный во все пороки, въ сластолюбие, роскошъ, пьянство и любострастіе. Сей взошедшій на всероссійскій престолъ, къ поврежденнымъ нравамъ бывъ самъ съ излихвой поврежденъ, равно по природному своему расположенію, такъ что и во все время царствованія Императрицы Елисаветы, старались наиболѣе его нравы испортить, не могъ исправленія имъ сдѣлать.

Сей Государь имѣлъ при себѣ главнаго своего любимца – Льва Александ. Нарышкина, человѣка довольно умнаго, но такова ума, который ни къ какому дѣлу стремленія неимѣетъ, трусливъ, жаденъ къ честямъ и корысти, удобенъ ко всякому роскошу, шутливъ, и словомъ по обращеніямъ своимъ и но охотѣ шутить болѣе удобенъ быть придворнымъ шутомъ нежели вельможею. Сей былъ помощникъ всѣхъ его страстей.

Взошедши сей Государь на всероссійскій престолъ, безъ основательнаго разума и безъ знанія во всякихъ дѣлахъ восхотѣлъ поднять вольнымъ обхожденіемъ воинскій чинъ. Всѣ офицеры его Галстинскіе, которыхъ онъ малый корпусъ имѣлъ и Офицеры гвардіи часто имѣли честь быть при его столѣ, куда всегда я дамы приглашались. Какіе сіи были столы?

Тутъ вздорные разговоры съ неумѣреннымъ питьемъ были смѣшаны; тутъ послѣ стола поставленный пуншъ и положенный трубки, продолженія пьянства и дымъ отъ куренія табаку представляли болѣе какой то трактиръ, нежели домъ Государской; коротко одѣтый и громко кричащій оФицеръ выигрывалъ надъ прямо знающимъ свою должность. Похвала Прусскому Королю, тогда токмо преставшему быть нашимъ непріятелемъ, и униженіе храбрости россійскихъ войскъ, состовляли достоинство пріобрести любленіе Государево; и Графъ Захаръ Григорьевачъ Чернышевъ, при бывшей пробѣ Российской и Прусской, взятой въ плѣнъ артилеріи за то что старался доказать и доказалъ, что Россійская артилерія лучше услужена, не получилъ за сіе Андреевской ленты, которыя тогда щедро были раздаваемы.

Имѣлъ Государь любовницу, дурную и глупую Графиню Елисавету Романовну Воронцову; но ею, взошедъ на престолъ, онъ доволенъ не былъ; а вскорѣ всѣ хорошія женщины подъ вожделеніе его были подвергнуты; увѣряютъ, что Александръ Ивановичь Глѣбовъ, тогда бывшій Генералъ – Прокуроръ и имъ пожалованный купно и въ Генералъ-Кригсъ-Комисары, подвелъ падчерицу свою Чеглокову, бывшую послѣ въ супружествѣ за Александромъ Ник. Загряскимъ, и уже помянутая мною выше Княгиня Елена Степановна Куракина была привожёна къ нему на ночь Львомъ Александ. Нарышкинымъ, и я самъ отъ нет го слышалъ, что безстыдство ея было таково, что когда по ночеваніи ночи, онъ ее отвозилъ домой по утру рано; и хотѣлъ для сохраненія чести ея, а болѣе, чтобы неучинилось известно сіе Граф. Елисаветѣ Романовнѣ, закрывши гардины ѣхать, она напротивъ того, открывая гардины, хотѣла всѣмъ показать, что она съ, Государемъ ночь переспала.

Примѣчательна для Россіи сія ночь, какъ разсказывалъ мнѣ Дмитрій Васильевичь Волковъ, тогда бывшій его секретаремъ. Петръ Третій, дабы сокрыть отъ Граф. Елис, Романовны, что онъ въ сію ночь будетъ веселиться съ новопривозною, сказалъ при ней Волкову, что онъ имѣетъ съ нимъ сіе ночь препроводить въ исполненіи извѣстнаго имъ важнаго дѣла въ разсужденіи благоустройства Государства. Ночь пришла, Государь пошелъ веселиться съ Княгинею Куракиною), сказавъ Волкову, чтобы онъ къ завтрему какое знатное узаконеніе написалъ, и былъ запертъ въ пустую комнату съ датскою собакою. Волковъ; не зная ни причины, ни намѣренія Государскаго, незналъ о чемъ начать писать, а писать надобно. Но какъ онъ былъ человѣкъ, догадливый, то вспомнилъ нерѣдкія вытверженія Государю, отъ Графа Романа Ларіоновича Воронцова о вольности дворянства; сѣдши написалъ маниФестъ о семъ. – По утру его изъ заключенія выпустили, и манифестъ былъ Государемъ апробованъ и обнародованъ.

Нетокмо ГосуДарь угождая своему любострастію, тако благородныхъ женщинъ употреблялъ, но и весь дворъ въ такое пришелъ состояніе, что каждый почти имѣлъ незакрытую свою любовницу; а жены не скрываясь ни отъ мужа, ни родственниковъ, любовниковъ себѣ искали. Исчислю-ли я къ стыду тѣхъ женъ, которыя не стыдились впадать въ такія любострастія? Съ презрѣніемъ стыда и благопристойности, иже сочиняетъ единую изъ главнѣйшихъ добродѣтелей женъ. Нѣтъ да сокроются отъ потомства имена ихъ а роды ихъ, да не обезчещутся напамятованіемъ преступленія ихъ матерей и бабокъ; и тако довольствуясь описать какой былъ развратъ, подробно о любострастіяхъ ихъ, ни о именахъ ихъ не помяну; ибо въ самомъ дѣлѣ съ угрызеніемъ сердца моего принуждаю себя и тутъ гдѣ необходимо должно поминать, именуя таковыхъ по причинѣ сочиненія сего, опредѣленнаго сокрыться въ моей Фамиліи.

И тако развратъ въ женскихъ нравахъ, угожденіе государю, всякаго роду роскошь, и пьянство составляло отличительныя и умоначертанія двора, а оттуда они уже нѣкоторые разлилися и на другія состоянія людей, въ царствованіе Императрицы Елисаветы Петровны, а другія разливаться начали, когда супруга сего Петра Третьяго, рожденная Принцесса Ангальтъ – Цербская Екатерина Алексѣевна, взошла съ низверженіемъ его, на россійский престолъ. Не рожденная отъ крови нашихъ государей, жена свергнувшая своего мужа возмущеніемъ и вооруженною рукою, въ награду за столь добродѣтельное дѣло корону и скиптръ россійской получила, купно и съ именованіемъ благочестивыя государыни, яко въ церквахъ о нашихъ государяхъ моленіе производится.

Не можно сказать, чтобы она не была качествами достойна править толь великой Имперіей, естли женщина возможетъ поднять сіе иго, и естли однихъ качествъ довольно для сего вышняго сану. Одарена довольной красотою, умна, обходительна, великодушна и сострадательна по системѣ, славолюбива, трудолюбива по славолюбію, бережлива, предъ – пріятельна и нѣкое чтеніе имѣющая. Впрочемъ мораль ея состоить на основаніи новыхъ философовъ, то есть неутвержденная на твердомъ камени закона Божія, а потому какъ на колеблющихся свѣтскихъ главностяхъ есть основана, съ ними обще колебанію подвержена. Напротивъ– же того ея пороки суть: любострастна и совсѣмъ ввѣряющаяся своимь любимцамъ; исполнена пышности во всѣхъ вещахъ, самолюбива до безконечности и немогущая себя принудить къ такимъ дѣламъ, которыя ей могутъ скуку наводить; принимая все на себя, не имѣетъ попеченія о исполненіи, а наконецъ толь перемѣнчива, что рѣдко и одинъ мѣсяцъ одинакая у ней система въ разеужденіи правленія бываеть.

Со всѣмъ тѣмъ вошедши на престолъ и неучиня жестокова мщенія всѣмъ тѣмъ, которые до того ей досождали, имѣла при себѣ любимца своего, который и воспомоществовалъ ей взойти на престолъ, человѣка взросшаго въ трактирахъ и въ неблагопристойныхъ домахъ, ничего не учившагося и ведущаго до того развратную молодаго человѣка жизнь; но сердца и души доброй.

Сей, вошедши на вышнюю степень, до какой подданный можетъ достигнуть, среди кулашныхъ боевъ, борьбы, игры въ карты, охоты и другихъ шумныхъ забавъ, почерпнулъ и утдвердилъ въ сердцѣ своемъ нѣкоторые полезные для государства правила, равно какъ и братья его. Оные состояли никому немстить, отгонять льстецовъ, оставить каждому человѣку и мѣсту непрерывное исполненіе ихъ должностей, нельстить государю, выискивать людей достойныхъ и не производить какъ токмо по заслугамъ, и наконецъ отбѣгать отъ роскоши, которыя правила сей Григорій Григорьевичь (Орловъ), послѣ бывшій графомъ и наконецъ княземъ, до смерти своей сохранялъ. Находя, что карточная азартная игра можетъ другихъ привести въ раззорѣніе, играть въ нее пересталъ; хотя его явные были неприятели ГраФы Никита и Петръ Ивановичи Панины, никогда ни малѣйшаго имъ зла не сдѣлалъ; а напротивъ того въ многихъ случаяхъ имъ дѣлалъ благодѣянія и защищалъ ихъ отъ Гнѣву Государыни.

Изрубившему измѣническимъ образомъ брата его Алексѣя Григорьевича не только простилъ, но и милости сдѣлалъ (Алексей и Федоръ Григоръевичи Орловы славшисъ своей силою Въ Петербургъ толъко одинъ человекъ, кичился силънее ихъ: это былъ Шванвичъ, (отецъ того Шванвича, который присталъ къ Пугачеву и сочинялъ для него немецкіе указы): Онъ могъ сладитъ съ каждымъ изъ нихъ порознъ – но вдвоемъ Орловы брали надъ нимъ верхъ. Разумеется они часто сталкивались другъ съ другомъ; – когда случалосъ что Шванвичу попадалъ одинъ изъ Орловыхъ то онъ билъ множество лъстецовъ, которые тщилисъ обуздатъ его самолюбіе, никогда успіху неиміли, а напротиву того боліе грубостію можно было снискатъ его любовъ, нежели лестъю, никогда въ управленіи непринадлежащаго ему міста невходилъ, а естлибы и случилосъ ему за ново попроситъ, никогда не сердился, ежели ему въ томъ отказывали, никогда не лъстилъ своей Государыні, къ которой неложное усердіе имілъ и говорилъ ей съ нікоторою грубостъю всі истины, но всегда на милосердіе подвигалъ ея сердце, чему и самъ я многожды самовидцемъ бывалъ; старался и любилъ выискиватъ людей достойныхъ, поелику понятіе его могло постигатъ, но не токмо такихъ, которые по единому ихъ достоинству облагодітелъствовалъ, но ни же ближнихъ своихъ любимцевъ, не любилъ инако производитъ какъ по мірі ихъ заслугъ, и первый знакъ его благоволенія былъ заставлятъ съ усердіемъ служитъ отечеству и въ опаснійшія Орлова, когда попадалисъ оба брати, – то они били Шванвича. Чтобы избежатъ такихъ напрасныхъ дракъ они заключили между собой условіе, по которому одинъ Орловъ долженъ былъ уступатъ Шванвичу и где бы ни попался ему повиноватъся безпрекословно, двоеже Орловыхъ берутъ верхъ надъ Шванвичемъ и онъ долженъ покорятъся имъ такъже безпрекословно. Шванвичъ встретилъ однажды ведора Орлова въ Трактиръ и въ силу условія овладелъ билъярдомъ, виномъ и бывшими съ Орловымъ женщинами. Онъ однакожъ недолго полъзовался своей добычей, вскоре пришелъ въ трактиръ къ брату Алексей Орловъ и Шванвичъ долженъ былъ въ свою очередъ уступитъ билъярдъ, вино и женщинъ. Опъянелый Шванвичъ хотілъ было противитъся, но Орловы выталкали его изъ трактира. Взбешенный этимъ, онъ спрятался за воротами и сталъ ждатъ своихъ противниковъ. Когда Алексей Орловъ вышелъ Шванвичъ разрубилъ ему палашемъ щеку и ушелъ. Орловъ упалъ; – ударъ нанесенной нетвердой рукой не былъ смертелень, – и Орловъ отделался продолжителъною болезнью и шрамомъ на щеке. Это было незадолго до 1762 г. Орловы возвысилисъ и могли бы погубитъ Шванвича, – но они не захотели мститъ ему; онъ былъ назначенъ Кронштадтскимъ комендантомъ и стараніями Орлова смягченъ былъ приговоръ надъ его сыномъ, судившемся заучастіе въ Пугачввскимъ бунте) мѣста употреблять яко учинилъ съ Всеволодомъ Алексѣевичемъ Всеволожскимъ, котораго въ пущую въ Москвѣ язву съ собою взялъ и тамъ употребилъ его къ дѣлу; хотя съ молоду развратенъ и роскошенъ былъ, но послѣ никакой роскоши въ домѣ его невидно было; а именно домъ его отличнаго въ убранствѣ ничего не имѣлъ, столъ его не равнялся съ столами, какіе сластолюбы имѣютъ; екипажи его, хотя былъ и охотникъ до лошадей и до бѣгуновъ, ничего чрезвычайнаго не имѣли, и наконецъ, какъ сначала такъ и до конца, никогда ни съ золотомъ, ни съ серебромъ платья не нашивалъ, но всѣ его хорошія качества были затмѣны его любострастіемъ; онъ презрѣлъ что должно ему къ своему Государю и къ двору государскому, учинилъ изъ двора государева домъ разпутства; не было почти ни одной Фрейлины у двора, которая неподвергнута бы была его исканіямъ и коль много было довольно слабыхъ, чтобы на оныя преклониться, и сіе терпимо было Государыней, и наконецъ 13 лѣтнюю двоюродную сестру свою Катерину Николаевну Зиновьеву изнасильничалъ, и хотя послѣ на ней женился, но не прикрылъ тѣмъ порокъ свой, ибо уже всенародно оказалъ свое дѣяніе и въ самой женитьбѣ нарушилъ всѣ священные и гражданскіе законы.

Однако во время его случая, дѣла довольно порядочно шли, и Государыня, подражая простотѣ своего любимца, снисходила къ своимъ подданнымъ, небыло многихъ раздаяній, но было исполненіе должностей и пріятство Государево вмѣсто награжденій служило. – Люди обходами не были обижаемы и самолюбіе Государево истинами любимца укращаемо часто было.

Однако понеже добродѣтели нетоль есть удобны къ подражанію, сколь пороки, мало последовали достойнымъ похвалы его поступкамъ; но женщины видя его и братій его лобострастіе, гордились и старались ихъ любовницами учиниться, и разрушенную уже приличную стыдливость при Петрѣ Третьемъ, долгою привычкою во время случая Орловыхъ, совсѣмъ ее погасили; тѣмъ наипаче, что сей былъ способъ получить и милость отъ Государыни. Не падете, но отлученіе его отъ мѣста любовника, подало случай другимъ его мѣсто у любострастныя Императрицы занять, и можно сказать, что каждый любовникъ, хотя уже и коротко ихъ время было, какимъ нибудь порокомъ за взятые миліоны одолжилъ Россію (о кромѣ Васильчикова, который ни худа ни добра несдѣлалъ) Зоричь ввелъ въ обычай не помѣрно великую игру; Потемкинъ властолюбіе, пышность, подобострастіе ко всѣмъ своимъ хотѣніямъ, обжорливость и слѣдственно роскошъ въ столѣ, лесть, сребролюбіе, захватчивость и можно сказать всѣ другіе, знаемые въ свѣтѣ пороки, которыми или самъ преисполненъ или преисполняетъ окружающихъ, и тако далѣ въ Имперіи. Заводовскій ввелъ въ чины подлыхъ малороссіянъ; Корсаковъ преумножилъ безстыдство любострастія въ женахъ; Ланской жестокосердіе поставилъ быть въ чести; Ермоловъ неуспѣлъ сдѣлать ничего, а Мамоновъ вводить деспотичество въ раздаяніе чиновъ и пристрастіе къ своимъ родственникамъ.

Сама Императрица, яко самолюбивая женщина, нетолько примѣрами своими, но и самымъ ободреніемъ пороковъ является – желаетъ ихъ силу умножить; она славолюбива и пышна, то любитъ лесть и подобострастіе; изъ окружающихъ ее Бецкой, человѣкъ малаго разума, но довольно пронырливъ, чтобъ ее обмануть; зная ея склонность къ славолюбію, многія учрежденія сдѣлалъ, яко сиропитательные домы, дѣвичій монастырь, на новомъ основаніи Кадетской Сухопутный Корпусъ и Академію Художествъ, Ссудную и сиротскую казну, поступая въ томъ яко александрійскій архитекторъ, построющій Фару, на коемъ зданіи на алебастрѣ имя Птоломея царя изобразилъ, давшаго деньги на строеніе, а подъ алебастромъ на мраморѣ свое изваялъ, дабы, когда отъ долготы временъ алебастеръ отпадетъ, единое его имя видно было. Такъ и Бецкой, хотя показывалъ видъ, что все для славы Императрициной дѣлаетъ, но нетокмо во всѣхъ проэктахъ, на разныхъ языкахъ напечатанныхъ, имя его яко перваго основателя является, но ниже оставилъ Монархинѣ и той власти, чтобъ избрать правителей сихъ мѣстъ, а самъ повсюду начальникомъ и деспотомъ былъ до паденiя его кредиту. Дабы закрыть cie всѣ способы были имъ употреблены: ей льстить, повсюду похвалы гремѣли ей, въ рѣчахъ, въ сочиненiяхъ и даже въ представляемыхъ балетахъ на театрѣ, такъ что я самъ единожды слышалъ при представленiи въ Кадетскомъ корпусѣ балета Чесменскаго боя, что она сказала мнѣ: 11 me loue tant, qu’enfin il me gatera. Щастлива бы была естлибы движенiя душевныя послѣдовали симъ рѣчамъ но нѣсть!

Когда cie изрѣкла душа ея пышностью и лестью упивалась. Неменьше Иванъ Перфильевичь Елагинъ употреблялъ старанiй приватно и всенародно ей льстить. Бывъ директоръ Театру, разныя сочиненiя въ честь ея слагаемы были, балеты танцами возвышали ея дѣла, иногда слова возвѣщали пришествiе Россiйскаго Флота въ Морею, иногда бой Чесменскiй былъ похваляемъ, иногда войска съ Poccieю плясали.

Также Кн. А. А. Вяземскiй Генер. Прокуроръ, человѣкъ неблистательнаго ума, но глубокаго разсужденiя, имѣвшiй въ рукахъ своихъ доходы государственные, искуснѣйшiй способъ для лщенiя употребилъ. Притворился быть глупымъ, представлялъ совершенное благоустройство Государства подъ властiю ея, и говоря, что онъ, бывъ глупъ, все едиными ея наставленiями и бывъ побуждаема духомъ ея дѣлаетъ, и иногда премудрость ея нетокмо ровнялъ, но и превышалъ надъ Божiей, а симъ самымъ учинился властитель надъ нею. Безбородко ея секретарь, нынѣ уже ГраФъ, члень иностранной Коллегiи, ГоФмейстеръ, Генералъ Почть Директоръ и все въ разсужденiи правительства, за правило имѣетъ никогда противу ея неговорить, но похваляя исполнять всѣ ея велѣнiя и за cie непомѣрныя награждешя получилъ.

Дата добавления: 2014-11-20